Экипаж -1

            

   Во Владивосток поезд пришел ночью. Молодежь, зная что скоро будет конечный пункт, конечно ни кто не спал. Все сидели на своих местах, одетые, с рюкзаками под рукой. Старшины, бегая по вагону отдавали команды, а призывники, во все глаза, смотрели в окна вагонов. Состав медленно заходил на окраину города. Железнодорожные пути лежали прямо по берегу, рядом с морем.
    - Корабли! Справа корабли! - кто то громко крикнул в вагоне. Все кинулись вправо и прильнули к окнам. Вагон наклонился.
    - Точно!
    - Смотри сколько.
    - Здорово!
    - Я вон на том ездить буду!
    - Отставить! - рявкнул командный голос - все по местам! – но, ни кто не обратил внимания. Ночная панорама всех заворожила.
    На черной поверхности моря, были видны силуэты кораблей со включенными огнями. Отражения переливались на поверхности моря разноцветными бликами. Тем-ное небо с крупными мерцающими звездами. И широкий серебристый след, уходящий по воде за самый горизонт, к большой и крупной луне висящей, где то над гори-зонтом.
    Призывники зачарованно смотрели на ночное видение. Восторгам не было предела.
    - Классно!
    - Пейзаж!
    И вновь громкий командный голос:
    - По местам салаги! Вагон перевернете!
    - Лево на борт! - рявкнул уже другой голос, ко-торый по звуку, был явно выше по званию.
   Призывники нехотя отошли от окон и расселись на полках. По вагону пошел восторженный гул. Картина ночного моря, ни кого не оставила равнодушной, тем более что почти все, Тихий океан увидели в первый раз.
   Через час, длиннющая колонна призывников двигалась по городу. На асфальте грязь и лужи, а большинство призывников одеты в валенки. Несмотря на это, все энергично шагали и восхищенно комментировали, все увиденное вокруг.
    - Смотри, какие дома высокие.
    - А смотри город на горах.
    - Это не горы баран - это сопки.
    - Какая разница.
    - Колхозники! - в ночной темноте, перекрывая звуки двигающейся колонны, кто то взревел громоподобным голосом. В колонне, все разговоры затихли.
   - Колхозники! Чё спим? Выходи урожай собирать!
   Посреди спящего города, этот дурацкий лозунг вызвал у молодежи дикий приступ хохота. А дурной пример заразителен. Всем захотелось отмочить, что ни будь подобное, и началось!
    Колонна заорала, засвистела, улюлюкала. Все старались произвести как можно больше шума. Старшины и офицеры охрипли от крика. Но их ни кто не слушал. В диком истерическом рёве и хохоте, эти команды тонули как писк комара, в струе тяжелого потного рока.
    Колонна втянулась на территорию какого то объекта. В темноте почти ни чего не было видно. Попав за ворота, колонну разделили на несколько частей и развели по разным площадкам.
   На ночь призывников загнали в пустой спортивный зал. Здесь лежа на голом деревянном полу, рюкзак под голову, при включенном свете, они скоротали оставшееся время до рассвета. Теснота была неимоверная, лежали плотно прижавшись друг к другу, ноги не вытянуть, руки девать было некуда.
   Только «закимарил», как на тебя кто то положил свою руку. Через полчаса на твое лицо опустился сырой грязный валенок, сбросил его и свою ногу положил на кого то, лежащего дальше.
    Поутру всех построили, произвели перекличку, вновь перетасовали в команды. Развели по разным частям огромного строевого плаца. Вновь перекличка, пересчет по головам и в казарму.
   Осень в Приморье мягкая. Зима здесь наступает намного позднее чем в России. В ноябре месяце еще можно ходить в легкой куртке. Но большинство призывников в телогрейках, зимних пальто, шапках и больше половины в валенках.
   Хотя самих призывников это не смущало, молодые ребята жизнерадостно хохотали, шутили друг над другом, рассказывали анекдоты и с интересом смотрели по сторонам.
   Место, куда ночью привели призывников, гордо на-зывалось «Экипаж». Впоследствии, всем кто служил на Тихом океане, это слово было понятно и служило как бы паролем, своего человека – братишки моремана.   Территория огорожена высоким деревянным забором, серого цвета, свидетельствовавшего о том, что он здесь уже не один десяток лет. Двойные столбы, стянуты проволокой и поверх забора колючая проволока.
   В то время, призывники конечно не знали, что это бывшая пересыльная зона для «зеков» и построена она в конце 20-х годов ХХ века. А на территории якобы, похоронена какая то известная личность.
   А пока все с интересом разглядывали казармы, огромный плац, эстрадную площадку под открытым небом и высокое деревянное здание с высоким крыльцом, покрашенное в ярко зеленый цвет.
   С утра, оставив вещи, всех повели в столовую. Здесь она называется камбуз. А прием пищи, на сленге  назывался «чифан», поели, значит почифанили.
   После завтрака, призывников погнали в баню. Часовое ожидание в очереди и молодежь оказалась в большом помещении, с высокими старинными потолками.
   Одежду сняли и повесили на кольца из стальной проволоки. Затем все это бросили в открытый люк, какого то приспособления, называемого прожаркой.
   После бани в ворохе одежды, валявшейся на полу, Ручкин отыскал свои вещи. Быстро одевшись, обнаружил что левая штанина, через которую было продето кольцо, смята в гармошку.
   Брюки у Ручкина были из синтетики, под воздействием высокой температуры, штанина осталась в том виде, как и была на стальном кольце. И сколько он не пытался ее распрямить бесполезно, гармошка на левой ноге, украшала его до самого переодевания.
    Первые дни маялись от безделья. Три раза в день водили на камбуз. Порции хоть и были приличного объема, но молодые здоровые парни, естественно не на-едались.
    Валерка решился на авантюру. Ко времени ужина на улице уже было темно, в Приморье темнеет рано. Ручкин, выйдя после ужина помещения своей команды, при-строился в хвост очереди стоявшей у камбуза. Чужая команда пришла на ужин и построившись как положено, ждала своей очереди. Вместе с ним пошел Женька Быков, с  которым Ручкин успел подружиться. Другие ребята из команды не пошли, но остались ждать поблизости, посмотреть, чем дело кончится.
    Через пару минут, подошла новая команда призывников и встала в очередь. Ручкин с Быковым оказались в середине. На входе стояли матросы срочной службы и как только им подавали команду изнутри, они отсчитывали определенное количество человек, считая по головам. Наши ребята успешно проскочили во второй раз.
    С тех пор, вся команда стала ходить на чифан, по два раза. Немного освоившись, начали хитрить. Вставали в команду, где призывники имели чисто выраженный восточный вид и говорили на своем языке, проще говоря, в то время их называли, призывники из братских республик.
   Из двадцати человек, сидящих за столом, три-четыре были из команды Ручкина. Как правило, они за стол садились последними, это значит оказывались около бачков с пищей, значит на раздаче. Суп наливали быстро и раздавали всем. Накладывая второе, спрашивали: «свинью ешь?»
   Для убедительности еще и хрюкали. Братья мусульмане сразу отворачивались, хотя по голодному блеску глаз было понятно, если б не было рядом собратьев и земляков, они эту свинью «затоптали» б за милую душу. Тогда второе, со спокойной душой, накладывали себе горой и ели до отвала.
   То же самое происходило утром с маслом. Некоторые «брюнеты», сливочное масло почему то не ели, зато наши, двойную пайку, с превеликим удовольствием.
   После утреннего чифана, призывники простаивали перед административным зданием. Там шла медкомиссия и собеседование.
   Призывников построенных по командам, со своим старшиной, матросом срочной службы, стояло очень много. По фамилии и номеру команды, выкрикивали при-зывника, он уходил в здание и там проходил по кабинетам и стандартную медкомиссию.
   Если призывника отбирали куда-нибудь в специальные или технические виды войск, ему приходилось проходить дополнительные испытания на центрифугах, или качелях, смотреть и быстро различать какие то таблицы. Некоторых отправляли в барокамеру, куда попал и Ручкин.
   Барокамера это обыкновенная труба, с двумя  крышками по бокам. Сверху в трубу вмонтировано несколько небольших иллюминаторов, через которые за призывниками наблюдают снаружи.
   Десять человек залазит в барокамеру, там вдоль стен узенькие скамейки из досок, а вся внутренняя поверхность трубы покрыта каким то напылением и соз-дается впечатление, что ты сидишь внутри бетонной трубы. По крайней мере так показалось Валерке.
   Включают компрессор и постепенно внутри барокамеры, создается давление. Те кто попадал сюда, отлично понимали, что это прямая дорога на подводную лодку. Братья из южных республик, видимо тоже прошли «предвоенную» подготовку и «косили» отчаянно.
   Внутри барокамеры они начинали орать и биться, кричали, что у них уши больно и доходило вплоть до того, что они ревели. Давление сбрасывали и этих то-варищей выпускали. На жалобы нашего брата, пытавшихся «закосить», ни какого внимания не обращали.
   А основное время проводили, на плацу, все стояли в построенных шеренгах перед зданием центрального корпуса. Стоять надоедало, старшины куда то уходили и призывники периодически отлучались из строя и ради спортивного интереса, а так же для того что бы размять ноги, ходили по территории.
   Посмотреть и удивиться, конечно было чему. Например, от камбуза отходы отвозили в деревянной бочке, положенной на телегу, телега запряжена лошадью.
   Матрос (водитель кобылы) выходил к мирно стоящей лошади и громко, с оборотами высокой русской речи, а проще говоря безобразным матом, отдавал команды.
   - Пошла… (два предложения для связки слов) … к бункеру – лошадь сама разворачивалась и быстрым шагом тащила телегу с бочкой, в дальний угол площадки. Там отходы из бочки, выливали в яму.
   Пока призывники наблюдали за этим цирковым представлением, к ним подошел товарищ, одной из братских республик.
   Тут надо сказать, что некоторые призывники из солнечных и горных республик, приехали в длинных цветных халатах, некоторые в тюбетейках на головах.
Интереснее было наблюдать за такими же по возрасту призывниками одетыми в стеганные халаты, с несколькими женскими платками повязанными на поясе.
   Кто то сказал, что так в южных республиках определяли количество жен. Но были и «прилично» одетые смуглые ребята. То есть так же в телогрейках, пальто или куртках.
   Проведя в экипаже несколько дней, призывники уже знали, что матросами можно служить по разному. Есть воинские части, где служат по два года, а есть со сроком службы по три года. Но вот как попасть на два года, этого не знал ни кто.
   Зато знали точно, если команду повели в дальний конец экипажа, а там какие то приспособления и барокамеры, значит этим «повезло», попадут на подводные лодки, со сроком службы на три года.
   К стоящим призывникам подошел темнолицый товарищ из южных республик. На слегка ломаном русском языке, попросил посоветовать, как попасть в части на два года.
   Буквально за пятнадцать минут до этого, наши призывники наблюдали, как офицер в морской форме, с повязкой на рукаве, «распекал» матросов срочной службы за какие то нарушения.
   Наши парни с серьезным выражением лица, отправили призывника к офицеру.
   - Вон видишь, офицер стоит с повязкой. Он ищет кочегаров на самолет, а у них в морской авиации, два года служат. Иди скажи ,что ты хочешь кочегаром служить и умеешь уголь кидать.
   Длительное стояние на месте для молодых полных сил и энергии парней  действовало изнуряющее. Хорошо что погода еще была теплая и без дождей. Но в один прекрасный день призывников повели на концерт. Так же командами под руководством старшин, завели в  большое помещение типа актового зала, рассадили по местам и через десять минут на сцену вышли  приглашённые артисты. Они пели, рассказывали стихи и играли на музыкальных инструментах.
   Второй раз в этот зал Ручкин попал уже будучи переодетым в военную форму. В этот раз ожидание артистов задерживалось и на сцену поднялся из зала моло-дой парень, из призывников переодетый в военную форму. Он скинул шинель и сел к роялю.
   Сначала он попробовал взять несколько аккордов, быстро пробежался пальцами по клавишам. Потом снова попробовал несколько аккордов и сыграл несколько быстрых мелодий. Потом повернувшись к залу, стал спрашивать какую мелодию сыграть?
   - Полонез Огинского – раздалось из зала. И он сыграл, затем он сыграл еще несколько классических мелодий и видимо классический репертуар его не вдохновлял и он в очередной раз спросил у зала, что сыграть.  В это раз из зала раздалось:
   - Славянку! – для матросов эта мелодия имеет особое значение. И старослужащим почему то показалось, что призывникам еще рано слушать эту мелодию. Кто то из старшин встал и рявкнул что вам салаги, еще рано слушать славянку. В ответ на это салаги начали громко орать проклятие и конечно много непечатных русских выражений все мастей.
   Получился полный бардак. Гвалт, крики, суматоха в это время появились офицеры, которые жёсткими громкими командами вперемежку с военно-морским матом восстановили порядок в зале. Восстановив тишину и порядок, один из офицеров со свирепым видом показал залу кулак и пригласил на сцену приехавших артистов. Концерт прошел на высоком профессиональном уровне.
   Концерты периодически проходили даже в тот период когда переодетые в военную форму матросы были уже распределены по новым командам и ожидая отправки, на-ходились в казармах. Вечером к ним точно так же приходили артисты разных жанров. Перед будущими матросами выступали фокусники, исполняли арии на иностранных языках певицы в пышных нарядах, выходи чтецы стихов.
   Призывники все это внимательно слушали и в тот период, все это производило большое впечатление. Стихи о войне, о Родине, о родителях, о любимой де-вушке и стихи Константина Симонова «Жди меня», всё это оказывала на призывников сильное воздействие. После отбоя все ложились спать и еще долго вполголоса переговаривались между собою, делясь впечатлениями.