Снежик и сокровища Якутии. Республика Саха

Маленький йети Снежик, как и обещал своему другу Эрхаану по фестивалю «Танцевальная культура народов России», добрался до Якутска, где тот и проживал со своей семьей.

Родители с сестрой Айааной уехали в гости, а мальчик остался в выходной день дома вместе с прадедушкой Ньургуном. Томясь в ожидании, ребёнок то и дело подходил к окну. Эрхаан размышлял, чем бы развлечь своего нового друга, и, ничего лучше не придумав, стал расспрашивать:

— Прадедушка, а правда, что все реки, ручьи и озера Якутии золотоносные? Да и алмазы можно найти здесь без труда?

— Отчего ж нет, но без труда ничего не получится, — хотел было продолжить Ньургун, но правнук, заприметив издалека Снежика, выбежал на улицу.

— Снежик! Ты добрался! Ура! — искренне радовался мальчик.

— Здравствуй, Эрхаан! А я-то как рад! — обнял друга Снежик.

— Я придумал, чем нам заняться! Прадедушка подтвердил: найти можно в Якутии и золото, и алмазы, только надо потрудиться. Поэтому возьмём еду, лопатку, сито… и пойдём поищем, как настоящие золотодобытчики!

— Надо же! Как интересно! Никогда не искал подобного! — обрадовался снежный человечек.

Тем временем прадедушка внимательно наблюдал за правнуком, который во дворе общался со Снежиком. По его радостному и вдохновленному лицу было ясно: непоседа что-то замышляет.

— Не зря же меня про золотой песок спрашивал, — рассудил старший родитель.

Мальчик забежал домой и скрылся в своей комнате, где спешно начал собирать рюкзак для дневной прогулки…

— Не хочешь меня с другом познакомить? — тихо спросил прадед.

— Со Снежиком? Нам уже идти надо… Ой, а откуда ты знаешь?

— Видел через окно. И куда же вы пойдете, если не знаете маршрута и мест с залежами драгоценностей?

— А есть такая карта?

— А то ж! Могу показать. Пусть твой друг заходит.

— Но это не совсем… человек. Это снежный человечек, — немного испугавшись реакции прадедушки, произнёс мальчик.

— Самый что ни на есть человек. Зови! — скрыл своё удивление Ньургун.

Эрхаан распахнул окно и позвал маленького йети. Тот, перебарывая смущение, всё же решился зайти в гости.

Старец, внимательно осмотрев товарища правнука, расплылся в доброй улыбке:

— Итак… Перед любым походом надо основательно подкрепиться. Тем более, когда идёте на поиски сокровищ.

Снежик удивился, что этот пожилой человек поддерживает их желание идти на поиски неизведанного.

После плотного обеда ребята уже готовы были бежать навстречу приключениям, но Ньургун спросил:

— А чайку? У меня лакомства припрятаны на особый случай!

— Хорошо, чаю выпьем и побежим, да и карту ты обещал.

— Это непростая карта, её не только видеть, но слушать надо.

— Аудио или видеокарта местности? А раньше такие были? — изумился мальчик.

— У меня и аудиокарта есть и фотокарта тоже! — рассмеялся прадедушка.

— Надо же, — прихлебывая чаем шоколадные конфеты, удивлялись всё больше друзья.

На этих словах прадедушка положил на стол толстенный фотоальбом в бордовой бархатной обложке и приготовился листать по ходу рассказа:

— Чтобы понять, где находятся сокровища: золото, алмазы и прочие ценности, вы должны очень внимательно слушать и смотреть в альбом. Не перебивая. Иначе не поймёте. Обещаете?

— Да! Конечно! — отодвинув кружки с недопитым чаем, «юные старатели» собрались слушать.

Однажды я понял, где и как искать сокровища…

Каждый золотоискатель слышал про Ленские золотые прииски –места, где добывают золото в бассейне реки Лены… Мне удалось в составе бригады сплавщиков леса на плоту пройти по одной из величайших рек земного шара — Лене. Это был путь от таёжного поселка Витима до арктического порта Тикси. Страсть к познанию свела в одну бригаду нас из Якутска, Ленинграда, Камчатки, Тикси, Москвы и Витима.

Сразу же, в начале путешествия, меня поразил посёлок Витим. Среди безмерной тайги раскинулся он по берегу крутого яра, спускающегося к Лене. С другого берега реки из-за сопок впадал в эту многоводную красавицу хмурый Витим, воспетый как «Угрюм река» в известном романе Вячеслава Шишкова.

Заключив договор на обслуживание и ремонт плота в пути его следования, мы начали свою трудовую деятельность под началом опытного бригадира-сплавщика. Усиленная такелажная оснастка нашего плота морской сплотки требовала постоянного досмотра такелажа и регулирования его в пути.

Начало июня в Витиме — начало лета. Манящий запах черёмух, сочная зелень, яркое солнце и жара. Работали усердно, готовя плот к отплытию. Строили на плоту жильё, кухню, баню.

И вот на буксирной тяге теплохода–буксировщика плот послушно вышел от плотбища леспромхоза на фарватер реки Лены. С юга на север протекает эта многоводная и самая длинная в Сибири река. Почти четыре с половиной тысячи километров тянется её путь от истока к Северному Ледовитому океану. Климат здесь суров: быстротечное знойное лето и затяжная зима с крепчайшими морозами.

В этих местах были открыты и стали разрабатываться полезные ископаемые: золото, алмазы, олово, слюда, железная руда, уголь и даже камни-самоцветы. Где ранее петляли лишь звериные тропы, теперь появились посёлки, выросли города и крупные добывающие предприятия.

Река исстари — и удобный путь, и кормилица, и заступница человеку. Вот почему названия рек обычно самые древние. Трудно отвести взор от красот ленских берегов. Каждый поворот реки — новые захватывающие виды. Стоит солнцу выглянуть из-за гор, и строгая река вдруг засветится извилистой лентой неба с той же синевой и облаками. А речные стражи, лобастые сопки, щетинятся хвойным лесом, будто впервые заглядывают в Лену. Пошёл счёт дням, менялся ландшафт. Хмурые сопки иногда просветлялись то крутыми осыпями камней, то жёлтыми песчаниками берега, поросшего соснами. А по низу в сосняках розовым огнём полыхал багульник, ветки которого облеплены нежным цветом.

Лена-трудяга разворачивалась во всю свою мощь. Мимо нас то и дело проходили караваны барж с грузами для шахт и рудников, находившихся почти в каждом её притоке.

Особенностью ленских селений является их привольность. По прибрежным лугам, окаймленным частоколом тайги, растекались стада коров.

На третьи сутки река вынесла нас к Ленску. Этот молодой город Якутии — перегрузочный порт — ворота алмазного края. От Ленска на Север уходит дорога через тайгу и мари до города Мирный.

Я подружился с такелажником Анатолием. Жил он в посёлке Мама, от Лены вверх по Витиму. Это край старателей да лесорубов, а он на пристань работать пошёл. Любил петь нам под гитару…

Несколько дней пролетели в трудах. Дело плотогонов бесконечное и ответственное. Нельзя потерять ни кубометра леса. При движении плота постоянно ослабевают обвязки пучков леса, их крепёж к основному тросу — лежню. Вот и приходится постоянно, прыгая по связкам леса, поправлять обвязки да подтягивать гайки сжимов.

На более ровных местах приленья раскинулся старинный город Олекнинск. Здесь, в окрестностях города, найдены большие запасы соли.

Чем дальше мы сплывали от юга, сопки становились каменистее, с обрывами да с торчащими зубьями скал. Ленские столбы, так называется это место, где сплошная стена каменных изваяний тянется вдоль берега около сорока километров. Разнообразные скальные фигуры, подобия идолов, крепостей, замков, загадочных лабиринтов из колонн и пещер потрясают воображение. Как ни бережёшь фотоплёнку на дальнейший путь, сдержаться невозможно. Удивительные зрелища представляют эти живописно выветрившиеся известняковые скалы. Воистину, природа — великий скульптор.

А ниже, по течению Лены, на стенах некоторых утёсов попадаются наскальные рисунки древних людей. Первобытные художники несмываемой охрой изобразили сценки охоты на зверей, скачущих всадников и прочие сюжеты из быта.

Конечно же, мы на моторной лодке съехали с плота и тоже посетили это место. Река Лена большими и малыми притоками всё набирала мощь. Заметнее становилось движение вспять лета. Реже удавалось позагорать на плоту. Холодный ветерок побеждал солнце.

На подходе к Якутску показались строения Покровска — административного центра Орджоникидзевского района Якутии. Примечателен Покровск и тем, что тут выращен в советское время первый яблоневый сад, акклиматизированный к Якутии.

Вскоре показался и Якутск — самый исторический город Северо-Востока России.

В двухстах километрах от Якутска на восток есть старейшее в Восточной Сибири поселение Амга.

Вот и Алдан — мощная река. Своим напором, впадая в Лену, образует сильное течение, которым наш плот начало быстрее сносить на близлежащий остров. Но обошлось — мы избежали аварии и крупных потерь леса.

Название реки Алдан произошло от тюркского слова «Алтан» — золото. Оказалось, что так назвали не зря. Ведь ныне, в верховьях этой реки хорошо развита добыча этого драгметалла.

После впадения Алдана река Лена сразу заметно укрупнилась. С этих мест всё заметнее стал удлиняться световой день. Ниже Алдана потянулись отвесные берега. Здесь наслоения предыдущих эпох чередовались с пластами залежей бурого угля, которые выходили тут кое-где на поверхность. Вскоре на крутом берегу Лены в Сангарском каменноугольном разрезе зачернели горы этого угля. Там показался промышленный городок Сангар.

Второй крупный приток Лены, Вилюй, добавил и без того мощной реке энергии, и она стремительно понесла нас на север. Чаще стала кудлатиться низкая облачность, цепляясь за поросшие лесом макушки сопок. Нежная зелень в распадках и на луговинах сменялась на жёлтую прошлогоднюю траву.

Выше по течению Вилюя находится селение Вилюйск.

Через несколько дней сплава мы вошли в низовье Лены. День, бесцеремонно урезая ночь, довёл её до нескольких минут бледных сумерек. Вскоре солнце стало лишь прикасаться к горизонту и вновь выкатываться в небесную синь. Начинался полярный день. Оказывается, что не все птицы молчат в «ясносолнечную» ночь. Когда плот по фарватеру реки проходил вблизи берега, оттуда доносилось разноголосье зуйков, куликов, кукушек и даже сов. Видимо, тоже сбившихся с режима, как и мы.

В Жиганске мы пересекли Полярный круг. Сейчас на крутом берегу в 10 километрах от посёлка Жиганск установлен Памятный знак «Полярный круг»…

Здесь совсем другой ландшафт, чем в верховьях Лены: низкие плоские сопки, ёлки, по берегам нагромождение льдин от недавнего ледохода. Обгоняя нас, белыми лебедями прошли вниз на Север огромные танкера с топливом для дизельных электростанций. В овражках, поросших зарослями полярной березы, ещё лежал посеревший летний снег. Если раньше речная вода несла лишь комья пены, то здесь нет-нет, да и промелькнёт на воде обмылок льдины. Неуёмно дул пронизывающий ветер, создавая волну. Пучки леса в плоту ходили ходуном. От качки поскрипывали углы нашего жилища и бани. К концу дня, хотя тут время без часов определить трудно, мы, напарившись в баньке, всё же решились прыгнуть в холод реки, отметив так пересечение Полярного круга.

В посёлке Жиганск нам съехать с плота не пришлось. Мы проходили его в ночное солнечное время.

Пожалуй, наиболее широкое русло Лены — в районе селения Сиктях. Трудно представить себе, какой силы и мощи достигает тут ледоход. Особенно во время заторов. Высоко по речным берегам, несмотря на конец июня, здесь ещё лежат глыбы льда от ледохода. Причудливо обтаянные, они будто стадо диковинных белых зверей, выброшенных на сушу, истекают слезами.

По мере продвижения на север от Сиктяха тянулись безлесые сопки. Начиналась зона вечной мерзлоты. Из-за чистоты здешнего воздуха удивительно далёко виден горизонт. Бездонный купол неба над тундрами меж сопок и редкие облачка.

Долго мы сплывали по этому необъятному простору до следующего поселения Кюсюр.

После Кюсюра горы кряжа Чекановского с одной стороны и Хараулахского хребта с другой, постепенно сужая тундру, вплотную прижались к берегам Лены.

Поломка случилась неожиданно.

Мы готовились к постановке плота на отстой. А там мощное течение потащило огромную массу древесины плота. Чудом, выдержав бешеные нагрузки, бортовые лежни плота не порвались. Но плот, обняв береговые скалы, частью выдавился на них и застрял. Рации на катерах оказались слабы для переговоров с Якутском. Но тут поблизости, за соседними сопками у селения Чакуровка, находилась полярная метеостанция. Решили просить помощи там. Отправиться на моторной лодке по накатам волн реки к селению рискованно. Собрались идти пеше. Вызвались двое. Они понесли на полярную станцию текст составленной радиограммы.

Воспользовавшись вынужденным простоем, мы с Анатолием сошли прогуляться. По скалистому берегу двинулись в ложбину меж сопок. Здесь было затишье от холодного сырого ветра, дующего с Лены. Как бы ни был суров этот край, а проблески июльской весны налицо. В узком распадке меж гор у ручья, бегущего по разноцветью галичника, рядом с полуразвалившимся хотоном, кустился низкорослый ивняк с ярко-жёлтыми от пыльцы почками. Верба только зацвела. Стайка алобровых куропачей с тёмной рябью по рыжим головкам покачивались на ветках ив, демонстрируя свой весенний наряд.

Немного постояв, наслаждаясь относительной теплотой, мы взялись за фотоаппараты. Сделали очередное фото распустившихся почек ивы. Забравшись на сопку и налюбовавшись окрестностью, вернулись на плот.

Когда от метеостанции возвратились «наши гонцы», мы заметно взбодрились. Их поход оказался непустой затеей. Через день облачность исчезла, и яркое полярное солнце преобразило всё вокруг. Из-за лысой горы вынырнул вертолёт. Сделав два круга над плотом, он приземлился на вершине «лыски» и выгрузил для нас необходимый такелаж, хлеб, соль — словом, всё, что мы заказывали. А через двоё суток отчаянного труда мы закончили ремонт и при помощи буксировщиков вытянули плот на реку.

Поздняя вешняя вода с силой напирала, отчего в низовьях Лена стремительно неслась к морю. Близость Ледовитого океана стала заметней. Сырой, холодный ветер вдруг понёс колющий дождь со снегом. По северным склонам гор местами ещё лежал прошлогодний снег, из которого выпирали к небу пятнистые от лишайников скалистые гряды. Кое-где, шкурой нечесаного медведя, на склонах бурели обширные проталины. Порывы дождя и снега внезапно прекратились, как и начинались. Берег реки, неподалёку от которого шел плот, был сплошь завален нагромождениями толстых глыб льда, оставшихся от ледохода.

Перенапряжение при ремонте плота как-то выбило меня из колеи. Я, несмотря на усталость, не мог уснуть в светлые ночи. Ни под одеялом, ни с замотанными глазами. Покручусь, покручусь на своём лежаке в бытовке, встану и иду крутить гайки на плоту. И вот опять парни спят, а я снова уже третью ночь пытался уснуть. Меня стало преследовать одно видение. Закрою глаза: явно вспыхивает в сознании странное косматое лицо. Потом оно стало появляться то на стене бытовки, то на лавке. Я вышел на плот, хотел взять гаечный ключ, но на доске трапа опять появилось это нечто. Тут меня осенило: а не мифологическое ли женское божество какое? И почему-то так захотелось нарисовать её. Я зашёл в бытовку, где храпели парни, взял бумагу и карандаш. Нарисовал быстро, потому что она всё время мерещилась мне, куда бы я ни направлял свой взор.

Сразу по телу пошла слабость, вялость, и я забрался на своё спальное место. Почти через сутки уже на подходе к поселению Тит-Ары проснулся. Чувствуя голод, зашёл на кухню. Все ребята сбежались ко мне. Они не будили меня, зная о бессоннице. Я рассказал им о рисунке и о том, что после отрисовки этого лица, смог наконец-то заснуть. И больше этих ведений у меня нет.

Потом принялся за работу: надо было весь плот привести в порядок до входа в Ленскую губу.

Тит-Ары — это название поселения, расположенного на острове, поросшем лиственницей. Перевод названия — «остров лиственниц».

Плоты, сплавляемые по Лене, обычно отстаивались в Быковкой протоке. Они дожидались, когда бухта в море Лаптевых очистится ото льдов. И только тогда проводили эти плоты в погрузгавани порта Тикси. Там лес из них перекидывали на сухогрузные суда, и он отправлялся на экспорт.

Самый широкий рукав устья Лены — протока Быковская. В ней на аванрейде лесоперевалочного предприятия наш плот встретили два буксира и помогли нам отшвартовать плот на отстой.

Ожидая вездеход, на котором нас должны были доставить от плота к гостинице в Тикси, мы стали осматривать окрестности.

Сначала прошли по песчаной отмели протоки, вспугивая юрких зуйков, которые до последнего сидели в своих гнёздах, устроенных прямо на песке.

Выйдя в тундру, направились к горбатому увалу, возвышающемуся над местностью. Тундра лишь недавно обнажилась от снега, хотя уже наступил июль. Среди плитняка, обросшего ягелем, уже голубели сгустки приземистых ярко-синих незабудок. Бросались в глаза и жёлтые «мохнашки» лютиков, а чуть выше, по склонам средь камней, розовели пятна мелкоцветной камнеломки.

В тундровой низине небольшое озерцо. Несмотря на то, что у берегов кое-где ещё не растаял лёд, утки-морянки начали гнездиться в береговых кочкарниках. Будто хохотнув, с озера с криком поднялась испуганная гагара и полетела за увал. Меня поразило яркое несовместимое смешение ранней весны и лета. Пернатая дичь обживала тундру. Север спешил жить. И, тогда, понял, что дороже моей родной Якутии ничего для меня нет!»

Закончив рассказ, прадедушка Ньургун посмотрел на ребят, они, приоткрывши рты, будто завороженные смотрели на него.

— Как красиво… И это всё — здесь вокруг! — первым произнёс Снежик.

— Будто приключенческий фильм посмотрел, — наконец-то моргнул правнук, забыв, куда и зачем они собирались.

— В-о-о-т, мои хорошие… Не то золото, что блестит, не та ценность, что стоит много денег, а всё вокруг нас — малая и большая родина. Милые сердцу леса, реки, горы, степи. Наше с тобой, Эрхаан, бесценное сокровище — это Якутия. Для друга твоего Снежика — его родные места. Попутешествовав, мы возвращаемся домой и стремимся сохранить наше сокровище. Гордимся, бережём и передаём из поколения в поколение, как семейную реликвию. Я только что поделился с вами главной драгоценностью — знанием о родной земле, о её красоте, значимости, силе. Теперь это всё — ваше!

— Так вот какое главное сокровище — моя Якутия! — обрадовался Эрхаан.

— Нашли больше, чем хотели найти…, — согласился Снежик.

Оставив дома рюкзак и прочий инвентарь, друзья отправились на улицу. Теперь они смотрели на всё вокруг прочувствованными глазами.



Айаана (Аяна) — женское якутское имя, которое означает «путь и дорога»
Эрхаан (Эрхан) – мужское якутское имя, означает «храбрая кровь».
Ньургун (Нургун) — мужское якутское имя, означает «лучший».
Старатель - человек, занимающийся индивидуальной или артельной разработкой и добычей полезных ископаемых.
Такелажная оснастка плота — это элементы, которые используются для крепления и управления плотом.
Такелаж плота — это элементы, используемые для оснащения плотов.
Плотбище - место на берегу реки, где бревна связывают в плоты.
Морская сплотка - доставка круглого леса, связанного в плоты, с помощью буксиров.
Фарватер - это часть бухты, гавани, реки, содержащая судоходный канал.
Ленские столбы - комплекс вертикально вытянутых скал, которые тянутся вдоль берега реки Лены. Высота столбов варьируется от 100 до 200 м, вместе они образуют настоящий каменный лес.
Охра - это семейство землистых пигментов, в которое входят желтая охра, красная охра, фиолетовая охра, сиена и умбра.
Кряж Чекановского — горный кряж в Якутии, расположенный на левобережье нижнего течения реки Лена и ограничивающий с юго-запада её дельту.
Хараулахский хребет — горный хребет в Якутии, расположенный вдоль правого берега Лены, в системе Верхоянского хребта.
Хотон — хлев для скота, который был частью традиционного якутского жилища, объединённого под одной крышей с жилым помещением (юртой, балаганом).
Ленская губа находится в море Лаптевых.
Быковская протока – главный судоходный рукав, течет на восток и впадает в море Лаптевых.
Аванрейд - место якорной стоянки для стоянки судов за пределами акватории, защищённой от волнения оградительными сооружениями.
Морянка, или саук, или аллейка, или савка, или аулейка — небольшая полярная нырковая утка, представитель семейства утиных.
Марь  - сильно увлажнённое пространство, покрытое осоково-багульниковыми кочками, либо сфагновым мхом, поросшее мелкой кустарниковой берёзой (ёрником).