Балльная система

           Вот угораздило меня заполучить такое воспитание! И рассказывать-то как-то не очень… Ладно, расскажу. Пусть хоть кому-то наукой станет. Наука... Вот с неё, науки, наверное, всё и началось.
           Воспитание я приобрёл в корне неверное. Приобрёл? Но кому было воспитывать меня? Отца не было. Мать? А судите сами: два раза по полторы медсестринские ставки, то есть два раза по тридцать шесть часов в неполную неделю, плюс дача в пригороде. Тоже немалое время… Как могла, тянула нашу маленькую семью. И стали моими воспитателями степь, музыка да книги. Они же и друзья. Книги тоже не просто себе книги –астрономия, космонавтика. Были и художественные. И что-то в них было такое, что вынуждало включать музыку и песни о любви. Поздние вечера и ночи в казахстанском городе, где мы жили, что называется, вырви глаз. Ничего не разглядеть кроме звёзд, которые я тогда знал весьма прилично и чуть ли не пересчитывал – все ли из них на месте? Так что оставались со мной наедине тогда ночами только музыка и переживания о прочитанном. Но в прочитанном стало в мои пятнадцать лет проглядывать нечто такое, такое чарующее, будоражащее, что оно стало всё чаще и чаще отнимать от меня знакомые и привычные проявления мироздания. Какую книгу ни возьму, какой фрагмент ни вычитаю - везде проглядывает то скромная, то совсем напротив, то улыбчивая, то грустная особа. Прямо засада! Разве что в разделе о законах Кеплера в книге по астрономии не обнаруживалась таковая.
           Вот в таком состоянии я вдруг полюбил свою школу. И как её было не полюбить, если там в классе сразу два, а то и целых три воплощения моих ночных грёз под музыку Сен-Прё? И всё бы ничего, да вот наука… С детства тянуло меня к ней. О системном анализе, о том, что он существует, я не догадывался. Догадываться не догадывался, а какие-то его принципы запустили внутри меня какой-то странный алгоритм. С чего-то моё подсознательное  решило, что для правильного восприятия проявлений отношений надо бы подвести какую-то базу, создать её полунатурную модель, а перед этим уж точно надо её обсчитать. И выбрать тот единственно верный вариант. Для любви. И чтобы ни-ни, никаких ошибок! Тот недостижимый образ с волшебным вокалом неизвестной певицы из музыки Сен-Прё, те чудесные героини из Тургенева и Айтматова, тот Маленький принц Экзюпери ошибок мне не простят. Может, это мои ночные грёзы требовали какого-то наглядного подтверждения о себе самих? Мы есть, мы не только грёзы?
          Из подсознания в один из бархатных тёплых сентябрьских вечеров всё это пролезло наружу и заставило искать решение. И задумал я следующее. Для поиска своего предмета переживаний, для правильного выстраивания отношений, для понимания степени красоты этих отношений, которых ещё и не было вовсе, проведу-ка я натурный эксперимент, решил я. А в ходе эксперимента потребуется подключить математический аппарат. И ничего лучшего в мою затуманенную голову не легло, как взять на вооружение для своей любовной статистики балльную систему. Всё просто: прикоснуться к девочке, которая симпатична- один балл. Улыбнётся она в твой адрес- два балла. Удастся поднести её портфель до её подъезда –пять. И так далее. Просто и надёжно.

           А потенциальных девочек-кроликов для столь ответственного эксперимента в классе только поначалу было две. Потом их стало три. Потом четыре, пять… Музыка из «adajio» Марчелло и концерта для одного голоса Сен-Прё звучала всё громче и чаще…
           Баллы набирались медленно. Просто удручающе медленно. Но я был за правду моей странной науки. Весь опыт моих продвинутых в понятном отношении сверстников остался в стороне – мир Маленького принца не допускал грубостей и намёков на что-то приземлённое, хотя его, что уж сейчас скрывать, хотелось всё больше. И я день за днём шёл всё той же неверной, но уверенно прочерченной дорогой.

            Можно ли это считать остановкой в пути или нет, но неожиданно в ходе эксперимента я сделал открытие, к которому совсем не был готов. Как же оно было неожиданно! Оказалось, чем больше я вглядывался в юные лица своих потенциальных джульетт, тем всё больше влюблялся в их самые простые состояния, в почти все проявления чувств, рождаемых их улыбками, недовольством, задумчивостью. Наверное, из общей музыки оркестра это вычленялись партии флейт, первой скрипки, виолончели. Все эти состояния, жесты, движения, фразы, ужимки, манера речи каждой из них стали запоминаться, я стал ждать их возврата и ждать с нетерпением.
           Шло время. Я всё ещё метался в лабиринте своих чувств и представлений о том, что такое дружба с девочкой, а что-  любовь, баллы добывались медленно, но хуже было то, что я стал путаться, от кого сколько. Наступила пора экзаменов.
           Так случилось, что на экзамене, как сейчас помню- по физике,  мы оказались за одной партой с одной из моих грёз во плоти, Ирочкой –симпатичной и улыбчивой одноклассницей. И на мою беду- круглой отличницей. Пока я раздваивался между чувствами к Ирочке и волнением за свой результат по экзамену произошло то, чего никак не могла предположить моя буйная фантазия. Мои взгляды в её сторону из робких становились смелее и настойчивее. Но Ира целиком была поглощена ответом на свой билет. Она сосредоточенно думала над листком бумаги и, казалось, ее красивая чернильная ручка с золотым пером вот-вот начнет безостановочно выводить ответ на экзаменационный билет. Мне и в голову не могло прийти, что у всегда уверенной при вызовах к доске ученице, гордости класса может оказаться шпаргалка. Шпаргалка была. С изумлением увидел, как Ирочка всё выше и выше поднимает юбку со стороны одного колена. Её белая, изумительной красоты ножка взволновала, нет- потрясла. И вдруг… До самых трусиков вся она была в законах Ома, формулах, правилах. И всё это на её чарующей ножке! Я обомлел.Перехватило дыхание.Самопроизвольно на несколько мгновений закрылись глаза, но меня с волшебной силой влекло к тому, что должно было произойти дальше. С полуоткрытым ртом не дыша я стал наблюдать за происходящим.  Ирочка  пробежала по столбику с записями, но ответа на нужный вопрос не отыскивалось. Тогда она резко откинула юбку с моей стороны. Формула и ответ нашлись.

         Живёт в древнем русском городе врач Ирина и не ведает, что с того самого её поступка зародила в ком-то сомнения: а была ли та самая Джульетта?
         Зачем я всё это рассказываю? И кому? Кому-то незнакомому? Или больше себе? Не знаю, не знаю. Только к женщинам после этой истории стал относиться двояко. Моя музыка Сен-Прё распалась на фрагменты. Экзамен подвёл.
                ***

12 марта 2025 г.