Как переводить Kyrie eleison?

Когда первые христиане стали восклицать «Kyrie eleison!», то возглас этот был уже давно известен. Так обращались люди к богам и подданные к своим мирским правителям для их прославления и ублажения. Этим возгласом приветствовались римские императоры при их вхождении в зал. Смысл этого возгласа можно было бы перевести как: «Господин, умилосердись, сжалься (над нами)». Так люди призывали богов и, зачастую, приравниваемых к богам правителей, прийти в милостивое расположение духа, так они подчёркивали, что признают власть прославляемых над собой.

Первые христиане часто принуждались к такому прославлению богов и людей, противоречащему их вере. И для того, чтобы избежать преследования, они стали употреблять этот возглас, но при этом изменили для себя его значение. Они подразумевали под своим «господином» не какого-то мирского владыку или противное им божество, но христианского Бога. Это позволяло им уклоняться от преследований и при этом, открыто прославлять своего Бога. Поступая так, они, быть может, даже посмеивались над своими гонителями. Но шутки с бесами часто плохо кончаются. Юмор из этих шуток быстро испаряется (тем более, что бесы его и не понимают), а остаётся только чистая ложь.
 
Так «Kyrie eleison» стало частью богослужений православной церкви. В Западной церкви эта традиция сначала не укоренилась. Молитва «Kyrie eleison» появляется в богослужениях Западной церкви лишь в начале VI века, но её греческий текст не переводится на латынь, а просто вставляется в латинское богослужение. При этом и к возгласу «Kyrie eleison» часто прибавляется ещё и возглас «Christe eleison». Что и не удивительно, ведь борьба за независимость и даже превосходство Западной церкви над церковью Восточной, приведшая к «Филиокве» и, наконец, к разделению церквей, была уже в разгаре. Возглас не был переведён, и в западной Европе сложилась ситуация, повторившаяся позже в России, когда люди просто не понимали произносимого греческого текста и называли злоупотребление греческим  языком «куролесением».

Только с началом реформации греческий текст «Kyrie eleison» был переведён на национальные европейские языки (немецкий – «Herr, erbarme dich (unser)», английский – «Lord, have mercy» и.т.д.) При этом, из-за отсутствия многовекового церковного опыта употребления и понимания этого возгласа, переведённым оказался дохристианский возглас прославления мирских властителей. Но ясно, что обращение к Богу, как к светскому владыке абсурдно. Христиане вкладывают в своё обращение к Богу, в свою молитву, совсем иной смысл, чем- обращающиеся к своему властелину- придворные. Ведь мы не можем как-то повлиять на Бога (тем более нелепо пытаться «умилосердить, вызвать жалость» Того, чьей сущностью является милосердие). Мы можем лишь призывать Милость Его на нас и пытаться принять её как можно лучше. При этом Божия Милость, о которой мы неустанно просим Бога, имеет в православных молитвах и обиходе совершенно реальные, почти материальные свойства.

Святые равноапостольные Кири;лл и Мефодий в IX веке переводили «Kyrie eleison» на славянский язык, как «Господи, помилуй!» Ценность этого перевода исключительна. Ведь Кирилл и Мефодий не только опирались на прекрасное знание древнегреческого языка и знание церковной традиции в период её расцвета, но имели ещё и уникальную возможность, при переносе смысла на церковнославянский, создавать новые слова, идеально соответствующие вкладываемому в них содержанию (новые мехи для нового вина (Мф 9:17)).

В мирском обращении «Господин, умилосердись, сжалься (над нами)» вектор действия направлен от говорящего к «Господину». Говорящий так пытается воздействовать на «Господина», старается сделать его более милостивым. В православной же молитве, действие происходит от Бога на нас. Мы просим Бога ниспослать на нас Свою Милость, Свою преобразующую «Энергию», на нас, на наших близких (живых и умерших), на окружающий нас мир (благорастворение воздухов)… Кто-то скажет: «К чему всё это? Что –  Бог не знает, что нам нужно? Почему мы должны просить Его об этом?» –  «Да потому, что мы свободны и Бог не хочет разрушать нашей свободы. Потому что без свободы не может быть и любви…»

Этого второго и главного смысла «Kyrie eleison» Запад никогда не знал и не понимал. Напрасно объяснял им святитель Григорий Палама о Нетварных энергиях о различии между сущностью и энергией, о непричаствуемости Божественной сущности и возможности приобщения Божественным энергиям, которые нетварны, о возможности обожения человека… Запад остался на уровне Августина, Лютера и схоластиков с их тупой, типично римской «теорией оправдания» неизбежно приходящей к «предопределению». Такое впечатление, что Августин не читал посланий апостола Павла, особенно то место, где апостол говорит, что мы можем видеть, но подавляем истину неправдою и за это будем отвечать (Рим 1:18-20).

Различие молитв Запада и Востока подчёркивается и положением рук молящихся. Если на Западе это сложенные вместе ладони, помогающие сфокусировать волю и желания молящегося в одном направлении, концентрированная попытка воздействия на объект обращения, попытка изменения Его в выгодную для «молящегося» сторону.
То, при молитве православных, руки или опущены, или повёрнуты ладонями вверх, будто в ожидание и готовности постараться принять нисходящее на нас от Бога (Милости (от Бога) хочу, а не жертвы (от нас)! (Мф 9:13))

Кто-то скажет: «Какая разница – Господи смилуйся – или – Господи помилуй –  ? Ведь, в сущности, это одно и то же».  Действительно, выглядит похоже, только вектор действия развёрнут в обратную сторону. Это, как если человек говорит: «Я должен стараться, чтобы все люди стали братьями», то он коммунист. А если человек говорит: «Я должен стараться стать братом для всех людей», то он христианин.
Так как же нам всё-таки переводить одно и то же греческое «Kyrie eleison» в разных местах библии и в православных молитвах? – Я думаю, в зависимости от контекста. Во всех молитвах – это обращение к Богу Отцу и переводить его нужно всегда, как «Господи, помилуй».

Если «Kyrie eleison» обращено к человеку, как например: «отче Аврааме! Умилосердись надо мною и пошли Лазаря…» (Лк 16:24)». Или: «Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня.» (Иов 19:21), то я бы переводил как «умилосердись или сжалься».
А если «Kyrie eleison» обращено ко Христу, как: «Господи! Помилуй сына моего-» (Мф 17:15), то тут сложнее. Если обращаются ко Христу, как к Человеку («Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился» Ин 11:33. Или «Господи, сжалься над моим сыном, у него судороги… Я привел его к Твоим ученикам, но они не смогли исцелить его». Мф 17:15  ), то «сжалься, смилуйся». Но, даже если и, как к Богу, то и тогда, я бы сказал, что правильнее было бы «смилуйся» и испроси нам Милости от Отца Твоего Небесного. Мне кажется, что Милость Господня приходит к нам, как и Дух Святой, всегда только от Бога Отца (но может приходить через Христа). Как она может приходить к нам и по молитвам Богородицы и всех Святых.

Беда людей Западных вероисповеданий не только в том, что многие их молитвы бессмысленны и нелепы, но дело усложняется ещё и тем, что ошибку эту трудно исправить. Ведь слово «Милость» («Gnade») перезаряжено Августином в борьбе за «самостоятельность и превосходство» западного богословия. Такая «перезарядка» происходит сегодня, например, со словом «друг» («Freund» или «Friend»), обозначающим теперь всё больше того, с кем-то кто-то вместе спит. Поэтому и сказать «помилуй» («Begnade») требует от немцев определённого усилия (что, впрочем, может быть и не плохо…)

Но что нам до проблем запада? Разве это наши проблемы? – Да!
Давление на церковнославянский язык огромно. Всё больше «добрых людей» рвутся переводить с церковнославянского на обиходный русский, «чтобы облегчить бедным людям понимать писание». В «Отче наш» на украинском вместо «яко и мы оставляем должником нашим» стоит «як і ми прощаємо винуватцям нашим» ( «винуватцям» – бедный украинский! Впрочем, и «unsern Schuldigern» в этом месте на немецком не менее уродлив и вопиет к небу). А вместо «но избави нас от лукавого» в сербском теперь стоит «но избави нас од злога» (точный перевод с немецкого)… Примерам этим несть числа!
Так будем же бдительны и помолимся о многострадальных братьях наших на Западе – Господи, помилуй!