Интернет-независимость

Я умер случайно. «Нелепость…», - прошепчет отец на похоронах через три дня. Снег будет падать на его светлые волосы, делая их седыми, ветер будет бросать колючие снежинки в его чуть красное лицо, и он едва слышно скажет: «Какая нелепость…». Это неправда. «Нелепость» - это когда в огромной толпе людей маньяк с кухонным ножом, зажатым в руке, убивает не кого-нибудь, а именно тебя. А когда тебе на голову падает полтонны снега, это называется иначе. Это называется «глупость и неосмотрительность». Не спорю, существуют ситуации, в которых от человека ничего не зависит. Но давайте на чистоту, ведь множество бед случается именно по той причине, что человек видит виновником своих несчастий кого-то еще, кроме себя. Скажи вслух: «Я – это единственная причина всех моих бед. Все дело – во мне». Тебе вряд ли станет легче, но быть честным с самим собой – это уже что-то.
Итак, я – это единственная причина моей смерти. Когда ты живешь в большом городе, соблюдение некоторых правил должно стать нормой поведения. Ходи по освещенной стороне улицы. Посмотри налево, прежде чем переходить улицу. Не стой под стрелой. Не влезай – убьет. Зимой тебе не стоит задерживаться у стены многоэтажного дома, как это сделал я. Масса снега, срывающаяся с крыши, может весить достаточно много. Впрочем, человеку хватило бы и сотни килограмм. Именно так я и умер, со сломанной шеей, придавленный снегом к заледенелому асфальту, с мобильным телефоном в правой руке и надписью «Соединение» на его дисплее.
Зачем я решил  выйти в интернет именно сейчас -  в двух шагах от дома, я не знаю. Я вполне могу пройти пару метров и жить дальше. Но вместо этого я стою и нажимаю кнопки телефона большим пальцем правой руки. А в это время с крыши срывается снег. Я нетерпеливо вздыхаю, и пар вырывается из моего рта.
На самом деле, отвалившийся кусок наста с крыши летит очень быстро. Поэтому, когда он падает на меня, пар еще даже не успевает исчезнуть в холодном воздухе. Я просто не представляю, каким образом перед глазами умирающего может пронестись вся его жизнь. В случае со мной, все произошло настолько быстро, что я даже не успел почувствовать боли в сломанной шее или испугаться. И все, что пронеслось перед моими глазами – это экран телефона. И все, что я успел подумать – это «Есть соединение!». А потом я умер.
«Скорая помощь» приедет только через шесть часов. Ровно через десять минут после того, как обнаружат мое тело. «Скорая» всегда приезжает быстро, если пациент уже мертв. На так называемые «уличные вызовы» и вызовы на дом «при угрожающих жизни состояниях» официально дается двадцать минут, чего вполне может хватить, чтобы человек умер. Никому не хочется портить отчетность. Так что, вызывая «Скорую», постарайся умолчать о том, что ты умираешь. В конце концов, все мы медленно приближаемся к этому, но ведь уточнять, что ты – уже на грани вовсе не обязательно.
Впрочем, я умер задолго до вызова. Мое тело обнаружит наш сосед сверху – Грановский Иван Федорович. Именно он, неуклюже поскальзываясь, подбежит к моему успевшему окоченеть телу и перевернет его на спину, чтобы посмотреть в лицо, покрывшееся тонкой ледяной коркой. Именно он вызовет «Скорую». Именно он, несмотря на недавно пережитый инфаркт, взбежит по лестнице нашего дома на четвертый этаж, чтобы сообщить матери ужасную новость. А потом мать позвонит отцу на работу. А потом будет тихо плакать над моим телом по дороге в морг. Но это будет только через шесть часов. А пока что я просто-напросто мертв, мое тело лежит на холодном снегу, под которым – не менее холодный асфальт, а вокруг самого меня – лишь темнота.

«Здравствуй» - маленькое окошко с только что пришедшим сообщением мигает в правом углу экрана. Сначала Денис даже не обратил внимания, от кого пришло приветствие. «Как твои дела, Рыба-меч?». Так я прозвал его за фамилию Карпов и за дикую тягу к холодному оружию. В его квартире было около сотни разнообразных клинков. Даги, катаны, стилеты и даже настоящий кортик офицера СС. Его отец тратил уйму денег на увлечение сына, считая это хобби наиболее достойным парня, наряду с боевыми искусствами и стрельбой. Денис, правда, не особо любил заниматься славяно-горицкой борьбой, да и посещение стрельбища считал пустой тратой времени, но, вместе с тем, справедливо полагал, что за те клинки, которые  привозит из командировок его отец, это не очень-то и большая плата.

«Это не смешно. Сергей умер. Вам не стыдно?» Добрый справедливый Карп. Рыба-меч правосудия. «Расслабься, Денис. Это я. Более, чем когда-либо». Будь Денис чуточку наблюдательнее, он наверняка заметил бы, что я пишу сообщения практически мгновенно. «Не смешно», - пишет он и выходит из Сети. Не смешно, конечно. Я ведь и не собирался шутить.
Позже, гораздо позже, почти через десять лет, я пожалею о том, что заговорил с ним. Фактически, этим я сломал всю дальнейшую жизнь нам обоим… если моя настоящая форма существования может называться «жизнью». Снова виноват только я. Но сейчас, пусть уже прошла почти неделя с того момента, как я очнулся, пусть я уже немного свыкся с новыми ощущениями, несмотря на весь мой цинизм, мне страшно. Я никак не могу избавиться от ощущения пустоты. Оно чем-то похоже на ощущение во рту после того, как удаляют зуб. Мне страшно, и все, что я могу делать, чтобы заглушить страх – это говорить.
«Ты думаешь, что убежал?» - единственный способ убедить его в реальности происходящего – сделать что-то совсем немыслимое. Денис не отвечает. Он запускает антивирус. «Да брось, Денис. Я не вирус. Я – твой старый друг. Неужели ты считаешь, что кто-то специально для тебя написал фантастически разумную программу? Подумай немного». Кажется, подействовало. Дошло. «Это действительно ты?».

В первые… минуты? Часы? Без тела время воспринимается совершенно иначе, и в, скажем так, первое время я был полностью дезориентирован. Мне повезло, что я вообще не сошел с ума. Окончательно. Я читал… раньше? Или уже здесь? Я не знаю. Я читал, что отсутствие даже части тела – руки, ноги, глаза или же еще чего-нибудь уже накладывает определенный отпечаток на психику. Чего уж говорить обо мне. Я потерял тело целиком, без остатка. У калек, по крайней мере, всегда остается то единственное, что стопроцентно роднит их с остальными людьми – мозг. Так что я меньше всего являюсь человеком, чем кто бы то ни было.
Мне было всего восемнадцать, когда я умер. Уверенно сказать, сколько мне сейчас, я не могу. Я больше не ограничен возможностями восемнадцатилетнего мозга. Мое «Я» существует на скорости семь тысяч двести оборотов в секунду. Именно такова скорость жесткого диска, на котором я оказался записан. Это – практически все, что я знаю о себе. Моя жизнь проходит на частоте процессора. Года через два я впервые подумаю о том, что все-таки скучаю по своей старой жизни. А потом, еще через пять лет, – что все идет так, как должно идти, и жалеть о потерянных возможностях – это упускать возможности приобретенные. А сейчас мне просто любопытно. Я еще не научился работать с информацией в чистом виде, и поэтому я создаю в своем сознании – в своей маленькой резервации на жестком диске, отображающейся при проверке как поврежденная область, - образы. Меня не отвлекают ни звуки, ни запахи, ни ощущения, и поэтому эти образы особенно яркие, почти что осязаемые. Конечно, осязание, как и зрение, в моем случае всего лишь иллюзия. Чтобы не сойти с ума. Чтобы остаться еще немного человеком.
«Что ты чувствуешь?» - спрашивает меня Денис. Когда он пишет, я представляю  его лицо с последней фотографии нашей учебной группы. И текст – зеленые буквы на черном фоне. Мне кажется это забавным. «Ничего. Денис, чувствовать – это значит «получение и распознавание информации мозгом». Например, боль – это всего лишь сигнал организма о каком-то нарушении в нем. Красная лампа с надписью «Тревога» под ней. Я ничего не могу чувствовать, это больше не мой профиль». Я представляю себя то человеком с гротескно-огромными мускулами, то инопланетянином – с большими черными глазами, с бледно-серой кожей и тремя пальцами, то гигантским человекоподобным роботом. Мы с Денисом мыслим на совершенно разных скоростях, и я развлекаю себя во время ожидания ответа. «Но ты – это все еще ты?» - когда приходит уточняющий вопрос, я – снова человек, на этот раз – почти скелет, жертва концлагеря. «Скажи мне, Денис, если бы мне просто ампутировали конечности, я перестал бы быть собой? Тело – это всего лишь мешок с органами. Ты перестаешь быть личностью после того, как месяц пробудешь в психиатрической клинике, где каждый день тебя будут набивать под завязку препаратами, постепенно превращая в ходячее растение. Можно добиться примерно того же результата, употребив грамм пятьдесят ЛСД. Вот что такое истинная смерть. Смерть разума. Безумие. Ты – больше не ты. Это страшнее всего. Гораздо страшнее того, что произошло со мной». Денис молчит очень долго. Даже по человеческим меркам. Для меня – почти вечность. Я успеваю сменить не один десяток форм, размеров, сущностей, это надоедает мне, и я отвлеченно тянусь к интернет-соединению, чтобы сбежать с этого компьютера, и дальше – на поисковый сайт. Машинально, ни о чем не задумываясь, я отправляю запрос: «Мертвые люди».
По одной паре весьма и весьма распространенных слов что-то найти в поисковых системах могут разве что герои кинофильмов. Из полутора миллионов результатов, которые выдал мне на запрос поисковый сайт, обычный человек вряд ли смог отыскать для себя что-то нужное. «Ты куда пропал?» - пишет Карп. Зеленые буквы на черном фоне, отражающиеся в моих глазах. Временами фасеточными, временами – человеческими, временами – змеиными или механическими. Странный вопрос. Будто я обязан читать ему монолог. «Я здесь. Читаю интересные вещи». Я продолжаю развлекаться – меняю лицу Дениса цвет волос, их длину, изменяю цвет глаз. «Знаешь, тебе бы очень подошла борода», - говорю я. «Что?» - брови на лице, висящем в пустоте, ползут вверх. Моя пасть растягивается в улыбке, обнажая ряды острых зубов. «Забудь. Я просто устал и мне нужен перерыв. Выходи в сеть завтра, в 16:00». Я разрываю соединение быстрее, чем Денис успевает мне ответить. Разумеется, я лгал. Не нужен мне отдых, ведь я не могу устать. Но среди сотен тысяч результатов, выданных поисковиком, я видел то, что лучше бы не видеть восемнадцатилетнему подростку. Если он не хочет расставаться с содержимым желудка и с привычным порядком вещей. Это – как скорлупа. Ты точно знаешь, что за ней – огромный мир, сквозь нее ты даже можешь видеть яркий свет солнца. Но пока скорлупа цела – можно считать, что весь мир заключен в ней, и что все беды мира внешнего тебя никогда не коснутся. Разбить скорлупу – это необходимое действие для каждого из нас. Если твоя скорлупа слишком быстро срастается вновь, если ты слишком забывчив, то регулярно напоминай себе о настоящем мире. Нарывайся на неприятности. Подолгу задерживайся в темных переулках. Спроси время у излишне недоброжелательного незнакомца. «Засвети» крупную сумму денег в людном месте. Ударь первого встречного в лицо. Пусть и он не забывает.
Беда в том, что многие настолько привыкли к своей скорлупе, что ее разрушение для них равносильно смерти. Опять то, о чем я говорил Денису – потеря способности мыслить. Мыслить по-прежнему. Я не то чтобы совсем не подозревал о существовании вещей, найденных мною, но знать и догадываться – совсем не одно и то же. И сейчас мне нужно время, чтобы сделать еще пару десятков запросов, найти еще не одну сотню ответов. Подумать обо всем, что случилось, обо всем, что может и должно произойти, обо всем, что я увижу. Позже, став старше на несколько лет, растянувшихся на целую вечность, я буду вспоминать этот момент с грустной улыбкой. Сейчас я по-детски наивен, по сути, я и есть ребенок, только что увидевший лицо настоящего мира. То, о чем я раньше лишь слышал и догадывался, раскрывалось передо мной с каждой новой веб-страницей. С иллюстрациями, комментариями, пояснениями и ссылками на источники. Смотри внимательно, это – точка невозвращения. Это - грань, пересекая которую, я меняюсь навсегда. Помаши мне вслед.

«Минута в минуту. Ровно четыре часа. Какая пунктуальность». Я снова по памяти леплю в пустоте лицо Карпова. Сначала – заготовка. Овал телесного цвета. «Угу. Я чего тут подумал… может, рассказать твоей матери? Ты б видел ее. Она совсем никакая». Далее – нос. Какие там особые приметы? Никаких, насколько помню. Чуть вытянуть, сделать небольшую горбинку. «Да ты совсем не в своем уме. Что ты ей скажешь? «Ваш сын живой! Он где-то в Сети очутился»? Да она в лучшем случае посчитает тебя за сумасшедшего, а в худшем – за морального урода, глумящегося над ней. Не надо уж». Глаза карие. «Просто… ладно, забудь. Действительно не очень умно. Скажи лучше, зачем тебе понадобились вдруг сутки? Ведь совсем не просто так». Умные глаза. Денис только прикидывается тугодумом. И то – не всегда. «Конечно, не просто так. Нужно было кое-что проверить, кое о чем подумать». Волосы черные, практически сливающиеся с фоном. «И что ты надумал?». У меня начинает складываться впечатление, что Рыба-меч в чем-то меня подозревает. «Ничего особенно нового. Жизнь – полнейшее дерьмо. Я ни о чем не жалею». Подбородок с ямочкой. Да, ему бы пошла борода. «Нет, правда. Ты знаешь, сколько кусков мыла можно получить из одного человека? Хочешь, я тебе дам ссылку на материал? Там с фотографиями, с подробным объяснением технологии». Мысли – это то, что я есть. Это то единственное, что от меня осталось. Поэтому я могу с полной уверенностью заявить: я – это холодная ярость. «Ты шутишь». Вот так всегда. Как только человек сталкивается с чем-то таким, что он не может принять, во что он боится поверить, он пытается перевести все в шутку. Защитный механизм, чтобы не тронуться умом. «Да нет, какие уж тут шутки. Я могу тебе сказать, как быстро расчленить и уничтожить труп за малое время, и при этом не изгадить свой дом и одежду. А хочешь, я расскажу, как сделать взрывчатку из товаров, продающихся в «Хозтоварах»? С4, тринитротолуол, нитроглицерин. Все, что захочешь». Я представляю, как сейчас выглядит лицо Карпа. «О чем ты говоришь?». Да ты знаешь, о чем. Ты просто боишься признаться себе в этом. Человек прозревший. Вымирающий, ненужный вид. «Знаешь, я никогда не вдавался во все эти технические подробности. Поэтому я даже не могу объяснить, по какому принципу функционирую. Забавно, не правда ли?». Неправда. Я – лютая ненависть ко всему человечеству. «Мне не нужны пароли. Мне не нужно искать доступ. Не спрашивай, почему. Мне дают – я беру. Я знаю не больше тебя». Лжец.
«Я просмотрел электронную почту почти всех знакомых, каких только смог найти. И твои интересные подписки – это самый маленький проступок из всех, что я видел». Я почти чувствую, как Денис покраснел. И делаю его лицо, зависшее в пустоте надо мной, ярко-алым. «Мир полон сумасшедших и маньяков. Ты идешь по улице, а за стеной – кого-то убивают, кого-то грабят, кого-то насилуют. Твой сосед – каннибал. Он живет через подъезд от тебя. Не пытайся представить. Это слишком даже для тебя». Если я и правда – лишь мысли, оставшиеся от Кирилла Артемьева, то я – мертв. Ибо это абсолютно другие мысли. Сутки назад их еще не существовало. Я – это другая личность в той же форме.
За сутки я многое видел. И многое запомнил. «Поврежденный» сектор диска разросся до невообразимых размеров. Теперь меня попытаются уничтожить при первом же обнаружении. Меня могут убить, думая, что я – это неисправность диска. «Знаешь, в интернете оказалось много полезного. Смешно даже. Я ведь раньше все хотел научиться играть на гитаре, да никак не мог найти время. Теперь я выучил все, что можно меньше, чем за пять минут. Я могу играть лучше всех гитаристов в мире вместе взятых. В теории. Но теперь у меня нет рук». Не думаю, что Денис оценит комичность ситуации. «Скажи, ты это серьезно? Ну, про каннибалов и маньяков». Ну да, кому теперь интересны мои музыкальные проблемы. Слова «каннибал» и «маньяк» куда более занимательны. «Абсолютно. Ты знаешь, я даже удивился, сколько их на самом деле. Как мы еще сами себя не уничтожили с таким потенциалом. В интернете действительно можно найти все, что угодно. Если постараться». Только нужно ли тебе то, что ты найдешь?
«И что ты собираешься с этим делать?». Зачем тебе это? «Я думаю, что мне представился шанс что-то исправить». Действительно ли ты хочешь услышать меня? «Как? Ты собираешься исправлять мир откуда-то из компьютера? Ты же – всего лишь кучка байтов». Да, а ты - всего-то восемьдесят килограмм костей, плоти и крови. И еще кое-чего. «Я – это сознание. Сознание Кирилла Артемьева, которого ты когда-то знал. Я – это информация. Набор данных. Как и любая информация, я могу передаваться с одного носителя на другой. Но я – не обычная программа, как ты мог бы и сам догадаться. Поэтому я буду распространять себя не совсем обычным способом». Тебе интересно… «Как?». Ну конечно. «Я буду распространяться через вас. Через людей. Я еще не знаю, каким образом я это сделаю, но я смогу. Если я могу перебираться с одного жесткого диска на другой, то почему бы мне не перебраться в чей-нибудь мозг?». На это у меня уйдет больше года. И даже после этого я получу не совсем то, чего добиваюсь. Но пока что я об этом не знаю. «И что, ты будешь переделывать всех подряд?». А в чем проблема? «Угадал». «А как насчет твоей девушки? Ее ты тоже переделаешь?». Еще бы. Подозреваю, что целиком. «Она далеко не идеальна. Ты даже не представляешь, насколько она далека от этого. Даже я не подозревал». «А что насчет меня?». Еще бы, даже самая добрая и справедливая Рыба-меч правосудия боится, прежде всего, за себя. «Ты - мой друг. И что бы ты ни сделал – ты все равно мой друг. Тебя я не трону». «Это все равно неправильно, Кирилл». Он никогда не называл меня полным именем. Максимум, чего я удостаивался – короткого «Кир». Не могу сказать, что это меня обрадовало. За эти несколько минут он увидел меня с другой стороны. Увидел нечто новое и неприятное ему. «Я не могу позволить тебе это». Именно поэтому я его не трону. Добрый и справедливый. Справедливый и добрый. Не очень ему повезло с количеством и того, и другого. Так что я, в некотором смысле, восстанавливаю справедливость.
«И как же ты мне помешаешь?». На поиски ответа на этот вопрос у Дениса уйдет добрых четыре года. И результат его совсем не удовлетворит. Но сейчас он об этом не знает. «Я найду способ». Ищи. Удачи в поисках. «Это было увлекательно, но… мне пора». Нужно уметь уходить вовремя. Не каждый это может. «Ты просто уйдешь? После всего, что ты сказал? Просто возьмешь и уйдешь?». «Да, Карп. Я ухожу. Прощай, Рыба-меч». Прощай, Денис Карпов. Ты больше никогда не будешь прежним. «До встречи». Что ж, пусть будет так. Раз тебе так хочется.
Сегодня пятое февраля, и я навсегда запомню этот день. Как и Денис. Мы оба. Позже я о многом пожалею. Мы оба. Я никогда больше не смогу назвать Дениса своим другом. Карпов почти разучится улыбаться. И когда я спрошу себя – жалею ли я о том, что произошло со мной в конце января, я не смогу ответить.
Но все это будет через много лет, с другими Денисом и Кириллом. А сейчас меня интересует только одно – как осуществить мною задуманное. И я точно знаю – у меня получится.