Как-то так. Часть 4, заключительная

   Семён от всех новостей даже про похмелье забыл. Как-то само всё прошло.
В голове не укладывалось, как он мог такое сотворить. Да и он ли это сотворил?
   "Ведь не поднялась бы даже рука! Нет, не мог, точно! Выпить-да. А вот чтобы умышленно толкнуть человека в погреб... А если случайно получилось? Так это надо же было погреб открыть, потом толкнуть! Или... Или  не закрыл его? Так ковром же прикрыл,  точно! Не такой уж и пьяный был... непонятно..." -так, размышляя, дошёл Семён до дома.
   Мысли крутились как пчелиный рой, но картина не складывалась совершенно.
Он долго стоял над погребом, смотрел, пытался вспомнить. Даже ковер откинул, потом поправил обратно. Нет, как отшибло. Не помнил он этого момента.
Семён тяжело вздохнул и сел на кровать. Теперь уж что? Надо ждать, когда Варламыч в себя придёт. Если придёт...
   Марина подходила уже к дому, когда к ней почти подбежала баба Нина.
-Марина! Это ж что ж такое деется? А? Это почему твоего муженька преподобного отпустили? Ведь он же убивец!  Это же он любого так порешит, и что тогда?
-Баба Нина, я не знаю ничего. Виктор Фёдорович так решил, значит.
-А! Вот посмотришь, он и тебя порешит по пьяни, да поздно будет! Попомнят люди мои слова!
-Да что вы такое говорите! Он никогда не дрался даже! Вы хоть раз такой помните, чтобы он кого ударил даже пьяный, не то, что трезвый?
-А!-вопила баба Нина,-защищаешь муженька! Понятно всё! Значит, и правда виноват! Ладно! Увидишь, как всё повернётся! Только тогда пеняй на себя!
Марина отвернулась от вопящей старухи, закрыла калитку и пошла к дому.
-Не слушаешь меня! Пожалеешь, да поздно будет!- кричала в догонку старуха.
Мимо проходящие соседи останавливались, было, смотрели на бабу Нину, качали головами и шли дальше. А она повопила ещё, да и пошла к себе, довольная тем, что сказала.
   Марина вошла в дом. Семён сидел на кровати, обхватив голову руками. Весь его вид говорил о том, что он очень переживает. Он поднял голову, посмотрел на Марину.
-Марин, что же это? Как же? Ведь не может быть, что это я! Марин!
-Не знаю, Сёма. Меня тут не было. -Марина устало опустилась на стул.-Как же ты напился, что не помнишь ничего!
-Не помню, вот тебе крест!- Семён кое-как перекрестился, опустил голову и тяжело вздохнул. -Никогда себе этого не прощу, если я...
-Виктор Фёдорович разберется. Я в больнице была,-Семён с надеждой посмотрел на жену,- пока без сознания Варламыч. Состояние тяжёлое, но стабильное, сказали.
-Да за что же мне это? -Семён начал колотить себя по голове и застонал от злости на самого себя.
-Тебе? Тебе-то что? Это старик несчастный при смерти лежит, а ты вон, боров, жив и здоров! А вот такое должно было случиться, чтобы ты в себя пришёл! Ты ж не слышал слов! Тебе же всё, кроме пьянки, безразлично! Ты помнишь, вообще, что у тебя жена есть? Тебя то от Маньки приносят, то у Верки находят! Нет, ты слушай! Я долго терпела. Сил нет уже! Бегаешь, кобель пьяный, собираешь везде грязь, а я терпеть это буду? Собирай свои вещи и уматывай! Хоть к Верке, хоть к Маньке, хоть на все четыре стороны!  Чтоб духу твоего тут больше не было!
Семён хлопал глазами. Ни разу он такой Марину не видел. И даже представить себе не мог, что она такое сказать может.
-Ты что? Марин, опомнись!
-Опомнилась уже! Давно надо было, да вот только сейчас и опомнилась! Я два раза повторять не буду! Сам не соберешь-выкину за порог всё! Будешь по улице своё шмотьё собирать!
-Погоди! Мне участковый сказал, чтобы я дома сидел,-схватился Семён за последнюю соломинку. -Мне нельзя уходить! А то арестуют!
-Собирай вещи. На сеновале будешь как барин. А чтобы дома тебя больше не видела. А как решится всё, так совсем уйдёшь.
   Марина отвернулась к окну. Она сама от себя не ожидала такого, но не жалела ни секунды, что всё это сказала. Давно это копилось, пришло, видно, время.
   Семён вздохнул, посмотрел долгим взглядом на жену и пошёл собирать вещи.
___________________________
   Как только Иван Варламович очнулся, сразу позвонили участковому. Виктор Фёдорович приехал в больницу в надежде на то, что он расскажет всё, как было.
-Он очень слаб. Постарайтесь его не утомлять. У вас пять минут,-строго сказал врач участковому и вышел из палаты, оставив их одних.
-Здравствуйте, Иван Варламович,- участковый присел на стул рядом с кроватью, положив планшет на колени. -Вы можете говорить? Мне надо задать вам несколько вопросов.
-Здравствуй, Витя...-тихо проговорил старик.
-Иван Варламович, как вы себя чувствуете?
-Чувствую, что ещё жив...-Варламычу трудно было говорить, потому что на лице было несколько пластырей, скреплявших порезы.
-Вы помните, как это случилось?
-Нет, не помню. Мне сказали, что я упал в погреб, что меня достали и сюда привезли. Не помню я ничего.
-Ладно. А как вы в дом к Семёну пришли, помните?
-Да.
-Вы сами пришли, или он вас позвал?
-Сам пришёл.
-А зачем вы к нему пришли?-Виктор Фёдорович записывал ответы Варламыча на листок, поглядывая на него .
-У меня крыша потекла. Так я хотел Семёна попросить залатать. Мне самому уж не забраться туда, а он мужик с руками...Да и заплатил бы я ему. Всё приработок...
-Так. Понятно. А что Семён? Отказался?
-Так я его и не видел. Я в дом вошёл, слышу, он разговаривает с кем-то. Только он в другой комнате был, не в светёлке. Я и хотел присесть, сундук у них там,  в уголок отошёл... А потом не помню ничего...
-И как падали, не помните?
-Нет.
-А Семёна вы точно не видели? Или, может, он к вам подошёл?
-Нет. Он с кем-то говорил, я ж потому и подождать хотел...
-Ясно. Ладно, поправляйтесь, Иван Варламович.-участковый встал, задвинул стул.
-Витя... Ты не думай, он меня не трогал. Не виноват он ни в чём... Это я сам...Сам...
   Варламыч закрыл глаза. Тяжело ему было. И от состояния такого, и от того, что теперь беспомощным таким лежал тут, в больнице. А больше от того, что один остался на свете, что Настеньки его нет рядом. Что ж поделаешь... Так вот...
   Виктор Фёдорович понял это по-своему. Он подумал, что утомил Варламыча вопросами, поэтому поспешил уйти, тем более, что теперь всё стало понятно. Взяв заключение о состоянии Ивана Варламовича, участковый поехал в отделение. Дело можно было закрывать за отсутствием состава преступления.
   Осталось только провести воспитательную беседу с непутёвым Семёном, хотя пользы от этого Виктор Федорович не видел никакой.
_________________________
   Через месяц Варламыча выписали из больницы. Марина забегала к нему два раза в день, чтобы покормить, прибрать, приготовить. Старик и сам начал потихоньку передвигаться по дому на ходунках. Можно было и без них, но он побаивался немного, потому что голова кружилась и ноги дрожали. Да и куда ему ходить? Так, от кровати до стола и обратно.
   К осени Варламыч начал выходить из дома. А уж в начале зимы так и совсем почти поправился. Только голова иногда кружилась сильно, так что тут сделаешь? Возраст...
   Семён по просьбе Варламыча переехал к нему жить. Марина с ним развелась, а деваться было некуда. И старику не одному, и Семёну убежище.
   Семён пить перестал, устроился рабочим на автобазу...
________________
   Конец осени выдался морозным. Снегу навалило в середине ноября по колено. А к концу уже лёд лежал на реке, не такой, чтобы крепкий, но пройти осторожно можно было. Не решались люди ходить, бывали разные случаи...
   Смена была тяжёлой, машин много приезжало в этот день. Семён думал, что в ночь придётся остаться, но нет, отпустили. Поздно уже было, темно. Но дорога была знакома, протоптана не одной парой валенок односельчан.
   Семён шёл медленно, наслаждаясь лёгким морозцем. Странный тихий звук отвлёк его от мыслей о Марине. Звук шёл с реки: не то вздох, не то стон, возня какая-то. Семён пытался всмотреться в темноту, но ничего не было видно. Он крикнул - тишина. Потом снова что-то застонало в темноте.
   Страшновато было решиться пойти по льду, но похоже было, что беда случилась.
   Семён аккуратно попробовал лёд ногой. Лёд выдержал, не хрустнул,но это ничего не значило.
   Он оглянулся вокруг. Никого рядом. По домам все уже сидят, поздно. Позвать кого? А вдруг показалось? Смеяться будут...
   Он осторожно пошёл на звук. Лёд начал пружинить под ногами. Но останавливаться уже было нельзя, потому что впереди виднелось тёмное пятно среди льда. В полынье кто-то барахтался из последних сил.
-Эй! Кто там?-крикнул Семён, опускаясь на лёд. Идти было уже опасно. Дальше он пополз, скинув перед этим полушубок...
   Оленька прибежала домой вся мокрая и замерзшая. Рассказав бабе Нине, что с ней случилось и кто её спас, она полезла греться на печку. А баба Нина, поджав губы, смотрела в темноту окна и молчала....
...Утром Семёна нашли около берега. Он был раздет, полушубок лежал на льду метрах в двадцати. Позже врачи сказали, что тромб оторвался, скорее всего, от переохлаждения...
   Провожать Семёна пришли все соседи.
-Вот вроде жил человек, и ругали его. А вот нет его-и пусто...-проговорил Варламыч, вытирая красные слезящиеся глаза.
-Что ж удивляться? Сколько ни пить! -прошипела баба Нина.
   Марина стояла, опустив глаза. Слёз не было. Была тоска. Такая, что хотелось выть! В голос, чтобы самой оглохнуть от этого воя, чтобы не было ничего, чтобы не было этой боли...
   Да что ж теперь. Вот так. Как-то так.