Лабиринт

Слух из-за возраста уже подводил её, но то, что нужно, Наденька всё равно различала. Сидя у тёплой печки и глядя за окно, на падающий в свете фонаря снег, она напряжённо вслушивалась в сумрачную тишину промёрзшего дома. Посторонних шорохов не было. Хотя совсем недавно...

...Кошка застыла изящной статуэткой и издалека смотрела в угол, где располагались её мисочки. Там у блюдечка пристроился мышонок и без тени тревоги лакал молоко. «Ну надо же!» – едва не воскликнула Наденька, вспомнив увиденный где-то подобный рисунок, которому не поверила. Чего только не бывает в жизни!
Гость между тем наелся и бесшумно исчез за холодильником. А Наденька с того дня по ночам не знала покоя. Под мойкой, где хранилась картошка и прочая снедь, теперь появились непривычные звуки. Кошка, поначалу прядавшая ушами и совавшая нос во все потаённые углы кухни, в конце концов отступилась: домик, где всё было заставлено, не предназначался для охоты. Потому и Наденька смирилась, решив, что не обеднеет, если зиму прокормит ещё и мышонка.

Настрой на благотворительность закончился, когда среди бела дня по полке с посудой дважды туда-сюда проскочила крупная бежевая мышь с чёрной полосой на спине. «Красавица», – подумала Наденька и тут же осеклась: а если зараза какая? Она едва удержалась от соблазна схватить осмелевшую гостью за хвост и, выдохнув, принялась с лёгкой брезгливостью протирать помеченные живностью поверхности. Тут-то и обнаружился, за банками-склянками, у самой стены, склад продовольствия, пополнявшийся, похоже, давненько. Состоял он из шариков китекета, бесчисленное количество раз поднятых с пола на высоту полутора метров. И зачем же столько усилий зря, если никто не запрещает тебе обедать на полу? Да и остатки с хозяйского стола, припасённые для соседской собаки, всегда стоят в миске у помойного ведра: ешь!

Убывало нет ли в собачьей миске, определить было трудно. Но складское помещение, которое Наденька стала периодически проверять, теперь пустовало. Впору было решить, что хвостатые гости оказались случайными и больше не побеспокоят. Но во время очередной уборки в одном из закутков Наденька с печалью обнаружила мышиные отходы. Рассчитывать на кошку не было никакого резона – она уже демонстрировала дважды, что способна только поиграть с забывшим об осторожности мышонком.

Меры требовались решительные. И Наденька принесла из магазина мышеловку. Корячась с этим приспособлением и едва не прищемив себе палец, она мысленно послала изобретателям народной гильотины горячую благодарность. А когда пристроенный в неё кусочек сыра к утру беззвучно исчез, старуха села на пол и заплакала. Плохо без мужика в таких делах! Но не к соседям же идти за помощью? Лучше уж покорно дожидаться тепла, когда подселенцы сами мигрируют на природу.

Успокоившись этой мыслью, Наденька решила побаловать себя гречневой кашей. Пока закипала вода на плите, она полезла в тумбу за крупой, а не обнаружив её там, сняла крышку с металлического бака, в котором всегда надёжно хранились долгосрочные запасы. Но лучше бы она этого не делала! Лучше бы сготовила обед из того, что под рукой!..

Про пачки с мукой, рисом, пшеном и гречей, по горлышко заполнявшие бак, можно было забыть: сверху всё это добро было превращено в столовую, совмещённую с туалетом. И тут старая могла пенять только на себя – зачем она подпихнула сверху пакет с семечками, предназначенными для птиц? Почему не проверила после, плотно ли легла крышка? Смешно, если бы грызуны не воспользовались её беспечностью!

– А мы как раз по семечкам и проверяем, нет ли мышей, – сказала на Наденькины сетования заведующая магазином. – Пакет вон ставим на видном месте и проверяем. Это у них любимое лакомство!
– Дак что же мне-то теперь делать? Как их ловить-то?
– А вот клей, не пробовала?
Наденька подслеповато принялась рассматривать предложенный ей тюбик.
– На картонку я намазываю и раскладываю везде. Когда попадётся какая, сковыриваю – и в печку! А картонку снова в дело.

– Господи... – то ли благодарно, то ли ужаснувшись, промолвила Наденька и всю обратную дорогу из села отгоняла от себя ужасную картину сожжения пленниц.
Клей оказался тягучим до бесконечности, старуха едва оторвала его нити от пальцев и испортила при этом любимую клеёнку возле раковины. Но предстоящее избавление от пришельцев смиряло её со всеми побочными эффектами. Старуха разложила липучие картонки по тем углам, где на них не могла наступить кошка, и стала прислушиваться.

Ничего особенного за ночь не случилось. А утро показало, что на двух ловушках жалостно дёргают лапками хвостатые малыши. Через сутки они замерли окончательно и нашли своё упокоение в пакете с приготовленным на свалку мусором.

Ещё через день Наденька обнаружила мышь прямо посреди кухни. Та, спасаясь, тянула за собой на нитях липкую картонку. Продвижение было медленным и бесперспективным. Даже на морде у наблюдавшей за трагедией кошки было написано искреннее сочувствие. Пришлось и этой гостье последовать в пакет с отходами.

От радости, что операция по освобождению от грызунов удалась, старуха вечером наметила сбегать в магазин и поблагодарить за подсказку. Но под утро выяснилось, что рановато. Проснулась она от беспрерывного шуршания возле ведра и, разглядев происходящее, омрачилась. Крупная бежевая мышь с полосатой спиной, видимо, родительница погибших, мучительно пыталась выгрести из закутка на простор на своей картонке-лодочке. Единственная не увязнувшая в клее лапка не позволяла это сделать и забирала у измучившейся зверюшки последние силы. Подумалось, что можно прикрыть её другой картонкой, а потом обмотать сверху, например, скотчем, сделав подобие медицинской шины... Воплотить замысел удалось неплохо, и старуха оставила аккуратный тугой сверточек на железке у печки, чтобы позже, как советовала продавщица, зашвырнуть его в огонь.

Горела мышиная мать споро, ярко, и скоро не осталось о ней на земле памяти. Наденька скутала печь и одиноко уселась возле окна. На улице уже который день шёл мокрый снег, предвещавший близкое тепло. Под него хотелось плакать, хотя трезвый рассудок говорил, что ни в чём она, старая, не виновата. В конце концов для мышиной популяции предостаточно места в округе – все поля и лес в её распоряжении. Из-под снега вон сколько лабиринтов вытаивает! В них явно и запасы были другими понаделаны, и гнёзда для будущих малышей. Зачем же нарушать границы и лезть на чужую территорию? За такие проступки и приходит наказание, хоть в человечьем сообществе, хоть в животном. А хочешь жировать на дармовом и краденом – знай, чем это чревато.

Для отвлечения Наденька включила телевизор и попыталась вникнуть в творившиеся на планете дела. Фильмы её давно не интересовали, и без них всё в жизни было ей понятно. А вот распри между государствами не переставали изумлять. Получалось, что у людей разума не больше, чем у грызунов или другой какой живности. Где ж это видано, чтобы истреблять своих же сородичей? Да ещё придумывать устройства похитрее!

Она вслушалась в новости, не несущие успокоения, и, нажав кнопку на лентяйке, избавилась от связи со всем миром. Едва слышное тиканье будильника убаюкало старую, и она наконец-то успокоенно проспала всю ночь.

А утром, пойдя за дровами, разглядела возле сарая множество дорожек из мелких следов: это явно отметились мышки. Наверное, по каким-то своим каналам они прознали про творившиеся в Наденькином доме бесчинства и решили обустроиться подальше от него. Урок-то урок, но надолго ли будет от него прок? Вырастет новое потомство и тоже полезет куда не надо. Пока не получит по носу... А может, и вправду выведут когда-нибудь этих... как их?.. трансгендерных мышей? Чтобы не плодились они лишку. Говорят, какие-то жуткие деньги на это американцы хотели выделить. Или пошутили?

Но пока, до следующей зимы, можно пожить спокойно, думала Наденька, выбирая в охапку из берёзовых поленниц лёгкие сосновые плашки. На крыльце она остановилась и, прикрыв веки, подставила лицо тёплому мартовскому солнышку.