Лихолетье 3

Картина третья

Пристань. Среди собеседников  царит молчание. Молчание нарушает Сафроныч.

Сафроныч. Отчего не спрашиваете, что случилось на хуторе?

Иван Петрович. Боюсь и предположить. (Супруге.) Дорогая, может тебе не слышать всего этого?

Наталья Алексеевна.   Всё в порядке, милый, не беспокойся.
 
Сафроныч.  Мы далеко уже ушли от места побега. Питались, чем придётся. Отощали, истомились. Решили выйти к заимке. Там или дадут поесть, думали, или руки к лопаткам скрутят… К одному, дык, концу! Будь, что будет! Встретила нас молодая хозяйка, по-доброму встретила, захлопоталась, что называется, не знала, где посадить дорогих гостей. Как родных  приняла.  Хозяин в отъезде был. Накормила, напоила, по паре чистого белья дала, и спать уложила. Молодая, ладная… Святая душа! Она с мужем из молокан была… Лучше было б, если я издох тогда от голода!

Наталья Алексеевна:  Что так?

Сафроныч  (превозмогая душевную боль). Дык,  мы смерть принесли в этот дом.   Молодка та погибель нашла в собственной избе. (После паузы.) Уснул я, тогда как убитый. Проснулся от  того что Тимоха, Алёхин стало быть, меня в бок тычет и торопит, мол, давай, собирайся быстрее, уходим. Я ищу глазами хозяйку, чтобы проститься и поблагодарить, а когда увидел её,  чуть не упал со страху. Ужас заполз в самую душу! Хозяйка лежала на полу с раскроенным черепом…

Иван Петрович.  Довольно. Не продолжайте. Дорогая, тебе  не пристало это слушать.
 
Наталья Алексеевна:  Отчего же… (Сафронычу.) Вы оставили её умирать?

Сафроныч. Она была уже мертва. Не  помню, как на дороге оказался. Немного погодя Тимоха присоединился ко мне. Почему он задержался, я понял, когда увидел над заимкой столб дыма.

Наталья Алексеевна (негодующе). Ваш Алёхин человек в волчьей шкуре!
 
Иван Петрович (гневно). И с волчьей совестью! Святого человека погубил и за что?! Она к вам всей душой.

Сафроныч (тяжело вздохнув.) Дык,  не было у него дела до её души. Твердил всё, мол, молокане богатые, вона как в Благовещенске развернулись. Что не купец, то молокан. За кубышку денег ограбил злодей и пришиб беззащитную бабёнку!
После этого разошлись мы с ним в разные стороны. Не взял я от него тогда доли от награбленного. С той поры не слыхал о нём ничего, покуда  на набережной его не увидел. Дай, думаю, загляну к старому знакомому, взволную, растревожу его покой. Заодно  и  благо для себя, какое выторгую.

Иван Петрович. Получилось?

Сафроныч. Об ентом разговор впереди. (Наступает тяжелое напряженное молчание. Затемнение.)