Николас

               
Я не люблю гулять далеко от дома, а возле дома красивый парк и в нем много моих друзей -деревьев. Я часто с ними разговариваю. С ними здорово интересно – каждое дерево шумит по-своему, и я его понимаю. Вот клен, у него большие листья-они шуршат даже в хорошую погоду, а уж в ветряную дерево раскачивается в такт ветрам и приговаривает: «там-там, туда-туда далеко, далеко унесут ветра мои листья. Там-там, туда- туда унесут ветра мои семена. И вырастут новые клены» А в плохую погоду листья клена, словно огромные ладони и они хлопают в ладоши и бьют по щекам тех, кто их не понимает. И тогда у них другая песня: «нас много, очень много, мы кружим над землей, мы на земле и под землей – мы везде…» И когда я подхожу к клену, он веером листьев обдувает и кружит каруселью вокруг меня.
А вот мое любимое дерево – фиалковое, с фиолетовыми колокольчиками, называется Джакаранда. Множество мелких листиков-близнецов составляют ветки, словно пальчики рук, трепещущих на ветру. Я глажу ствол Джакаранды – он теплый и радуется мне. А люди не радуются мне, считают, что я странный. Мама говорит, что я аутист, а значит особенный. Мне тяжело общаться с моими сверстниками и с людьми вообще. Я молчун и в общую школу не хожу, у меня домашняя школа. Ко мне приходят учителя по математике и английскому, а остальное мне преподает мама. Она мне рассказывает про моря и океаны, пиратов и китов, страны и континенты. И по истории разных стран и про разные цивилизации. Жутко интересно, я как будто с ней проживаю много разных жизней. Я очень люблю окунаться в разные жизни по книгам, но все же больше всего я люблю разговаривать обо всем с деревьями. Вот, например, я иду к своему другу -трехцветному эвкалипту и всегда думаю о том, сколько он всего перевидал! Ведь эвкалипты живут очень долго- до 3000 лет, минимум до 500. А он не такой старый, но где-то 170 ему наверняка. А это значит, что здесь под его кроной отдыхали, прислонясь спиной к стволу, усталые черные рабыни жестоких помещиц в кринолинах, и проезжали скрипучие телеги с урожаями, ведомые старыми клячами. А если ему еще больше, то он помнит гиканье индейцев чероки в битве с индейцами серрано. Или до сих пор слышит осторожную поступь мокасинов, скрывающихся от испанцев. А может стук лесорубов, строящих городок и шум копыт убегающих бизонов.
- Эй, Николас! Иди скорее обедать.
Это мама зовет. Да, меня зовут Николас, но я себя называю Серый Кот.  Потому, что я невидимый и гуляю сам по себе. А маму я называю Вайт Маус – она маленькая, совсем белая-не загорелая и тихая, как мышка. Мама тоже слушает деревья, а папа слышит только шипение пиццы, поэтому я его назвал Тайгер Пицца. У мамы огромные бирюзовые глаза, когда она грустит они становятся, как два озера и мне кажется, что они вот-вот прольются. Тогда мне становится очень страшно за нее, как за редкую птичку-невеличку. Она много читает мне интересного, я и сам люблю читать книги и проживать с ними другие жизни. Но больше всего люблю общество деревьев. С ними я могу говорить обо всем, даже о том, о чем мама не знает. А иногда, я  я молчу с ними, потому что  у меня в голове возникает музыка. Но раньше я не придавал этому большого значения, а больше любил рисовать. Когда я был мальчишкой семи лет, мама отвела меня к учительнице рисования. Я сначала не хотел с ней говорить, но она тоже любит деревья, и мы стали их рисовать, а потом рисовали разных животных. И даже поезд со зверюшками.  А затем она и мой учитель по математике – ее муж, пришли к нам в гости, и я с ней долго играл на полу в детский поезд, который ездил по всей моей комнате. Я до сих пор помню мою учительницу и посылаю ей приветы, когда мама ей пишет письма. Потому, что мы давно уехали далеко в другой штат. Я по-прежнему не имею друзей среди людей, дружу с деревьями, которые здесь растут. Мне немного грустно, потому что я оставил своих друзей -деревьев из Калифорнии. Но ведь у деревьев через корни особый союз и они передают информацию о живых душах, которые с ними общались, на большие расстояния. Значит и обо мне.
Здесь у меня новый друг – большой и старый мудрый дуб. Он всегда приветствует шелестом мой приход, и тогда я слышу музыку. По-настоящему слышу музыку, и я ее стал записывать.  Мама прочитала и сыграла мои мелодии, даже лучше, чем я. И когда я услышал со стороны свою музыку, она мне очень понравилась. Теперь всегда, когда я подхожу к деревьям, я слышу мелодию, потом ее записываю. А как-то я сыграл мелодию высокой и стройной сосны, с пахучими острыми иглами, и представил себе, как под нею разжигали костры солдаты конфедераты. И сколько было говора и гонора в их галдеже, а потом они уснули под сосной и им приснился сон, что настал мир.
Папе очень понравилось, но он сразу же захотел кому-то это показать. И чтобы я сыграл. А я не хочу. Это мой разговор с природой – мои с ней отношения. Трудно с людьми, даже с папой. Они все хотят из всего извлечь пользу для себя. Мама меня лучше понимает.
Кстати, на востоке Калифорнии, на горном хребте White Mоuntаin park есть сосна – самая старая в мире, ей 4842 года, а может и больше! Можно представить себе, как вздымались ее ветви выше и выше, чтобы оградить себя от мощных волн и потопов. Она могла бы быть символом долголетия Америки.  Когда-то американцы и правда выбирали символ своей страны- их было три: роза, дуб и бизон. А выбрали белого орла, потому что он летит, любуясь розами, дубами и даже бизонами. Он летит и кружит над морями, океанами, горами и лесами и ему наплевать какие были на земле перемены. Как менялись истории цивилизаций, потому что под его крыльями мир вечен и прекрасен. 

А недавно я купил недавно диски с пением лесных птиц. Когда я слушаю их, моя душа наполняется ароматами цветов, видами гор и облаков, взмахами крыльев сказочных эльфов или ангелов и я сам лечу вместе с ними. Я часто это вижу. А люди- они другие. Они этого не видят. Мама говорит, что многие люди глухие, хотя хорошо слышат друг друга, но не чувствуют друг друга. И что они слепые, хотя все видят. Мне наверно повезло, что я аутист. Я много слышу и много вижу, поэтому я могу писать музыку.