Чужая свадьба 2 продолжение6

Глава 3
1.
Солнце ярко светило и играло в еще не высохших лужах, из которых поднимался ласковый пар. Дышать было нечем. Люди сняли с себя плащи, куртки и шапки и, обливаясь потом, ходили по центральному рынку. Людей было много, одни хотели купить к празднику новый наряд, другие продукты. Шла бойкая торговля. Продавцы, мило улыбаясь покупателям, предлагали различные товары. На рынке везде слышалась китайская речь, их товары пользовались большим спросом, хотя они были некачественные, зато своей ценой были доступны любому покупателю. Здесь просили подаяние нищие, калеки, сидящие на колясках у входов любого магазина, старушки, женщины с объявлениями на груди: «Украли деньги», «Больная дочь», «Помогите слепому». По торговым рядам, бутикам рыскали цыганки, которые каждому предлагали погадать.






Женя в белой рубашке и светлых брюках подошел к багажнику машины и посмотрел, куда бы поставить сумки с овощами, фруктами для Лены. К нему подошла молоденькая цыганка и сказала:
— Давай погадаю, красавец.
Тут Женя увидел Марата с Надей, которые были уже рядом. Марат в одной руке нес сумку и пакет, широко шагал, обходя лужи, чтобы не запачкать светло-серые брюки, с кем-то разговаривая по телефону. Надя шла, оглядываясь на кого-то, и, ступив в лужу, еле удержалась, чтобы не упасть, облив грязными брызгами окружающих и себя. Затем отошла от лужи и недовольно начала вытряхивать на черных брюках серые пятна, которые от этого еще больше становились. Марат оглянулся и, увидев Надю, которая чуть не плакала от досады, обнял ее за плечи и весело сказал:
- Надюха! Любовь моя, махабат! Стоит ли из-за этого расстраиваться?! Я от тебя и грязной не откажусь, и с тремя детьми возьму. Я такой счастливый, что даже порой страшно становится!







Женя смотрел на них и думал: «Красивая пара — он высокий, плотный, Надя ниже на полголовы, худенькая, хрупкая. Пусть счастье к вам придет! Пусть солнцем озарит ваш дом! Пусть родятся дети!»
Цыганка дергала Женю за рукав, прося его внимание, чтобы погадать.
- Ему еще рано гадать, а вот этому молодому, красивому, любимому требуется сказать, что он самый счастливый, самый любимый, самый… — продекламировала Надя и, жестикулируя руками, опять чуть не упала.
- Надя, крепче на ногах держись! И никогда цыганам не верь! Они так складно могут врать, что можно грязь за чистую монету принять! — сказал Женя и, открыв багажник, стал укладывать в него сумки.
- Врать могут собаки и свиньи, и ты вместе с ними, а цыган правду говорит, — заносчиво сказала цыганка.
- Фу, как некрасиво, как грубо, - улыбаясь счастливо, сказал Марат.
- Улыбаться тебе, красавец, недолго осталось, - зло сказала цыганка, гордо подняв голову, и, сунув руки в кожаную куртку, развернулась так, что надетые на ней несколько юбок заиграли.
- Поеду к Лене, затем заеду за тобой. Будь готов, - сказал Женя, обращаясь к Марату, и, сев в машину, уехал.








Марат открыл переднюю дверцу своей машины и помог Наде сесть в машину, затем уложил все покупки в багажник, сел за руль и, нежно посмотрев на Надю, повернул ключ зажигания.
- Далеко вы с Женей собираетесь? - спросила Надя, положив на колено Марата руку.
- Надя, не будоражь кровь джигита, твое прикосновение приводит меня в сладкую истому, и я не могу держать руль, - сказал Марат, потянувшись к ее губам.
- Смотри на дорогу, - сказала Надя, делая недовольный вид, но у нее ничего не получалось, и она сама чмокнула его в щеку.
- Надя, что ты со мной делаешь?! Ты мою кровь зажигаешь мгновенно?! Когда ты рядом, сердце мое пылает жаром…
- Марат, смотри на дорогу. Одной любовью сыт не будешь, - смеялась Надя, убирая с ее колена руку Марата.
- Ты неверно истолковала. Я всё сделаю для того, чтобы наш дом был полной чашей! Всё, что я не делаю, это всё для тебя! Ты мне даешь такую энергию, что я готов горы свернуть!







Когда они зашли домой, их там уже ждал Булат. Он был в джинсах, свитере, наверх которого надета темно-синего цвета куртка. Вид у него был загадочно-веселый.
Марат зашел на кухню, поставил сумки на стул и пошел в ванну. Надя с Сарой Ибраевной достали все продукты и разложили по местам.
Когда Сара Ибраевна с Надей вышли с кухни, Марат с Булатом молча сидели на диване.
- Что так загадочно молчите? Булат, говори, зачем пришел? - спросила Сара Ибраевна.
- А что? К вам требуется обязательно зачем-то приходить? Что уже друга просто так не пускаете? - улыбнувшись, сказал Булат и, попрощавшись, ушел.
Марат тоже ничего не сказал.
- Идемте чай пить, - сказала Сара Ибраевна, поджав губы, это означало, что она обиделась.
- Скажи, зачем приходил Булат? - тихо спросила Надя, когда Сара Ибраевна вышла на кухню.
- Ты никому не скажешь? - хитро прищурив глаза, спросил Марат и потянулся к Наде.
- Ты что?! Сара Ибраевна дома.
- Но я только прильну к тебе и всё. Даже целовать не буду.
- Нельзя, она сейчас выйдет, - отталкивая Марата, сказала Надя.
- Всё, больше не могу, - встал Марат и закричал: - Мама!
- Что такое? - спросила Сара Ибраевна, выскочив из кухни, на ходу вытирая полотенцем руки.
- Мама, я ворую Надю! Я больше не хочу ждать! – кричал Марат.
- Не? - спросила, уже улыбнувшись, Сара Ибраевна, ударяя Марата полотенцем, - совсем терпения нет. Ты, пожалуйста, не забывай, сколько мне лет, а то с твоей горячей любовью инфаркт получу.
- Я хочу...
- Марат торатыр, совсем мать не жалеешь. Зачем так говоришь, - махнув рукой, сказала Сара Ибраевна и уже собралась идти опять на кухню.
- Мама, как мне украсть ее?!
- Надо позвонить Серику, - сказала Сара Ибраевна.







Женя подъехал к больнице, где лежала Лена, на пятнадцать минут раньше расписания, которое висело над окошком приема передач для больных. Женя сел на лавочку около входа в больницу и, смотря на здания больницы, думал: "Город преображается, дворцы строятся, а больница в плачевном состоянии. Штукатурка большими кусками отстала от стен и, не ровен час, свалится на кого-нибудь, кровля прохудилась, да и в самих помещениях требуется капитальный ремонт".






К нему подсел мужчина лет под пятьдесят, от него сильно разило спиртным. Женя поморщился и немного отодвинулся в сторону.
- Что, сын заболел? - спросил мужчина у Жени.
Лена сидела на кровати, когда зашел Женя. Увидев его, она приподнялась на ноги, но тут же села опять, сказав, что еще кружится голова.







Лене так хотелось обнять Женю и сказать ему, как тяжелы минуты ожидания, как сладки минуты трепетного наслаждения, когда он рядом. И как разрывается сердце, когда он уходит! Но вместо этого она строго смотрела на него или вообще не глядела на эти милые, любимые черты лица. Она ждала, когда он первый попросит прощения и пусть грубо, против ее воли, нет, скорее, по ее молчаливому согласию, обнимет ее и поцелует, так, как тогда целовал, так, как тогда любил. Но была ли любовь?










Женя в свою очередь до панического трепета боялся, что она его выгонит и не примет его любви. Поэтому разговора не получилось, и, перекинувшись несколькими словами, Женя, попрощавшись с Леной, ушел.
Выйдя с больницы, Женя обмер: на том месте, где стояла машина, остался один след. Он достал телефон и позвонил Марату.
Марат подъехал с Булатом и Султаном Касеновичем.
- Женя, где ключи от машины? - сразу спросил Султан Касенович.
- Зачем Вам ключи от машины? Они у меня в заднем кармане вместе с документами, - сказал Женя и полез в задний карман. По его лицу прошла тень недоумения.
- Женя, в заднем кармане кто носит ключи? Да еще и документы?! - строго спросил Султан Касенович.
- Может, я выронил их у Лены? - неуверенно произнес Женя.
- Быстро к Лене, Марат, - сказал Султан Касенович.
- Я тоже поднимусь, хоть поздороваюсь с Леной, - сказал Булат.
- Давайте все уж поднимемся к ней и напугаем ее, что уж там, - недовольно произнес Султан Касенович и, обращаясь к Жене, спросил: - Женя, когда ты подъехал к больнице, куда сразу пошел? Может, помнишь кого? Может, кто был рядом с тобой?
- Да никого рядом не было, - проговорил Женя.
- Да не переживай ты так. Найдем мы твою машину, сейчас по рации объявим номер. Перекроют дороги и задержат. Сколько времени ты был у Лены? - спросил Булат.
- Где-то около часа.
- Да-а, - протянул Булат.
- Это еще не всё, - с горечью сказал Женя, - я же взял в банке деньги, чтобы выплатить зарплату рабочим.
- И оставил в машине! - произнес Булат.
- Да, в машине. Ребята, я заработаю и отдам, я бы сейчас отдал, но я и свои снял. У меня в машине мотор барахлит, хотел на ремонт машину поставить. Я свои деньги вместе с документами... Ребята...
- Это дело наживное! Женя, у меня в машине мотор еще хоть куда, и деньги, в отличие от тебя, есть, - дружески толкнув Женю по плечу, ободряюще сказал Булат.
- Ясно, в беде не оставим, и прекращайте балагурить, требуется немедленно действовать. Уже троих детей надо иметь, а они все еще сами дети... - стараясь быть строгим, сказал Султан Касенович.
- Здесь со мной какой-то бич сидел. Он еще говорил, что у него сын болеет.
- Как болеет? Он здесь, в этой больнице? - сразу спросил Султан Касенович.
- Да у сына двухстороннее воспаление легких, кажется, я его невнимательно слушал.








Султан Касенович молча порылся в карманах кожаной куртки, которая плотно сидела на нем, вытащил какие-то бумаги, посмотрел на них и опять положил в карман. Потрогал совершенно седой волос на голове. Затем провел по короткой бороде, которую только что начал отращивать, рукой, поморщил лоб, прищурил глаза, где собрались уже глубокие морщинки. Потом походил по широкому крыльцу больницы и, остановившись напротив ребят, сосредоточенно посмотрев на них, сказал:
- Стойте здесь, я сам узнаю.
- Султан Касенович, все палаты забиты больными, как вы можете узнать ни фамилии, ни имени. Я даже не могу его описать толком, я на него не смотрел. Помню только синюшный цвет лица и всё.
- Я думаю, не много людей с таким цветом лица, это уже кое-что. Стойте здесь и ждите, - сказал Султан Касенович и, улыбнувшись краем губ, добавил: - Вы молодые сильные ребята, я думаю, всё будет хорошо! Выше голову, Женя! Я вот уже стал ниже вас на целую голову, давление скачет, а не сдаюсь! Не допускаю старость к душе! Всё у нас выйдет!



2




«Смотри, подаяния, буржуйская морда, дает… Синюшный цвет лица… Посмотри на себя, ишь сидит как гордо, осанку держит, накачанный, наверное, охранником где-то вкалывает. Деньги он не даст… Не надо, не дашь, сам заберу. Ты их завтра заработаешь, а мне сына на ноги надо поднимать…» — думал Асет, ловко вытаскивая из заднего кармана у Жени портмоне. Затем спокойно встал и, скользнув в двери больницы, поднялся на второй этаж, прошел в палату, где лежал Балапан.
Рядом с Балапаном стояла система. Услышав голос отца, Балапан тяжело задышал и старался приоткрыть глаза.







Грудь Асета словно жаба сдавила своими холодными скользкими клещами, и он, держась за грудь, присел на край кровати.
- Ну что, Балапан, рвем отсюда? Вижу, тебе совсем плохо, эти суки не лечат тебя. Сейчас отвезу тебя в платную клинику. Крепись, малыш, ты моя жизнь, не могу я уже без тебя, один ты у меня. Если ты выживешь, брошу пить! - взяв Балапана на руки, сказал Асет. Но решив, что бросить пить это слишком необдуманно сказано, тут же быстро поправил сам себя: - Но ладно, это мы еще подумаем, но не умирай, не оставляй меня одного на этом свете.






Больной, лежащий рядом с Балапаном, забеспокоился и, приподнявшись со своей кровати на локтях, тревожно произнес:
- Мужчина, сейчас ему будут делать систему, куда вы его несете? Умрет он, не уж-то не понимаете?
- Заткнись, щенок, и молчи, если пискнешь, найду и прирежу! Понял!
Со слезами на глазах Асет подошел к машине, открыл ее ключами и сказал:
- Прости, мужик, машину я не хотел брать, но ребенок у меня больной, я оставлю тебе ее. Потом оставлю, если не разобьюсь вместе с малышом, я плохой ездок.



продолжение следует