Волшебник Одинокой башни Глава 7 Дороги Подземелья

Глава 7
Дороги Подземелья

1.

 Сначала было просто темно, ну, хоть глаз выколи, однако спустя некоторое время они могли различать нависшие над головой замшелые своды подземного лабиринта. Прикрывая Радовида, Вешенка шел впереди. Постепенно светлело. Серые сумерки уже позволяли видеть друг друга, а главное, извивавшийся в разные стороны ход, от которого стали удаляться узкие расщелины. Из-за мнительности лесовика передвигались медленно. Вешенка осторожничал, то и дело озираясь и прислушиваясь к неясным, доступным лишь его чуткому уху шорохам.
 – Ну, мы и плетемся, будто улитки какие! – не вытерпел наконец Радовид. Грубоватый ломающийся голос парнишки буквально прорезал тишину. Леший вздрогнул от неожиданности и тут же стремглав кинулся назад, за поворот.
 – Что с тобой?!
 – Ни че. Показалось. Просто камушки с потолка сыпанулись.
 – Камушки просто, – поддразнил Радовид. – Давай-ка лучше я первым пойду: и быстрее, и тебе за «камушками» наблюдать сподручнее.
 Вешенка не возражал. Теперь ему чудилось, что опасность находится за их спинами. Крепко стиснув увесистую дубинку, лесовик пристроился вторым. Понимая, что в узком проходе любой тать сначала наткнется на его корявые плечи, леший принялся внимательно вглядываться в темноту боковых отрогов. Груз вины за упущенный меч лежал на душе непомерной тяжестью, и Вешенка готов был разорваться на части, но выполнить наказ Илленари – сберечь Радовида.
 Они сделали привал, потом другой и вышли под своды зала с четырьмя выходами.
 – Помнишь, что Кукиш сказывал? – прошептал мальчишка.
 – Ага, – кивнул головой Вешенка. – Вон кости нетопыриные белеют.
 – Точно. И куда теперь?
 Лесовик задумчиво почесал затылок, прошелся влево, вправо, потоптался на месте у центрального выхода, склонился к земляному полу, принюхался.
 – Ну?
 – Не знаю. Но вот, глянь-ка, здесь, кажется, кто-то не так давно шел. Больше следов не видно.
 По направлению к левому ходу на сухой почве проглядывали едва заметные полукружья чьих то маленьких каблуков. Радовид ковырнул один из них острием меча. Следы легко крошились от старости.
 – Разве ж это недавно?!
 – Нет других, да и запах от них идет, правда еле слышный.
 – Какой запах? – парень нюхнул пыль. – А-а-апчхи-и!
 – Необычный.
 – Ничего не чувствую! Апчхи-и!
 – Придумываешь ты все, – махнул рукой Радовид. – Нет следов. А раз нет, то пошли направо. Навестим земли маахисов, родину матушкину. Может из них кто в живых остался, может, встретим кого, да помощи спросим. А?
 – Будь, по-твоему, – разумных решений у Вешенки не было, а настоять на своем, житейского опыта не доставало.
 Путники свернули в правый ход. Через несколько мгновений с противоположной стороны показалась осторожная тень, шмыгнувшая следом, а спустя еще некоторое время вторая, куда более крадущаяся и неразличимая.

* * *

 Через ущелье в страну маахисов по-прежнему вела узкая дорожка подвесного моста. Радовид, не торопясь, ступал первым, Вешенка же шел за ним с замиранием сердца – лесовики не любили отрываться от земли. Вскоре на противоположной стороне им почудилось легкое движение.
 – Чудно выходит. Сказывала матушка, что стер Повелитель Зла ее царство с лица земли, никого в живых не оставил. Кто ж тогда нас встречает-то?
 – Поберечься бы, – тронул парнишку за плечо осторожный Вешенка.
 – Вот разведаем, тогда и побережемся!
 С каждым шагом очертания дальнего края проступали все явственнее. Радовид будто невзначай положил ладонь на рукоять меча, а лесовик покрепче сжал свою увесистую дубинку. Однако страхи оказались напрасными. Три несуразные фигуры среднего роста с вывернутыми в разные стороны пятками, совершенно нагие и безоружные радостно улыбались гостям, приглашая следовать за ними. Маахисы молча, но все также радушно, повели спутников вдоль приветливых домиков с аккуратными изгородями, за которыми паслись тучные коровы счастья и богатства. С каждым шагом к королевскому дворцу толпа маахисов возрастала, становясь плотнее и больше. Обитатели подземельного мира не говорили ни слова, отчего окружавшую тишину нарушало лишь мерное шарканье их босых ног. Нигде не было заметно даже малейшего намека на пожары, разрушения, смерть.
 Тронная зала встретила уже ставшим привычным молчанием, и внезапно прорезавший тишину чуть хриплый голос заставил обоих друзей вздрогнуть от напряжения.
 – Добро пожаловать в королевство маахисов, путники. Что привело вас в наши далекие края? Был ли ваш путь тяжел и опасен? Нужны ли вам совет или помощь подземных жителей?
 В дальнем углу с потолка свешивался вниз головой уродливый, одноглазый, седобородый старец.
 – Благодарим, дедушка! – Радовид склонился в учтивом поклоне. – Невежливо отвечать вопросом на вопрос, однако, думаю, что я – сын принцессы Илленари, внук короля Мэля и его наследник все же вправе вначале поинтересоваться судьбой своего народа. Ведь по меркам подземного мира совсем недавно здесь проливалась кровь, горели и разрушались дома, полчища демонов ровняли с землей саму память о королевстве маахисов! Как же получается, что ныне я вижу все в целости и сохранности.
 Совершенно непостижимым образом седобородый переместился к их лицам:
 – Ты лжешь, человек. Младенцу принцессы сейчас по земному времени не больше семи лет. Ты же выглядишь на все семнадцать!
 – Это длинная история, старик, двумя словами ее не поведать. Однако взгляни на рукоять моего меча. Если ты был близок к королевскому дому, то не можешь не узнать клинка дочери Мэля.
 Маахис спрыгнул вниз и надолго впился глазами в предложенное взору оружие. Через некоторое время он печально вздохнул:
 – Да, это меч Илленари, и ты ее сын. Что ж, король, позволь представиться – я – Сэвин, начальник дворцовой стражи, и моя история не менее длинна. Чтобы рассказать ее потребуется довольно много времени, поэтому позволь перейти для этого в более удобное место.
 Седобородый прошлепал к двери, за которой потянулась бесчисленная анфилада покоев. И, хотя дорога оказалась довольно длинна, навстречу им не попался ни один маахис. Словно по мановению волшебной палочки дворец вымер. Наконец, приглашая войти, Сэвин распахнул дверь совсем небольшой комнаты без окон. Единственное ее убранство составляла лавка у дальней стены и пара чадящих под потолком факелов. Обстановка рождала подозрительное недоверие, однако маахис смотрел своим единственным глазом весьма приветливо, не выказывая никаких недружелюбных намерений, да и чем он, неуклюжий, мог в одиночку угрожать двум вооруженным до зубов смельчакам. Они расположились на лавке насколько можно удобно, Сэвин же застыл у двери и начал свой рассказ.
 – Все, что рассказала принцесса Илленари, правда. Вскоре после ухода Красомира на нас обрушились черные полчища демонов. О, это была великая битва! Казалось, горела сама земля. Даже женщины и дети маахисов сражались подобно львам. Мы разили без промаха, но и враг выглядел по достоинству. Дома лежали в руинах. Между развалинами валялись неподвижные туши волшебных коров. Последние защитники королевства скрылись под сводами дворца. Именно тогда старый Мэль и заставил свою дочь уйти на поверхность. Иначе ты, ваше величество, так никогда бы и не появился на белый свет. После ухода Илленари мы держались еще довольно долго, неплохо держались. Постепенно чаша весов стала клониться в нашу сторону, и тут появились лизарги. Одиннадцать непобедимых бойцов армии Зла, может быть все те, кто верой и правдой служил Повелителю. Чудом мы уничтожили двоих. На этом для моего племени все закончилось. Погибли все. Мэль умирал на моих руках. И тогда я дал себе страшную клятву жить, жить, чтобы погубить того, кто был повинен в смерти моего народа. Лизарги слышали мои слова. Я остался в живых. Мало того, мне довелось сразиться против армии твоего отца в бою на окраине Заповедного леса. И я горд тем, что именно мои меткие пальцы направили в клинок Красомира зеленую молнию волшебника Бруно, переломившую меч твоего отца и положившую конец кровопролитному сражению. Так был отмщен великий народ маахисов.
 – А...? – попытался вставить слово еще не до конца осознавший смысл сказанного Радовид.
 – А все, что вы видели до сих пор, лишь колдовской обман. Боль утраты заставила меня просить Бруно воссоздать подземельное королевство. И теперь при дневном повороте дворцовых часов я нахожусь среди близких мне друзей. Здесь все, кроме Мэля. Я похоронил любимого короля под высоким курганом славы. Он виден лишь ночью, когда возвращается истинное состояние моего несчастного племени: дома превращаются в руины, тучные коровы в высохшие скелеты, а маахисы в послушных мне зомби. Вот так-то. И это не ты – наследный король маахисов, а я – король племени мертвецов. И буду им до самой смерти!
 С невиданной ловкостью доселе неуклюжий Сэвин мгновенно оказался за дверью. Щелкнул запираемый засов, и пропитанный ненавистью голос прокричал:
 – Ты – сын дочери Мэля, но ты и сын моего заклятого врага, Красомира! Я еще окончательно не разобрался, чего во мне больше – любви или ненависти. Но я приму решение. И тогда, либо маахисы проводят тебя на другую сторону моста, либо ты и твой друг станете добычей моих зомби.
 Шаги единственного оставшегося в живых стихли. Незадачливые герои молчали. Они даже не смотрели друг на друга. Еще бы! Так глупо попасться в первую же ловушку! Обречь дело на неудачу, фактически подставить себя под погибель! Радовид нарушил молчание первым:
 – Сиди, не сиди, а сдаваться без боя негоже. Еще поглядим, кто кого. Пускай мертвяки будут. Надо ж с чего-то начинать. Лук, конечно, бесполезен, однако клинок мой остер, а у тебя трутовище лесовиков имеется. Думаю, что живые, что мертвые, в волшебном огне все горят одинаково.
 – Да? – Вешенка немного приободрился.
 – Да! – видя, что боевой дух напарника поднимается, Радовид почувствовал себя еще более уверенно.
 Вот так, ободряя друг друга, они просидели какое-то время. Однако ожидание тянулось медленно, и в конце концов, снова наступила тишина. Она-то и позволила разобрать еле слышное скольжение дверного засова. Дубинка и кинжал в левую руку, трут и меч в правую! Но за дверью оставалось тихо. Мало того легкий сквознячок приоткрыл ее створку, позволяя разглядеть в коридоре одну только пустоту.
 – Никого?! – удивился Радовид.
 – Опять западня. Небось, чего удумали, вороги.
 Подождали. Тишина становилась гнетущей. По-мальчишески нетерпеливый Радовид не выдержал.
 – Гляди внимательнее. Если что, прикроешь.
 Он заскользил вдоль стены, с каждым шагом приближаясь к дверному проему. Вот уже рядом. По-прежнему тихо. Легонько толкнул дверь острием... В распахнутом просвете никого не было. Радовид осторожно выглянул в коридор. Пусто. Или это, действительно, смертельная ловушка, или некто неведомый решил придти на выручку в трудную минуту. Друзья остановились в узком проходе. Свобода вроде бы рядом, но куда дальше? Лабиринт дворцовых переходов был им не ведом.
 – Смотри! – Вешенкин палец указывал на полоску песка на полу. Неведомый друг постарался обозначить выход на волю. Или в гущу опасности? Но зачем? Им ведь и так приходилось не сладко.
 Осторожными шагами они следовали путеводной ниточке. Дворец оставался пуст. Сэвин и его зомби были слишком уверенны в своей силе, чтобы караулить пленников. Дворцовые ворота распахнуты настежь. Дорога свободна. И в это время гонг часовой башни оповестил о начале ночи. Улицы города мгновенно изменились. На месте многочисленных домов выросли груды разбитых камней, плодородные поля предстали комьями спекшейся от жара земли, тучные стада коров полегли горками белоснежных костей, а неподалеку взору друзей открылся гигантский холм. На вершине насыпи застыла коленопреклоненная фигура Сэвина, у подножья толпились изменившие облик маахисы. Обгорелые, искалеченные, покрытые засохшей кровью тела и без того не слишком красивых жителей подземельного королевства приводили в невольный трепет. Мертвенно холодно смотрели пустые глазницы. На оскаленных ртах не осталось и подобия давешних улыбок.
 – Скорее, пока он не очнулся! – Вешенка дернул Радовида за рукав куртки.
 Они почти достигли городской окраины, когда в абсолютной тишине предательски скрипнул откатившийся под ноги камешек.
 – Хватайте их! – резанул уши крик Сэвина. Армия мертвых маахисов ринулась в погоню. Это было знатное состязание в беге. Куда только подевалась неуклюжесть вывернутых ног преследователей. С каждым прыжком они неуклонно сокращали расстояние, и у моста уже буквально дышали в спину.
 – Стойте! Разойдитесь, остолопы! Теперь им от меня не уйти!
 Радовид и Вешенка невольно замерли, обернувшись. Толпы мертвецов разошлись по обе стороны, пропуская Сэвина вперед.
 Сын Илленари поднял руку:
 – Единственный оставшийся в живых, ты уже решил нашу судьбу?
 – Да, – ядовито улыбнулся начальник дворцовой стражи. – Это не благоприятное решение. Я убью вас, потому что иначе ты можешь отыскать своего отца и спасти его. Хотя путь в страну Забвения безмерно опасен, хотя из скалы Смерти, куда заточен Красомир, еще никто не выбирался, хотя без волшебного меча это вообще безумная затея, тем не менее, жизнь слишком полна случайностей, и лучше быть защищенным от них.
 На ладони маахиса заиграл огненный шар.
 – Лук! – выкрикнул, бросаясь вперед Вешенка. На счастье первый выстрел попал в дубинку лесовика, оставив от нее бесполезный огрызок. Но Радовиду и не требовалось большего. Навстречу второму сгустку огня уже летела пущенная твердой рукой парнишки стрела. Снаряды столкнулись, и не успел еще сноп искр достигнуть земли, как в глаз Севина вонзилась оперенная смерть.
 – Ха-а! – удовлетворенно выдохнул Радовид. – Матушка осталась бы довольна своим учеником. А теперь отходим.
 Потеря предводителя и узкий мост замедлили погоню. Друзьям удалось достичь скального уступа прежде, чем первые зомби ступили на подвесную дорожку.
 – Прощайте! Наша встреча была неудачной! – только и сказал потомок короля Мэля, резкими ударами обрубая концы улетевшего в пропасть моста, а Вешенка прибавил:
 – Хорошо, что мертвые маахисы не в силах использовать свой волшебный огонь.

2.

 Их путь продолжался словно во сне. Не замечая ничего вокруг, каждый шел, все больше погружаясь в хаотический вихрь мыслей.
 – Жив, жив, жив! Отец жив! Его можно спасти. Нужно только отыскать меч и дорогу в эту самую страну Забвения. Эгей! Нет, не зря, не зря, матушка, твои сомнения, не напрасно свершилась волшба твоя, и мы не попусту опасностям подвергаемся. Говаривал батюшка, что события все к чему-либо происходят, что невидимый некто направляет судьбы людские. И то – правда истинная. А как иначе? Пойди в другую сторонку тропка наша, и, как знать, может никогда бы не прослышать сказанного. Ныне же все по-новому смотрится. Верю я, прекратятся скоро страдания, найдем клинок и выручим Хранителя! Потерпи, отец, уж недолго осталось! – пела душа одного.
 – Нет. Что-то тут не так. Не могли мы так просто избежать опасности смертельной, не для того нас судьбина в ловушку толкала, и не кому было нас, дураков, из нее вытаскивать. Кто же помог нам, коли ни души единой не встретилось в премерзкой стороне? Да и помог ли? А может в еще более тугие сети загоняет?! Что, ежели ложь все, сказка-выдумка, на простаков рассчитанная, ежели обман слышанное, чтобы с пути сбить верного, заплутать-заморочить, от меча подальше отвести?! – терзался сомнениями второй.
 Так и брели. Перекусывали на привалах нехитрой снедью. По очереди на отдыхе друг друга охраняли. Не сговариваясь, в левый ход повернули, куда вели виденные раньше отпечатки маленьких ног; правда за ними самими ни Радовид, ни Вешенка, погруженные в туманные размышления свои, следить даже и не думали.
 Дорога оказалась не из прогулочных: узкие, круглые, отполированные до блеска, скользкие коридоры без конца ныряли то вверх, то вниз. На них уже не было той мерзкой слизи, что много лет назад встретилась двум другим отважным героям, как не было и того отвратительного червеобразного монстра, но от этого было не легче. Наконец пол выровнялся, своды поднялись ввысь, и к серому свету подземелья добавился вдруг нежно-золотистый оттенок. Вскоре спутники оказались у выхода в довольно большую пещеру. Теперь осторожничали уже оба, по части осмотрительности каждый мог дать другому солидную фору. Вешенка выглянул первым и застыл, раскрыв рот от неожиданности. Практически все основание подземного зала было устлано бесценными сокровищами: аккуратными горками синели сапфиры, отливали зеленым светом изумруды, полыхали темным пламенем рубины, благородно поблескивали алмазы. Но больше всего здесь было слитков чистейшего золота. Именно куски этого тяжелого металла, отражая переливы самоцветов, и создавали то таинственное желтоватое свечение, что скрашивало унылую серость преисподней.
 Радовиду надоело лицезреть сучковатую спину лешего.
 – Ну что там, а?
 – Кра-а-асотища-а! – только и смог выдохнуть Вешенка.
 – Где, где, где?! Ух, тышь-ка! – по-мальчишески вскрикнул сын Илленари. Да ведь он и был в сущности всего лишь маленьким семилетним мальчиком, волей случая превращенным в подростка, чья душа так и осталась по-детски непосредственной, легко поддающейся обману, увлечению, обиде.
 – Чур, я первый! – заорал Радовид.
 Ошарашенный лесовик отлетел к стене, а его спутник уже метался по пещере, весело набирая пригоршни драгоценных камней и выпуская их тонкими ручейками в большие кучи.
 – Остановись, – Вешенка показал на дальний угол, где чернел провал другого выхода. – Могут вернуться хозяева, и неизвестно, как они воспримут наше незваное вторжение. Смею предположить, что не очень приветливо. Лучше воротимся назад и проследим, с кем имеем дело.
 – Сейчас, сейчас! Только наберу немножко в дорогу, – и Радовид принялся набивать карманы куртки разноцветным содержимым.
 Увлеченный он не видел, как оторопел Вешенка, как из темного провала одна за другой почти бесшумно стали появляться невысокие обтянутые серой морщинистой кожей мускулистые фигуры с острыми ушами и маленькими подслеповатыми горевшими алым огнем глазками. Хозяева молча смотрели на устроенный беспорядок. Постепенно из широких грудных клеток послышалось растущее утробное ворчание.
 – Ур-р-р-рм!
 Радовид вздрогнул, поднял глаза, из разжавшихся пальцев со стуком покатились самоцветы. Лесовик рванул зазевавшегося друга:
 – Опять влипли! Чего расселся-то?! Деру давай!
 Ну, тут они и дали, да так, что очнулись лишь у самого края пещеры четырех выходов. На обратном пути им не смогли стать помехой ни скользкие полы, ни узость переходов, ни их бесконечные подъемы и спуски. Однако Вешенка все же отметил на бегу, что впереди них бежало звонкое эхо шагов. Вот только эхо ли?
 
* * *
 
 Отдышавшись, они внимательно прислушались. Погони не было. То ли неизвестные добытчики драгоценностей предпочли не связываться с вооруженным противником, то ли обалдели от столь откровенной наглости, то ли просто махнули рукой, посчитав, что трудная погоня и неверный ее исход не стоят нескольких пригоршней бесценных камешков.
 Теперь у Радовида с Вешенкой оставался лишь один путь – в средних ход, к Огненной реке, отделявшей подземный мир от стены Мрака.
 – Мальчишка, как есть мальчишка! – не переставая, ворчал леший. – Чуть все дело не загубил. В бирюльки ему поиграть, видишь, захотелось. Это тебе не подле подола матушкиного. Раз едва вывернулись, другой... Третьего не получится, понял?!
 – Эх, – только вздыхал в ответ его спутник, негодуя и соглашаясь одновременно. А, поскольку он был сыном двух родителей, и вспыльчивость отца уступала в Радовиде спокойной рассудительности матери, споров между друзьями не возникало. Да и Вешенка скоро прекратил гудеть. Лесовик прекрасно понимал, что, хоть и по волшебству подросший, но все же медленно набиравшийся ума Радовида не мог предугадать все ошибки и напасти. Плюс к этому мысли лешего опять устремились к таинственно открывшейся двери и к явно слышанному эху чьей-то торопливой поступи. Но чьей, врага или друга?
 Очередной поворот внезапно ослепил яркими оранжево-красными фонтанами пламени над бурным потоком Огненной реки. Налево или направо.
 – Был бы меч, да крылатый друг Кхашхаш, прямиком пошли бы, – разочарованно протянул парнишка. – Может там страна Забвения, может батюшка совсем близко...
 – Ежели бы, да кабы... Не об том мечтать надобно, чего нет, а то выполнять, на что силы достанет. Все. Ноне мой черед дорогу выбирать. Влево не пойдем, не ровен час, сызнова на серых напоремся. Кто знает, сколько и куда ими ходов нарыто. Вправо потопаем. Там, глядишь, чего и сыщется. Уж с маахисами больше точно не повстречаемся, тот путь в их страну един был.
 
3.

 На открытом пространстве шагалось легко и спокойно. Поднимавшийся от потока яркий свет позволял видеть далеко вокруг. Река извивалась, то отходя в сторону от гигантских скальных сводов на добрую сотню саженей, то прилепляясь к ним почти вплотную так, что всякий раз казалось – дальше никакой дороги не будет. Тогда становилось нестерпимо жарко, и приходилось изрядно опасаться то и дело выстреливавших ввысь случайных плесков всепожирающего огня. Однако все обошлось довольно благополучно. Друзья выбрались на широкую площадку, в конце которой посередине плоского полотна непреодолимой гранитной стены чернел высокий вход в очередной подземный лабиринт.
 – Привал. Прежде чем дальше двинем, передохнуть надо. Мало ли что нас там ожидает, и какой силы потребует, – Радовид устало завалился подле каменистого выступа, вытряхнув на землю остатки матушкиных припасов. Это была последняя еда, запитая последним количеством воды из кожаной фляги. Конечно, для деревянного Вешенки отсутствие провианта никакой беды не представляло, но вот его спутнику уже через пару дней грозили смертельные неприятности, если... Но об этом оба старались пока не задумываться.
 Все время, пока сын Илленари спал, Вешенка настороженно поглядывал по сторонам. Вокруг царила, лишь изредка прерываемая всплесками огненных фонтанов, тишина, однако при этом в душе лесовика не ощущалось ни малейшего намека на чувство покоя. Сжимая в ладони трут (от бесполезного обломка дубины он избавился давным-давно), он сначала боязливо таращился на черный провал подземного хода. Затем уставился на оранжевые сполохи Огненной реки. Так лучше думалось: ему же не давала покоя мысль о стороннем наблюдателе и о неслучайном характере приключившихся с ними событий. Не надумав ничего путного, Вешенка краем глаза уловил вдруг неясное шевеление там, откуда они с Радовидом пришли несколько часов назад. Лесовик моментально позабыл обо всем и буквально прилип взором к подозрительному месту, но, даже если среди неровностей скал и находилось нечто неведомое, каменистые уступы прятали его столь удачно, что, сколько Вешенка ни таращился, разобрать ничего не сумел. Хлопок по плечу заставил лешего вздрогнуть.
 – Не прозевай удачу, охранник! – готовый тронуться в путь Радовид уже стоял на ногах.
 – Зря смеешься и не веришь мне тоже зря, – лесовик оправился от неожиданности. Его голос звучал обиженно: – Там кто-то есть, кто-то, кто следит за нами, понял!
 – Понял, отчего ж не понять. Однако он, если и есть, то – там, а нам с тобой – туда. Пошли, что ли.
 Пока темный провал не проглотил обоих, Вешенка шел сзади, поминутно оглядываясь. Новый ход оказался довольно просторным, здесь было сухо, волосы ерошил легкий прохладный ветерок. Потолок над головами постепенно начал уходить ввысь, а в стенах голубоватым сиянием замерцали невиданные ранее прозрачные кристаллы. Источников света становилось все больше, и теперь спутники могли рассмотреть под потолком удобные для засады широкие скальные уступы. Лесовик крепче сжал кусочек трута, а Радовид невольно положил стрелу на полуспущенную тетиву лука. Их не тревожили, но легче обоим не становилось. Наоборот, сердца смельчаков все более охватывало тревожное ощущение опасности. Дорога оборвалась совсем неожиданно, когда за внезапным поворотом перед глазами росичей как по мановению волшебной палочки выросла гигантская пещера. Столь гигантская, что ее свод просто терялся в необозримой вышине. Все видимое пространство заливал шедший со стен ровный синий свет, на фоне которого в центре колоссального зала вздымалось довольно странное строение. Перекрещиваясь сотнями ажурных арок, ввысь летели стены и лестницы, башенки и переходы таинственного замка.
 – Да-а! – тревога сменилась восхищением. Сжимавшие оружие руки медленно опустились вниз.
 Здесь по-прежнему было тихо, однако из-под невидимых пределов до ушей Радовида и Вешенки донеслось легкое шуршание. Будто тысячи бархатных крылышек, сливаясь воедино, рождали таинственную музыку шелестящих порханий. Зачарованные оба стояли без движения до тех пор, пока с замковых высот в их направлении не отделились четыре крылатые тени.
 – Это враги, – прошептал, изготавливаясь к бою, Вешенка, и с изумлением отметил, что Радовид медленным движением возвращает на место стрелу и лук. – Что с тобой?!
 Вместо ответа парнишка указал за спину. Там, на скальных уступах, один за другим вставали черные силуэты гигантских нетопырей. Лесовик коротко выругался:
 – Вот и снова, кажись, влипли. Из огня да в полымя.
 – Еще какое! – Радовиду сразу вспомнились рассказы отца и Кукиша об огненных взглядах летающих монстров.
 Плечом к плечу они ждали приближения стражей. Сердца обоих трепетали не столько от ужаса грядущей опасности, сколько от горького сознания невыполненной задачи. Лениво помахивая крыльями, нетопыри опустились на камни. Самый высокий неуклюже подковылял почти вплотную (на земле летучие мыши были практически беспомощны), выставил из-под кожистого капюшона уродливую собачью морду со сплющенным носом и ощерил утыканную мелкими зубами пасть. По слуху резанул пронзительный свист. Чудовище явно пыталось произнести некие слова, что удавалось ему очень и очень плохо. Ничего, кроме заткнутых пальцами ушей человека и лесовика, так и не получилось. Нетопырь повторил попытку пару раз, потерял терпение, зловеще приоткрыл глаза и, уяснив наконец положение вещей, просто махнул когтистой лапой в сторону замка.
 – Похоже, нас приглашают в гости, – прошептал Радовид.
 – Или хотят запереть в темницу, ежели еще не хуже, – добавил Вешенка.
 – Однако выбирать не приходится, – сын Илленари согласно кивнул головой, и стражи дворца мгновенно подхватили обоих друзей под руки, взмыв в высоту.
 Их опустили на маленькую площадку, от которой в разные стороны веером расходились узенькие полоски ажурных мостиков. Исполнив порученное, нетопыри улетели прочь. Наши герои остались в одиночестве, предоставленные сами себе и охватившим их мыслям. Вешенка осторожно подполз к краю площадки и тут же, зажмурив глаза, вернулся на прежнее место. Высота оказалась головокружительной. Радовида же больше заинтересовало не то, что осталось под ногами, а то, что творилось над головой.
 – Смотри-ка! – удивленный мальчишеский голос звонко разорвал шуршащую тишину. – Гляди, гляди, что творится!
 Лесовик невольно приоткрыл веки и замер от неожиданности. Под каждой аркой каждого из тысяч мостков стройными гирляндами свисали бесчисленные множества летучих мышей. Были здесь и огнеглазые стражи, и острозубые сторожевые собаки, и большеухие слухачи, черные бархатные вестники смерти, и еще многие-многие другие, доселе неизвестные и не виданные под звездным небом земли.
 – Вот это да-а! Видать, мы попали в королевство летучих мышей.
 – Да, деревянный человечек, ты не ошибся. Перед вами Великое Королевство летучих мышей. И Ее Величество, королева Гэлла, ждет чужеземцев в своих покоях.
 Визгливый голос шел снизу. На дальнем краю площадки, у единственной уходившей в высокий шпиль замковой башни двери, виднелось маленькое поросшее густой шерстью создание. Тоже летучая мышь, но с вполне приличной мордочкой, по обеим сторонам которой растопыривались крупные остроконечные уши, с обутыми в золоченые сапожки лапками и сложенным за спиной капюшоном кожаных крыльев, столь крохотных, что существо это вряд ли когда-либо могло с их помощью оторваться от земли, а уж, чтобы пролететь пару саженей, и подавно. С плеч незнакомки на грудь спускалась рыжего золота витая цепь с украшенным рубинами знаком, изображавшим смертельный полет нетопыря. Не давая опомниться, создание провизжало:
 – Следуйте за мной, уроды!
 Хоть Вешенке до неистовства Кукиша было и далековато, но подобное обращение могло вывести из себя и куда более покладистый характер.
 – Это мы-то уроды?! На себя лучше глянь, образина ушастая! Или, думаешь, побрякушки золотые красы тебе придадут? Накося! Как была мышью поганой, так ею и останешься! Иди вон лучше, башкой вниз повиси, авось поумнеешь.
 Странно, однако вместо гнева существо зашлось в припадке визгливого хохота, оборвавшегося, впрочем, столь же внезапно, как и возникшего из ничего.
 – Ну, довольно церемоний, красавцы, хотя на предмет красоты беседа наша еще не закончена. Следуйте за мной! Королева ждет.
 – Пойдем, Вешенка. Стоит ли из-за слова яриться. Ждут, ведь, нас.
 – Ага. Тебе, значит, в глаза плюют, а ты хоть бы что. Так что ли?! Слово, говоришь? Да слова в мир зла принесли больше, чем все тати подлые вместе! Все беды-невзгоды людские именно со слов и зачинаются. И чегой-то я, спрашивается, от всяких там вверхтормашечных гадости выслушивать должон? Потому что конец нам? Так и гордость теперь потерять, так что ли?! Вот им! – деревянные пальцы мигом сложились в выразительном исконно русском жесте.
 – Охолонь, леший, и помирать раньше времени не спеши. Пошли.
 Не обращая внимания на причитания Вешенки, Радовид ступил вслед за посланницей королевы. За узорчатой дверью открылся невиданной красоты просторный зал. Гладкий черного мрамора пол с узорными алмазными вкраплениями, отражал воздушные колонны, между которыми едва колыхались прозрачные черные занавеси. Вместо окон внутрь комнаты смотрела добрая дюжина зеркал. Парнишка поднял голову вверх. Под высокими сводами висела череда нетопыриной стражи. Уродливая проводница неуклюже ковыляла вперед, а за спиной послышалось перестукивание деревянных шагов и угрюмое ворчание Вешенки. Лесовик догнал Радовида:
 – Чего заторопился вдруг, бросить решил меня?
 – Нет, просто слушать устал.
 – Вот так дураков и бьют, поодиночке, понял?
 – Понял, но еще, наверняка, и тогда бьют, когда болтают много...
 Возразить леший не успел. Маленькое существо подвело их к алькову, где почти над полом возвышалось широкое ложе. Черное бархатное покрывало было пустым.
 – Ну, и где же твоя королева? – Вешенка скосил глаза к полу.
 Проводница подошла к алькову вплотную, расправила сложенный за плечами капюшон, внезапно оказавшийся огромного размаха крыльями, взмахнула ими и в мгновение ока очутилась на покрывале. Дальше произошло нечто невообразимое. Уродливое тельце вытянулось в длину. Черная шерсть, укорачиваясь, сменилась белоснежной кожей. Крылья превратились в плащ смоляных волос. На ложе возлежала сама красота. Узкие полоски атласной мышиной кожи не столько скрывали, сколько выставляли напоказ удивительного изящества формы женского тела. Распахнулись обрамлявшие большие глаза густые ресницы, полыхнули черным огнем два агата и алое полукружье губ мелодично проворковало:
 – Может быть, вернемся к разговору о красоте?
 В полном молчании за спиной королевы выросли две зловещие фигуры нетопырей. Так, на всякий случай, поскольку ни Вешенка, ни тем более Радовид и не подумали бы потянуться за оружием.
 – В королевстве летучих мышей гости такая редкость, – вздохнул в сторону Радовида нежный голосок Гэллы. – Красивые, мой мальчик, особенно. А такие наглецы, как твой друг, и подавно! Мало того, что он оскорбил королеву и весь ее род, посмев обозвать ее «поганой мышью», он еще погрешил против истины, оболгав Ее Величество «ушастой образиной». Подобный проступок заслуживает смерти! Однако королева Гэлла – милосердная правительница. Не так ли, подданные мои?
 Молчаливые нетопыри согласно кивнули головами.
 – Я пощажу твоего друга, мой мальчик, и всего лишь немножко поучу его вежливости. Слуги отнесут деревянного человека к берегу Огненной реки. Он предлагал мне отправляться висеть вниз головой, что ж, его самого подвесят за ноги над жарким потоком. Не надолго, вовсе не до «поумнения» (такому не поумнеть никогда), а до той поры, пока огонь не обуглит его кожу до черноты самой черной шкурки моих верных летучих мышей. Ты же останешься со мной. Ты такой милашка, – и Гэлла томно запрокинула белоснежные руки за голову.
 Вешенка только подумал поднять руку с трутом, как неслышно порхнувшие сзади нетопыри уже волокли его к выходу, а еще две пары цепких рук стальными обручами сдавили дернувшегося на помощь лесовику Радовида.

* * *

 – Наконец-то мы остались вдвоем! – в мелодичном смехе Гэллы проскользнуло нечто, росичу ранее неведомое. Альков действительно был полностью занавешен, правда у сына Илленари не осталось не то что оружия, а даже намека на одежду. Подчиняясь командам королевы, нетопыри в мгновение ока сорвали с него и военное снаряжение, и платье, связали все в один узел, бросив его у выхода из зала. В другое время, в ином месте, а, главное, в более старшем возрасте дальнейшие события могли пойти по куда более счастливой дорожке. А так... Ну, как еще должен был вести себя парень с телом шестнадцатилетнего стройного красавца, но с умом семи – от силы десятилетнего мальчишки?! Как реагировать на жадно раскрытые алые губы, на летящее из них взволнованное придыхание, на лишенное последних покровов, пусть и стройное, но бесстыдно раскинувшееся тело?! Конечно, столь наглый натиск привел лишь к тому, что ошеломленный Радовид просто-напросто застыл у края ложа, пытаясь кое-как заслониться руками от любострастных взглядов королевы-оборотня.
 Однако невинность юноши только распалила огонь страсти, и Гэлла стремительно ринулась вперед. Не оставляя шансов на спасение, гибкие руки резко потянули Радовида на бархатное покрывало. В нос ударил терпкий запах мышиного пота. У самых глаз заплясали прятавшиеся за пухлыми губами два ряда остреньких зубов. Росич сопротивлялся как умел: отбивался ладонями, толкался локтями, угибался в разные стороны, и в конце концов, не выдержав, что есть силы саданул по ухмыляющейся роже кулаком.
 На отнюдь не королевский визг слетелась вся нетопыриная стая, и Радовида снова схватили крепкие когтистые лапы. Сейчас Гэлла не выглядела красавицей: на тело налипли сбившиеся клочьями потные волосы, через грудь пролегла кровоточащая царапина, а под правым глазом на белой коже расплывался яркий багровый синяк. Прошло довольно много времени, пока повелительница летучих мышей смогла обуздать душившую ее ярость и медленно процедить сквозь уже ни от кого не скрываемые зубы:
 – Отнести к тому, другому. Жечь медленно, очень медленно. Чтобы боль вливалась в него постепенно. Чтобы чувствовал ее каждым кусочком своей отвратительной плоти. Чтобы визжал, как свинья. И смотрите, если хоть на мгновение потеряет сознание или умрет раньше времени, пеняйте на себя, – Гэлла наклонилась к Радовиду, поднеся палец к своему лицу. – Ты дорого заплатишь за это. Те, кто попадал сюда раньше, насытив меня страстью и напитав кровью, спокойно затихали в моих объятьях, и удостаивались чести пополнить армию нетопырей. Ты же доставишь удовольствие своими стонами и страданиями – я полюбуюсь ими немного погодя. Летите! Да не забудьте прихватить его скарб; Огненная река глотала и не такие нищенские подношения.

* * *
 
 Его принесли туда, откуда они с Вешенкой пришли всего лишь несколько часов назад. Площадка перед входом в царство Гэллы пустовала: ни лесовика, ни его мучителей. Правда почти на самом краю обрыва Радовид заметил кучку пепла и больше ничего, что могло бы подсказать о произошедших событиях.
 – Прощай, друг! – прошептал парнишка, и его щеки предательски заблестели от невольных слез. – Не убереглись мы с тобой. Дело провалили... Кто же матушке-то теперь обо всем поведает, ожидания ее горькие прервет вестью тягостной?
 Нетопыри осторожно положили человека у скалы. Руки и ноги росича были связаны за спиной наподобие кольца, к которому стражи закрепили длинную веревку для подъема и спуска жертвы к огненным волнам. Врагов было двое. Тот, что покрупнее взял узел с одеждой и оружием, заковыляв к реке. Он приподнял сверток, и вдруг из карманов куртки на землю покатились разноцветные шарики драгоценных камней из пещеры рудокопов. В глазах обоих нетопырей мелькнула жадность. Зло попискивая, стражи бросились собирать самоцветы. И пленник, и приказ королевы, и вообще все на свете оказалось позабытыми.
 – Эх, кабы руки развязать, да лук тугой вернуть, – с горечью подумал сын Илленари. Жадность всегда выглядела неприглядной, а эти сопящие твари, напоминая двух гигантских навозных жуков, вызывали в нем ощущение брезгливой тошноты. В попытке преодолеть дурноту Радовид не сразу заметил, как из-за камней с другой стороны входа поднялись две знакомые фигуры. Размах. Бросок. Вспышка волшебного огня. И еще две кучки пепла неподалеку от первой.
 Однорукий и Вешенка бросились распутывать веревки. Пока росич одевался, лесовики наперебой докладывали ему предшествующие события: о том, как Однорукий передумал возвращаться к Русалочьему озеру, как шел за ними по пятам, как прокрался во дворец маахисов и открыл дверь в темницу, как убегал впереди них от рудокопов и как вовремя подоспел к расправе над Вешенкой.
 – Что же ты раньше не открылся-то?
 Леший расплылся в хитрой улыбке:
 – Кабы так, не было б нам тогда спасенья. Никому не было.
 Согласно кивнув, Радовид заторопил друзей в путь. Чтобы скрыться от возможного преследования, им предстояло пройти множество узких и опасных поворотов над стремниной, где встреча с погоней грозила смельчакам неминуемой гибелью. Они торопились, но все же не успели. До спасительной площадки с туннелем к пещере четырех выходов оставалась какая-нибудь сотня саженей, когда издалека донесся шум хлопающих крыльев. Черное облако из сотен летучих мышей различного вида и размера стремительно настигало беглецов. Поминутно оглядываясь, обитатели Заповедного леса достигли входа в туннель.
 – Беги, что есть духу, – Однорукий положил ладонь на плечо Радовиду. – Мы постараемся задержать их. В лаз к бабкиной избе подлые не сунутся, слишком узко. Может статься, и достигнешь. А, коли спасешься, передай Хранительнице, что погибли мы славной смертью, долг свой исполнив до конца. Значит, не судьба ноне была в поход ходить, обождать вам придется.
 В ответ парнишка только руку с себя тряхнул, глянул зло в глаза лесовиковы, да стрелу на тетиву бросил.
 – Ты чегой-то? – оторопел Однорукий.
 – Того! Если помрем, так заодно, а, спасемся, я тебе еще припомню, как сыну Хранителя подлость содеять предлагал!
 Большим перемолвиться не довелось. Пала туча черная. Друзья, не сговариваясь, отошли ко входу, чтобы прикрыть спины, и приняли сражение. Сначала на излете били, стрелами да трутом волшебным, крепко били, без промаха. То пепел серый просыпется с неба, то туша, с оперением, из ока торчащим – Радовид навскидку по глазам бил. Только опустел колчан, и трутовище иссякло. Тогда трое встали плечом к плечу: у Однорукого дубина, у Вешенки кинжал, другом одолженный, у росича обоюдоострый меч. Схлестнулись в ближнем бою. Черной кровью залили все кругом. Конечно, если бы нетопыри применили свой огненный взгляд, не простоять им и минуты, но, очевидно, Гэлла дала армии приказ обидчиков взять живыми. Вот и гибли летучие мыши одна за другой. Раз за разом вздымались руки. Сперва по щиколотку кровь поднялась, после по колено, наконец по пояс завалило смельчаков мертвыми телами. Неутомимы лесовики, но человек-то – не камень. Начал Радовид уставать понемногу. Невзначай когтем удар пропустил – над бровью царапина пролегла, второй – щека заалела, третий – занемела рука от боли. А нетопырям того и надо, мигом слабину почувствовали. Да тут, как на грех, у Вешенки клинок от крови мокрый в ладони скользнул и выпал. Остался Однорукий один-одинешенек. Зачертил он дубиной воздух, только что толку. Минуты не прошло, как цепкие когти уже держали всех троих, не давая шелохнуться. Стихло вокруг на мгновение.
 Радовид приподнял залитое кровью и потом лицо, обвел взглядом поле битвы. Хорошо рубились! Полтысячи врагов положили, да почти столько же еще и осталось. Шевельнул он губами, хотел с друзьями попрощаться, но от усталости лишь судорога рот свела. Скатилась тогда по щеке слеза досадная, и понурилась головушка буйная. Больше росич ничего не увидел.
 Не увидел, как вылетела из черноты подземного хода туча серебряных стрел, за ней другая, третья. Мигом все огнеглазые нетопыри, что раньше от смерти спаслись, мертвыми легли на землю. А с остальными справиться и вовсе труда не составило.
 Однорукий и Вешенка, поддерживая потерявшего сознание Радовида, удивленно вглядывались в темноту, откуда неспешно показался невысокого роста молодой человек в фиолетовой шапочке, представившийся с легким поклоном:
 – Фастфут, внук короля гномов Гринклоака...

4.

 – ... Они не заметили меня на белом снегу. Та, невидимая, назвала его волшебником Одинокой башни, а он ответил, что пора отправляться к Срединному морю, – клацнул напоследок зубами Эг.
 – ... Нетопыри почти совсем одержали победу, но тут объявились гномы во главе с Фастфутом, и с армией Гэллы было покончено, – доложил о результатах своей слежки Кор.
 Закончив говорить, Эг и Кор терпеливо ждали дальнейших указаний своей повелительницы. Карго полулежала среди подушек в глубоком кресле посреди тайной комнаты в лесной избушке. Бруно стоял за спиной колдуньи. Вид ее был ужасен: обнаженное тело сплошь покрывали оставленные кнутом Кукиша глубокие рваные раны, но, главное, красивое доселе лицо перечерчивал еще не полностью заживший уродливый рубец. Ведьма была вне себя.
 – О-о-о! Эти проклятые гномы! Я уничтожу их племя до последнего коротышки! Ай! – давала знать о себе боль. – А Гринклоакова выродка я на его глазах медленно разорву на мелкие кусочки! О, они проклянут тот день, когда посмели подняться против дочери Эгона! Ай!
 Взгляд Карго замер на согнутых спинах скелетов:
 – Вами я довольна! Возвращайтесь на свои места. Эг, тебе следить за мерзким Кукишем и его тенью, Эллеей. Тебе, Кор, снова подобраться к гномам. И сделайте все, чтобы помешать их мерзким планам. Ступайте! Если ваши труды увенчаются успехом, каждого ждет новое крепкое тело, и новая жизнь!
 Победоносно громыхнув костями, мертвяки растворились в глубине комнаты.
 – Милый, – прошептала лесная колдунья.
 Бруно с готовностью склонился к креслу, и тут, не взирая на боль, ведьма ловко схватила однорукого за горло:
 – Ты скажешь мне все, все до последнего слова! Или сдохнешь вместе со своей тайной здесь и сейчас! Слово Карго!
 Некоторое время в тишине слышалось шумное дыхание колдуньи и прерывающийся хрип Бруно...