Сказки и истории. Краткая история Царевны-Лягушки

Жила-была на свете одна Лягушечка, маловатая, зеленоватая и не в меру любознательная. Жила рядом с камышами на оконечности болота, стоячего и теплого, как всякий родимый край. Любила хоровое пение и ловлю комариков, но больше того любила думать о том, что скрывает за собой замшелый болотный окоем.

Подросла Лягушечка, набралась смелости, вылезла на прибрежную лужайку, упрыгала в густую траву, к цветам, жукам, грибам и бабочкам. Беспечно резвилась она под сенью высоких деревьев, в горячей мороси солнечного света, и все интриговало крошечный умишко, и да, везде совала она свой невеликий зеленый нос.
Также сунула его и под раскидистый куст, где валялась слишком прямая и гладкая палка о двух непохожих концах. Усевшись рядом, Лягушечка рассматривала чужеродный предмет, и даже взяла в липкие лапки, чтобы попробовать на вкус, но тут случилось внезапное, как гром с ясного неба. Кто-то сжал ее кругленькие бочки и поднял вверх. А после без спроса поцеловал прямо в серединку улыбающегося безгубого ротика.
То была Большая Любовь, Лягушечка сразу узнала ее и отдалась ей целиком, без остатка.

Любовь забрала Лягушечку во дворец, где ее переодели в блестящую жесткую шкурку и назвали Царевною. В ответ пришлось стараться изо всех сил – наращивать волосы, брови и ресницы, надувать губы, вытягивать лапы, отбрасывать рудиментарный хвост. Осваивать манеры, походку, учиться музицировать и танцевать, находить слова, выбирать выражения. 
Хоровое пение тут не практиковалось, и еда была непривычной. Царевна закрывалась в ванной и пела под шум воды песни родного болота. В ванной было тепло, влажность повышенная, и крайне редко, но удавалось поймать и съесть залетного комарика.
Если честно, то вообще все шло не так. К столу подавали икру и лягушачьи лапки. Спать полагалось ночью, а днем гулять, жмурясь от яркого света под большими солнечными очками. Не принято было прижиматься друг к другу, даже в трудные минуты, а стремление впасть в анабиоз порицалось как лень и уклонение от обязанностей. В общем, жизнь во дворце, пусть даже и с Большой Любовью, оказалась суровой, полной истязаний и ограничений.
Постепенно Царевна научилась подобающе выглядеть, играть на музыкальных инструментах, читать, писать и поддерживать беседу, но совершенно разучилась смеяться и улыбаться. Спинка у нее постоянно чесалась, кости ныли, кожа сохла и шелушилась, а целовали ее теперь исключительно по торжественным случаям.

Однажды, собираясь на очередной бал, в углу гардеробной Царевна обнаружила свою старую шкурку и попыталась примерить, из чистого любопытства. Шкурка была тесной, неудобной, жала в плечах, не застегивалась на животе. Но Царевна все-таки влезла в нее, из чистого упрямства. Глянула в зеркало и выпучила глаза, увидев там ухмыляющуюся до ушей физиономию.
- Лягушечка! – крикнули они с отражением в один голос.
Тут и шкурка полностью застегнулась, приросла, как влитая.
Царевна еще успела прощальную записку нацарапать «Спасибо за все. ЦЛ», пока Лягушечка ее торопила и мешалась всячески. После того они подпрыгнули, проглотили пару мотыльков моли и дружно ускакали вдаль. 
Во дворце не особо расстраивались и не сильно озаботились пропажею.
- Примитивное существо недостаточно старалось, - говаривали причастные семейной драме дворцовые жители. – Хорошо, само все поняло и избавило от лишних хлопот.

Хотелось бы закончить историю тем, что по окончательным данным ни одно животное в ней не пострадало, но полной уверенности в том не существует.
Поскольку даже и обретя покой на мягкой кочке, Лягушка, она же Царевна постоянно задавалась загадкою: отчего ее временный спутник жизни, он же Большая Любовь, и в страшном своем сне не стал бы оборачиваться царственною жабою? И каждый раз мучилась, не найдя ответа на этот чисто риторический вопрос.