***

На часах пять утра. Город ещё спит. Где-то там, за черной пеленой ночи просыпается солнце, нежась в объятиях небесного одеяла.
Холодный утренний воздух застыл на заснеженных ветках рябины растущей подокном.

Кутаясь в плед, босая шлёпаю в ванную. Теплый душ. Шампунь с ароматом клубники. Мягкое полотенце. Холодный пол. Проснулась.

Иду на кухню. Утреннее волшебство начинается со свежего кофе. Из баночки с перемолотыми зёрнами, щекоча ноздри, растекается запах блаженства.
Незаметно, из кухонных шкафчиков, начинают появляться волшебные и одновременно обычные предметы. Изящная кофеварка с отчеканенным на круглом боку замысловатым узором. Душистые пряности — горошины черного перца, звезды аниса и белый кардамон с пудрой корицы.

Из динамиков тихонько льются песни Шадэ. Пританцовывая, наливаю воды в турку, ставлю на огонь, чуть прибавляю громкость. Легкий мотив нежно льётся из динамиков, мягко стекает по подоконнику, стелиться под ногами, обнимает за талию, заволакивает. И вот уже танцуют и руки, и спина.

В узкой горловине сосуда появляется темная пузырчатая пенка, всё так же пританцовывая, снимаю с огня, пока пенка «не сбежала». Вот кофе «поднялся» трижды, пенка посветлела и стала еще более воздушной. Напиток богов готов.

Чашка с незатейливым розовым цветком, на блюдце пара бутербродов и шоколад.
Молочный с лесным орехом.
Там, за окном, просыпается город. По заснеженным веткам прыгают говорливые воробьи, встречая первые лучи проспавшего солнца.
Присев на краешек стула, делаю первый глоток, так чудесно. Губами касаюсь краешка чашки. Словно целую тебя, по коже мурашки.

Там, в твоём городе, тоже рассвет. И воробьи соревнуются за самые вкусные крошки. Ты рано встал. Быть может босым также прошёл на кухню. Варил кофе и был рядом, как будто. Быть может — мы вместе губами коснулись кофейной пенки. На краешке чашки с тобой целовались. И было тепло нам, легко и уютно. С тобою, в это снежное, нежное, морозное утро.