Нагорная проповедь. Заповедь о кротких

                Объяснив, с каким устроением сердца человек должен подходить к блаженствам и как относится к неизбежным искушениям, Христос уподобляет заповеди  лестнице, ведущей на небо, о чем размышляет и святитель Григорий Богослов: «Восходящие вверх по какой-нибудь лествице, когда станут на первую ступень, с нее поднимаются на лежащую выше, и вторая опять ведет восходящего на третью, а эта на следующую, и сия следующая на ту, которая за ней; а таким образом восходящий с ступени, на которой стоит, подымается всегда на высшую, и достигаете самой вершины своего восхождения. Что же имея в виду, с сего начинаю я речь? Мне кажется, что на подобие ступеней расположен ряд блаженств, удобным делающий в слове восхождение от одного блаженства к другому. Ибо того, кто восшел разумением до первого блаженства, по какой-то необходимой последовательности мыслей, приемлет следующее за ним». Третьей ступенью восхождения является заповедь: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф.5:5). И нам предстоит понять, кто такие кроткие и, о какой земле идет речь.
                В нашем представлении кротость –  это незлобливый и отходчивый нрав человека, умеющего контролировать эмоции, готового осознанно прощать ошибки и обиды от других. Однако, если руководствоваться таким пониманием кротости, то Христа, лупившего кнутом торговцев Храме, кротким считать никак нельзя. Поэтому у святых отцов на этот счет другое понимание. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что: «Добродетель кротости заключается в неподвижном устроении души, пребывающей одинаковой при бесчестиях и похвалах». А святитель Иоанн Златоуст полагает, что: «Кроток тот, кто может переносить нанесенные ему самому оскорбления, но защищает несправедливо обижаемых и сильно восстает против обижающих; напротив, кто не таков, тот беспечен, сонлив, нисколько не лучше мертвого, а не кроток, не скромен. Не обращать внимания на обижаемых, не соболезновать несправедливо страждущим, не гневаться на обижающих – это не добродетель, а порок, не кротость, а беспечность». Таким образом, для Лествичника кротость близка по своему значению со смирением, а для Златоуста – это способность ненавидеть зло, а не человека, и мужество положить душу свою за други своя. Они нисколько не противоречат друг другу, а, наоборот,  взаимно раскрывают значение кротости. Тонкое определение этой добродетели мы находим у блаженного Феофилакта Болгарского: «Кроткие же – это не те, которые совершенно не гневаются (ибо таковые лишены разума), а те, которые имеют гнев, но воздерживаются, гневаясь тогда, когда нужно». Вероятно, он был знаком с учением святителя Григория Нисского: «Что такое кротость? – задается вопросом Григорий за 700 лет до блаженного Феофилакта, – и за что Слово ублажает кротость? По моему мнению, не должно равно почитать добродетелью всего того, что делается с кротостью, особенно если словом сим обозначаются только тихость и медленность». Мне представляется, что самое глубокое и точное учение о кротости принадлежит именно святителю Григорию, поскольку оно рассматривает не столько поведение человека, сколько раскрывает духовные причины этого явления. Для него тихость и медлительность – положительные качества, если силой разума удерживают от стремления ко греху: «Много удобств пороку, естество весьма стремительно к худшему; как и тяжелые тела, хотя совершенно недвижимы вверх, но, если толкнут их по покатости с какой-нибудь высокой вершины, с такою стремительностью несутся вниз, увеличивая стремление собственною тяжестью, что скорость превосходить меру…[поэтому] тихость [кротость] — это навык быть медлительным и неподвижным в таковых [страстных] порывах естества…так и добродетель, будучи быстродвижною к горнему и высшему, и никогда не оставляя своей скорости [стремления к Богу], не дозволенным для себя находит противоположное стремление [к пороку]. А посему, так как в естестве нашем избыточествует поспешность к худому; то прекрасно ублажается тихость [воздержание] в делах худых [греховные страсти]…всякая же страсть имеет быстрый и неудержимый порыв к исполнению желания; [поэтому] Господь, не тех посему ублажает, которые живут вне действия на них страстей (в жизни вещественной невозможно всецело преуспеть в житии невещественном и бесстрастном); но…говорит, что быть кротким достаточно для блаженства. Ибо естеству человеческому не узаконяет [не приписывает] совершенного бесстрастия; правдивому Законоположнику [Христу] и не свойственно повелевать то, чего не приемлет естество [чуждое по природе]. Такое повеление уподоблялось бы распоряжению того, кто живущих в воде переселил бы на житие в воздух, или, наоборот, все, что живет в воздухе, — в воду. Напротив того, закону надлежит быть примененным к свойственной каждому и естественной силе [природному свойству]. Поэтому блаженство сие повелевает умеренность и кротость, а не совершенное бесстрастие; потому что последнее вне естества, а в первом преуспевает добродетель…Посему, блаженны, не предающиеся вдруг страстным движениям души, но сдерживаемые разумом, — те, у кого помысел, подобно какой-то узде, останавливает порывы, не дозволяет душе вдаваться в бесчиние».
                Выяснив, кто такие кроткие, мы должны разобраться с землей, которая им обетована в наследие. На первый взгляд этот вопрос вызывает недоумение: если блаженства – это ступеньки лестницы, ведущей на Небо или поэтапное восхождение к Господу, то почему земля стоит выше  Царства Небесного, обещанного в первой заповеди? Как земное может быть выше небесного? Противоречие разрешается следующим образом. Земля блаженства – это не земля, на которой человек взят, живет, и в которую возвращается: «Ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт.3:19), – говорит Бог Адаму. Здесь под землей блаженства понимается основа мироздания, ибо сказано: «Вначале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1:1), то есть землю Господь положил основанием неба. В строго богословском смысле оно понимается как то, из чего сотворено все сущее: от неба до человека. Святитель Григорий пишет: «Ее — то [землю], мне кажется, и великий Давид…руководимый духом проразумел, и обладал уже по вере, сказав: верую видети благая на земли живых (Пс.26:13); ибо не полагаю, что Пророк этою землею живых нарек землю, возращающую все смертное и в себя опять разрешающую всякое от нее порождение. Напротив того, знал [имеет ввиду] он землю живых, на которую не вступала смерть, по которой не протоптан путь грешников, которая не принимала на себя следа порока, которой не рассекал плугом лукавства сеятель плевел, которая не произращает волчцев и терний…Посему подобоименность земли да не увлекает твоего разумения после небес на дольную опять землю; но если ты от первых блаженств возвысился умом, и возшел к небесному упованию; то простри любоведение твое до той земли, которая — не общее всех наследие, а только за кротость жизни признанных достойными оного обетования». В этих словах заложен глубокий духовный смысл. Григорий Нисский говорит о том, что далеко не все из спасенных сподобятся наследовать землю блаженства, поскольку она обещана только кротким и никому иному из лика праведников.  В этом смысле, земля обетования стоит несравненно выше Царства Небесного. Можно владеть одним царством, а можно – империей, в которую входят и другие земли; а высшее царство – владение миром, о чем мечтали властители со времен Александра Македонского. В богословском смысле под владением миром понимается власть над собой, ибо она высшая из всех существующих. Кто владеет собой, тот владеет миром. Эта власть проявляется в способности отказаться и пренебречь всем, что не Бог. А такое состояние – недоступно и многим праведникам. Пренебрегший всем, становится наследником того, от чего отказался, поскольку отказаться может только тот, над кем ничто кроме Бога не властвует. Во всех остальных случаях человек подчинен тому, от чего зависит или к чему стремиться. Кротость, как мы выяснили, – это удержание от страстей и греховных поползновений, то есть проявление власти над собой, а значит и над всем, что эти страсти порождает. А их порождают соблазны мира сего. Подчинение желаний разуму обессиливает грех и открывает путь к обожению. Достигшие власти над собой вмещают в себя весь мир, чего даже не замечают, ибо у них есть только Бог. Все блага рая меркнут в их глазах по сравнению с блаженством в Боге. Царство Небесное – это место упокоения праведников и спасенных в день Страшного Суда. В этом смысле оно покоится на земле, из которой сотворено все видимое и невидимое, и которую Господь положил в основу мироздания как природу сущих. Как небо имеет своим основанием землю, так и любое царство должно быть на чем-то основано. Поэтому Царство Небесное не висит, образно говоря, в воздухе, а покоится на тварном бытие обоих миров, суть которого составляют божественные энергии.
                Согласно учению Церкви, при конце света ничего не исчезает, а наоборот, мир и человек восстановятся в первозданном виде. Все люди от Адама и Евы воскреснут в своих телах, которые обновятся вместе с природой земли. В этом обновленном и нетленном виде мир будет пребывать вечно. И его наследование обещано кротким. Что это значит в буквальном смысле? Конечно же, речь не идет об имущественных отношениях или богатствах. Наследование земли блаженства означает неисповедимое упокоение в Боге, где умолкает разум и любые чувства, оставляя в абсолютной тишине лишь созерцание Божества. Блаженный наследует землю через полное забвение о ней. Как имущество ждет вступление в права своего наследника, так и все сущее смиренно ожидает своего господина – кроткого сердцем: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф.11:29), – призывает Христос. В кротости и смирении проявляется Его власть над миром.  Эту же власть Он обещает тем, кто последует за Ним. Истинный ученик Христов не может не быть кротким, ибо в противном случае, останется вне блаженств, а значит вне ограды спасения. Поэтому стяжание кротости – необходимое условие для подавления страстной и греховной природы, препятствующей наследованию вечного блаженства не земле благих как воссоединение Бога и человека.