Заточённый

Холод заставил Эйриха очнуться, а резкое пробуждение чуть не оборвало жизнь. Дующий со всех сторон ветер вцепился в него, не позволив упасть в алчущую пропасть, ждущую за спиной. Всё вокруг него заполняла тьма, и лишь слабый свет звёзд позволял видеть острые камни утёса, выступающие из мрака, и начинающуюся прямо у него под ногами дорогу. Но освещение это давало больше теней, чем света... Причудливая смесь чёрного и белого, из которой рождались уродливые гротескные фигуры.
Эйрих посмотрел вперёд: пропасть могла поджидать где угодно, а довериться свету звёзд он не решался. Опустившись на колени, он осторожно пополз вперёд. Тропа, казавшаяся абсолютно гладкой, на самом деле имела огромное число маленьких острых выступов. Руки и ноги Эйриха были испещрены порезами, из которых медленно текла горячая кровь, отмечая пройденный им путь. Так и должно быть, только так сможет он найти дорогу обратно...
Рядом с ним, то нетерпеливо устремляясь вперёд, то отклоняясь в сторону, летел ветер. Обречённый в этих краях на одиночество, он, наконец, нашёл спутника и торопился сполна насладиться его обществом.
Ветер пел ему о полёте и о величии, о слабости того, кто способен лететь лишь вниз. Но песнь его становилась печальной, когда он видел звёзды.
Тропа круто повернула, и Эйрих увидел впереди слабый отблеск красноватого света. Крохотный, как огонёк свечи, вскоре он стал единственным источником света для Эйриха: звёзды предпочли скрыться за вуалью туч.
Пошёл снег. Изменивший направление ветер сёк острыми снежинками лицо своего собеседника, норовя попасть в глаза. Кровь пугающей маской застыла на его лице.
Закрыв глаза, Эйрих пробирался вперёд на ощупь, пробирался до тех пор, пока снег не перестал сечь его лицо, а ветер, пронзительно взвыв, не устремился вверх. Лишь тогда открыл он глаза, сорвав с них корочку запекшейся крови.
Теперь всё вокруг заполнял белёсый туман, который временами, напившись света, замершего где-то впереди, становился кроваво-красным. Ощупав тропу вокруг себя, Эйрих почувствовал твёрдый и гладкий камень повсюду.
А когда вернувшийся ветер разорвал туман, свет, невыносимо яркий после пути сквозь ночь, ударил в глаза Эйриха. Удар этот отправил его в пучину забвения, ещё более глубокую и странную...
Из которой он должен был вернуться. Очнувшись, Эйрих увидел, что лежит на площадке примерно десяти человеческих ростов в длину и в ширину, из пещеры в дальнем конце которой шёл странный красноватый свет.
Ветер, протяжно завывая, нёс клочья тумана вверх, накручивая их на покрытые трещинами древние каменные колонны. Эйрих знал: каждую из них когда-то венчала статуя, но все изваяния были низвергнуты. Сохранились лишь соединяющие колонны тонкие витые перекрытия, к которым теперь тянулся ветер, решивший сыграть для своего спутника новую пьесу.
Первые же пронзительные звуки этой музыки заставили душу Эйриха скорчиться от боли. И начать подпевать.
Услышав наяву переполнявшие её звуки, душа стремилась покинуть тело. Эйрих поднялся на ослабевших ногах, пошатнувшись, чуть не начал свой полёт несчастных, презираемый ветром. Зрение его утратило остроту, дыхание стало прерывистым. Он, свет, ветер... Больше не осталось ничего. Обхватив себя руками, пытаясь удержать внутри собственную душу, Эйрих, шатаясь, медленно побрёл к свету.
Он не упал. Ни разу. За все долгие два десятка шагов...
Его уши больше не слышали ничего, песнь ветра слышала лишь душа. Всё выше, всё пронзительнее становился голос его, всё сильнее рвалась наружу душа. Вот она уже парит рядом с телом, бросает последний, прощальный взгляд... Голос ветра разрезает последние скрепы...
Закрыв глаза, обняв одной рукой свою душу, Эйрих делает последний шаг.
И душа его не слышит больше ничего, даже своего собственного крика. Последнего крика о помощи. Бездна вечного одиночества осталась позади. Лишь продолжал надрывно петь ветер.
Тело Эйриха вновь обрело силы, вновь обнажились все порезы. На каменный пол пещеры полилась кровь.
Оставляя за собой красную дорожку, Эйрих побрёл прочь от стонущего снаружи ветра.
Стены пещеры были обработаны нарочито грубо, кто-то, казалось, сознательно изуродовал их. Пол же, наоборот, был абсолютно гладким. Эйрих медленно погружался в недра горы.
Становилось холоднее, Эйриха бил озноб. Вместе с тем, всё тело его покрылось испариной, едкий пот проникал в каждый порез, причиняя боль.
Когда впереди показался залитый красноватым светом портал входа, Эйрих вновь с трудом мог идти.
Глядя себе под ноги, он вошёл в залу, пол в которой оказался зеркальным.
Страшно изломанные тени в диком ужасе метались по стенам пещеры. Подземный огонь давал жестокий красноватый свет. Запах серы мешал дышать.
Мускулистая рука с неестественно-бледной кожей молниеносно вытянулась вперёд, схватив тень, неосторожно отделившуюся от шершавого камня. Её собратья разбежались по углам, пытаясь спастись от мучительной смерти. Рука сжалась сильнее, и недостаточно проворная тень забилась в агонии. Тонкое тело в последний раз гротескно вздрогнуло и повисло лохмотьями мрака на тонких пальцах руки цвета слоновой кости.
Тонкий серебряный браслет сковывал запястье. Туго натянутая цепь искусной работы шла вниз, утопая в толще камня. Оковы были и на ногах, и на другой руке.
Опустившись на одно колено, существо упиралось правой рукой, чтобы не пасть окончательно.
Эйрих поднял трясущуюся голову и встретился взглядом с заточённым.
– Кто ты? – тело его перестало дрожать, голос звучал ровно и чисто.
– Тебе не дано узнать этого, – холодно и торжественно ответил заточённый.
– Что ты здесь делаешь?
– Жду своего часа.
– Что за тени обречены составить тебе компанию?
– Это мысли. Моя единственная пища.
– Что за оковы держат тебя здесь?
– Твой страх. Придёт время, и ты освободишь меня, человек.
– Как скоро это случится?
– Скоро. Видишь? – заточённый указал ставшим осязаемым взглядом на дальний угол пещеры, в котором бурлил мрак. В муках рождалась ещё одна тень. – Моя свобода придёт оттуда. А пока... Оставь меня одного!
Эйрих развернулся и вышел из подземной залы. Овладевшее им странное ощущение торжественности прошло, его место занял страх. Ибо Эйрих не знал, куда идти. Позади и по бокам клубился туман, и лишь кровь его неярко горела на полу пещеры.
По дорожке собственной крови вернулся он обратно, и в том месте, откуда начался путь его, Эйрих сделал последний шаг, упав в пропасть…

Свет заходящего солнца заливал кровью лагерь расположившейся в долине армии. На рассвете – так скоро! – они пойдут в решающую атаку, чтобы и серые камни замка покраснели от крови.
В последний раз защитники крепости видели, как медленно умирает день.
Эйрих Вольф, закутавшись в чёрный плащ, стоял на гребне уцелевшего участка стены и смотрел вниз. Тела погибших во время сегодняшнего штурма, вчерашнего, позавчерашнего... Все они лежали внизу, и вороны, истинные гурманы, прохаживались по пиршественному столу в ленивом поиске достойного их блюда. В хриплом их карканье слышались и разочарование, и надежда на лучшее угощение: вороны знают, сколь сильно разнятся меж собой люди.
Брезгливо отвернувшись ото всех остальных, один из падальщиков запрыгнул на грудь мага, упавшего со стены во время боя, и внимательно посмотрел в мёртвые глаза, прежде чем начать свою вечернюю трапезу.
С востока шла ещё одна армия: грозовые тучи готовились дать бой солнцу. Ещё одна схватка, которой суждено начаться на рассвете. Пока же светило отдыхало, отступив перед вступившей в свои права ночью.
Холодные звёзды внимательно смотрели вниз. Лишь они одни надеялись отыскать что-то на земле. Взгляд их скользнул по освещенному кострами лагерю, достиг замка, на мгновение задержался на фигуре Эйриха, настойчиво стараясь найти его глаза...
А между звёздами была пустота...  И бессчётные ночи Эйрих не мог оторвать взгляд от этого провала во тьму. Там, он чувствовал, тоже должны быть звёзды.
Пронзительно взвыл ветер, унося с собой призрачные голоса, решившиеся прозвучать в ночи.
Эйрих простоял без движения всю ночь...
О приходе утра возвестило пламя... Не зарево восхода, но прорезавший сгустившуюся перед рассветом тьму ревущий столб рыжего огня – сигнал к атаке. И вызов для обороняющихся.
Безмолвные шеренги врагов медленно приближались. Не боясь стрел и арбалетных болтов, мертвецы, считающие себя живыми, шли на штурм ровным шагом.
Слева от Эйриха ударила молния. Во все стороны полетели горячие осколки камня: брешь в стене, наспех заделанная этой ночью, вновь была открыта. Последний маг обороняющихся ответил незамедлительно. Слабо и глупо. В тылу наступающей армии вздулся огромный огненный пузырь. Он быстро увеличивался в размерах, стремясь охватить всех магов противника, которые просто должны были быть там... И лопнул, когда сотворивший его чародей горсткой невесомого праха улетел прочь из крепости, прочь из жизни.
Враг приближался. Один из стоявших рядом с Эйрихом лучников, выронив оружие, обречённо смотрел вниз.
– Я не смог, мой господин, – Выхватив кинжал, он пронзил своё сердце. Опёршись свободной рукой о зубец стены, он дождался своей смерти и повернул искажённое лицо с пустыми глазами к Эйриху.
А потом он атаковал, вынув кинжал из собственного сердца. Эйрих сделал шаг назад, рубанув перед собой мечом. Кисть и кинжал полетели вниз, туда, где ждал враг. Эйрих сбросил предателя вслед за его рукой.
Повсюду кипел бой. Защитники крепости сражались с бывшими товарищами по оружию, наступающие, проникнув внутрь через бреши в стене, спешили присоединиться к битве.
Небо закрыли тучи, начался дождь. Крупные холодные капли попадали в глаза, мешая видеть.
Солнце в этот день так и не взошло...
Отряд человек в сорок поднимался туда, где стоял Эйрих. Сапоги тяжело ударялись о камень, при каждом шаге глухо звенели кольчуги.
Подняв одно из лежащих неподалёку копий, Эйрих протянул его готовящемуся к бою солдату.
– Остановите их.
Сам он пошёл навстречу уже поднявшемуся на стену отряду, зашедшему к ним с фланга. Пошёл усталой походкой обречённого, почувствовав груз всех бессонных ночей, в последний раз посмотрел на небо...
Сражаться было легко. Руки двигались, не чувствуя тяжести меча, и пятеро нападающих безмолвно рухнули вниз. Но спокойствие обречённости медленно уходило. Место его занимал страх. Следом за ним шли неуверенность и слабость.
И клинок шестого противника, разорвав кольца кольчуги, пропорол левое предплечье Эйриха.
Он ушёл в глухую оборону и медленно отступал, даже не пытаясь контратаковать.
...Из тёмного угла вырвалась тень...
«Твой дух держит твоё тело, не наоборот. Отпусти его, позволь ему жить. Позволь ему забыть о страхе».
Эйрих перестал отступать и резко вогнал меч в горло того, кто пустил ему кровь.
«И тогда ты сможешь идти дальше».
Развернувшись, попутно сбросив противника со стены, он быстро пошёл к лестнице, которую продолжали оборонять его воины.
– Что нам делать, повелитель? – хрипя от усталости, спросил один из них.
– Они побеждают, – подхватил другой.
– Это была бессмысленная война, – отрешённо ответил Эйрих, сбрасывая первого вниз.
Второй воин сделал несколько шагов назад, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от своего господина. Окровавленное остриё меча показалось из его груди.
Эйрих, последний защитник крепости, не обращая ни на что внимания, шёл вниз по лестнице. Враги собрались внизу, и в воцарившейся тишине смотрели на него пустыми глазами.
Тремя ступенями ниже стоял враг, неуклюже поднимая меч для защиты. Удар Эйриха заставил его потерять равновесие и упасть вниз. Звон металла и крик. Впервые противник его обрёл голос. Теперь Эйрих слышал предсмертные крики всех тех, кто погиб сегодня. Они сопровождали его на долгом пути вниз.
Эйрих ступил на мощёный камнем двор крепости...
Под замком была сеть пещер, естественных и искусственных. Выходы из неё были перекрыты врагом, и всё же Эйрих смог бы скрываться там долго, очень долго.
Но он пошёл к главной башне, прокладывая себе путь через ряды врагов. Чужая сталь ни разу больше не коснулась его тела. Неуязвимый, он шёл вперёд. Время, устрашившись, изменило свой привычный бег...
В замок вошли командиры и маги врага. Обескураженные, они тут же покинули кольцо стен, и лишь тогда нанесли свой удар. Столб пламени, служивший сигналом к атаке и символом победы, охватил большую часть двора.
Он горел долго, а когда пламя спало, они увидели Эйриха, неторопливо идущего по пеплу своих врагов.
Теперь они готовились к новой осаде...
Когда Эйрих дошёл до дверей главной башни, дождь прекратился, и на чистом небе холодным огнём горели звёзды. Он ещё раз взглянул в пустоту между ними и распахнул дверь.
Звёзды буравили взглядом его спину, не решаясь заговорить...
Эйрих поднялся по винтовой лестнице в свои покои, отстегнул от пояса ножны с мечом и кинжалом, аккуратно положил их на стоящий рядом с кроватью стол. И лёг спать.

Теперь он шёл вперёд легко и уверенно. Он больше не боялся упасть. О его ноги тёрся ветер, а на тропе ярко горела пролитая им кровь.
Когда тропа повернула, красноватого света впереди не было...
Это не остановило Эйриха: ему более не нужен был свет.
Колонны на площадке перед входом в пещеру вновь венчали статуи: мифические крылатые существа, замершие в разных позах. И у каждого из них было лицо Эйриха. Ветер, взлетев вверх, заиграл торжественную мелодию, а каменные изваяния поклонились тому, кто дал им лица.
Пещера, всё такая же грубая, утопала во тьме. Лишь глаза некогда заточённого неярко горели в её глубине.
– Ты всё ещё видишь их? – торжественно вопросил освобождённый.
Эйрих посмотрел на стены, по которым даже в темноте метались мысли.
– Да. И я знаю, что должно встать на пути света, прежде чем они покинут тьму.
– Ты знаешь, что теперь они останутся с тобой навсегда?
– Да.
– И что у тех, кто напал на тебя, их не будет никогда?
– Да.
– Ты запомнишь, что тени эти бессмертны?
– Да.
– Идём.
Освобождённый направился к выходу из пещеры. На площадке снаружи он расправил крылья, и в последний раз обратился к Эйриху:
– Ты знаешь, что там должны быть ещё звёзды?
– Да...
Освобождённый поднял Эйриха и взлетел, стремительно работая могучими крыльями. Тоскливо взвыл ветер, устремив свой взор к небесам. Статуи отвесили прощальный поклон, а потом долго с тоской смотрели на них и устремившиеся за ними тени.
И на звезду, загоревшуюся там, где раньше была лишь пустота.