Новый май

За окном майское солнце выплёскивало свои нестерпимо яркие лучи на школьный двор, на стадион, где мальчишки гоняли мяч, на стол в кабинете русского языка и литературы, где сидел Семён Потапов по кличке Тормоз, дважды ученик шестого класса. Сидел уже десять минут. Почти вечность. Глядел на картинку, лежащую перед ним и тупо молчал.

- Может, ты лучше сначала рассказ составишь, - пыталась ускорить процесс написания сочинения-описания учительница, - ну, расскажешь устно, что видишь, а уже потом напишешь? – Ольга Олеговна посмотрела на часы, встала и процокала каблучками в сторону двери, - я сейчас приду.
После её ухода Сёме стало ещё хуже, потому что кроме воплей: «Чмо, пас давай!», «Мазила!», «ГО-О-О-Л!», которые раздавались на стадионе, в голову ничего не лезло.
Семён попробовал сосредоточиться, ещё раз прочитал название: «Ранний май», Сергей Панин, холст, масло.
Он взял ручку и написал: «Май» Больше ничего не писалось.

Ненавидел он этот месяц. От него только горе и нервотрёпки, маета. Три года назад в начале мая они с мамой переехали в этот городишко из своего Петрищева, продали бабулин дом, стали жить у дяди Миши, с которым недавно сошлась мама. Но через неделю мамин друг исчез, прихватив все деньги из цветастой шкатулки. А дом, куда они заселились, оказался съёмным, и они несколько ночей прятались-ночевали у мамы на работе, в кафешке, куда она успела устроиться официанткой. Потом сторож дед Вова отвёл их к своему другу по работе в порту Василию Игнатьевичу. Пенсионер жил один в доме посреди сада, за которым уже не мог ухаживать. А мама могла, и Сёма тоже мог. Всё лето они прожили в пристройке, а по холодам перебрались в хозяйский дом. Дед Вася прописал их и в августе повёл определять Семёна в школу. Школа Сёме не понравилась, он и раньше к знаниям страсти не питал, а тут и вообще охладел. И с друзьями не повезло. И кличку получил – Тормоз. Учителя, как могли, тянули его пятый и половину шестого класса, а потом перестали. Надоело! Мама с неудачами в школе смирилась, сама оценками в школе не блистала, а дед Вася, если и поругивал за лень в учёбе, но всегда уважительно относился к трудолюбию приёмного внучка, как он называл Сёму. Им было так хорошо вместе, душевно, тепло, весело, что Сёма и не бежал к сверстникам. На рыбалку – с дедом, по грибы – с дедом, в саду работать – с ним же. Даже на турнике вместе подтягивались! А потом деда не стало. На майский парад готовился, ботинки начистил, вечером  уснул и всё… Потом письмо нашли, в котором он прощался с дочерями и просил за всё прощения. И ещё просил, чтобы не противились его завещанию, в котором он отписывал дом и всё имущество Лидии Поликарповне Потаповой, матери Семёна.

Пока Сёма, глотая слёзы, помогал маме в устройстве похорон и поминок, пока бегали с ветеранами порта, старинными друзьями деда Васи, по всяким кабинетам за документами, пока встречали дочерей деда, которые приехали из своей заграницы только к поминальным девяти дням, устраивали их, возили на могилку, опять ходили по кабинетам, оформляли их отказ от претензий на наследство, время прошло, и Семёна Потапова оставили на повторное обучение в шестом классе.
Он бы вообще больше в школу не пошёл, но мама сказала, что он её уморить хочет, и что у неё и так сил никаких нет.

Вот Семён и проболтался второй раз в шестом классе, хорошо, хоть друзья появились – Димон и Ваня. И подружка – София. Она себя так велела называть. А, если кто пытался Сонькой или Совой дразнить, лупила ранцем по голове. И вот классная была просто классной. Ольга Олеговна. Такая же круглая и добрая, как её имя. Улыбчивая, как девчонка, хотя уже пожилая, говорят, ей скоро тридцатник стукнет! И строгая. Свой предмет любила до ужаса. Про каждое словечко могла рассказать: откуда оно взялось, как раньше звучало, что обозначало. Когда все учителя, морщась, как от зубной боли, выводили незаслуженные тройки в тетрадях Семёна, она торжественно объявила, что будет заниматься дополнительно до победного конца. То-есть до заслуженной тройки. Через диктант они пополам с грехом перешагнули, а вот придумать описание картины – никак не получалось!

Каблучки зацокали по коридору, в дверь заглянула голова Ольги Олеговны.
- Перерыв, страдалец, пойдём в лаборантскую чай пить, а то я уже проголодалась!
- Не, спасибо, я тут подожду… - сглотнул слюну Сёма.
- Ты что, стесняешься? В походе не стеснялся, а здесь что? Столовая всё равно не работает, пойдём!

После горячего чая с булкой Сёме полегчало.
- Хочешь, я тебе свой секрет расскажу? – хитренько улыбнулась Ольга Олеговна, - когда у меня не получается что-нибудь придумать, я зову своих друзей. Ну, как будто они вместе со мной, подсказывают.
- Как это?
- Попробуй, смотри на картинку и думай, что идёшь по этой тропинке с…
- С Димоном и Софией, ну и с Ваней, он же всё равно не отвяжется!
- Ну, вот теперь придумай, что каждый видит, слышит, чувствует, какие запахи, звуки!
- Прикольно! София, конечно, рванёт сразу первоцветы искать, у неё бзик на цветы, - Сёма запнулся, -  в смысле, цветы любит. А Димон с Ваней начнут свои приёмчики рукопашного боя отрабатывать, вон сколько простора!
- А ты?
- Я? - Сёма помолчал, потом ещё раз взглянул на картину, вздохнул глубоко, свободно, вкусно, будто давно уже не дышал чистым майским воздухом, - я бы деда с собой позвал, чтоб вместе на рыбалку сходить.
- Понял, что писать?
- Не, я ещё немного попридумываю, дома напишу, а завтра принесу, зуб даю! То-есть честное пионерское! Завтра в девять!