Сон!

 
 Сон!
( В. Исаков)
    Домой вернулся  только под вечер и прямо скажем, ошарашенным... Сегодня  ко мне в гараж забрёл давний знакомый, очень скромный человек. Главное, не болтун и  поэтому разрешил ему посидеть, погреться,  за бортом же  все минус сорок семь. У него никого из живых кроме сестры не было. Шёл  он из своего гаража и вот приткнулся погреться на огонёк. Не люблю посторонних, когда работаю, приходят и начинают: « А чаем угости, а давай покурим, а у тебя в холодильнике сало есть закусить, а, почему ты не хочешь по сто грамм?!».  Одним словом, раздражают на раз! Выпроваживал сразу без разговоров и обид, все знают мой характер. Уже почти закончил работу. Решил на сегодня хватит, а то быстро красоты не получается, надо вовремя себя остановить. Собрал инструмент, вытер костяную пыль с верстака, прошел пылесосом по полу. Поставил чай и тут, как  обухом по голове слова Саши: « Валентиныч! У меня сегодня годовщина смерти мамы, помянем, если можно?!». Мама для меня всегда было дело святое, хотя сам рос в детдоме. Тут же нырнул в холодильник, у меня там снеди  аж на взвод хватит и через  пять минут  молча уже сидели за столом. Саша начал было оправдываться, мол, извини, не с кем вспомнить маму, шикнул на него. Все знали Сашу, как лучшего проводника в  наши горы северного Урала. Водил он группы  детишек, те возвращались воодушевленными, про горы он знал всё и вся,  так мне казалось. По себе знаю, что такое горы, воля до небес и очень интересно наблюдать за людьми, которых я брал с собой. На первом перевале останавливал машину, выходили  размять ноги. Мне всегда удивляло моментальное преображение людей, воля гор вмиг чистила своими просторами душу, менялись глаза: в них загорался огонь свободы. Не мог понять, как наши зеленые с серым так действуют.
   После двух рюмок молчания, спросил про « золотую бабу», Саша же знаток всех легенд. Меня давно интересовала эта тема, наслышан и по наивности мечтал,  в какой ни будь из пещер обнаружить «идолище». Не нашел, пока!
  Саша напрягся. Промолчал. Поставил ёмкость  «с чаем»  на стол. Уж больно  он внимательно   протяжно посмотрел в глаза. За такие взгляды в девяностые по морде били. И тут! Мелкими капельками пот выступил на лбу от увиденного. В нависшей тишине, печка даже перестала пережевывать сучки дров, Саня  из нагрудного кармана вытащил  серый кусок камня и протянул. Я на инерции взял, глянул и тут же вернул назад, мне хватило одной секунды. В куске невзрачной породы увидел почти с голубиное яйцо необработанный рубин. Аж оторопь взяла.... Прошептал в шоке от увиденной красоты. Незаметно стряхнул пот тыльной стороной ладони.
- Саша, спасибо за уважение, но я знаю реальную цену этому камню. Она  непосильна для меня, а ты мне бесплатно и  вот за просто так. Не надо!
Он небрежно сунул его в боковой внутренний  карман, будто чек из магазина, как какую – то безделушку.
Спокойно заметил.
- Володя, а может, возьмешь таки?  У меня ещё есть, а ты из камней красоту создаешь.
Перевел дыхание и добавил.
 - Если такой не нравится, у меня  несколько изумрудов есть, но они не такой чистой воды, как  этот.
У  меня даже от его простоты засвербело в горле. Но! Продолжил.
- Валентиныч!  Вот просьба одна!
Удивленно посмотрел ему в глаза.
- Ты  уж, извини, брат! Не надо  про «Золотую бабу» больше расспрашивать. Ни к чему тебе это!
Оторопел!  Вот, что – что! А вот такого категорического ответа не ожидал от скромного и  интеллигентного чела, ну, не ожидал услышать. И тут он выдал.
- Её никто не найдет. И если даже обнаружит, нечаянно, то сразу и забудет...!
Мне всегда нравилось его неторопливость, а тут  даже заинтриговал! Моментально сообразил и налил из сосуда открывателя памяти, ещё рюмку. Осушили.  А он будто не пил, трезвым голосом заявил. Я даже чуть не стал сползать с табурета от услышанного.
- Володя! Понимаешь! Я последний хранитель «золотой бабы»....!
Я даже не почувствовал вкуса водки, как удав лягушку заглотил. Словно  пришел к финалу поисков той самой пещеры, боялся спугнуть удачу. А Саша отодвинув тонкими пальцами  от себя ключ к памяти  медленно, будто на лекции стал рассказывать историю « золотой бабы!». А потом плавно перешел, как  он её  обнаружил. Выходит совсем - совсем случайно, он по своей горной тропе  ходил частенько, а тут солнечный день, голубое наше бездонное небо, словно бездна. Перепрыгивал ручей по камням, чтобы не замочить кроссовки. Как  ему по глазам ударил, ослепив на мгновение, солнечный зайчик. Саня даже зажмурился и тут же рухнул по пояс в воду, а она ледяная всего – то градуса четыре тепла, чай с ледников течёт... Заинтриговало. Переоделся, мокрую оставил сушиться, переоделся в сухое и решил найти, причину. Саша всегда мне утверждал, что в жизни всегда существуют знаки.  Он так и понял, что это знак. Достал из рюкзака бинокль и после тщательного осмотра предполагаемого направления луча обнаружил примерно в метрах ста камень, который почти  полностью закрывал вход в  мелкую пещеру. Он не сомневался, что луч солнца выбрал именно его. Оказывается он так часто здесь ходил с группами  ребят и туристов, а вот пещеры никогда не видел. Сам себе удивился с его – то опытом и так обмишуриться....
Саша даже выпрямился при этих словах на табуретке. Чай уже остыл, но мне и ему,  похоже, тоже было не чая. Увлекся рассказом.
- Валентиныч, я не пошёл,  а чуть ли не побежал  к этой пещере. И тут.
Он на мгновение побледнел, видимо, вспомнил.
Ему скрутило желудок, боль была неимоверная, потом вывернуло наизнанку, хотя ничего не ел. Из последних сил прошел еще метров десять, но боль заставила встать на четвереньки и его уже рвало « зеленью»...., как только он отполз назад, за какую – то невидимую черту,  боль исчезла от слова совсем, утихомирилась.
Зная его упрямство и характер, не удивился его последующим действиям. Саша вернулся к пещере, но события повторились точь в точь. Его не подпускали, кто и почему, он сам не знал, экспериментатор наш. Он штурмовал этот черту своей оседлости почти весь свой отпуск, каждый день, приближаясь все ближе к камню, закрывающий вход в пещеру. Еще хорошо, что у него изба была в нескольких километрах от этого места и запаса еды,  хватало месяца на три.  Через две недели  по всему видимо подошел к следующему рубежу обороны. Его настиг панический страх. Бежал он от этой пещеры без всякого повода. Сбрасывая с себя куртку, рюкзак  лишь бы бежать и чем быстрее, тем легче. Остановился у самой кромки реки по имени  Кожим. Умыл лицо и стал анализировать обстановку. Одним словом ему пришлось вернуться домой, собраться с мыслями да и время пришло возвращаться на работу.  Через месяц он взял отпуск за свой счет и  вернулся  в горы опять к тому  месту. Я же знал, что он настырный.
Саша рассказывал самозабвенно. Глаза были прикрыты чуть веками, он знал, что меня не надо предупреждать о молчании. Ко мне, почему- то приходят только с бедами, а вот в праздники забывают.  Бывает! Почему он решил мне открыться?! Может из – за того, что я, когда – то  подобрал с земли  медаль « За оборону Ленинграда», редкая она, пришлось попотеть, чтобы найти хозяина. Это была мама Саши, так мы подружились с Татьяной Петровной.
Саша продолжил.
Его уже подпустили к камню. Вот только, как он откинул камень, тут же с  его слов,  был «обесточен». Он не мог встать и лежал два часа без движения. Опять всё по кругу.
Про « золотую бабу» он рассказал немного. Метр шестьдесят, из золота. Красивая! Он отмыл ее от вековой пыли. На ней был изображен странный костюм, совсем не из нашей цивилизации, неделю сидел в интернете, но так и не нашел хотя бы намека на историю  костюма.... Его поразила коробочка в руке статуи, мигающая красным, синим светом, отверстия с самую тонкую иголку, если не меньше.   
На следующий день, Саша зашел ко мне. Я давно обещал сделать ему  нож,  вчера  забыл отдать. Попросил Сашу рассказать о  пещере и «золотой бабе», чай налил. Друг сделал удивленное лицо.
- Какая «золотая баба»? О, чем ты Валентиныч?!
Я не стал настаивать и лезть с расспросами. Человек не хочет рассказывать, значит, есть причины, хотя удивил и очень....
  Через неделю, после возвращения с гор, Саша внезапно умер. А ещё через сутки  я сидел в мастерской с патологоанатом: все хотели заполучить мои ножи, а мне было интересно узнать  его мнение о смерти Саши. Он божился, что  Саша был здоров, как бык. Сердце просто внезапно остановилось, как часы, будто их кто – то взял и остановил, как мы нажимаем на кнопку будильника, когда он верещит утром. Еще через день с  разрешения сестры Саши я сидел в квартире покойного. Со слов Татьяны, Саша вел дневники. Она рассказал мне об этом, протягивая связку ключей, а в дневники упокоенный всегда вклеивал карты, где он находился. Сидел и курил одну, за одной сигарету на сашиной кухне. В квартире, по моему мнению, кто – то провел генеральную уборку, хотя Таня говорила, что она боится туда заходить, ей там очень страшно и холодно, хотя батареи на полную мощность. Я тоже почувствовал чужое присутствие. И, что странно: никаких бумажек, ни карт, ни дневников, даже клочка бумаги, кроме туалетной, не было. Нашел только громадную старую коробку в шкафу в тайнике из- под  женских сапог с горкой, тех самых камней и даже увидел  мелкие изумруды. Все камни сфотографировал на память и отдал коробку сестре, теперь она может купить любой дом независимо от цены. Прошло время, я почти забыл о той странной истории, но приходя на кладбище, всегда навещал Саню... 
 Солнце перекатывалось к горизонту. Сумрак уже стал подбираться к тайге по которой  я двигался.  Возвращался с рыбалки по левому берегу Кожима домой к машине, устал.  До моей  «тарантайки», оставалось часа полтора спокойного хода. Шел по уже заросшей тропе. Было грустно, раньше  тропа напоминала черную от множества резиновых сапог ленту, но в моем славном городе закрыли все шесть шахт! Край, богатый всей таблицей Мендлеева команде Гайдара стало вмиг не нужен и поэтому  люди уехали за лучшей долей в другие города.  Сто сорок литровая душа рюкзака спала у меня за спиной, мирно прижавшись лямками к плечам. Старался гнать от себя  мысли о толстом дяде, никогда не работавший на производстве,я про мордатого дядю  Хайдара. Тропа стала подниматься выше в гору чуть ли не под сорок пять градусов. А я так устал от бессонной ночи в борьбе с сильным противником по имени хариус, наша самая вкусная рыба: поверженным он спал в рюкзаке в десять килограмм и это на удочку на один крючок. Маленький распадок был для меня спасением, перейти по нему и тем самым сократить путь километра на три, и не надо лезть вверх.  Также в ритме танца пошел к краю распадка. Когда прошел несколько метров, подошвы сапог стали скользить вниз, под ногами оказался стланик,  он же, как песок. Глянул вниз, а там высоты метров пятнадцать, если не больше и  полный берег валунов. Побежал,  сланец водой летел из – под ног, я уже не бежал: летел. Рюкзак вжался в спину, там у меня лодка, рыба, тяжелый собака да и  было страшно, вот так умереть ни за что. Почти в самом конце запнулся и успел схватиться за выступ валуна, камни ушли вниз.  Еле- еле  из последних сил подтянулся, и только на одном желании жить, с криком  перевалил себя на твердую поверхность. Пот лил градом, промок. Стащил с себя прилипчивый. Вздохнул. Корил себя за бестолковое поведение, лежал выброшенной рыбой на льду. Через двадцать минут встал, собрался. И тут остолбенел. В метрах сорока от меня стояла каменная изба из блоков. Какой техникой эти вытесанные камни затащили на такую верхотуру, они же килограмм под триста каждый.  Странно! Крыша на избе была ломанной чуть ли не по середине. Окон не было, лишь отверстие. Удивила натоптанная тропа и мосток с перилами через мелкий ручеек, не может быть тут ручейка, это же  почти вершина берега. Взял рюкзак, с трудом кинул его черную душу за спину. Любопытство взяло - таки вверх. Двинулся к избе, всё было непонятно для меня. Прошел несколько метров, как на меня напала жуть! Я, который прошел и видел даже приведения и не только, тут не выдержал. Что такое жуть?! Жуть, когда я побежал без оглядки, сбрасывая с себя рюкзак, куртку сорвал порвав молнию, скинул сапоги, бросил удочки, перчатки, легкую шапку. Сиганул так, как лошадь Прижевальского и бежал, куда глаза глядят, так быстро я никогда не бегал, даже в атаку по открытому участку местности за "речкой". Вместо пяти часов езды домой мчался на «тарантайке» часа три. Только дома я немного пришел в себя, как зашел в квартиру, тут же рухнул на кровать. Проснулся через двенадцать часов. Принял контрастный душ. Надо было собрать мысли в кучу. Стал бриться, но тут бритва зависла в воздухе. Из зеркала на меня смотрел седой человек. Стало немного не по себе. Через месяц восстановил всю ходовую своего аппарата, дороговато обошлось моя поездка. Ещё чрез два дня вернулся на то проклятое место. Нашел куртку, перчатки, рюкзак с протухшей рыбой, удочки, сапоги, шапку. Нашел всё, вот только не нашел ту избу. Ходил кругами. Все исходил, часа три беспрерывно.
  Через некоторое время в мастерской  умный человек подсказал, что мне надо было кинуть легкий шнур через распадок на ту сторону,  протянуть легкий металлический тросик, зафиксировать: портал в  другое измерение находится  в этом распадке, а  дольмен, который  я принял за избу находится именно в этом  пространстве и служит охранником для пришлых.
 Только сейчас я поверил в Сашин рассказ и  существование его  «золотой бабы».