Столкновение 2-3

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 1


Лето в жизни каждого человека занимает особое место. Сезон беспричинных наслаждений и вдохновенной радости, яркий и бессмысленный в своем боголепном соцветии и головокружительно-жаркий в своем безделье. Время расслабления и отдохновения, пора надежд, пусть зачастую несбывшихся, но все же, все же… приходит лето, и начинаешь радоваться, верить, ждать и надеяться — а когда надеждам уже нет времени сбыться — они превращаются в мечты… и зовут нас в осень.
Осень — самое время для несбывшихся надежд и неосуществленных желаний. Спрячем в карман теплого пальто свои чаяния, переложим на плечи осени все печали — поплачь и за меня, детка. А если надоело плакать — твой первый мороз в мое сердце.
Покрой ранним ледком душу, высуши холодным ветром слезы и ослепи ищущий взгляд невиданной красотой пышного убранства.
Только не оставляй меня одну, только не гаси последнюю надежду…


ГЛАВА 2


Прошло полгода…
Александра стояла у окна. На дворе хозяйничала осень, она не пощадила деревья, сорвав с них последние блекло-желтые листочки, прогнала мелькнувшее было с утра солнышко за тучу и вступила в сделку с холодным мелким дождем. Он честно выполнял свою работу, не прекращаясь ни на минуту. Осени, видимо, этого было мало, и она призвала ему в помощь легкий утренний морозец, который, казалось, позабыл, что он утренний и старательно покусывал прохожих даже днем.
Было очень холодно, и у Александры случился насморк вперемешку с осенней хандрой.
В голову лезли какие-то минорно-неоформленные мысли, все вокруг было печально. Конечно, не от погоды, осень приходила и сменялась зимой уже отнюдь не первый год, но, увы, в этом году жизнь особенно не задалась.
Аля тряхнула головой и набрала бабушкин номер. После долгих гудков в трубке раздался родной, чуть хрипловатый голос:
— Я слушаю, — и без паузы, — Александра, опять хандришь!
— Бабушка, с чего ты взяла, — отозвалась внучка безжизненно-бодрым голосом. —
Позвонила узнать, как твои дела?
— Ага, а у меня столько дел, что о них нужда узнавать каждые пол денёчка!
Аля закрыла глаза и прошептала:
— Все-то ты знаешь…
— Когда закончится этот твой отпуск? Пойди уже сходи на свою работу, разгони хандру, коль не захотела никуда поехать!
— Да куда я поеду, ба, — отозвалась приунывшая девушка, — своих финансов кот наплакал, тебя опять обременять!
— А кто, интересно бы знать, меня еще будет обременять, как не ты. Хорошая путевка же была! — бабуля не скрывала досады, внучка скрывала печаль.
Ей нечего было ответить бабуле. Не хотелось признаваться даже самой себе, что не уезжала она лишь по одной причине. Она ждала и боялась, что уедет, и именно в это время приедет Он. Хотя… чего ему приезжать, у него и так все хорошо.
Прошло уже столько времени…
После отъезда Александра Аля еще несколько дней не могла прийти в себя. Ходила как обморочная, улыбалась, потом плакала, а ночью… мечтала. Дорисовывала продолжение поцелуя, говорила слова, что не успела сказать, думала о том, что не успел сказать Он.
Бабуля, а она у Али была не промах, почти сразу догадалась, что с внучкой что-то не так. Быстро вызнав почти всю правду — поцелуй Аля решила все же скрыть — впрочем, это мало помогло, бабушка очень быстро до всего остального додумалась сама. Мало того, подключила свои каналы, разведала о таинственном поклоннике своей «деточки» и вскоре позвала внучку в гости. А когда та пришла, выложила перед нею журнал, в котором на обложке красовалось фото Александра.
У него была не менее странная профессия, нежели у нее. Он был венчурный инвестор и меценат. Молодой и амбициозный, к тому ж большой любитель всего нового, он быстро понял, откуда ветер дует, вложил небольшой капитал в пару новомодных проектов, которые принесли невиданный доход, привлек к делу мать и младшего брата и стал настоящим крутым бизнесменом.
Александра смотрела в журнал с неописуемым чувством. После короткой статьи и пары фотографий, на которых Алекс был нереально хорош, читателям предлагалось его интервью. В нем Александр пространно рассказывал о деле всей жизни, об инвестициях, венчурах, капиталах и гениях. Аля не поняла ни слова. Не могла понять от смятения, царящего в ее душе. А вот последняя фраза, была донельзя понятна и больно ударила по глазам: «Готов жениться хоть завтра. Но только, когда найдется подходящая невеста. Считаю, что пока не встретил девушки, достойной называться моей женой…» Интервью было датировано концом марта. Почти сразу после эскапады в ее сторону. Значит, недостойна...
Она задержалась на минуту и все же рассмотрела фото. Красив, бесподобен и еще более недосягаем, чем пару недель назад.
Из нелегких раздумий ее вывел насмешливый тон бабушки:
— Наконец хоть кто-то стоящий во всем твоем окружении.
Внучка молчала.
— А ты чего, детка, приуныла? Приглянулся он тебе?
Аля независимо пожала плечами:
— Это не нашего поля ягода.
Она ждала от бабушки слов поддержки, но пожилая женщина, как ни странно, сказала совсем другое:
— Ничего невозможного в мире нет. Ничего. Важно только одно. Чистая душа, доброе сердце и любовь в нём.
Она подошла к Александре и похлопала ее по плечу:
— Ты должна попробовать… Должна поверить в себя и лететь.
Аля с надеждой обернулась:
— Бабушка, я думала, ты скажешь совсем другое.
— Не знаю, почему ты это решила. Я вижу, что лучше для тебя. Но и ты должна понимать — любовь никому не дается за просто так, это высокое чувство, детка, оно само по себе настолько прекрасно и велико, что возвышает человека до неимоверных пределов.
Александра глядела на бабушку с удивлением и недоверием:
— Но я даже не знаю, что мне делать?
— Эге, а вот тут ты решай сама. Мои шишки — это мои шишки, а ты свои сама набивай. Иначе никак… — пожилая женщина многозначительно улыбнулась и отобрала смятый внучкой журнал.
Окрыленная бабушкиной поддержкой, Аля примчала домой и стала думать — как же ей лететь навстречу мечте. Глупости, одна краше другой, метались в голове в поисках решения. И тут она вспомнила мамины слова — во всех непонятных ситуациях — убирайся. Порядок снаружи получит порядок и внутри.
Аля генералила три дня. Бабушка приходила в гости, одобрительно курила, помогла обновить занавески, прикупила новый сервиз и кучу сладостей. А вот на вопросы и разговоры Александры она не поддавалась, разводя руками и приговаривая, что это не ее дело.
На этом полет закончился. В голове девушки засела мысль — позвонить. Ведь можно же позвонить по номеру брата, который остался в ее телефоне. А можно прямо на фирму — есть же там телефон директора. И даже если сразу с ним ее не соединят, то…
Дальше она смущалась, краснела и позвонить не спешила.



ГЛАВА 3


Дни шли за днями, в саду зрели ягоды, зрела и Аля. И наконец, с утра, когда в особенно прекрасном сне ее прекрасный принц, наконец, окончательно выбил ее из колеи, Александра решила позвонить. В конце концов, лучше прямой отказ, чем эта безысходная неизвестность.
Она набрала номер фирмы. Телефон брата она решила оставить на крайний случай, тем более сомневаясь в том, что он вообще чем-то сможет помочь.
После долгих гудков, по мере которых у девушки вспотели от волнения даже корни волос, трубку, наконец, подняли. Нежный и мелодичный голос в трубке пропел о том, как этот звонок важен не только для данной компании, но и всей Вселенной, и обладательница шикарного сопрано отправилась искать директора.
Вначале Александра, в этот момент представившая, какая милая девушка-секретарь работает у Алекса вновь закомплексовала, потом стала просто ждать, а потом… проходили минуты, музыкальное сопровождение по-прежнему бодро что-то тилинькало в трубке, но ничего не происходило.
Девушка терпеливо ждала. Наконец, в трубке зашумело, и запыхавшийся, но по-прежнему мелодичный голос попросил подождать еще некоторое время. Тут уж Алино воображение разыгралось не на шутку. Да он там, с этой милашкой, небось, вовсе совесть потерял! Фу, какая бессовестная, беспросветная гадость!
На самом деле секретарь Александра — дама, действительно, шикарная во всех отношениях, была, к тому же, умна, красива и всегда готова прийти на помощь, с каким бы вопросом к ней не обратились. Она неплохо знала бухгалтерию, делопроизводство и психологию, понимала с полуслова своего начальника, а также состояла в дружеской ноте со всем коллективом. Ко всем ее прелестям, правда, следовало добавить двоих детей и двух мужей, перманентно сидящих на шее у замечательной девицы. Впрочем, о своих семейных неурядицах, Света, так звали секретаршу, в начале карьеры умудрилась благополучно умолчать.
Мама Александра долго подбирала секретаря своему сыну, и Света буквально сразила ее своей компетентностью по рабочим вопросам, а когда мама, к тому же, узнала, что девушка глубоко счастлива в семейной жизни, тут-то она и наняла Светлану. Она надеялась, что хороший пример привлечет сына на светлую сторону добра и брака. Но, увы, за время работы в компании Алекса, Света умудрилась обзавестись третьим ребенком и еще одним мужем. Причем, практически без отрыва от производства. Спокойное обсуждение дел и рабочих моментов Света легчайшим образом совмещала с практически мексиканскими страстями семейной жизни, умудряясь втягивать в перипетии своих интриг всех до единого коллег и даже младшего директора. Сам же глава фирмы старался вне работы свести к минимуму общение со своей любвеобильной секретаршей. Тем не менее, и он иногда прохаживался по поводу ее любовного треугольника и детей, но никогда не забывал, впрочем, выплачивать премии, как он говорил — на памперсы — своей все ж отлично работающей помощнице.
В тот день Александр был чертовски занят — именно во время злополучного Алиного звонка в его кабинете сошлись два давних противника, имеющих непосредственное отношение к его последнему проекту.
И именно его кабинет должен был стать площадкой для примирения соперничающих акул современного бизнеса. Александр понимал, если ему удастся разрешить этот конфликт интересов, то контракт, сулящий невиданные барыши, будет в его кармане. Он все держал под контролем, стремясь наиболее мягко уточнять детали, но спор набирал обороты, оппоненты были умны, но горячи, и ничего нельзя было упустить.
В момент кульминации схватки своих будущих деловых партнеров на горизонте замаячила секретарь, и он тут же завалил ее распоряжениями. Света работала быстро и хорошо. Спор набирал обороты, чай был испит, переговоры не сдвинулись с места.
Дымились кресла, окна и даже цветы, у спорящих, казалось, из ушей валил дым, Александр стремился максимально соблюдать нейтралитет, когда Света вспомнила о телефонном звонке.
Помня наказ своего начальника о том, что неважных звонков не бывает, что это может быть потенциальный клиент, а им отказывать нельзя, она рванула к трубке. Чаще всего оказывалось, что это какой-то очередной придурок-проситель, но все же попадались и гении.
В то самое время, когда Аля переживала возмутившую ее просьбу еще немного повременить, Света ждала момента передышки. Момент настал, и секретарь, следя за реакцией шефа от двери, молча указала ему на телефон. Александр взвился с места и схватил трубку:
— Алло.
В трубке пискнуло, и очень знакомый — вспомнить бы, откуда — голос сказал:
— Привет.
Спор перешел на новый виток...
— Я, наверное, не вовремя… — залепетала Аля, которая совсем забыла, что надо говорить, — это…
Он вспомнил. Удар сердца пробил рубашку, вышел сквозь пиджак со спины и с глухим шлепком вернулся в грудную клетку.
— Александра. Я узнал.
И снова робкое:
— Привет.
Спор набирал скорость...
— Может, стоит перезвонить в более удобное время…
— Говори… Что-то случилось?
— Да… нет, я, наверное, потом…
Спор достиг апогея, и Александр отвлекся. Ему чрезвычайно важно было не потерять нить беседы, которую беседой назвать можно было уже с большим трудом.
Дым заполнил комнату, голоса были подобны грому, но внезапно острый конфликт пошел на убыль, рациональное зерно все ж было найдено, и его тоже нужно было не упустить. Аля молчала, окончательно запутавшись в своих словах и мыслях, не понимая, почему молчит на другом конце Александр. И тогда она, набравшись смелости, попросила его перезвонить, и даже переспросила противно-тонким дрожащим голосом:
— Точно перезвонишь?
А он… он не услышал вопроса, лишь только вопросительную интонацию в ее девчачьем голоске и в запале согласился с нею. Даже не разобравшись, на что же он только что согласился.
— Да-да, хорошо, — уверенно ответил он. Сейчас ему все было хорошо.
Она повесила трубку.
А Александра вновь затянуло торнадо переговоров. Сам себе пометив, что надо бы позвонить девушке и расставить все точки над «и», он увлеченно довершил переговоры. И все же, все же, где-то в глубине, на краю сознания была какая-то мысль, она царапала поглощенного работой Алекса, не давая полностью погрузиться в процесс и насладиться им. Что? Ах, да. Она позвонила… И снова легкий толчок сердца. Странное волнение. Так, что же делать?
А Аля снова осталась ждать. Ведь она все ж докатилась до крайней степени смелости и попросила ей перезвонить, и он сказал — хорошо. Весь вечер она улыбалась и вспоминала даже не слова, но интонацию, его манеру речи, теплоту его голоса.
Было еще одно маленькое чудо, что радовало ее необычайно, как бы он ни был занят, а она чувствовала, что занят он все же был очень и очень — Александр ее вспомнил, сразу же. Ведь это о многом говорит! Да, определенно, о многом!
На следующий день Аля, с самого раннего утра, находясь вся в предвкушении звонка, она репетировала слова, понимала, что все равно будет молоть чепуху, и ждала-ждала, практически не выпуская из рук мобильный. Так, в восторгах и волнениях, прошел день. Наступил вечер. Он не позвонил.
Вечером утомленная Александра гадала, что могло произойти, почему, и как так получилось. Может, она что-то не то сказала, а может ему пришлось срочно уехать, и у него нет возможности оттуда позвонить, а может… Но проходили дни, постепенно надежда угасла, осталось раздражение, сменившееся разочарованием.
Она поняла, что никто не позвонит. И затихла.
Она страдала. Скорее не от обиды или огорчения. Скорее от ничтожности собственного существования. Она не просто замахнулась на мечту, она посмела взлететь и упала… Сломалось все, что могло сломаться. Каким-то чудом она еще продолжала функционировать, но это была лишь оболочка. Никчемная физическая часть, бездушная и бессмысленная ветошь, забытая в углу мироздания — вот кем ощущала себя Аля.
Она не могла думать о нем. Эти раздумья причиняли ей боль. Она не могла не думать о нем. Так было еще больнее. Бабушка с печалью наблюдала, как тает внучка. В конце концов, она купила путевку на юг, но девочка категорически отказалась ехать. И занялась… рисованием. У нее, как ни странно, получилось. Нет, она не утонула с головой в творчестве, ей просто понравилось смешивать на бумаге несколько цветов, иногда она видела в этих цветах образы и рисовала их. Так на свет появились несколько рисунков космоса, глубин моря и бесконечные поля, наполненные солнечным светом. А потом она нарисовала его глаза и поняла, что сегодня утром что-то должно измениться. И она позвонила его брату. Просто, не приготовляясь и даже без волнения, она набрала номер и через секунду такой знакомый голос произнес:
— Алло.
Вот тут она растерялась.
— Алло, я вас слушаю. — Человек на том конце провода не повышал голоса и не выказывал нетерпения, и она немного пришла в себя.
— Здравствуйте, могу я услышать Александра?
— Здравствуйте, — произнес незнакомый брат и замолчал, будто раздумывая.
— Вообще-то можете, но не так быстро, как вам хотелось бы. Я его помощник, Влад, может быть, вы хотите ему что-то передать? Представьтесь, пожалуйста, и мы вместе придумаем, чем я могу вам помочь, пока Александр занят.
Голос был дружелюбным, он располагал к себе, хотя и говорил заученными фразами, но ничего наигранного в нем не было. Однако в нем явно не хватало твердости и решимости голоса Александра.
И все бы ничего, но Аля не знала, чем ей можно помочь. Наоборот, она знала, что ей ничем помочь нельзя. С языка готовы были сорваться какие-то глупо-обличительные фразы: «Спросите у своего брата, почему он не позвонил; скажите своему брату, что он плохо поступил со мною; или вообще — скажите ему, чтобы он влюбился в меня!»
Она в смятении молчала.
— Алло. Вы еще здесь? Я, кажется, знаю, кто вы, — голос в трубке стал вначале чуть раздумчивым, а потом в нем проявились насмешливые нотки, но Аля не знала, что он стрелял наугад.
— Мне кажется, тут не обошлось без некоей сестры милосердия…
Он не успел договорить, она отключилась, бросила телефон и кинулась вон из дома. Ей было стыдно и противно — надо же, до чего доводит внезапная влюбленность. Звонить куда-то в небытие и там, о, ужас, терпеть насмешки и от кого! От какого-то гадкого чужого голоса, который даже и близко не похож на голос Александра! Нет, так нельзя! Пора взять себя в руки!
И она действительно взяла. Не оставляя времени и сил на душевную боль, она рисовала, работала, дружила, помогала и жила, жила во что бы то ни стало.
Только один-единственный близкий человек, Алина бабушка, знала и видела, как нелегко ее девочке, но она понимала — Аля сама должна через это пройти, иначе урок не будет усвоен.

ГЛАВА 4


Александр, крайне раздраженный и недовольный после неудавшегося совещания, ехал на очередную никому не нужную конференцию, где иногда обретались молодые дарования. Ехать туда не хотелось, но среди общей лабуды иногда попадались настоящие самородки, и именно ради них стоило бросить все дела и ехать в ближайший городок в поисках внеочередного дарования, будь он трижды здоров.
Алекс искренне старался отгонять от себя весьма не вовремя посещавшие его вопросы — зачем ему это, ведь у него все уже есть. Заработанного хватит на ближайшую стопятилетку, голод и нищета его семье не грозят, а в душе разрастается черная дыра, под названием грусть-тоска. Добрый младший брат называл ее «синдромом сжирубешенья», за что удостаивался холодной войны со стороны брата, однако времена рукоприкладства давно прошли, и они оба это прекрасно понимали.
Неустанная деятельность Александра помогала притупить пустоту одиночества, и ненадолго вопросы в его голове отступали, а потом возвращались вновь. Сегодня они были особенно настойчивы, потому что ехать он не хотел, но ничего другого ему не оставалось.
Ехать решили с Владом, который в последнее время проявлял излишнюю настойчивость во всем, что касалось личной жизни старшего брата. Так и сейчас, с самого начала поездки он отпускал саркастические замечания по любому поводу, проверяя на прочность нервную систему Александра.
— Что-то император и будущий покоритель всея Вселенной сегодня особенно невесел, — Влад был насмешлив и ядовит.
— Мы не будем расширяться, я тебе это сказал еще позавчера, — Александр, в который раз пообещал себе быть терпеливым. Голос его звучал безжизненно и устало, брат тревожился с каждым днем все больше и больше, скрывая тревогу за насмешками и бесконечными подколами.
— Почто, Иванушка, невесел…
— Отвали.
— Может, Царевну-лягушку подыскать?
— Какого черта я с тобой поехал...
— А потому что одного тебя отпускать нельзя, ты у нас то машины теряешь, то сам пропасть норовишь.
— Влад, сколько можно? — приходилось отбиваться, а сил не было совсем.
Он отвернулся к дороге и искренне от всей души пожалел, что давно не курит. Хотелось сделать пару глубоких затягов, до головокружения и, плюнув на все, никуда не ехать.
— Кстати, забываю тебе сообщить, суд над твоими обидчиками состоялся. Неудавшийся Робин Гуд в тюрьме, принцесса Мария ждет прынца… Прынц в тоске. — Влад сначала с улыбкой, а после и с беспокойством поглядывал на отвернувшегося брата.
— И откуда только в тебе столько дерьмовых шуток! — вздохнул тот.
— Ладно-ладно. Поговорим о хорошем. До сих пор удивляюсь, как тебе повезло тогда повернуть в нужную сторону и без навигации добраться до городка. Мало того, еще и охмурить невинную сестру милосердия.
Александр раздраженно молчал. Но младший не зря завел этот разговор, и раздражал братика тоже не просто так.
— Мы, кстати, сейчас проезжаем практически мимо этого места.
Снова молчание. Но Влад был готов нанести сокрушающий удар.
— И кстати, твоя сестра милосердия, кажись, звонила… Но, когда поняла, что я не ее драгоценный Алекс, бросила трубку.
— Ну и что, — Александр перевел дыхание так, чтобы брат не заметил, что оно участилось.
— Заехал бы к ней, пока недалеко…
— На обратном пути, может, или лучше вообще без тебя. — Алекс смотрел прямо, ничего не видя перед собой, он сам смутно понимал, отчего его так проняло, до красной пелены перед глазами, но успокоиться уже не мог.
Влад притормозил и, прищурив глаза, взглянул на брата:
— А спорим… — начал он, и его хитро прищуренные глаза могли многое сказать брату, если б он на него смотрел.
— Вот только не начинай, это добром не кончится, — отозвался старший, все также глядя прямо перед собой. Но Влада было уже не остановить.
— В последний раз ты отделался всего лишь сломанной ногой, и об этом не стоит вспоминать. Я вот о чем думаю... Чего обратного пути ждать, давай через лес, на спор, напрямки, как тогда, а? Навигация с тобой, тем более ты не ранен...
Он прощупывал почву, в душе подозревая тщетность попытки влезть не в свое дело. Вот сейчас Александр выдохнет, повернется, взглянет холодно — и все…?
— Впрочем, так и знал, что не захочешь! — тем не менее настойчиво закончил он, страшась взглянуть в глаза Алекса. Кое у кого тут тоже есть характер. Почесав лоб, он все ж осмелился взглянуть на брата. И все понял.
У Александра застучало в висках. Внезапно это стало делом всей жизни — дойти до городка быстрее, чем в прошлый раз.
— Спорим! Останавливай машину! — почему-то шепотом, все так же глядя перед собой, отозвался он.
Влад остановился и потер руки, весело посматривая на Алекса:
— На новый кадиллак!
— Губа не дура! На хрена он тебе?
— Я его продам.
— На хрена? — слов больше не было, была только злость и желание доказать — что и кому, уже не важно.
— А я его продам и построю еще один корпус больницы.
Точно, реабилитационный центр, они с матерью затеяли «стройку века». Но сие действо не обошлось без освещения в прессе, и Александр, не терпящий журналистов, старался там не отсвечивать.
— Что ж, давай, еще посмотрим, кто кому проспорит, — сквозь зубы проговорил Алекс и, выйдя из машины, стал скидывать пальто.
— Снимай куртку, — приказал он отрывисто брату.
Тот тут же стянул куртку и кинул ему. Тот поймал ее на лету и стал деловито проверять карманы.
— Эй, это что, вотум недоверия?
— Мне только твоей прослушки не хватало.
— Итак, условия: в навигатор смотреть в крайнем случае, мне сигналить, ежли чего, — перечислял быстро брат, пока Алекс не передумал. — А пальтишко-то чем не устроило?
— Не умничай. В пальто я больше бегать не намерен.
— Жалко пальто?
— Ноги заплетаются!
Влад захохотал. Алекс, не обращая на него внимания, сосредоточенно вглядывался в карту на экране телефона.
— Это не совсем то место.
— Отсюда даже ближе. Значит, еще раз обговорим условия — навигатор не включать, в случае чего звонить мне и ждать помощи.
— Пошел к черту, — отрывисто бросил Александр и побежал.
Через пять минут, скрывшись из виду, он включил навигатор и снова внимательно изучил карту. Потом спокойно, но быстро отправился в западном направлении, насвистывая веселую мелодию из кинофильма: «А нам все равно, а нам все равно…» На душе было как никогда хорошо. Прямо даже можно сказать, отлично.
Влад спокойно сел в машину, включил телефон и настроил его на маячок, который был прикреплен к куртке Алекса в виде замочка на ложном кармане. В конце концов, не один старший у нас гений. А пускать замечательную операцию, под названием «Возвращение блудного сына», на самотек он естественно не собирался.
Они не учли одного. Здесь действительно было ближе к городку, в котором жила Аля, но именно здесь, на несколько километров вдоль трассы пролегал заброшенный ров, из которого горе-строители вырыли ненужную трубу и списали деньги. А вот засыпать траншею никто так и не потрудился. Это было на заре социализма, место давно превратилось в овраг и заросло кустами и деревьями. Местные грибники не раз захаживали сюда за особо крупными грибами, да только с другой, более пологой стороны.
А вот ничего не подозревающий Александр, посвистывая, приближался к самой отвесной его части. Смеркалось, он шел по карте и не замечал преград, наоборот, он дышал чистым свежим воздухом, любовался лесом, прислушивался к шуму деревьев, впервые за много дней ему было легко и весело, а еще сердце как-то по-особенному постукивало при мысли о встрече с девушкой Алей.
Но сейчас даже о ней не думалось. Встретимся — поглядим.
Он ни на секунду не задержался на краю обрыва, шагнул, понял, что теряет равновесие, взмахнул рукой, телефон улетел куда-то в кусты, молодой человек поскользнулся и неудержимо покатился вниз, на ходу ударяясь о камни и пни.  Внизу он приложился головой об очередной камень, в куртке что-то треснуло, и он распорол недавно залеченный бок об острую ветку. Вот так удача, вот так поход.
Несколько секунд безмолвного лежания подействовали просветляюще на ударенную голову. Он пошевелил руками и ногами и, не вставая, огляделся. Какой-то овраг с почти отвесной стенкой. Все поросло кустами и сорной травой. Куда его опять занесло?
Руки-ноги сбиты, голова болит, ориентир потерян, телефон улетел в неизвестном направлении. Он сел и захохотал. Отчего-то на него нашло бесшабашное веселье. Вот, они с Владом придурки!
Но делать было нечего, надо вставать и двигаться дальше. Идти было больно, но идти было надо. Некоторое время он еще посидел, прислушиваясь, не зазвонит ли телефон, но он, видимо, разбился или лежал слишком далеко.
Александр встал, отряхнулся, поправил куртку, ощупал голову — шишка на ощупь выглядела довольно устрашающе. Однако обошлось без потери крови, и это радовало, но тут бок отозвался почти забытой болью. Он снова захохотал и, отключив все мысли, полагаясь, как и в прошлый раз, на свое чутье, отправился в гости к своей сестре милосердия. Теперь уж точно к ней. Прихрамывая, напевая песенку и пребывая в состоянии практически стопроцентного счастья.


ГЛАВА 5


День обещал быть просто великолепным. Аля в очередной раз проспала на работу и решила не идти совсем, она позвонила начальнику, притворилась совершенно охрипшей, посетовала на горло, пообещала назавтра окончательно выздороветь или совсем уж заболеть, и залегла спать.
Но спать уже не хотелось, и добрая внучка решила побаловать бабушку пирожками.
Тесто удалось, и вскоре в кухне стало тепло и уютно от запаха домашней сдобы.  Он был такой же, как тот, настоящий, из далекого детства, когда все были живы и здоровы, и по воскресеньям мама пекла булочки. «Как тогда все было просто и легко», — подумала Аля, и ненароком смахнув слезинку, с удовольствием принялась печь пироги.
Когда все было готово, она поспешила к бабушке, и вот тут начались неприятности. Точнее, она была одна, но большая. А вернее он. Но тоже большой. Это был очередной потенциальный жених, по версии бабули.
Бабушка, несмотря на неземную Алину любовь, не упускала ни единой возможности познакомить внучку с каждым представителем мужского пола, стоило тому появиться в радиусе ста километров от ее дома. В это время в ней просыпалась орлица, шпионка и радистка Кэт одновременно. На какие только ухищрения милая бабуля не пускалась, лишь бы заманить внучку замуж. Но не будем о грустном.
Сегодня удача целиком была на бабушкиной стороне, ей даже не пришлось придумывать предлог для прихода внучки, она явилась сама. А на ловца, как известно, и зверь тут как тут. В гости к бабуле заехал племянник дражайшего ее друга (того самого небезызвестного байкера) по имени Виталик, и, пока бабуся прикидывала, под каким соусом зазвать Алю в гости, она сама обозначилась на пороге, да еще и с пирожками.  Просто умница-красавица, к тому ж и хозяйка в придачу. Виталику поначалу было наплевать на Александру, но не наплевать на пирожки. А вот когда с пирожками было покончено, не осталось ничего другого, как все ж обратить свое внимание еще и на девицу.  Девица оказалась тоща, темноглаза и зла.
Все б ничего, но Виталик как раз любил худеньких женщин, пирожки и вешать лапшу на уши. А тут как раз и попались эти самые свободные уши.
Бабушка и проснувшаяся в ней орлица рьяно взяла дело в свои руки и быстро спровадила молодежь домой к внучке, объясняя, что ей, несчастной старушке, пора и отдохнуть.  Внучка, шипя и сверкая очами, скрепя сердце согласилась, и они ушли. Виталик — на самом деле вполне себе славный малый, добрый и искренний, но уж очень любивший поговорить — все время старался не дать девушке заскучать. Он рассказывал опечаленной спутнице веселые случаи из своей жизни, из жизни друзей и знакомых, затем снова о себе, а сам искренне не понимал, почему девица становится все печальнее и злее.
Аля, у которой от сдерживаемых эмоций свело челюсти, не могла выговорить ни слова, и не особо вникая в байки собеседника, хранила гордое молчание. Он держал ее под локоток теплыми пальцами, а ее трясло от злости и от навешиваемой на ее несчастные ушки лапши. Лапша была длинной, и ее приходилось скидывать с ушей, чтоб не поощрять совсем уж завравшегося Виталика.
Вечерело. На улице было холодно и по-осеннему сыро. Они дошли до дома Александры и остановились у калитки. Теплые пальцы сжались сильнее, боясь выпустить желанную добычу, но Аля решила, что в дом он войдет только через ее труп. На улице все сильней холодало, пар валил изо рта беспрерывно вещающего Виталика, Аля замерзла, но упорно не звала новоиспеченного поклонника в дом. Наконец, когда она поняла, что силы ее на исходе, и помощи ждать абсолютно неоткуда, девушка взмолилась: «Господи, пусть хоть кто-нибудь появится, наконец, и избавит меня от назойливого гостя!»
Бог сегодня был щедр и внимателен к просьбам красивых девушек. Буквально в следующую минуту на опушке пролеска от деревьев отделилась хромающая и сутулая фигура и медленно направилась к ним.
«Алкаш какой-то, — с досадой подумала Аля. — Не одно так другое!»
Фигура, однако, приближалась, Виталик вещал, Аля безмолвно злилась. Внезапно в хромающей фигуре ей почудилось что-то знакомое, сердце пропустило все удары, какие только можно, и девушка перестала дышать.
«Не может быть! Что за фантазии! Да нет, Господи, нет! Да! Господи, да! Но что же делать!» — мысли метались внутри головы с такой скоростью, что могли выпрыгнуть и убить кого-нибудь, задев рикошетом.
Мужчина приблизился. Он подошел, и Аля увидела его исцарапанное лицо в свете фонаря. Это действительно был Александр. Хромой, раненый, улыбающийся Александр, боже помоги мне!
Он подошел, оценил обстановку и, как ни в чем не бывало поздоровался. При этом, целуя Алю в щеку, он чуть не упал. Потому что оперся на больную ногу.
— Привет. Надеюсь, ты меня ждала, — слегка осипший от волнения голос, чуть более мягкий, чем она помнила, чуть больше тепла в глазах, и сердце, рвущееся навылет.
А Алекс, словно ничего не замечая, сделал выпад в сторону ее кавалера:
— Дорогая, представь меня гостю. Надеюсь, он уже уходит?
Тут Виталик оживился, понимая, что ситуация сложилась отнюдь не в его пользу, и протянул руку:
— Приветствую. А я тут решил приглядеть за Александрой.
— Вот это ты, браток, молодчик, что б мы без тебя делали, — восхищенно воскликнул Александр, и Аля, упорно искавшая в его словах и выражении лица сарказм, с удивлением поняла — там его и близко нет.
Мужчины пожали друг другу руки, представляясь, но Алекс не собирался долго церемониться — нога болела, он крепился изо всех сил и поэтому решил по-быстрому спровадить гостя.
— Ты прости, друг, — мягко, но твердо проговорил он, не глядя на Виталика, — но мы вынуждены тебя покинуть. Я должен заняться своей девушкой. Давно ее не видел...
Аля вспыхнула, и вздернула нос:
— Вот еще, никакая я не твоя девушка!
— Обижается на меня... — протянул Александр, обнимая ее и почти заваливаясь ей на плечо. Укрепив таким образом свое нестойкое положение, он развернул Алю к калитке:
— Давай-давай, пошли домой.
Виталик понимал некоторую несостыковку в словах и делах этой парочки. Однако также хорошо он понимал, что лезть в их дела ему совершенно не хочется. Нет, он был не трус и не мямля, но он чувствовал — ему тут не рады.
— Я так понимаю, мне пора, — весело произнес он, и когда оба серьезно кивнули ему в ответ, отправился за своим мотоциклом к бабуле. Он никогда не заморачивался по пустякам. Единственная мысль, мелькнувшая по поводу Али — странная она. И все. Он в их жизни, как и они в его, навсегда перестали существовать. Побольше бы таких людей...



ГЛАВА 6

Аля стояла и смотрела на своего незваного гостя. В очередной раз незваного, чересчур незваного и все-таки долгожданного.
Александр не оценил ее мятежного взгляда, бесцеремонно поправил ей выбившуюся прядь волос и кивнул на ворота:
— Уважаемая сестра милосердия, если вы срочно не начнете оказывать мне первую помощь, то, боюсь, случится непоправимое. Я упаду, и вам придется тащить меня волоком за заднюю ногу.
Александра не оценила шутки, и он с усмешкой прибавил:
— Причем, судя по твоему лицу, непременно вниз лицом.
Она гневно раздула ноздри и сдвинула брови. Он поднял руки над головой:
— Все-все, молчу, вниз лицом, так вниз лицом!
Она засмеялась:
— Ладно, убогий, пошли, буду оказывать тебе первую помощь!
Он крепко обнял ее за плечо и захромал сильнее, чем нужно.
— Я не убогий, я раненый. Кстати, ты окончила курсы медсестер?
Она остановилась:
— С чего бы это?
— Интересно, а как же ты собираешься меня лечить? — пафосно воскликнул Александр.
Она покачала головой и промолчала. Медленно шагая рядом с ним, и подстраиваясь под его хромающую походку, она пыталась хоть как-то осознать и обдумать его внезапное появление. Ее восторженные мысли скакали не хуже кузнечиков, а безумное сердце — нет, оно не билось, оно порхало внутри грудной клетки то подскакивая к горлу, то ухая куда-то вниз, не в силах осознать своего всепоглощающего счастья.
«Поразительно, — думала она, — полгода мучений, страданий, слез, и вот он здесь, причем снова раненный, непонятно каким случаем заброшенный, и все — я таю от одного его взгляда.» Она еще сильнее нахмурилась и вновь остановилась у самой калитки. Александр застонал:
— О нет, я умираю, а она снова тормозит!
Он нарочно переводил разговор в шутку, понимая, что ему нечего ей сказать, что он не готов отвечать на рвущиеся из ее уст, еще не заданные вопросы. Ему даже себе нечего было ответить. По крайней мере, пока. Он просто наслаждался встречей, он просто хотел смотреть на Алю, шутить с ней, называть своей девушкой. И именно здесь и сейчас ему от этого было так хорошо и абсолютно никуда больше не хотелось, что он готов был орать и петь от счастья. Конечно, пришлось погасить этот безумный порыв, чтобы бедная девушка окончательно не сошла с ума от беспокойства. Тем более она все-таки созрела для серьезных вопросов.
— Что с тобой случилось? — спросила Аля строго. — Тебя снова хотели убить?
Он улыбнулся и спокойно ответил:
— Нет.
— Тогда почему ты здесь?
Сказать правду о дурацком споре с младшим братом означало подписать себе смертный приговор. Слишком долго объяснять, что конечной целью спора для обоих братьев была она, только для младшего в угоду старшему, а для него в угоду... чему? Может, его бушующему сердцу? Он фыркнул, и Аля вздрогнула. Она ищуще посмотрела ему в глаза, и он отметил, как она красива. По-настоящему женственна и нежна, с глубокими темными глазами, бледная, с чуть проступившим на щеках румянцем, она казалась такой близкой, родной и притягательной, что у него перехватывало дыхание.
Ничего он ей отвечать не станет. Иначе... иначе не видать ему поцелуя, а он уже решил, что сейчас будет именно он. А уж если решил, чего откладывать, авось одним махом и все ответы будут найдены.
Александр еще сильнее навалился на нее плечом, оперся другой рукой, якобы в поисках поддержки, их губы оказались совсем близко, так близко, что она почувствовала его дыхание, и сама почти перестала дышать... Он не придумал ничего умнее, как прошептать ей: «Привет». Сам поразился собственной тупости и, наконец, поцеловал ее.
Это было обжигающе-резко и невозможно-прекрасно — холодный воздух, теплые губы, горячая кровь, она загудела у него в затылке, и он слегка отстранился, понимая, что резковато начал.
Но тут совсем рядом задрожали ее ресницы, теплые пальцы провели по его щеке, и ее губы раскрылись в ожидании продолжения поцелуя. Она сама потянулась к нему с безотчетной улыбкой всепонимающей, всепрощающей женщины, и нежно поцеловала.
Где-то глубоко внутри что-то замерло — это было его сердце — и он впился в ее губы, нежно и крепко прижимая к себе и теряя голову окончательно. А сердце забилось еще быстрее, в новом ритме, синхронном еще одному бьющемуся рядом сердцу.
Очнулись они от шума проезжающей машины. Он нехотя поднял голову, она сощурилась, и они, не глядя друг на друга, стали протискиваться в калитку. ХарАктерная калитка не смогла простить им их нежных объятий и прихлопнула Александра по мягкому месту. Он охнул и засмеялся:
— Мне тут, похоже, не рады.
Но Аля уже вошла на крыльцо, не ответив на его слова. Она просто распахнула дверь и ворвалась в дом, не дожидаясь своего пострадавшего гостя. Ей нужно было перевести дыхание. Все было так сумасшедше-прекрасно, так неправдоподобно-замечательно, что ей казалось, будто это сон.
Александр вошел и устало опустился на стул. Уже второй раз судьба, следуя только одной ей исповедимыми путями, приводит его в этот дом, оказавшийся гостеприимным к раненому спутнику. Выйдя сегодня из перелеска, он даже не удивился, увидев недалеко от себя на улице Александру. Он воспринял это как подарок судьбы и поблагодарил Бога за данный ему шанс. Слегка смущало его то, что он, уехав, так ни разу и не проявился, но как объяснить, чем вызвано его промедление, пока даже сам не понимал.
Аля вошла в комнату, и он внимательно оглядел ее. Она похудела, лицо слегка осунулось, темные круги под глазами говорили об усталости, но ее чистый, светлый взгляд неимоверно привлекал. Так же, как и улыбка на губах. Которые так прекрасно целуются...
Он усмехнулся и произнес то, что не собирался говорить вслух:
— Ты клево целуешься.
Аля покраснела до корней волос и фыркнула:
— Если учесть, что тебе есть, с кем сравнивать, спасибо!
— Ого, какая злая сестра милосердия! Только что одним ударом отправила пациента в нокаут!
Но Аля не среагировала на его шутку.
— А если серьезно, где болит? — тихо спросила она, подойдя к нему.
Из него будто выпустили воздух:
— Везде, я упал в котлован...
Аля охнула и стала помогать снять ему ботинки. Он пытался оттолкнуть ее. Было больно, но так приятно, что она помогает.
Внезапно Александра подняла голову и, стоя на коленях, оказалась с ним лицом к лицу.
— Зачем ты полез в котлован? — спросила она строго. — Вы что, ищете там клад?
Он удивленно рассмеялся:
— Какой еще клад, я шел к тебе!
— Какого черта ты шел ко мне по холоду, через лес, — она почти кричала, — ты что, не мог просто приехать на машине! У тебя что, нет машины? Или тебя действительно снова собираются убить?
Александр откинулся на стуле и с облегчением сообщил:
— Чайник вскипел. И прекрати параноить. У меня есть машина, но я ехал с братом, а ему здесь не место.
Она встала и покачав головой, отправилась наливать чай.
— Я просто хотел побыстрее попасть к тебе, — произнес он ей в спину.
И по ее плечам понял, что для нее это прозвучало неискренне, она зацепилась за эту фальшь и, как будто, вся поникла.
Пока она возилась с чаем и накрывала на стол — пригодились пирожки — она все время чувствовала на себе его взгляд. Испытывала ли она счастье — определенно! Была ли надежда на продолжение — увы. Не стоило даже думать об этом. Эх, пусть все идет, как идет, потом разберемся!
— Что у тебя с раной? — снова подступила она к нему, и Алекс продемонстрировал ей царапину на боку, пролегшую поверх свежего шрама, и распухшую ногу.
— Ногу я подвернул, когда поскользнулся на краю котлована, а когда катился вниз, куртка задралась, и я оцарапал весь бок.
— Ногу нужно крепко забинтовать, — наклоняясь к нему и пытаясь скрыть жалость, обронила девушка, — а рана, конечно, требует обработки.
— Еще я ушибся головой, но, слава богам, без последствий, — прибавил Александр, и они оба усмехнулись.
— Это еще бабушка надвое сказала, — проговорила Аля ядовитым тоном.
— Без последствий, — с нажимом повторил он и ухватил ее за талию, она хотела увернуться, но не успела. И теперь стоя в окружении его рук с неприступным видом, глядела на него сверху вниз.
Они молчали, но он понимал — есть какая-то недомолвка, на которую она обижается. Оправдываться, по его мнению, было глупо, да он никогда этого и не делал. И Александра, заметив его независимый взгляд, поняла, если он сейчас начнет оправдываться, все пропало. Она сама никогда ему этой слабости не простит.
И все же он заговорил:
— Мне кажется, или я должен был позвонить...
Она независимо пожала плечами:
— Никто никому ничего не должен.
— Но ты мне звонила. А значит...
Снова движение плечами:
— Я хотела услышать твой голос...
Тепло от ее слов затопило сердце и затуманило голову.
— Это было приятно, — хрипло прошептал он и прибавил:
— А я тебе не позвонил.
Вот это выдержка! Смотрит прямо в глаза — ни капли сожаления в голосе, ни капли сочувствия в глазах. И вдруг следом внезапное признание:
— Глупо звонить, когда не собираешься видеться.
Она кивнула еще более независимо и отстраненно:
— Глупо...
— Но потом решил, что не буду звонить, а лучше приеду и все скажу лично.
Отстраненный взгляд всего на миг вспыхнул интересом. «Вот где выдержка», — подумал мужчина.
Аля молчала. И тогда он продолжил:
— Я решил приехать и сказать тебе, что ты очень красивая... Самая красивая...
Голос приобрел необычайную, завораживающую глубину:
— А еще, что у меня никого нет — ни жены, ни подруги...
И тут она испугалась. А вдруг он сейчас скажет: «Выходи за меня замуж». А как же признание в любви, как тогда ему отказать, ведь без любви нельзя замуж!
Эти мысли промелькнули в ее голове с такой скоростью, что она целиком даже не успела их осознать. И чтобы ни в коем случае не допустить ненужных объяснений, она шагнула ближе к нему и закрыла ему рот поцелуем.
Это был сокрушающий удар с ее стороны. Неожиданный, но желанный.
Легкие губы едва касались его рта, целовали щеки, нос, лоб, снова губы, он не мог думать, он мог только ловить ее поцелуи и наслаждаться. Хотелось только одного — настоящего глубокого поцелуя, он поднялся и обнял ее, проводя руками по плечам, сжимая, стремясь охватить ее всю, целиком. Мягкий рот прижался к его губам, на миг отстранился и спросил с металлическими нотками в голосе:
— Это правда, что у тебя нет ни жены, ни любовницы?
Сказать, что он больно ударился об этот вопрос — это не сказать ничего.
Она смотрела в его затуманенные желанием глаза и ждала.
— Нет, — четко и громко произнес Александр.
— Я хочу тебя, зачем мне жена или любовница?
«Все-таки у него шикарный голос», — подумала она и засмеялась:
— Вопрос не об этом.
Но он уже пришел в себя:
— Об этом... у меня сейчас все об этом...
Теперь соблазнял и не отпускал он. Медленно, круговыми движениями растирая ей спину, он наклонил ее к столу, в поисках точки опоры и горячо зашептал:
— Я хочу только тебя...
И тут зазвонил телефон.
— Черт! — выругался он и шагнул в сторону, а она вскочила и, будто оправдываясь, проговорила:
— Это, наверное, бабуля...




ГЛАВА 7


Она отвернулась от него, он со вздохом оперся на стол и провел рукой по волосам. Нога болела, но вполне терпимо. Он сосредоточился на этой боли, ухватился за нее, как за спасительную соломинку. Всего остального для него было чересчур — слишком велико было желание находиться рядом, смотреть, целовать, слушать, наслаждаться ею...
Он почти не слышал, о чем она говорит по телефону, но вдруг уловил в ее голосе тревожные нотки и прислушался к разговору. Аля повернулась к нему, и он заметил растерянное выражение ее лица:
— Это Виталик. Он не может достучаться до бабушки, — и снова обращаясь к Виталику, проговорила:
— Алло, послушай, там за диким виноградом маленькая калитка. Ты можешь пройти туда. Пожалуйста, поскорее.
Она очень сильно тревожилась. Александр подошел к ней и успокаивающе погладил по плечу.
— Подожди, не волнуйся, может, бабуля просто слушает музыку или крепко спит?
— Нет-нет, бабушка спит очень чутко. И, конечно же, не слушает музыку чрезвычайно громко.
Аля усмехнулась, но видно было, что она сильно нервничает. Снова раздался звонок. И вместе с ним паника липким туманом затопила комнату.
— Алекс, что делать, бабушка лежит на полу, без сознания, — прошептала девушка, рука с трубкой безвольно повисла.
Глаза ее в тот же момент наполнились слезами, и Александр шагнул еще ближе, прислушиваясь, что говорит Виталик, но тут в мозгу словно молния промелькнула мысль — а что, если у бабушки перелом, а если инсульт...  А что, если вдруг инфаркт — людей с инфарктом нельзя трогать, ни в коем случае. Он не знал, откуда ему известны такие факты, но в тот же миг спасение Алиной бабушки стало для него очень важным.
— Стой! — закричал он так, что Аля чуть не выронила трубку, — пусть не трогает ее! Возможно, ее нельзя шевелить!
Аля приоткрыла рот, она видела его целеустремленный строгий взгляд, но сквозь испуг плохо соображала, о чем он говорит.
А у Алекса внезапно возникло предчувствие чего-то безвозвратного и непоправимого, он выхватил трубку, услышал задыхающийся голос Виталия. И стараясь успокоить как себя, так и окружающих, заговорил спокойным строгим голосом:
— Алло, Виталий. Послушай, она дышит?
Александра дрожащей рукой схватилась за горло, он отвернулся от нее и снова заговорил:
— Послушай ее дыхание… Да-да, дышит, — он мельком глянул на девушку.
Она стояла, с надеждой и мольбой глядя на него.
— Виталик, — продолжил Александр, возьми полотенце, скрути валик и аккуратно подложи под голову...
— Только, пожалуйста, осторожнее, — прошептала Аля.
— Да, осторожней, и ни в коем случае не ворочай и не поднимай ее, прошу, Виталик, ты понял, брат? И давай, вызывай скорую.
Послушав еще немного, что говорила трубка взволнованным голосом Виталика, с нажимом произнес:
— Потерпи. Мы сейчас прибудем!
Аля забегала по дому, собирая вещи, а в голове ее бил набат: «Скорее! Скорее!» И лишь на мгновение мелькнула мысль — как хорошо, что я не одна, я б умерла от страха!
Александр, не глядя на Алю, шнуровал ботинки. Только раз он взглянул на ее расстроенное лицо и покачал головой. Как же она испугалась. Конечно, бабушка — единственный родной человек, и ей сейчас требуется помощь. Ни на минуту, ни на долю секунды у него не возникло даже мысли, отстраниться, отойти, позволить Александре решать все самой, хотя сам всю жизнь проповедовал политику невмешательства в чью-либо судьбу, сейчас он не мог остаться равнодушным. Ему некогда было искать причины своих поступков, он привык действовать по наитию, в соответствии со своим чувством долга и принципами.
Аля продолжала бегать по дому, приговаривая:
— Что делать, что же делать?
Он встал и преградил ей дорогу.
— Александра. — Его голос был строг и нежен одновременно, — очнись и прекрати истерить. Как вызвать скорую?
— Не знаю. Она вечно поломана у нас, даже не уверена, что они приедут!
— Значит, звони подругам или коллегам с работы, проси, чтоб везли дежурного врача, есть же у вас кто-то с машиной...
Ее глаза загорелись надеждой.
— Да-да, конечно, позвоню, но сейчас я должна бежать к ней!
— Звони, потом побежим!
— Я должна быть рядом, — снова забормотала испуганная девушка.
Он резко одернул ее и протянул телефон:
— А ну-ка прекратить стоны! Звони!
Она долго дозванивалась до больницы, растерянно шагая по дому, в поисках куртки, ключей, еще каких-то мелочей. Он так и стоял посреди комнаты, сберегая силы и понимая, что о боли в ноге придется на время забыть...
Наконец, она дозвонилась. Как ни странно, скорая была в рабочем состоянии и даже не на выезде. Аля сквозь зубы проговорила адрес и выскочила на крыльцо, как будто совершенно позабыв об Александре. Ее мысли и чувства от испуга были как в тумане. Ей просто хотелось как можно быстрее оказаться там, рядом с ней, ее единственной бабушкой и хоть чем-то помочь.
Алекс поспешил, прихрамывая, следом за перепуганной девушкой и, отобрав у нее ключи, сам запер дом. Тут до нее дошло, что он все-таки довольно сильно хромал.
— Послушай, ты же еле ходишь, а как же твоя нога?
— Она пока не отвалилась, — пошутил он, — а значит, я еще могу ею пользоваться.
— Но... — она хотела предложить ему остаться, хотя подсознательно приняла его помощь, понимая, что одной ей никак не справиться.
Но он уже взял руководство по спасению бабушки в свои руки. И постепенно паника уступала место благодарности, сейчас без него, его строгого тона и спокойного голоса, она просто сошла бы с ума.
— Тс-с, никаких «но». Далеко живет твоя бабушка?
— Нет, — запинаясь от нахлынувшего чувства облегчения, проговорила Аля, — точнее не совсем, через две улицы, но можно сократить по переулкам.
Он спустился с крыльца, взял ее за руку и крепко стиснул:
— Значит, надо сократить по переулкам.
И они побежали. Нет, конечно, это не напоминало бег сломя голову, хотя Аля рвалась поначалу вперед, но он не позволял ей. Крепко придерживая ее за руку, Александр лишь приговаривал сквозь зубы:
— Береги силы, детка.
Понимал, что она выдохнется, а он просто физически не сможет понести ее на руках.
Но она бежала, рвалась, она изо всех сил спешила туда, в неизвестность, в страх остаться одной, совсем одной в этом мире, враждебном, чужом и непонятном ей до сих пор. Все становилось легче, лучше и понятнее только благодаря бабушке. А тут вдруг ее нет, совсем нет, не может быть! Так она и приговаривала шепотом: «Нет, не может быть, не может быть!»
А потом вдруг остановилась. И он остановился вместе с ней.
— Боже мой, я совсем задыхаюсь, а у тебя ведь еще и болит нога, как, как ты вообще бежишь!
Он резко, возможно, резче, чем надо, дернул ее и вновь побежал.
— Пока бегу, молчи — и все!
Они добежали быстрее скорой. Александра ворвалась в дом, Виталик бросился к ним, но она оттолкнула его и, задыхаясь, упала на колени перед лежащей женщиной, но Алекс успел чуть раньше, он перехватил ее за плечо:
— Не надо плакать. Она жива, и это главное!
Она наклонилась и прошептала:
— Бабушка, бабушка, ты меня слышишь?
Женщина не отзывалась, Аля часто-часто заморгала, и слезы залили ее бледное лицо.
Алекс тут же вновь склонился к ней и мягко произнес:
— Александра. Позволь мне послушать пульс.
Она вскинулась, будто очнувшись.
— Да, пульс, конечно!
Александр склонился над женщиной, пробуя ее руку, нащупал пульс и замер, глядя на часы.
Он перебирал в голове неутешительные варианты — возможно, инсульт, а может, потеряла сознание от боли, если это перелом... На сердечный приступ не похоже, но он, в общем-то, далек от медицины. Так, побывал на паре лекций, где продвигал новаторские кардиостимуляторы, созданные одним из его гениев.
Наконец, он собрал разбежавшиеся мысли и, повернувшись к Але, стал сухо перечислять:
— Пульс частый, кожные покровы сухие, дыхание ровное, — спокойно проговаривая это, он аккуратно, стараясь особо не шевелить пожилую женщину, ощупал ей голову.
— Не похоже, что она ударилась головой, а это тоже очень хорошо.
Примолкнувший Виталий закивал, соглашаясь:
— Очень хорошо!
Притихшая девушка с надеждой глядела на Александра, уверенная, что он тотчас же оживит ее любимую бабулю. С улицы, наконец, послышался звук мотора, и Алекс с облегчением отправил Алю встретить докторов. Когда она вышла, к нему потихоньку подошел Виталик.
— А ты что, врач — спросил он уважительно и кивнул на лежащую женщину. — С ней действительно ничего серьезного?
Александр, все это время не отпускавший пульса женщины, пожал плечами и медленно поднялся.
— Понятия не имею. Я далек от медицины, просто сделал поверхностные выводы.
Виталик восхищенно покачал головой.
— Ну, ты герой, — проговорил он, растягивая слова, — я думал, ты как минимум, хирург с пятнадцатилетним стажем!
Александр вновь невозмутимо пожал плечами:
— Мне нужно было успокоить Александру.
И в это время бабуля открыла глаза.
— Что с Алей? — спокойным голосом проговорила она и попыталась сесть. Виталик с ужасом смотрел на пожилую женщину, словно она все-таки успела умереть и воскреснуть. А Александр попытался ее успокоить, придерживая, и чувствуя, как у него, наконец, отлегло от сердца.
— С ней все в порядке, пожалуйста, не беспокойтесь.
В это время в комнату вошла молодая врач в несвежем халате и Аля, которая со вскриком:
«Бабушка, ты жива!» — упала на колени и стала плакать.
Александр искренне боялся, что ее слезы могут навредить бабушке, но Аля вскоре успокоилась, понимая, что здоровье бабули на первом месте.
После недолгих переговоров выяснилось, что Лидия Петровна, так звали бабушку Али, решила слегка навести порядок в отсутствие гостя, у нее закружилась голова, она упала, и, видимо, от боли в ноге, потеряла сознание. Именно так и застал ее Виталик, пришедший домой и испугавшийся больше бабушки.
Бабуля разговаривала вполне нормально и врач, померив для проформы давление и пощупав пульс, разрешила ей встать.
Лидию Петровну усадили в кресло в углу комнаты, и оттуда, словно из центра управления, она стала всеми командовать. Она помыкала врачом, подшучивала над Виталиком, покрикивала на плачущую Алю, но пока обходила стороной Александра, который, наконец, поняв, что опасность миновала, вспомнил о своей больной ноге и старался незаметно ее растирать, что, конечно же, не ускользнуло от внимания бабушки — орлицы и радистки Кэт в одном лице.
— Аля, почему твой молодой человек держится за ногу? — строго спросила она.
Бабуля ни на секунду не усомнилась, что Александр — молодой человек ее внучки, но испытующе глянула на него, и он склонил голову в безмолвном согласии. Алекс следил за бабушкой и восхищался ее виртуозной выдержкой и поразительным умением держать все в своих руках.
— Перестань лить слезы, и займись им, наконец. А вы, девушка, — резко обратилась она к молодой женщине, пытающейся подобраться к ней с уколом, — тоже бы взглянули на его ранения, а я и так прекрасно себя чувствую.
Александр вздернул бровь и решил все ж заступиться за врача:
— Лидия Петровна, вы очень нас напугали, конечно же, нужно проверить ваше самочувствие.
Бабуля фыркнула:
— Особенно вы испугались, да у кое-кого ни один мускул на лице не дрогнул за весь вечер!
Виталик тут же вступил в разговор, нащупав, наконец, знакомую почву под ногами.
— Вы еще не слышали, как он нам тут заливал — «пульс частый, кожные покровы сухие, дыхание ровное» — прям, профессор медицины!
А когда все отсмеялись, добавил:
— Его самообладанию стоит позавидовать! А иначе мы б и не продержались!
Виталик замолчал, и Аля с признательностью посмотрела на Александра. Она поняла, что все это время слушала и слышала только его и только благодаря его усилиям, их эскапада не превратилась в концертное шоу двух бестолковых людей — ее и Виталика.
Алекс, не ожидавший, что его так неожиданно выставят перед всеми героем, прикрыл глаза и нарочито скучающим тоном возразил:
— Виталий, ты преувеличиваешь. Мне нужно было просто успокоить Алю, что здесь непонятного.
— Да все понятно, — ехидно проговорила бабушка, — храбрец, удалец и просто красавец, только отчего поцарапанный и хромой?
Аля прыснула, и Александр сверкнул на нее глазами.
— Бандитская пуля, — пробормотал он, и понял, что бабушка оценила и его самого, и его скромные деяния.
— Аля, мне кажется, твоему прекрасному молодому человеку все же требуется медицинская помощь, — все также властно проговорила Лидия Петровна, и небрежным кивком отправила фельдшерицу осматривать Александра.
Что тут было делать. Пришлось уступить. Он покорно позволил себя осмотреть и перевязать девушке-врачу, она бессовестно пялилась на него, Аля злилась, и мешалась под ногами. Ему это ужасно понравилось, он даже поиграл мускулами, чем произвел впечатление не только на несчастную фельдшерицу, но и на Алю с ее бабулей.
Но тут на пороге загрохотали шаги, и шуму стало намного больше. Это подоспела подмога в лице бабушкиного друга — байкера, которому все ж умудрился позвонить предприимчивый Виталик.
Все, что происходило дальше, бабушка оценила одним хлестким словом: «Дурдом!»



ГЛАВА 8


Ближе к ночи, наконец, кутерьма закончилась. Бабушку все же увезли в больницу подоспевшие на помощь друзья-байкеры, Виталий, конечно, отбыл с ними, а Аля и Александр остались вдвоем.
У Али страшно болела голова. От пережитого волнения, быстрого бега, от беспокойства и невероятного облегчения позже, она как будто налилась пустотой и позванивала от малейшего шума. Алекс маялся болью во всем теле, болели раны и ушибы, а он отказался от обезболивающего, боясь отрубиться прямо у бабушки в гостях.
— Пойдем домой, — хрипло прошептал он, и Александра кивнула, но встревожено нахмурилась:
— Но как же ты пойдешь, ведь нога...
— Сам еще не знаю, но в крайнем случае, ты можешь потащить меня за здоровую ногу, вниз лицом, помнишь, ты хотела?
Аля усмехнулась:
— Это ты хотел, а не я.
— Слушай, а в вашем «индастриал» центре есть такси? — вдруг спросил молодой человек.
И Аля обрадованно обернулась:
— Есть.
Машина довезла их до калитки, и они вышли на воздух. В голове Александра стоял туман. То ли усталость, то ли беспокойная ветреная ночь, то ли сама Александра не давали ему думать и действовать адекватно. В машине они сидели близко-близко. Ее рука лежала на его колене, она доверчиво прижималась к нему в поисках тепла и поддержки, а он безумно, просто безумно хотел ее поцеловать. И не спасала его несчастного ни боль в ноге, ни печали и радости сумбурного дня. Поцелуй. Вот все, что сейчас ему было нужно.


Он понимал, что это неуместно, и, чтобы скрыть неловкость, стал слегка подшучивать над ней. Но внезапно, когда они почти доехали, она поцеловала его в щеку и произнесла:
— Саша, благодарю тебя!
Сердце защемило от нахлынувшего чувства, и ему показалось, что ради этого момента обязательно стоило жить на земле. Стоило смотреть на нее, видеть ее глаза в неверном свете фонарей, гладить ее волосы и руки... Ждать ее поцелуя в темноте, и того, с какой нежностью она скажет «Саша». Его так сто лет никто не называл.
Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и снова неловко пошутил:
— Я понимаю, что моя сестра милосердия сегодня не могла перевязывать мои раны, — и быстро поцеловав ее в щеку, продолжил, — но уложить спать героя она просто-таки обязана! Плюс стакан спирта от всех болезней, — подумав, добавил он.
Но Аля думала о другом…
— Я все еще никак не могу представить, а вдруг что-то случилось бы с бабушкой, что тогда? — раздумчиво проговорила она, доверчиво протянув ему руку.
Александр понимал, что эти вопросы ведут в никуда. С высоты своего роста он молча смотрел ей в глаза, поглаживая ее ладонь, и по его спокойному лицу невозможно даже было предположить, какой тайфун громыхает в его сердце. А девушка продолжала:
— Представляешь, если бы не ты, если бы не твоя помощь, я ведь могла остаться одна-одинешенька во всем белом свете.
Она всхлипнула, и слезы двумя прозрачными дорожками пробежали по щекам.
Александр вздохнул. Все-таки живым не уйти. Ему было известно только одно безотказное средство против слез. Зато надежное и быстродействующее. Он запрокинул голову и вдохнул живительный морозный воздух — Господи, спаси — притянул ее ближе и крепко обнял.
— Александра, успокойся, — прошептал он, — ничего не случилось... в любом случае, мы с тобой молодцы. Сделали все, что смогли.
Но слезы рвались наружу, она закрыла глаза и заплакала. Боясь признаться, боясь отпустить и снова остаться одна, без него, навсегда.
Алекс склонился к ней и снова тяжело вздохнул.
— Ну что мне с тобой делать, — с мучением в голосе произнес он.
— Поцелуй меня, — дрожащим голосом отозвалась Аля, прижимаясь к нему, обнимая его, хватаясь словно за последний якорь в бурлящем потоке жизни.
Он наклонил голову и накрыл ее рот поцелуем, она вся потянулась ему навстречу и ответила. Он крепко обхватил рукой ее затылок, и, уже не сдерживая себя, стал быстро ее целовать. Мягкие сладкие губы с готовностью отвечали его губам... где-то рядом сверкнула молния, и пылающий столп огня накрыл их с головой, окутал мерцающим маревом страсти и желания. В голове стучал набат, сила желания закручивала вихрем воздух вокруг них и мешала дышать...
На секунду он отстранился, в поисках точки опоры, шагнул к калитке, крепко прижав Алю спиной к ней и не давая ей прийти в себя, вновь поцеловал.  Ему хотелось любоваться ею, видеть ее взгляд, и он попросил: «Посмотри на меня». Чистые ясные глаза ее открылись. Она смотрела на него с такой нежностью и любовью, что он, не знавший, никогда не видевший такого взгляда понял, о чем говорят в этот миг ее глаза. А она не ждала ответа. Казалось, она его уже получила. Прижавшись к нему, она снова прошептала: «Саша».
И поцеловала.
И все. Его унесло, смыло волной непоправимого и безотчетного восторга и жажды обладания этими губами, этим телом, этой душой.
В дом они попали нескоро.
Она не могла побороть смущение, хотя, казалось бы, он сейчас был ей намного ближе, чем когда-либо. Он чувствовал ее смущение.  Понимал, что ей нужна передышка, слишком уж много ей пришлось за этот день пережить. Поэтому пришлось вновь включить того самого джентльмена-героя, о котором вещала бабушка, и прямо с порога включенный джентльмен закричал:
— Чур я первый в ванную! — и прямо в ботинках и куртке похромал в вышеозначенное место.
Аля покачала головой, прошла в спальню и в изнеможении села на кровать. Голова была в нерабочем состоянии, обрывки мыслей и чувств — любви, огорчения, сожаления, страха и восторга вяло кружились в голове и не давали нормально думать. Через какое-то время в дверях появился Александр, и девушка вновь поразилась его самообладанию.
Он вел себя как ни в чем не бывало — вот как подумала она. А больше ничего не успела подумать, потому что совсем рядом оказались его теплые руки, глаза и улыбающиеся губы.
Он присел перед ней, охнул от боли в ноге и прижался лбом к ее лбу.
— Эй, ты как? — нежно спросил он, и ее сердце вновь ухнуло куда-то вниз.
— Не знаю, — жалобно отозвалась она.
— Тебе надо поспать. Ты очень устала, — продолжил он и как маленькую стал укладывать в постель.
— Но я не разделась, — вяло проговорила Аля и поняла, что сморозила глупость.
Александр усмехнулся:
— Боюсь, что, если я начну тебя раздевать, поспать тебе не удастся.
Этот недвусмысленный намек заставил девушку покраснеть, но и обрадоваться. Значит, все же он не совсем равнодушен.
Однако долго о чем-либо думать она была уже не в силах. Только коснувшись подушки, Александра заснула, а молодой человек еще долго сидел у ее ног, казалось, ни о чем не думая. На самом же деле, он строил планы. И эти планы разительно отличались от тех, которые он строил несколько дней назад.
Проснувшись утром, Александра нашла в доме идеальный порядок и не нашла в нем Алекса. Вместе с ним пропала картина с его портретом.


ЧАСТЬ 3
ГЛАВА 1




Прошло несколько месяцев.
Александра приоткрыла дверь и вышла на улицу. Кругом, сколько ни смотри, все было белым-бело. Снег укрыл землю толстым пуховым покрывалом, а мороз усыпил все живое до самой весны. «Спи и ты», — трескуче пришептывал он и хватал ледяными руками за сердце, как умелый любовник, не давая вздохнуть, захватывая все мысли, все сильнее и сильнее пробирая ледяным спокойствием. «А о весне забудь…» — шептал мороз и крепче сжимал холодные объятия.
Александра сбросила наваждение, затопала ногами и рассмеялась. Как же хорошо здесь! Она уехала из родного городка далеко на север и ни капли не жалела. Случайно услыхав на работе о том, что в новый синоптический центр требуются сотрудники, она внезапно решила ехать туда. Даже не спросив бабушку.
Но бабуля ее поддержала. Она видела, что внучке срочно требуется смена обстановки, и конечно же, благословила ее на поездку и даже обещала сама вскорости нагрянуть к ней в гости. И зная бабушкин характер, склонный к авантюрам, Аля ни капли не сомневалась в том, что она скоро приедет.
А пока наслаждалась красотой северной природы — безбрежными полями, видом на горы и совершенно неправдоподобными по красоте небесами. Каких только картин не показывало ей небо. Когда ни взгляни — оно всегда было разным, но всегда невероятно-прекрасным, безбрежным, великолепным и манящим. Хотелось вопить от восторга, рисовать и жить.
И она рисовала. Нереальные по красоте иллюзорные фантастические пейзажи смешивались с буйством природных красок, а ей все было мало, хотелось еще и еще. Словно что-то ускользало от понимания, словно слишком мало сознание человека, чтобы вместить все великолепие земных и небесных чудес.
Вот только портретов она больше не рисовала. Не хотела, не могла, не желала даже вспоминать. Было ей больно? Не могла она ответить на этот вопрос. Скорее все застыло в ней, замерло на какое-то время, заморозилось, чтобы когда-нибудь огненной лавой вырваться наружу. А пока в душе царили восторг, радость и блаженный покой. По крайней мере, ей так казалось.
Александра стряхнула с себя невеселые раздумья и вернулась в квартирку, которую ей дали здесь для проживания. Квартирка была маленькая, зато с видом на природу, как шутила Аля. Правда, она боялась медведей, которые запросто могли наведаться в гости, так как она вновь жила на окраине поселка, но в доме она теперь была не одна — трехэтажный особнячок имел несколько входов для трех семей, проживающих на разных этажах и с отдельным входом для Али. Она очень гордилась своим жильем, обустраивала его со всей любовью и радостно предвкушала приезд бабули.
Вернувшись в дом, она замерла у окна. Все ж сегодня было сердце неспокойно. Отчего бы? Скорее от кого бы — усмехнулась она сама себе. По вискам больно ударило имя Александр. Она старательно отгоняла от себя все мысли об этом человеке. После его исчезновения, словно с места преступления, Аля вообще не могла и не хотела думать о нем. И бабуле запретила категорически. Через неделю, после того как он уехал, с незнакомого номера пришло сообщение: «Не скучай, вскоре все разрешится». Почему-то Алю оно не вдохновило, а, наоборот, чрезмерно разозлило. Да она, по-вашему, кто? Игрушка? Да с ней что, по-вашему, можно так поступать?
Но сердце, упрямое сердце, болело. Казалось, оно жило своей жизнью и никак не желало выздоравливать. А вестей все не было.
И тогда она решила — все! Умру, но не сдамся, забуду, вычеркну, не прощу! Не простила. Занозой, горькой полынью горело на губах имя Александра, причиняло боль и не отпускало...



ГЛАВА 2




К большому облегчению Али, ее тяжкие раздумья прервались самым обыденным образом. Дверь распахнулась и к Але забежала соседка — молоденькая девушка Наталья, что жила вместе с мужем и матерью на втором этаже особнячка.
— Алечка, здравствуй, пойдешь на почту?
Почта находилась на другой стороне поселка, рядом с ней было несколько магазинов, и ходить туда девчата предпочитали вместе — и весело, и с пользой.
— Нет, что-то я сегодня расхворалась, — проговорила Аля и провела рукой по лбу, а в голове мелькнуло — а надо бы сходить, отвлечься, но представив трескотню Натальи и череду покупок в магазине, тотчас же отогнала прочь невольные раздумья и решительно покачала головой — нет, не сегодня.
— Не пойду, — вздохнула девушка
— Это плохо, — бодрым голосом заявила Ната, — так, может, купить тебе чего?
Аля, помолчав, добавила убегавшей соседке:
— Знаешь что, купи йода с бинтом, а то вчера оцарапалась, даже и помазать было нечем.
Наталья кивнула и отправилась звать соседку с третьего этажа. А Аля вернулась в комнату и решила прилечь. Проснулась она от того, что кто-то стучал в дверь. «Наташа пришла», — мелькнуло в голове проснувшейся Али. Вскочив, она побежала к двери и распахнула ее.
Это действительно была Наталья. Она как-то странно улыбалась и не проходила в комнату.
— Я вот, покупки твои принесла, а еще к тебе гости. Не ожидала?
За ее спиной маячила фигура мужчины, но в коридорчике было темно, и Аля никак не могла разглядеть, кто это. А Наташка, сгорая от любопытства, все тарахтела:
— Представляешь, зашла в аптеку, там скупилась, все дела, а тут — он.  Говорит: «А где мне найти такой-то адрес?» А я слушаю: «Да это ж мой, — говорю, — а вы к кому?» А он говорит: «К Александре». А я ему: «А вы кто?» А он говорит: «А вам зачем?» Представляешь, а я говорю: «Да это ж мой адрес!» Представляешь!
Аля не представляла. Она вообще спросонья ничего не могла сообразить, только стояла и молча хлопала глазами. Наконец, мужчина оживился и проговорил спокойным голосом:
— Нет, пожалуй, она не представляет, разрешите мне все-таки войти, и, я думаю, мы сами во всем разберемся.
У нее не дрогнуло сердце. Не перестало биться, не выскочило из груди. Она до сих пор не могла понять, кто это в ее прихожей разговаривает голосом Александра, не могла понять и не хотела.
Наташка, видя, что истерик и разборок не предвидится, засмущалась, протарахтела что-то о домашних делах и бочком убралась восвояси. А мужчина молча закрыл за ней дверь, запер на ключ и даже повесил его на полку. А после повернулся и, прихрамывая, вошел. Он стянул шапку и только тогда поднял глаза на Алю.
— Ну, здравствуй, — проговорил он, и в его голосе она услышала неподдельное, едва сдерживаемое волнение.
Она молча посмотрела на него и, подозрительно уставившись на его ногу, проговорила:
— Что, опять? Опять оказывать первую помощь?
Он разразился хохотом и упал на ближайший стул.
— Ты совсем не рада меня видеть? — все также весело, спросил он.
— А ты все веселишься, — как-то излишне категорично отозвалась расстроенная девушка.
У нее дрожали руки и колени так, что она чуть не упала. Так же, как и он, опустившись на сидение стула, она безучастно пожала плечами и спросила первое, что пришло в голову:
— Как ты меня нашел?
— Я позвонил и приехал к твоей бабушке, Лидии Петровне.
Сарказм проступил сквозь равнодушное удивление:
— И что, она тебя приняла?
— Мы с ней очень душевно поговорили, — на этот раз он пытливо посмотрел на нее. — А что, ты думала, она меня прогонит?
— Искренне надеялась!
— С чего бы вдруг!
Она промолчала и в этот раз сумела сдержаться. Не начала кричать — оттого, что ты забыл меня, что ни разу не позвонил! Наверное, она все еще ждала его оправданий, а может быть, наоборот, не желала слышать, как он унижается, даже перед ней.
— Так что все-таки с ногой? — снова спросила она, крепко сжимая кулаки и даже не замечая этого.
— И ты не хочешь знать, о чем мы все-таки сговорились с твоей бабушкой? — осторожно намекнул Александр.
Аля подозрительно посмотрела на него.
— Мне не нравится слово «сговорились», — прошептала она.
— Отчего же, отличное слово, — иронично отозвался ее гость.
И вдруг резко сменил тему.
— Слушай, а спирт есть?
Она смотрела на него, смотрела внимательно, не пряча взгляда, впервые с их встречи.
«Красивая», — с нежностью подумал он.
«По-прежнему красив, — с досадой подумала она, — как всегда, бесподобен и неприступен». Слезы подступили так близко, что в горле защекотало. Она резко вскочила и пошла ставить чайник.
— Спирта нет, — чуть изменившимся, но ровным голосом проговорила сухо Александра.
«Черт, вот это выдержка, — мысленно зааплодировал ей Алекс. — С ней в разведку ходить можно! — и, взглянув на свои дрожащие руки, усмехнулся, — А кое-кто катастрофически теряет форму!»
— Давай хоть чай, — ответил он Але.
— Спирта нет, но есть виски, — невесело усмехнулась Александра.
Он оценил ее шутку и рассмеялся:
— Тогда давай виски.
Она поставила на стол бутылку и достала лед. Он привстал и разделся. Даже в свитере было заметно, что он похудел.
— Ты сильно похудел, — сказала она равнодушно. — Что-то случилось?
Он пожал плечами.
— Нет.
«Случилась ты», — подумал он про себя, но вслух сказать так и не смог.



ГЛАВА 3


Долгие три месяца в инвалидном кресле после операции на ноге и реабилитации он решался и не мог решиться ей позвонить. Его не смогли переубедить ни доводы матери, ни насмешки и подколки брата. И только когда он восстановился и понял, что может снова ходить, он позвонил Лидии Петровне и объяснил, что с ним случилось. А она позвала его в гости. Лишь после этого у него появилась надежда на встречу с Александрой. Поэтому неделю назад, когда он приехал к бабушке просить руки ее внучки и рассказал ей всю историю от начала и до конца, она приняла его. И простила.
— Я не обещаю тебе легких путей, — сказала она, с неповторимой грацией закуривая сигаретку в старомодном мундштуке. — Александра очень сердита на тебя. Впрочем, в ее случае это действительно любовь. Другой вопрос, сможет ли любовь победить обиду. А тут я тебе не помощник. Ты должен пройти этот путь сам. Но считай, что мое благословение ты получил.
Так сказала пожилая, мудрая женщина и дала ему адрес Александры.
И вот он здесь. Смотрит на девушку, которую полюбил. Не хочет ее потерять. И совершенно, абсолютно не знает, что сказать ей.
Он ожидал чего угодно — слез, криков, обид, истерик и даже того, что она выставит его прочь из дома. Но вот этого чистого светлого спокойного, как морозное утро, равнодушного разговора он совсем не ожидал. И, конечно, растерялся.
Хотя, к чему теряться, Александра всегда удивляла и вдохновляла его на новые эмоции. И поэтому он сейчас молчал. Оправдываться — действительно было глупо, признаваться в любви — пошло и пафосно. Что же делать, что делать?
«Что же делать? — думала Аля, глядя на него, — закатить истерику и выгнать, так и не узнав, зачем он приехал, простить, опять на сутки и вновь потерять?.. Просто оскорбленно молчать — как все это глупо, глупо и неправильно! Почему он молчит, чертов истукан, хоть бы один мускул в теле дрогнул!»
Мускул дрожал, и не один — сердце вылетало из груди, было даже странно, что его не видно сквозь свитер, руки по-прежнему подрагивали, но это как раз можно было скрыть. А у нее на шее пульсировала жилка. Только она сообщала ему о том, что Але не все равно. Уж слишком быстро она трепетала — эта голубая ленточка, ведущая к сердцу.
— И все-таки, что с ногой, — наконец выговорила она.
— Шел. Поскользнулся. Упал. Очнулся — гипс! — процитировал Алекс известный кинофильм, бравируя и оттягивая серьезный разговор.
— Брось ты паясничать, — вздохнула, скривившись, Александра, — я же все равно узнаю, вот позвоню бабушке и узнаю.
— Если она тебе до сих пор не позвонила и не сказала обо мне, значит, вряд ли скажет и теперь.
Александра снова задумалась, отвернувшись якобы за чаем. «Действительно, если бы было что-то серьезное, бабуля мне бы сказала, значит, ничего серьезного и важного... — погрустнев, подумала она. — Но, с другой стороны, зачем он тогда приехал?..
Он видел борьбу эмоций на ее лице, понимал ее смятение, но не мог помочь ей. Почему-то для него казалось очень важным, чтобы она прошла этот путь сама, без его объяснений и оправданий. Хотелось, чтобы приняла его таким, как есть. Без ремарок. Без красивой обертки. Просто любящим. Просто мужчиной, которому она нужна как воздух.
— Иди пить чай, — позвал он и стал помогать ей разливать кипяток по чашкам.
Они сели рядом и вновь молча посмотрели друг на друга.
— Когда ты уезжаешь? — спросила она.
Снова резко и внезапно.
— Как только получу ответы на свои вопросы.
— И скоро ты их получишь?
— А это зависит от тебя... — усмехнулся он и спокойно помешал ложечкой чай, даже ни разу не звякнув о чашку.
— Что ж, задавай, — с вызовом сказала Александра.
— А, может, вначале ты? — наклонив голову набок, спросил он.
Внезапно у нее очень сильно заболели зубы, она так сильно их сжимала, и даже не замечала этого. Не от злости, нет. От нахлынувших чувств.
— Задавай. Свои. Вопросы. — С расстановкой и нажимом сказала она.
— Я забрал свой портрет.
— Я заметила.
— У тебя ведь есть еще картины?
— Есть, — она удивилась, а потом похолодела. Он же бизнесмен и его бизнес напрямую связан с умением продвигать незнакомые имена!
— Есть. Зачем они тебе?
— Хочу купить их у тебя.
— Зачем? — повторила она.
Сердце перестало стучать. Друг мороз, где же ты, заморозь мое сердце. Запрети ему биться.
Останови его.
— Чтобы потом перепродать? — упавшим голосом спросила Аля.
Александр не понимал, почему она так расстроена.
— Ты очень талантлива, а твои картины прекрасны. Я хочу быть твоим коммерческим директором. Хочу сделать тебе имя в сфере искусства. Ты согласна?
Она не смотрела на него. Глаза горели, но слез не было.
— Да, — устало и рассеянно проговорила она и все-таки заплакала, — конечно согласна. Это прекрасное предложение.
— Посмотри на меня, — прошептал он, и она, замороченная своими призраками, не распознала изменений.
— Что не так? Что, черт возьми, я сказал не так?
Она продолжала молча плакать.
— Посмотри на меня, Аля, — нежно повторил он.
Она подняла голову.
— Я люблю тебя, — внезапно прошептал Александр охрипшим голосом, склонившись к ней, и взял ее за руку.
— Я хочу заниматься твоими картинами, хочу заниматься всеми твоими делами, потому что люблю тебя.
Она затрясла головой, не веря своим ушам. Но, взглянув в его глаза, поняла — это правда.
— Это правда? — все же спросила она.
Алекс потянул ее за руку.
— Правда. Иди ко мне.
Он усадил ее, все еще оглушенную внезапным признанием, к себе на колени.
— А теперь спрашивай.
Он задыхался от нежности, боясь ее проявить, боясь спугнуть момент близости, а еще больше страшась признаться в остальном. Но Аля молчала, прижавшись к нему, прижимая влажную от слез щеку к его лбу и качала головой. Потом тихо прошептала.
— Почему ты вернулся?
— Потому что я люблю тебя.
— Почему тебя не было так долго?
Он помолчал, но все же смог произнести:
— Мое падение в овраг не прошло даром.
Она подняла голову и посмотрела на него очень внимательно. Затем вскочила и начала ходить по комнате. Александр хотел взять ее за руку, успокоить, но она вырвалась и остановилась у стола.
— Продолжай. — Просьба получилась резкой, но Аля умоляюще сложила руки.
— Прошу, я хочу все знать.
Молодой человек вздохнул:
— Я упал в овраг, повредил ногу, а излишняя нагрузка позже довершила начатое. У меня был сложный перелом и несколько операций. Думал, останусь инвалидом. Но потом один очень злой дяденька-врач сказал мне, что я слабак, и я стал тренироваться. На восстановление ушло еще полгода.
Александра смотрела на него во все глаза.
— Не мог ходить из-за того, что помогал мне и бабушке? Перенес несколько операций и мог остаться инвалидом… — она качала головой, словно не могла поверить. — И ведь это из-за меня…
— Александра, — мягко перебил он поток накрывших ее страшных мыслей, — при чем здесь ты?
Но она продолжала словно во сне повторять, качая головой:
— Ты не мог ходить, стал бы инвалидом, а я даже ничего не знала, понимаешь? — она с ужасом посмотрела на него, осознавая всю трагедию совершенного ими поступка.
— Даже ничего не знала. Думала о тебе... плохо. И ты мне не написал. Не позвонил…
Он опустил голову:
— Я был не совсем адекватен. Мне было не до чего вначале. Потом я немного пострадал, и только потом, когда понял, что восстановление возможно, ты стала моей целью, моим призом, понимаешь?
— Но все это время я могла быть с тобой! — крикнула она.
— Подожди, не кричи. Не могла. И я бы не смог.
— Но...
— Александра. Ежедневно наблюдать, как ты винишь себя и всю жизнь посвящаешь калеке из жалости?
Теперь она опустила голову.
— А если не из жалости, а по любви.
Но он прошептал, глядя ей в глаза
— Мне нужно все или ничего, и ты это знаешь… Ты же большая девочка, ты поступила бы также.
— Понимаю, — с мукой в голосе проговорила она. — Только как мне теперь жить, зная, что все это ты перенес из-за меня…
— Стоп! – он поднял руку. Погладил ее по щеке. – Я все равно сделал бы также, даже зная о последствиях. Я все равно бы сделал это, и мы никогда больше не будем об этом говорить.
Его жесты были нежны, пальцы дрожали. Ему хотелось закончить этот вязкий разговор, навсегда освободить ее и себя от всех условностей и снова признаться ей в любви. Но она не могла осознать все так быстро. Перечеркнуть всю несправедливость своих мыслей и, не прося прощения, не умоляя и не плача, жить дальше.
Он шагнул ближе. Но она увернулась и снова требовательно посмотрела на него.
— Подожди, но... что было бы, если бы я встретила другого, вышла замуж. Что тогда?
— Тогда я поблагодарил бы тебя за то, что ты помогла мне выздороветь, и уехал. — Сейчас у него все было просто.
— А если... — она серьезно и проникновенно посмотрела на него. — А если я тебе скажу, что я тебя разлюбила, и ты мне больше не нужен.
Вот тут его воздушный замок рухнул. «А ведь она на удивление рассудительна», — промелькнуло в его голове.
Он стоял и смотрел на нее, пытаясь одним взглядом охватить ее всю — красивую, тонкую, нежную, чужую…
— А если ты меня разлюбила, то мне здесь нечего делать, — спокойно, даже весело сказал Александр.
И мрачно продолжил:
— Настенька с аленьким цветочком вернулась на родину, а чудовищу осталось умереть на рассвете от любви...
Он залпом допил чай.
Аля с удивлением смотрела на него.
— Чудовищу? Какое красочное сравнение.
Он молчал.
Она подошла к нему, взяла лицо в ладони и нежно притронулась к губам.
— На случай возвращения на родину, — прошептала она, — где мой аленький цветочек?
Упрямые губы дрогнули, и он засмеялся.
— Ты мой аленький цветочек, — проговорил он.
— Какой у тебя красивый голос.
— Да? Мне никто никогда об этом не говорил...
Он, наконец, крепко обнял ее и прижал к себе.
— Что должна сделать Настенька с чудовищем? — напомнил он негромко.
Аля встрепенулась:
— Поцеловать.
— Целуй, — прошептал он прямо в ее раскрытые губы. — Скорее.
Она нежно провела пальцами по его щеке, пригладила волосы и поцеловала, едва касаясь губами, ожидая, что он отзовется, но он закрыл глаза и лишь позволял целовать себя. Это было новое чувство. Чувство свободы и наполненности, чувство радости и волшебства. И она продолжила, слегка задевая его губами, легкими поцелуями двигаясь от щеки к губам и назад.
А когда она слегка отстранилась, его глаза, находящиеся близко-близко от нее, раскрылись. И она увидела там желание, нет, что-то большее — любовь.
— Наверное, это любовь, — прошептала она.
— Любовь, — согласился он.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Ого, так сразу!
— Ничего себе, сразу! Мне что, надо обязательно приползать к тебе раненым и просить милосердия?
Она не успела ответить.
— А, впрочем, я и так ранен. Сестра милосердия, — пафосно воззвал он, — вылечи мое разбитое сердце! — Он прижал ее руку к своей груди, и она засмеялась.
— Сердце с другой стороны.
— Я знаю, — засмеялся он ей в ответ, — это просто шутка.
— Так о чем же вы сговорились с бабулей? — подозрительно проговорила Аля.
— О свадьбе, — лукаво усмехнулся он. — Бабушка меня благословила! — торжественным тоном произнес Александр.
— И?
— И я хочу байкерскую свадьбу!
Она рассмеялась.
— Я согласна!..
Он подхватил ее и закружил по комнате.
Они целовались, а за окном закатным огнем горело бездонное невообразимое небо, словно возвещая весь мир о волшебстве новой любви.