Роберт и бомба, которой не было - 12

Глава 12. Такие традиции

«А может, и не стоило бы ехать? Да и в гости если и звали кого, то Роберта»…

Патрик покачал головой. Отступать нечего; что же, под снарядами на «Бархэме» в Ютландии не струсил — а здесь, день в гостях выдержать — струсил? Да это юнгам на смех! Да и Роберт намного младше, а от поездки не отказался…

Говорить Френку Фридману Оппенгеймеру о родстве Роберт так и не стал, но и от поездки не отказался. Так что в этот апрельский прохладный день Патрик Блэкетт разглядывал вместе с Робертом из окна таксомотора высотные здания улиц Нью-Йорка — впрочем, уже не таких помпезных, какими они запомнились Патрику в год, когда закончилась та война и когда лейтенант Блэкетт и познакомился с Робертом. Кажется, что-то было в газетах о крахе каких-то там американских бирж — но точно Патрик не знал; а из окна таксомотора видно было лишь тусклые от капель дождя стены домов под серым небом, словно город совсем не обрадовался гостям.

Машина всё ехала от одной авеню к другой, рыча бензином на лужи; Френк Оппенгеймер, который и пригласил Роберта, а заодно и его кузена, поужинать, и которому, как оказалось, лишь на днях исполнилось восемнадцать лет — «и уже на первом курсе… Прямо как его брат», невольно подумалось Патрику, — тем временем рассказывал высоким ещё по-детски голосом о семье.

— Вот так и пропал Роберт… Только вы о пропавшем брате лучше даже не заговаривайте. Отец этого не любит.

— Почему же? — полюбопытствовал Роберт, вытягивая шею вперёд — Френк уселся на переднее сиденье, в то время как гости расположились на задних — и убирая под недовольным взглядом Патрика пачку «Честерфилда» с зажигалкой в карман. — Нечего так смотреть, это первая за сегодня…

— Как же, первая, — фыркнул Патрик, но вопрос поддержал. — Лучше расскажите, почему о брате вашем говорить не стоит.

— Да как… Я конечно с тех лет мало помню, только о чём отец сказывал, — охотно начал Френк, повернувшись к попутчикам с переднего сиденья, насколько позволял салон машины. — Только там мало того, что жулики приходили и лгали, что знают, где Роберт, так…

Френк понизил голос и, обернувшись украдкой к водителю, продолжил:

— Так представьте, что должен был думать отец, когда к нему приводят каких-то чужих детей, возможно, и похожих отдалённо — мол, нашли, приютите.

— И правда дико… — пробормотал тихо Патрик. — Кому горе, а кому нажива.

— Или они хотели под шумок детей своих спихнуть в надёжные руки? А что, раз деньги есть, удобно… Ладно, похоже, это я неудачно ляпнул, — Роберт нервно кашлянул и смолк.

— Не стоит, — Френк примирительно улыбнулся и махнул рукой. — Я-то брата и не помню толком. Но вот при отце его лучше вовсе не поминать. Что ещё хотел сказать? А, то, что мама постоянно в перчатках, это у не тоже не спрашивайте.

— Тут уж точно не спросим, — кивнул Роберт. — Надо бы миссис Оппенгеймер, наверно, подарить что… Тут где-то цветочная лавка есть по пути?

— Вроде да — где-то в миле отсюда. Остановите там? — повернулся Френк к водителю, тот, кажется, согласился.

— Тогда отлично!

Долго Роберт с букетом не возился; однако Френк, выглянув из автомобиля, озадаченно нахмурился, глядя то на корзину цветов, листья которых усыпали капли дождя, то на самого Роберта.

— Что? Они выглядят свежими, и пахнут что надо, — удивлённо протянул Роберт, усаживаясь на сиденье.

— Да, что надо… — растерянно кивнул Френк. — Но я ведь не рассказывал вам, что мама любит орхидеи, а тут вы так угадали…

Патрик отвернулся к окну, сделав вид, что очень завороженно глядит на остановившийся неподалёку «крайслер» и что именно этот чудесный автомобиль и стал причиной улыбки.

— Да, — согласился Роберт, опустив взгляд на пол. — Просто… Просто они выглядели лучше всех в лавке! Патрик, скажи же?

Патрик принял самое невозмутимое выражение лица и кивнул кузену:

— Да, чудесные цветы. Наверняка миссис Оппенгеймер будет рада.

— Вот и я так думаю, — Роберт расслабленно откинулся на спинку сиденья и отвернулся к стеклу.

Остаток пути компания провела в тишине. О чём волновался Роберт, Патрик мог лишь гадать; сам он вспоминал все правила приличия и напоминал мысленно себе, что глядеть в лица тех, кто должен был быть семьёй Роберта, едва ли было бы страшнее того разрушенного госпиталя на «Бархэме», где под ногами во тьме, казалось, скользили рулоны ткани из суконной лавки. Только откуда рулоны ткани в госпитале…

Машина наконец остановилась. Френк махнул рукой куда-то вверх, где, видимо, и находилась нужная квартира, и Патрик удивлённо присвистнул, задрав голову так, что затылок чуть не коснулся спины. Этажей десять, не меньше… «Совсем не то, что Кембридж!»

Скрипучий механизм лифта наконец замер; вот и нужная дверь — впрочем, как же ошибиться, если на всём этаже она одна? Френк ткнул звонок, и вскоре послышались шаги.

— Вот и приехали. Это Вильям, а это его кузен Патрик Блэкетт… Проходите, чего вы!

Патрик оцепенело кивнул, бросив взгляд на побелевшего кузена, и взял Роберта за руку. Тот дёрнулся, еле заметно кивнул Патрику и протянул миссис Оппенгеймер столь тщательно выбранный подарок.

— Это… Это вам… — Роберт как будто хотел сказать ещё что-то, но смолк, глядя на корзину и нервно сжимая пальцы Патрика.

— Очень мило! Френк рассказал?

— Э… Да, — кивнул неловко Роберт, всё же разжав ладонь и проходя в квартиру. Патрик залез последним и молча кивнул миссис Оппенгеймер. Что ж, хотя бы началось всё не так плохо…

Но — вот и стол в изысканной — и недёшево обставленной — гостиной. Одни только рамы картин, на взгляд Патрика, стоили бы как весь хиндхэдский домик, а сами картины, если это не репродукции, охотно приобрёл бы кембриджский музей живописи... Но если Патрика интерьер удивил, то Роберт оживился, придвинул к себе одну из вазочек с печеньем — «ты тоже бери, мама его вкусно печёт», как шепнул кузен Патрику, — и сгрыз сразу несколько. «И чего он? Хотя, с набитым ртом не поразговариваешь, может, и не спросят». Сам Патрик, пересилив себя, глядел на мистера Оппенгеймера. И правда, что-то общее с Робертом или во взгляде, или в чертах лица есть… Но хватит смотреть, а то невежливо. Но… О чём-то спрашивают?

— Нет, преподаватель он, — Патрик кивнул в сторону Роберта. — Я больше исследованиями занимаюсь, а не лекциями.

— Так вы оба — учёные? — удивилась миссис Оппенгеймер, отпивая чай. — Удивительно!

— Ну… Оно как-то само, — пробормотал Роберт, вынув руку из пустой теперь вазочки, где ещё полчаса назад высились горкой конфеты, и толкнул локтем Патрика. — меня кузен вдохновил, и вот оно само…

— Само? А вы, мистер Блэкетт, расскажете о себе? — мистер Оппенгеймер посмотрел на всё ещё молчавшего гостя; тот проглотил печенье, но всё же не сразу нашёлся, что говорить. «Ладно, чего ж страшиться!»

— Исследую частицы, пишу статьи, женат, — коротко произнёс Патрик, запоздало подумав, что частицы какие-то могут быть совсем непонятны. Но…

— А ещё он самый лучший мой кузен, — добавил вдруг Роберт, и Патрик чуть не поперхнулся печеньем. «Это-то к чему»? Роберт же продолжил:

— И я рад, что он тоже приехал… Как семейная традиция, — Роберт улыбнулся было, но тут же погас. — Да, я рад, что ты приехал.

— Спасибо… — только и смог вымолвить Патрик.

Так заканчивался день.