Канха и его друзья. 11 глава

 Утром, когда мальчики завтракали, отец обсуждал с мамой их небольшое путешествие в храм Господа Шивы, что в лесу Амбикаване.

— Поедут одни мужчины. Мы должны соблюдать наши традиции, — закончил Нанда и, посмотрев на сыновей, добавил: — Баларама и Кришна тоже должны поехать.
— А кто будет пасти коров? — удивилась мама Яшода, которая на самом деле не хотела отпускать от себя Канху. Она поправила свою сиреневую вуаль и с тревогой посмотрела на сыновей.
— Найдутся помладше пастухи. Ничего страшного, тут всего два дня пути, дорогая, не волнуйся. Мы туда и обратно.
Канха переглянулся с Баларамой, доедая вкуснейшие ладду, обмакивая их в сбитые сливки.
— Ребята, собирайтесь. Яшода, положи нам с собой еды, — указал Нанда Махарадж и, встав, пошёл мыть руки и собираться.


 Кришна и Баларама очень любили путешествовать и с предвкушением побежали в свою спальню, чтобы собрать кое-что из вещей. Потом Канха увидел раскачивающегося на занавесях Шукху и, свистнув ему, стал писать Радхике письмо:
«Любимая, я уезжаю на четыре дня,
Не бойся и не плачь из-за меня.
Всё будет хорошо, я обещаю,
Вернусь я очень скоро, знаю!»

Он свернул записку и, привязав к лапке зелёного попугая, приказал отнести её Радхике.

Шукха улетел, а парнишка, вспомнив вчерашний поцелуй у всех на глазах, разулыбался. Баларама заметил, как братишка светится счастьем, стал допытываться у него:
— Канха, что есть такое, чего я не знаю? Что привело тебя в такое блаженное состояние?
Кришна, смеясь, решил поделиться своим секретом:
— Бала, это всё Радхика и девочки-гопи. Они вчера играли со мной в такую игру… — и он с подробностями поведал всё брату.
— Канха, я хочу участвовать с тобой в таких играх и твоих танцах с гопи! Или это большая тайна?
Кришна посмотрел на него внимательно и с улыбкой ответил, чуть приобняв брата:
— Нет, Баларама, у меня нет от тебя секретов.
— Тогда возьми меня в следующий раз с собой! — Баларама и вправду очень хотел участвовать в играх с гопи, и Канха сказал:
— Я могу взять тебя на танцы-раса. А игру девочки начали внезапно, я даже не знаю, будет ли ещё раз.
— Хорошо! Давай на танцы, что я, напрасно, что ли, учился? — На этом и порешили.


 Вскоре все телеги с дарами Господу Шиве были собраны, и пастухи, усевшись там же, отправились в путь, в лес Амбикаван. Они миновали Врадж и двинулись дальше по дороге. Канха играл на флейте, пастухи общались меж собой, а Баларама лежал рядом с братом, закрыв глаза и улыбаясь, пытаясь представить себе танцы под луной, и незаметно задремал. Кришна накрыл его белое лицо тонким шарфом от солнца и тоже прилёг рядом. Повозки качало, и он быстро уснул. Когда проснулся, то все уже остановились на обед в тени манговых деревьев. Он растолкал Балараму, и они, умывшись водой из кувшина, принялись доставать провиант. Когда пури были съедены и горшочек с сабджи опустел, ребята пошли рядом с качающимися повозками, желая размяться. К ночи они добрались до небольшого поселения, где их пустили на ночлег местные фермеры. Утром они продолжили путь и к следующему вечеру добрались до леса Амбикавана. Храм Господа Шивы был изумительно величественен. Даже в сумерках было видно, какой он огромный и древний! Он был сотворён из тёмного камня, и многочисленные массивные колонны подпирали невероятно высокий свод. Около получаса все трудились, чтобы разгрузить телеги и занести все дары внутрь, а заодно распрячь и напоить быков. Из селения, что было неподалёку, торопясь пришёл всевидящий мудрец, брахман, и зажёг лампады на алтаре и вокруг. Начал вечернюю службу. Пастухи были счастливы, казалось, сам Господь Шива вот-вот проявится перед ними с месяцем в волосах и змеёй на шее. Канха и Баларама сидели рядом, раскачиваясь в такт мантре «Ом намах Шивая». После службы перед храмом пастухи разложили костёр и до глубокой ночи беседовали о сотворении и разрушении материального мира и других высших материях.

 Канха с Баларамой давно спали, положив под головы сноп травы куша и свои накидки, когда пастухи стали громко звать на помощь. Кришна проснулся на крики своего отца, Нанда сдавленным голосом в отчаянии звал:
— Кришна, Кришна, помоги, спаси меня!
Баларама тоже подскочил, и вместе они бросились к пастухам. Там, чуть дальше от костра творилось какое-то безумие: огромный змей держал кого-то в своей пасти и пытался проглотить. Тело змея извивалось, тужилось, било в разные стороны, отбрасывая налетающих на него пастухов с дубинками. Кришна вдруг увидел, что это его отец в глотке у змея, и бросился к нему. Змей двигался так быстро, что трудно было приблизиться к нему. Пока Кришна пытался подойти ближе, змей несколько раз сверху со всей силы обрушивал на него своё тело, то сворачивающееся кольцами, то выпрямляющееся. Кришна каждый раз успевал увернуться, и вот в какой-то момент ему удалось наступить на его массивный гладкий хвост своей стопой, и в тот же самый миг змей превратился в излучающего голубое свечение прекрасного полубога. Отец откатился в сторону, потирая ушибы.
— Кто ты? — вскрикнул Баларама, который только что рядом с братом уворачивался от смертельных ударов змеиного хвоста.

 Полубог упал на колени, сверкая своим серебристым одеянием с многочисленными золотыми украшениями, склонил голову перед братьями, не смея молвить ни слова, и тогда Кришна сказал, приподнимая его за плечи:
— Твоя красота достойна прославления, а облик так радует глаз, скажи, кто ты? И что такое с тобой приключилось?
Услышав бархатный мягкий голос Кришны, змей как зачарованный улыбнулся и ответил:
— Я полубог по имени Сударшана. В нашем райском мире я всегда был очень богат и по-своему счастлив, так как очень любил путешествовать на своём воздушном корабле. И когда я видел безобразных, некрасивых людей, я очень всегда бурно и громко смеялся над их внешностью. Я был так хорош собой и горд этим, что запросто обижал всех вокруг, кто не был наделён такими качествами.

 И вот однажды я встретил обезображенных людей, а они оказались учениками мудреца Ангиры Муни. Я так потешался над ними, указывая на них пальцем и в открытую смеясь над их уродливостью, что они прокляли меня и я стал этой отвратительной змеёй. — Он глубоко вздохнул и продолжил:
— Проклятие обернулось для меня настоящим благословением! О Господь, Ты коснулся меня своей стопой, и я могу лицезреть Тебя, находясь так близко! Я никогда не думал, что наша встреча когда-нибудь может произойти! Это просто невероятно! Ты — сам Господь, и я и помыслить не мог о таком счастье! Эта встреча очень много для меня значит, и не только потому, что Ты освободил меня от этого страшного тела змеи, но главным образом потому, что стоишь сейчас рядом со мной! Счастье моё безмерно! Я и не знаю, что можно ещё желать в жизни! — После этих слов он вновь упал к стопам Кришны, чуть дотронувшись до них. Потом, получив его разрешение, обошёл вокруг и, поклонившись, отправился на свою планету. Пастухи Враджа были потрясены могуществом их мальчика Кришны. Они не находили слов и лишь во все глаза смотрели на него, а Нанда Махарадж встал на ноги и бросился обнимать братьев, радуясь своему освобождению. Чудом удалось ещё поспать пару часов до рассвета и сходить на утреннюю службу в храм. После все перекусили и отправились в обратный путь. Пастухи то и дело поглядывали на мальчиков, особенно на Канху, который весело что-то рассказывал Балараме, сидя в повозке на самом краю и болтая ногами. Буйволы шли неторопливо, и понадобилось два дня, чтобы добраться до Враджа. Братья не стали ждать, когда уставшие быки доставят их домой, а с нетерпением спрыгнули с повозок и побежали к сверкающей в заходящем солнце Ямуне. Они с разбегу бросились в её сладкие воды и долго плавали и бултыхались, пока не увидели на берегу друзей Судаму, Шридаму, Арджуну и остальных. Коровы шли домой, и мальчики с ними. Друзья окликнули их и, радостные, выбрались из воды. Пошли вместе домой, погоняя коров и рассказывая страшную историю о победе над огромным змеем. Возле дома толпился народ: пастухи рассказали жителям Вриндавана про удивительное спасение Нанды Махараджа из пасти огромного питона и о Кришне, который одним прикосновением превратил это чудовище в прекрасного полубога. И теперь люди ликовали, увидев пастушков, шедших с коровами домой. Они кидали на головы мальчиков цветы и кричали: «Джай Канха!» Герой остановился, и сразу все его обступили, требуя рассказать, как всё было.

 Канха посмотрел на брата и стал рассказывать:
— Этот полубог был настолько прекрасен, что от него шло серебристое мерцающее сияние! И звали его Сударшана! — закончил он, видя, как внимание слушающих перетекло с его персоны на этого полубога, и тогда он с лёгкостью поклонился, сложа руки в намасте, и стал пробираться через толпу к ступеням, ведущим домой. Баларама за ним. Народ ещё какое-то время гудел, обсуждая и восторгаясь происшедшим, и вскоре стал расходиться. Нанда Махарадж вернулся в дом и ещё долго успокаивал разволновавшуюся Яшоду. Кришна с братом тем временем заглянули на кухню.
— Мамин кхир сгорел! — увидел Баларама, стаскивая с огня подгоревшую кастрюлю. — Я вынесу её из дома. — И он потащил её через вторую дверь в сад. Потом залил её водой и вернулся. Канха налил чистой воды в новый чугунок и поставил на огонь. Стал мыть рис.
— Баларама, надо помочь маме. Давай всё сделаем сами! — предложил он, перекладывая рис в воду.
— Посолить не забудь, — посоветовал Бала и принёс молока. Потом добавил:
— Я могу лепёшки сделать! Помнишь, бабушка Суверджана нас учила? Попробую вспомнить…
— Да, здорово, брат! Там как-то всё просто было. — Канха задумался, помешивая рис в воде, и убрал половник. Баларама насыпал муки на стол, продавил по центру небольшую впадинку и налил немного воды.
— Ещё масло добавь! — сказал Кришна, смотря, как Баларама посыпает солью. Бала открыл погреб и достал масло, положил кусок в муку и давай всё месить. Сказать, что он ничего не испачкал, — значит соврать. Спустя десять минут Канха ухохатывался над ним — такой он был белый и чумазый. Лазуревое дхоти покрылось пятнами от муки, на лбу и даже на ушах были её следы.
— Вари давай кхир, а то пригорит! — сердился Баларама, пытаясь отделить куски теста от рук и месить дальше. Когда мама забежала на кухню, в ужасе вдруг вспомнив про свою забытую стряпню, Бала с гордостью уже жарил вторую лепёшку, глядя, как большие пузыри надуваются на ней, подобно вулканам. А Канха уже залил молоко и насыпал орешки и сахар и, чуть помешивая сладкий кхир, давал указания Балараме и посмеивался над его чумазостью.

— Ой! — мама Яшода ахнула, и тут же подоспела и мама Рохини и тоже удивилась:
— Мальчики мои, вы готовите?
— Да, мама! — ответил Баларама, снимая лепёшку.
— Давайте мы продолжим, идите отдохните, — сказала Яшода, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под платка.
— Нет, матушки, это вы пойдите отдохните, мы всё доделаем сами, — уверенно сообщил Канха и положил в кхир немного кардамона и ванили и тут же добавил: — Мама, а где шафран?
Яшода взяла с полки шкатулку с драгоценной специей и протянула сыну.
— Хорошо, только будьте осторожны! — предупредив, она взглянула на Балу, и, хихикнув, они вдвоём с Рохини пошли в сад. Мальчики закончили готовить и принесли еду в зал, позвав родных кушать.

— Такой вкусный кхир я никогда не пробовала! — восхищалась Яшода, и на её глаза наворачивались слёзы: — Это очень, очень вкусно!

 Лепёшки Баларамы тоже нахваливали, и немного история со змеем стала уходить в прошлое, появились новые впечатления и радости.