Глава двенадцатая. Там, где поют звёзды

Река Студеница текла спокойно, как в те дни, когда Ярина была ребёнком. Вода, некогда чёрная от скорби, теперь сверкала, вбирая в себя отражение звёзд. На берегу, где когда-то русалка-мавка требовала её локон, росли ивы, сплетённые в арки, а их ветви, как пальцы, касались воды, рождая мелодию, похожую на колыбельную. 

Ярина стояла на краю леса, её тело почти неотличимо от тумана. Серебряные волосы растворялись в воздухе, оставляя за собой мерцающий след, а вышиванка, некогда оберегавшая её, стала частью земли — узоры из волчьих клыков и звёзд проросли травой, смешавшейся с полевыми цветами. Кость Белеса, треснувшая на части, лежала у её ног, превратившись в камень с прожилками света. Она больше не чувствовала боли. Только тихий гул мира, который теперь говорил её голосом. 

Велес, освобождённый от цепей Нави, стал ветром. Его дыхание касалось верхушек деревьев, шепча истории о дочери, что спасла богов ценой себя. А в деревне Мшары дети собирали у криницы камешки с серебряными искрами — слезы Ярины, упавшие с неба в последнюю ночь битвы. 

— **Смотри!** — мальчик с рыжими кудрями поднял камень, в котором мерцал отблеск её смеха. — **Она здесь!** 

Старая знахарка Агафья, теперь сгорбленная, как старая берёза, кивнула. Её глаза, затянутые пеленой, всё ещё видели больше, чем другие. 

— **Она везде,** — прошептала старуха. — **В росе на траве. В шепоте листьев. В первых заморозках, что рисуют узоры на стёклах.** 

*** 

На опушке, где когда-то начинался путь Ярины, вырос цветок. Необычный — его лепестки переливались всеми оттенками тьмы и света, а корни уходили так глубоко, что достигали сердца Нави. Гамаюн, опустившись на ветку рядом, запела. Её песня больше не была пророчеством — она стала благодарностью. 

— **Ты не умерла,** — сказала птица-вестник, обращаясь к туману, что колыхался среди деревьев. — **Ты стала дорогой, по которой идут те, кто ищет правду.** 

Ветер донёс ответ — лёгкое прикосновение к перьям Гамаюн, словно чья-то рука погладила их. 

А далеко на севере, где земля сливается с небом, Кощей, превратившийся в горстку ржавой пыли, нашептывал свои последние слова в трещины скал. Но даже его проклятия теперь звучали как часть песни — дисгармония, без которой мелодия теряет смысл. 

*** 

Когда последняя звезда той ночи скрылась за горизонтом, Ярина сделала шаг. Её форма рассыпалась на миллион искр, которые взмыли вверх, смешавшись с Млечным Путём. Люди назвали это явление «Тропой Полуночи» — дорогой из света, что ведёт к утраченным мирам. 

Но иногда, в тишине между закатом и рассветом, те, кто смеет слушать, слышат её голос. Он звучит в трелях соловья, в журчании ручья, в скрипе старых деревьев. 

— **Я здесь,** — говорит она. — **Не как богиня. Не как тень. Как обещание, что даже после конца будет утро.** 

А в лесу, у подножия камня с костью Белеса, каждую весну расцветает одинокий цветок. Его лепестки, серебряные у основания и чёрные по краям, поворачиваются к солнцу, словно ищут кого-то. И те, кто знают, кладут у его корней монетки, пучки полыни и детские рисунки — дары той, что стала легендой. 

Легендой о девушке, которая обняла тьму, чтобы мир увидел свет. 

**Конец.** 

---