State Thinking and the Art of Governance The Found

                State Thinking and the Art of Governance: The Foundation of
                a Strong Nation
                by Vladmir Angelblazer, Jurist and Philosopher,
                Victoria , British Columbia, CANADA.
                2025-03-14

              Introduction

       State thinking, or "gouvernemental rationality," is the intellectual framework that underpins the governance of a nation. It transcends the immediacy of political decision-making and embraces a long-term vision rooted in national sovereignty, cultural heritage, and economic sustainability. The Spanish political theorist Dalmatius Negro Pavon (1931-2024) distinguished between two essential paradigms: "government thinking," concerned with administrative execution, and "state thinking," which envisions the broader trajectory of a nation’s historical and strategic course. (2002. Gobierno y Estado. Marcial Pons, Madrid. ISBN 978-84-7248-994-3). In this essay, we shall explore the necessity of state thinking, identify those who must possess it, and examine the principles that ought to guide it.

                PART I.

              The Essence of State Thinking

       Unlike short-term governance, which is often reactive and policy-driven, state thinking demands a synthesis of political philosophy, economic foresight, and a commitment to national well-being. It is the mental discipline of those who do not merely govern but shape the destiny of a country.

       True state thinkers comprehend the intricacies of sovereignty and governance as an art that balances power, justice, and cultural continuity. They must be architects of a future where the state remains self-sufficient, economically independent, and resilient to both internal and external crises. This approach necessitates policies that prioritize sustainable growth, strategic resource management, and national intellectual capital over short-sighted economic gains.

              Who Must Possess State Thinking?

       The responsibility of state thinking falls upon those who wield power and influence in shaping a nation's course. These individuals include:

       *The Head of State and Government Officials – Presidents, prime ministers, ministers, and legislators must possess a deep understanding of statecraft. Their duty is not merely to maintain administrative efficiency but to ensure the nation's long-term strategic interests remain intact. Leadership without state thinking degenerates into populism, corruption, and national decline.

       *Judicial Authorities – The judiciary is entrusted with upholding the legal foundations of the state. Judges and constitutional scholars must operate beyond transient political pressures and safeguard the integrity of the legal system, ensuring that justice remains a pillar of governance rather than a tool for political maneuvering.

       *Administrators of Regional and Local Governance – Effective state governance does not exist solely at the national level. Provincial, municipal, and even rural administrators must implement policies that align with the greater vision of the state while addressing local needs.

       *Ethical Journalists and Intellectuals – The press serves as both the watchdog and chronicler of state affairs. Journalists who possess state thinking do not serve as mere instruments of sensationalism; they analyze policies, inform the populace, and uphold the national interest by fostering informed public discourse. Unfortunately, they are often called propagandists.

       *Academics, Scientists, and Cultural Leaders – A nation's intellectual and cultural capital is fundamental to its global standing. When academics, scientists, and artists operate with state thinking, they contribute to a nation’s innovation, preserve its cultural heritage, and prevent intellectual stagnation.

              Principles of State Thinking

       1. National Welfare Over Individual Gain – True statesmanship prioritizes the prosperity of the citizenry rather than personal enrichment or political survival. Leaders must establish policies that ensure equitable access to education, healthcare, and economic opportunity, strengthening national cohesion and stability.

       2. Strategic Self-Sufficiency – A state cannot afford to be at the mercy of external economic forces. Resource management must emphasize production over raw material exports. Selling unprocessed natural resources undermines long-term economic security; instead, investment in domestic industries fosters sustainable growth and national self-reliance.

       3. Geopolitical Prudence and Cultural Diplomacy – Diplomatic relations must be guided by pragmatism rather than ideological dogmatism. A state should engage in peaceful cooperation, cultural exchange, and linguistic integration, particularly in border regions where mutual understanding could prevent conflicts.

       4. Sovereign Debt and Fiscal Responsibility – A strong state minimizes reliance on external borrowing. Economic policy should be based on fiscal responsibility rather than dependence on international lenders whose interests may diverge from national well-being.

       5. Human Capital as the Supreme Resource – A state’s greatest asset is its people. The education system must be designed to cultivate high-level professionals, artisans, and intellectuals who contribute meaningfully to the nation’s progress. If a state finds itself losing its best minds to emigration, it has failed in its most fundamental duty.
         Notice that I always use "must be" — that’s precisely how I see it...

              The Fallacy of Universal State Thinking

       Contrary to utopian notions, not all individuals are naturally inclined toward state thinking. The idea that "every cook should be able to run the state" is a misleading oversimplification. Competence in governance requires more than administrative experience; it demands vision, analytical depth, and a capacity for strategic foresight. A skilled economist, a seasoned diplomat, or a master tactician will always outperform a bureaucratic functionary with limited perspective.

       Just as a grandmaster in chess outmaneuvers an intermediate player by anticipating multiple moves ahead, the true statesman must see beyond immediate crises and project national trajectories decades into the future. This skill is neither common nor easily acquired; it is a rare fusion of intellectual aptitude, moral fortitude, and unwavering dedication to the national interest, and many years of study.

              Measuring the Success of State Thinking

       The effectiveness of state thinking can be gauged through objective indicators such as population growth, life expectancy, economic stability, and the well-being of citizens. If governance results in an exodus of talent, declining birth rates, and societal unrest, then it has failed the fundamental test of statecraft. In contrast, a nation where skilled individuals seek citizenship, where economic conditions improve across all strata, and where cultural and scientific achievements flourish, demonstrates successful state governance.

              Corollary

       State thinking is not merely an academic exercise; it is the cornerstone of national survival and prosperity. Those entrusted with governance must approach their roles with an unwavering commitment to long-term state interests rather than transient political ambitions. A nation guided by state thinkers —leaders, intellectuals, and policymakers who prioritize strategic vision over personal gain — will remain resilient, sovereign, and a beacon of stability in an ever-changing world. Without state thinking, governance devolves into mere administration, and a nation loses its course in the tides of history.


                PART II.

              Statecraft in the Modern World: Analyzing Contemporary Leaders

       In the first part of this essay, we explored the essence of statecraft, distinguishing it from mere political maneuvering. True statecraft demands an exceptional grasp of historical forces, an unwavering commitment to national interests, and the ability to reconcile pragmatism with long-term strategic vision. Measured against these criteria, how do contemporary world leaders fare?
The answer ultimately depends on perspective. If measured by economic power, it could be Xi Jinping. If by military influence and geopolitical defiance, Vladimir Putin. If by traditional Western leadership, Joe Biden and all Neo-liberal Democratic Co. And if by emerging influence and strategic positioning, Narendra Modi.

       In today's multipolar world, there may not be a single dominant leader, but rather competing figures shaping different aspects of global affairs.

       Let us examine a selection of notable figures from the global stage: Justin Trudeau, Donald Trump, Vladimir Putin, Xi Jinping, Ursula von der Leyen, Recep Tayyip Erdogan  and Ayatollah Khamenei.

              Justin Trudeau: The Manager, Not the Statesman

       Canada’s Justin Trudeau presents an example of a leader who operates more as a political performer than as a statesman. His tenure has been marked by a reliance on ideological narratives rather than a substantive vision for national development. Policies shaped by identity politics and an adherence to internationalist dogmas have often come at the expense of Canada’s geopolitical autonomy and economic stability. Trudeau’s handling of domestic energy policy, indigenous affairs, and foreign relations — particularly with China and the United States — reveals a reactive rather than strategic approach. His governance reflects a managerial style designed to maintain electoral viability rather than a coherent, long-term national vision.

              Donald Trump: The Disruptor with Strategic Instincts

       The Western world, particularly the United States under left-leaning Democratic leadership, has entered a period of crisis — political, economic, and social. The return of Trump and his team signals a rejection of the status quo, a pushback against what many see as decades of globalist policies that have led to endless wars, economic stagnation, and internal division.

       Donald Trump, in contrast, embodies a form of statecraft that blends nationalism with populism. His "America First" doctrine was not merely a patented logan but an attempt to recalibrate U.S. foreign and economic policies in a more self-reliant direction. His unorthodox approach to diplomacy, from direct engagement with North Korea to economic confrontation with China, signaled a departure from the entrenched globalist order. While critics argue that his methods lacked refinement, Trump’s instincts often aligned with the fundamental principles of statecraft: national interest over ideological conformity, economic sovereignty over dependency, and the recalibration of alliances to better serve U.S. geopolitical needs.

       The Biden administration, despite its claims of restoring democracy and global leadership, has struggled with economic challenges, rising inflation, border security failures, and foreign policy missteps, particularly in Ukraine and the Middle East. Many argue that the liberal establishment's ideological drive—rooted in interventionist democracy promotion—has destabilized the world rather than secured it. The decline of American manufacturing, the erosion of national sovereignty through open-border policies, and the prioritization of ideological agendas over pragmatic governance have only deepened domestic and international fractures.

       Trump’s resurgence represents a shift toward nationalism, economic protectionism, and a foreign policy focused on American interests rather than globalist ambitions. His return to power could redefine America’s role in the world. In this light, the crisis of the West is not merely economic but existential—a battle over the direction of governance, national identity, and the role of state power in shaping global stability. Whether Trump can successfully reverse this decline remains to be seen, but his movement reflects a broader reckoning with the failures of the past 30 years.

              Vladimir Putin: The Archetype of the Strategic Statesman

        Few contemporary leaders epitomize strategic statecraft as fully as Vladimir Putin. His approach to governance is deeply informed by historical continuity, national cohesion, and pragmatic realpolitik. Whether in his calculated maneuvering in Chechnya, Georgia, Syria and Ukraine, Greater Eurasia and the BRICS countries, his reshaping of Russia’s energy dominance, or his steadfast commitment to national sovereignty against Western encroachments, Putin consistently demonstrates an acute awareness of both historical patterns and geopolitical realities. His actions are not dictated by transient political trends but by long-term strategic imperatives. For better or worse, Putin embodies the essence of statecraft in the classical sense.

              Xi Jinping: The Engineer of China’s Grand Strategy

       Xi Jinping represents another case of a leader who operates with a deeply entrenched statecraft mindset. His tenure has been characterized by a methodical consolidation of power, the projection of Chinese influence through the Belt and Road Initiative, and a clear vision for China’s future as a Global Superpower. Unlike many Western leaders who govern reactively, Xi has implemented a deliberate, long-term national strategy. His fusion of ideological control with economic pragmatism is reminiscent of traditional Chinese statecraft, where stability and strategic patience are paramount. Whether his model is sustainable remains an open question, but Xi's governance undeniably reflects a high degree of statecraft.

               Ursula von der Leyen: The Bureaucratic Technocrat

       Ursula von der Leyen, as the President of the European Commission, lacks the attributes of a genuine statesman. Her role is emblematic of the European Union’s bureaucratic ethos—governance by consensus, policy by committee, and leadership devoid of strategic vision. The EU’s inability to assert itself as a sovereign geopolitical entity stems in part from leaders like von der Leyen, who prioritize ideological conformity and regulatory governance over strategic autonomy. In this regard, she epitomizes the managerial class rather than the statesmanlike leadership Europe desperately needs.

              Recep Tayyip Erdogan: pragmatic nationalism

       Recep Tayyip Erdogan embodies a political model that blends elements of strongman leadership, pragmatic nationalism, and ideological transformation. In the context of my essay, he represents a leader who has shaped Turkey’s trajectory through a mix of authoritarian consolidation and strategic adaptability. His tenure reflects the importance of the individual in history—his vision, longevity in power, and ability to maneuver between global powers have redefined Turkey’s role on the world stage.

       Erdogan’s rule has been marked by a shift from secular Kemalist traditions toward a more Islamic-oriented governance, reflecting his ideological commitment to reshaping Turkey’s identity. At the same time, he has combined elements of democracy and autocracy — using elections to legitimize his rule while suppressing opposition and curbing institutional checks on power. This mirrors the historical lesson that neither absolute monarchy nor unchecked democracy guarantees success, but rather a leader’s ability to control institutions and balance power determines a nation’s fate.

       Economically, Erdogan has overseen periods of rapid growth, but his centralization of power — especially over monetary policy — has also led to financial instability and inflationary crises. His foreign policy has been one of assertive independence, positioning Turkey as a regional power that negotiates between NATO, Russia, and the Islamic world. This geopolitical balancing act aligns with theme that leadership is crucial in defining a nation’s course, regardless of governance structure.

       Ultimately, Erdogan exemplifies both the strengths and risks of personalist rule. His leadership has made Turkey more assertive, but his extended tenure raises the question: does long-term dominance by one leader secure a nation’s future, or does it risk stagnation and crisis when the balance of power inevitably shifts?

              Ayatollah Khamenei: The Theocratic Strategist

       Ayatollah Ali Khamenei, as Iran’s Supreme Leader, exemplifies a distinct form of statecraft rooted in ideological legitimacy and long-term resistance strategy. His leadership has ensured Iran’s survival against immense external pressures, from economic sanctions to military threats. Through a network of regional alliances and asymmetric strategies, Khamenei has positioned Iran as a persistent force in Middle Eastern geopolitics. While his policies are often viewed as adversarial by Western standards, his ability to sustain Iran’s sovereignty in the face of powerful adversaries demonstrates a profound understanding of statecraft within his ideological framework.

              Inference: The Rare Art of True Statecraft

       A review of these contemporary leaders reveals a stark divide between those who embody genuine statecraft and those who function as political managers. Figures like Putin and Xi operate within long-term strategic frameworks, ensuring the preservation and advancement of their respective nations’ power. Trump, despite his unconventional methods, displayed elements of strategic statecraft, whereas leaders like Trudeau and von der Leyen remain constrained by transient political currents. Khamenei, though ideologically driven, possesses a strategic depth that ensures Iran’s endurance.

       In an era where true statecraft is increasingly rare, the contrast between these leaders underscores the enduring importance of vision, pragmatism, and historical awareness in governing a nation. The future will judge them not by their rhetoric but by the legacies they leave behind.

                PART III.

              The Most Effective Form of Government: Historical Lessons and the
              Vatican's Place in the System

       Throughout history, the question of which form of government leads a nation to prosperity has been a subject of intense debate. Various systems—monarchies, republics, theocracies, and autocracies—have produced both periods of great flourishing and times of decline. However, some governing structures have demonstrated a more consistent ability to maintain stability, economic growth, and cultural advancement.

              Absolute and Constitutional Monarchies

       Benevolent and visionary monarchs have shaped the destinies of their nations, ensuring progress and stability. Among the most notable examples are:
       1. Cyrus the Great (Persian Empire) – Known for his policy of religious and cultural tolerance, he created one of the most stable and diverse empires of antiquity.
       2. Augustus (Roman Empire) – His reign marked the beginning of the Pax Romana, a period of unprecedented peace and economic prosperity in the Mediterranean world.
       3. Charlemagne (Holy Roman Empire) – He fostered education, legal reform, and administrative efficiency, laying the foundations for modern European governance.
       4. Peter the Great (Russia) – His ambitious reforms modernized Russia, transforming it into a major European power.
       5. Meiji Emperor (Japan) – Under his leadership, Japan transitioned from feudal isolation to a global industrial power.

       These rulers shared a crucial trait: their leadership was based on long-term vision rather than short-term political gains, and their policies often outlasted their reigns. Monarchy, in its absolute form, has been both a source of great power and a cause of tyranny. However, unchecked power often led to stagnation and eventual collapse, as seen in the fall of the French monarchy and the decline of the Russian Empire.

        The evolution from absolutism to constitutional monarchy has proven to be a more stable and enduring system. The United Kingdom presents a prime example of this transition. Once ruled by absolute monarchs such as Henry VIII and Elizabeth I, Britain gradually shifted towards parliamentary democracy. The Glorious Revolution of 1688 curtailed royal power, paving the way for a system where the monarch remained a symbolic figure while political authority resided in elected representatives. This balance allowed Britain to become one of the most stable and prosperous nations in history.

       The British experience further extended beyond its borders. The British Empire, at its height, was the most extensive in history, and its gradual transformation into the Commonwealth of Nations stands as a unique model of governance. Former colonies, including Canada, Australia, and India, transitioned into self-governing states while maintaining law, cultural and economic ties with Britain. Leaders such as Queen Victoria and Winston Churchill played pivotal roles in shaping the British system and its global influence.

              Theocratic Rule: The Vatican and Its Popes

       One of the most enduring examples of a unique governance system is the Vatican, ruled by the Pope as both a spiritual and political leader. The Papal States once held significant temporal power in Italy, but today, the Vatican is a sovereign city-state with religious authority over millions of Catholics worldwide. The role of the Pope has varied, with figures such as Pope Gregory VII asserting strong political influence, while others, like Pope John Paul II, used moral authority to shape global affairs. While the Vatican does not function as a traditional state, its longevity and influence make it a remarkable case in governance.

              Republics and Their Contributions

       While monarchies have often excelled in longevity and stability, republics have provided structures that foster civic engagement and economic dynamism. The Roman Republic (before its transition to empire) set foundational principles for governance, including checks and balances. The United States in its formative years exemplified how a republic, when rooted in strong institutions, could encourage innovation and national growth. Similarly, Venice flourished for centuries under a unique form of oligarchic republicanism that balanced elite rule with economic prosperity.

              Autocratic Systems and Economic Growth

       Some autocratic systems, when guided by competent leadership, have rapidly transformed their nations. The Qing Dynasty in China, under emperors like Kangxi and Qianlong, expanded Chinese influence and economic power. Napoleon Bonaparte, though a dictator, established legal reforms (the Napoleonic Code) that shaped European jurisprudence. More recently, Lee Kuan Yew’s authoritarian governance in Singapore resulted in one of the most successful economic transformations of the 20th century.

              The Most Effective System? Lessons from History

       No single form of government guarantees success; rather, prosperity arises from a blend of strong institutions, just leadership, and adaptability. Throughout history, different systems have demonstrated varying strengths —
Сonstitutional monarchies, like Britain, provide stability and continuity, while Theocratic governance, as seen in the Vatican, derives influence from spiritual authority. Absolute rule, when exercised wisely, can drive rapid progress but often risks tyranny and collapse. Meanwhile, Republics have fostered civic engagement and economic freedom, and Autocracies have occasionally propelled modernization. Ultimately, the most enduring and prosperous states have been those that balanced strong leadership with institutional resilience, ensuring accountability and the ability to adapt and reform. History teaches that neither Absolute Monarchy nor unchecked Democracy guarantees success; rather, a nation’s prosperity depends on the synergy between visionary leadership and robust governance structures.

       Yes, ultimately, we return to the role of the Individual in history. No matter how strong institutions may be, the Character, Vision, and Competence of a nation's leader play a decisive role in shaping its trajectory. A leader’s ability to harness or squander power, to inspire or oppress, to reform or stagnate — these factors define the Course of a State far beyond mere governance structures.

       Moreover, the length of time a Leader remains in power is crucial. An eight-year tenure may allow for meaningful reforms but also limits long-term strategic vision. A 25-year rule, if guided by wisdom and adaptability, can ensure stability and lasting transformation. However, extended rule also risks entrenchment, corruption, and stagnation if a leader clings to power without renewal or accountability.

       History shows that while systems matter, the individuals who lead them matter even more. The Fate of Nations has often hinged not just on political structures, but on the strength, foresight, and moral compass of those at the helm.

       "When the righteous are in authority, the people rejoice: but when the wicked beareth rule, the people mourn." - From the Bible (Proverbs 29:2, KJV)



                Государственное мышление и искусство управления: основа
                сильного государства
                Владимир Ангелблайзер, юрист и философ,
                Виктория, Британская Колумбия, Канада.
                14 марта 2025 года.

              Введение

        Государственное мышление, или "государственная рациональность", представляет собой интеллектуальную основу, на которой строится управление нацией. Оно выходит за рамки сиюминутных политических решений и охватывает долгосрочную перспективу, укоренённую в национальном суверенитете, культурном наследии и экономической устойчивости. Испанский политический теоретик Далмасио Негро Павон (1931–2024) выделял две ключевые парадигмы: "Мышление правительства", связанное с административным исполнением, и "Государственное мышление", которое охватывает широкую траекторию исторического и стратегического развития нации. (2002. Gobierno y Estado. Marcial Pons, Мадрид. ISBN 978-84-7248-994-3). В этом эссе мы исследуем необходимость Государственного мышления, определим, кто должен им обладать, и рассмотрим принципы, которые должны его направлять.

              Часть I. Сущность государственного мышления

       В отличие от краткосрочного управления, которое часто носит реактивный характер и ориентировано на текущие политические задачи, государственное мышление требует синтеза политической философии, экономической дальновидности и приверженности национальному благополучию. Это интеллектуальная дисциплина тех, кто не просто управляет, но формирует судьбу страны.

       Истинные государственные мыслители понимают сложности суверенитета и управления как искусство, которое балансирует между властью, справедливостью и культурной преемственностью. Они должны быть архитекторами будущего, в котором государство остаётся самодостаточным, экономически независимым и устойчивым к внутренним и внешним кризисам. Такой подход требует политики, которая ставит во главу угла устойчивый рост, стратегическое управление ресурсами и развитие национального интеллектуального капитала, а не краткосрочные экономические выгоды.

              Кто должен обладать государственным мышлением?

       Ответственность за государственное мышление лежит на тех, кто обладает властью и влиянием в определении курса нации. К таким лицам относятся:

       * Глава государства и правительственные чиновники –
         Президенты, премьер-министры, министры и законодатели должны глубоко понимать искусство государственного управления. Их обязанность заключается не только в поддержании административной эффективности, но и в обеспечении долгосрочных стратегических интересов нации. Лидерство без государственного мышления вырождается в популизм, коррупцию и национальный упадок.

       * Судебные органы –
         Судебная система призвана защищать правовые основы государства. Судьи и конституционные эксперты должны действовать вне временных политических давлений и сохранять целостность правовой системы, обеспечивая, чтобы справедливость оставалась столпом управления, а не инструментом политических манипуляций.

       * Администраторы регионального и местного управления –
         Эффективное государственное управление не ограничивается национальным уровнем. Провинциальные, муниципальные и даже сельские администраторы должны реализовывать политику, которая соответствует общей государственной стратегии, учитывая при этом местные потребности.

       * Этичные журналисты и интеллектуалы –
         Пресса служит как стражем, так и летописцем государственных дел. Журналисты, обладающие государственным мышлением, не являются инструментами сенсационализма; они анализируют политику, информируют общественность и поддерживают национальные интересы, способствуя осведомлённому общественному дискурсу. К сожалению,их часто называют пропагандистами.

       * Академические учёные, исследователи и культурные лидеры –
         Интеллектуальный и культурный капитал нации является основой её глобального статуса. Когда учёные, исследователи и деятели искусства руководствуются государственным мышлением, они способствуют инновациям, сохраняют культурное наследие и предотвращают интеллектуальный застой.

              Принципы государственного мышления

       1. Национальное благополучие выше личной выгоды –
          Истинное государственное управление ставит во главу угла процветание граждан, а не личное обогащение или политическое выживание. Лидеры должны разрабатывать политику, обеспечивающую равный доступ к образованию, здравоохранению и экономическим возможностям, укрепляя национальное единство и стабильность.

       2. Стратегическая самодостаточность –
          Государство не может позволить себе зависеть от внешних экономических сил. Управление ресурсами должно делать акцент на производстве, а не на экспорте сырья. Продажа необработанных природных ресурсов подрывает долгосрочную экономическую безопасность; вместо этого инвестиции в отечественную промышленность способствуют устойчивому росту и национальной самостоятельности.

       3. Геополитическая осмотрительность и культурная дипломатия –
          Дипломатические отношения должны руководствоваться прагматизмом, а не идеологической догматичностью. Государство должно стремиться к мирному сотрудничеству, культурному обмену и языковой интеграции, особенно в приграничных регионах, где взаимопонимание может предотвратить конфликты.

       4. Суверенный долг и фискальная ответственность –
          Сильное государство минимизирует зависимость от внешних заимствований. Экономическая политика должна основываться на фискальной ответственности, а не на зависимости от международных кредиторов, чьи интересы могут расходиться с национальным благополучием.

       5. Человеческий капитал как высший ресурс –
          Главное богатство государства – это его народ. Система образования должна быть направлена на подготовку высококвалифицированных специалистов, мастеров и интеллектуалов, которые вносят значимый вклад в прогресс нации. Если государство теряет свои лучшие умы из-за эмиграции, оно не выполняет свою основную обязанность.
         Обратите внимание, что я всегда использую слово "должно быть" — именно так я это вижу.

              Заблуждение о всеобщем государственном мышлении

       Вопреки утопическим представлениям, не все люди склонны к государственному мышлению. Идея о том, что "каждая кухарка должна научиться управлять государством", является ошибочным упрощением. Компетентность в управлении требует не только административного опыта, но и видения, аналитической глубины и способности к стратегическому предвидению. Опытный экономист, дипломат или стратег всегда превзойдёт бюрократа с ограниченным кругозором.

       Подобно тому, как гроссмейстер в шахматах обыгрывает игрока среднего уровня, предвидя несколько ходов вперёд, истинный государственный деятель должен видеть дальше текущих кризисов и прогнозировать национальные траектории на десятилетия вперёд. Этот навык не является ни распространённым, ни легко приобретаемым; это редкое сочетание интеллектуальных способностей, моральной стойкости и непоколебимой преданности национальным интересам, а также многих лет учёбы.

              Оценка успеха государственного мышления

       Эффективность государственного мышления можно измерить с помощью объективных показателей, таких как рост населения, продолжительность жизни, экономическая стабильность и благополучие граждан. Если управление приводит к утечке талантов, снижению рождаемости и социальным волнениям, оно не выдерживает основного испытания государственного искусства. Напротив, нация, где квалифицированные специалисты стремятся получить гражданство, где экономические условия улучшаются для всех слоёв общества, а культурные и научные достижения процветают, демонстрирует успешное государственное управление.

              Из вышесказанного следует

       Государственное мышление – это не просто академическое упражнение; это краеугольный камень национального выживания и процветания. Те, кому доверено управление, должны подходить к своим обязанностям с непоколебимой приверженностью долгосрочным государственным интересам, а не сиюминутным политическим амбициям. Нация, ведомая государственными мыслителями – лидерами, интеллектуалами и политиками, которые ставят стратегическое видение выше личной выгоды, – останется устойчивой, суверенной и маяком стабильности в изменчивом мире. Без государственного мышления управление сводится к простому администрированию, а нация теряет свой курс в волнах истории.

                ЧАСТЬ II

              Государственное искусство в современном мире: анализ современных
              лидеров

       В первой части этого эссе мы рассмотрели сущность государственного искусства, отличая его от обычного политического маневрирования. Истинное государственное управление требует исключительного понимания исторических сил, непоколебимой приверженности национальным интересам и способности сочетать прагматизм с долгосрочным стратегическим видением. Соответствуют ли этим критериям современные мировые лидеры?

       Ответ на этот вопрос зависит от точки зрения. Если оценивать по экономической мощи, лидером можно назвать Си Цзиньпина. Если по военному влиянию и геополитическому вызову — Владимира Путина. Если по традиционному Западному лидерству — Джо Байдена и всю неолиберальную Демократическую партию США. Если по растущему влиянию и стратегическому позиционированию — Нарендру Моди из Индии.

       В современном многополярном мире не существует единственного доминирующего лидера, но есть несколько фигур, формирующих различные аспекты глобальной политики.

       Рассмотрим ключевых игроков мировой арены: Джастина Трюдо, Дональда Трампа, Владимира Путина, Си Цзиньпина, Урсулу фон дер Ляйен, Реджепа Тайипа Эрдогана и аятоллу Али Хаменеи.

              Джастин Трюдо: менеджер, но не государственный деятель

       Канадский премьер-министр Джастин Трюдо — это скорее политический актёр, чем государственный деятель. Его правление характеризуется зависимостью от идеологических нарративов, а не четкого видения национального развития. Политика, основанная на идентичности и приверженности интернационалистским догмам, нередко подрывала геополитическую автономию и экономическую стабильность Канады. Его подход к энергетической политике, отношениям с коренными народами и внешней политике — особенно в отношении Китая и США — носит реактивный, а не стратегический характер. Его стиль управления — это управление процессами для поддержания электоральной поддержки, а не целостное национальное видение.

              Дональд Трамп: разрушитель системы со стратегическим чутьем

       Западный мир, особенно США под руководством левых демократов, переживает кризис — политический, экономический и социальный. Возвращение Трампа и его команды свидетельствует о протесте против сложившегося статус-кво и десятилетий глобалистской политики, приведшей к бесконечным войнам, экономическому застою и внутренним расколам.

       Трамп представляет собой сочетание национализма и популизма. Его патентованная доктрина "Америка прежде всего" — не просто предвыборный лозунг, а попытка пересмотреть экономическую и внешнюю политику США в сторону большей самостоятельности. Его нестандартный дипломатический стиль — от прямого диалога с КНДР до экономического противостояния с Китаем — показал отход от устоявшегося глобалистского порядка. Хотя критики указывают на отсутствие утонченности в его методах, его инстинкты зачастую соответствуют основным принципам государственного управления: приоритет национальных интересов над идеологической лояльностью, экономический суверенитет вместо зависимости и пересмотр союзов в интересах США.

       Администрация Байдена, несмотря на заявления о восстановлении демократии и мирового лидерства, столкнулась с экономическими проблемами, ростом инфляции, провалами в обеспечении безопасности границ и ошибками во внешней политике, особенно на Украине и Ближнем Востоке. Многие считают, что идеологическая направленность либерального истеблишмента — вмешательство в дела других стран под предлогом продвижения демократии — скорее дестабилизировала мир, чем сделала его безопаснее.

       Возвращение Трампа к власти может коренным образом изменить роль Америки в мире. В этом смысле кризис Запада — это не только экономический, но и экзистенциальный кризис — борьба за направление развития, национальную идентичность и роль государства в глобальной стабильности.

              Владимир Путин: образец стратегического государственного деятеля

       Мало кто из современных лидеров так последовательно воплощает искусство государственного управления, как Владимир Путин. Его стиль правления основан на историческом наследии, национальной сплоченности и прагматичном реалполитик. Будь то Чечня, Грузия, Сирия или Украина, формирование Большой Евразии и сотрудничество с БРИКС, энергетическая политика или противостояние Западу — во всех этих сферах Путин демонстрирует глубокое понимание исторических закономерностей и геополитических реалий. Его действия диктуются не сиюминутными тенденциями, а долгосрочными стратегическими императивами. Увы, как бы ни оценивалась его политика, Путин воплощает классическое искусство государственного управления.

              Си Цзиньпин: архитектор китайской стратегии

       Си Цзиньпин — еще один лидер, чье мышление соответствует традиционному искусству управления государством. Его правление характеризуется методичным укреплением власти, глобальной экспансией Китая через инициативу «Один пояс, один путь» и четким видением будущего Китая как Мировой Сверхдержавы. В отличие от западных лидеров, действующих реактивно, Си строит долгосрочную национальную стратегию. Его сочетание идеологического контроля с экономическим прагматизмом напоминает традиционную Китайскую государственную философию, где стабильность и стратегическое терпение стоят на первом месте.

              Урсула фон дер Ляйен: бюрократический технократ

       Урсула фон дер Ляйен, президент Европейской комиссии, не является государственным деятелем в классическом смысле. Она олицетворяет бюрократическую природу ЕС — управление через консенсус, политику комитетов и отсутствие стратегического видения. Неспособность Евросоюза стать суверенной геополитической силой во многом объясняется лидерством таких фигур, как фон дер Ляйен, ориентированных на идеологическую повестку и регуляторное управление, а не на стратегическую самостоятельность.

              Реджеп Тайип Эрдоган: прагматичный националист

       Эрдоган представляет собой модель сильного лидера, сочетающего авторитаризм, прагматичный национализм и идеологическую трансформацию. Он изменил траекторию Турции, балансируя между глобальными державами. Его правление ознаменовалось отходом от Кемалистских светских традиций в сторону Исламизированного управления, отражая его стремление к изменению идентичности Турции. Экономически он добился роста, но централизация власти над монетарной политикой привела к финансовым кризисам.

       Эрдоган — это пример силы и риска персоналистского правления. Он сделал Турцию более независимой, но его долголетие у власти порождает вопрос: обеспечивает ли долгосрочное лидерство стабильность или ведёт к кризису?

              Аятолла Хаменеи: теократический стратег

       Аятолла Али Хаменеи олицетворяет уникальную форму государственного искусства, основанную на идеологической легитимности и долгосрочной стратегии сопротивления. Он удерживает Иран на плаву в условиях жестких санкций и внешнего давления. Его способность балансировать между военной угрозой и дипломатией, создавать сеть региональных союзов и укреплять независимость Ирана свидетельствует о глубоком понимании государственного управления.

              Вывод: редкое искусство государственного управления

       Разница между настоящими государственными деятелями и простыми политическими менеджерами очевидна. Путин и Си строят долгосрочные стратегии, Трамп демонстрирует инстинкты лидера, в то время как Трюдо и фон дер Ляйен лишь реагируют на политические вызовы. В мире, где искусство управления становится редкостью, будущее этих лидеров определится не их риторикой, а наследием, которое они оставят после себя.


                ЧАСТЬ III.

              Наиболее эффективная форма правления: исторические уроки и место
              Ватикана в системе

       На протяжении всей истории вопрос о том, какая форма правления ведёт нацию к процветанию, вызывал ожесточённые споры. Различные системы — монархии, республики, теократии и автократии — порождали как эпохи расцвета, так и периоды упадка. Однако некоторые формы правления демонстрировали более устойчивую способность обеспечивать стабильность, экономический рост и культурное развитие.

              Абсолютные и конституционные монархии

       Просвещённые и дальновидные монархи определяли судьбу своих народов, способствуя их прогрессу и стабильности. Среди наиболее выдающихся примеров можно выделить:

       1. Кир Великий (Персидская империя) — прославился своей политикой религиозной и культурной терпимости, создав одну из самых стабильных и многонациональных империй древности.
       2. Октавиан Август (Римская империя) — его правление ознаменовало начало Pax Romana, периода беспрецедентного мира и экономического процветания в Средиземноморье.
       3. Карл Великий (Священная Римская империя) — содействовал развитию образования, правовых реформ и эффективного администрирования, заложив основы Европейского государственного устройства.
       4. Пётр Великий (Россия) — провёл масштабные реформы, превратив Россию в мощную Европейскую державу.
       5. Император Мэйдзи (Япония) — под его руководством Япония вышла из феодальной изоляции и стала глобальной индустриальной державой.

       Объединяющим качеством этих правителей было стремление к долгосрочному развитию, а не к краткосрочным политическим выгодам. Их реформы нередко переживали их самих. Однако Абсолютная монархия, несмотря на свою силу, несла в себе риск деспотизма, что нередко приводило к застою и краху, как это случилось с Французской монархией и Российской империей.

       Переход от абсолютизма к конституционной монархии доказал свою устойчивость и эффективность. Великобритания является ярким примером такой эволюции. Когда-то управляемая Абсолютными монархами вроде Генриха VIII и Елизаветы I, страна постепенно перешла к Парламентской демократии. "Славная революция" 1688 года ограничила власть короля, что привело к созданию системы, в которой монарх сохранил символическую роль, а реальная власть перешла к избранным представителям. Этот баланс способствовал тому, что Британия стала одной из самых стабильных и процветающих наций в истории.

       Британский опыт распространился и за её пределы. Британская империя в своё время была самой обширной в истории, а её эволюция в Содружество наций является уникальной моделью управления. Бывшие колонии, такие как Канада, Австралия и Индия, обрели независимость, сохранив при этом правовые, культурные и экономические связи с Великобританией. Ключевые фигуры, такие как королева Виктория и Уинстон Черчилль, сыграли важнейшую роль в формировании Британской системы и её влияния на мир.

              Теократия: Ватикан и его папы

       Одним из наиболее устойчивых примеров уникальной системы правления является Ватикан, где Папа Римский совмещает духовную и политическую власть. Когда-то Папская область обладала значительной территориальной властью в Италии, но сегодня Ватикан представляет собой суверенное Государство-Город с духовным влиянием на миллионы католиков по всему миру. Роль Пап менялась со временем: одни, как Григорий VII, обладали мощным политическим влиянием, тогда как другие, например, Иоанн Павел II, использовали моральный авторитет для формирования глобальной повестки. Хотя Ватикан не функционирует как традиционное государство, его долговечность и влияние делают уникальным примером управления.

              Республика и её вклад в историю

       Хотя Монархии нередко превосходят другие формы правления по длительности и стабильности, Республики создают структуры, поощряющие гражданское участие и экономическую динамику. Древнеримская республика (до перехода в Империю) заложила Основы разделения властей. Соединённые Штаты в годы своего становления показали, как республика, основанная на прочных институтах, может стимулировать инновации и национальный рост. Венецианская республика на протяжении веков процветала благодаря уникальной форме Олигархического республиканизма, сочетавшего власть элит с экономическим развитием.

              Автократические режимы и экономический рост

       Некоторые автократические системы при грамотном руководстве приводили к стремительной модернизации. Династия Цин в Китае при императорах Канси и Цяньлуне способствовала расширению Китайского влияния и экономической мощи. Наполеон Бонапарт, несмотря на свою диктаторскую власть, внедрил юридические реформы (Кодекс Наполеона), оказавшие влияние на Европейскую правовую систему. В новейшей истории Ли Куан Ю благодаря авторитарному правлению превратил Сингапур в одну из самых успешных экономик XX века.

              Какая система наиболее эффективна? Уроки истории

       Ни одна форма правления не даёт гарантии успеха; процветание достигается благодаря сочетанию сильных институтов, справедливого руководства и способности к адаптации. В разные эпохи различные системы проявляли свои преимущества:

       Конституционная монархия (например, Великобритания) обеспечивала стабильность и преемственность.
       Теократия (например, Ватикан) черпала своё влияние из духовного авторитета.
       Абсолютная монархия могла способствовать стремительному прогрессу, но часто приводила к деспотизму и краху.
       Республики развивали гражданскую активность и экономическую свободу.
       Автократии порой ускоряли модернизацию, но несли риск застоя.

       Наиболее успешные государства сумели найти баланс между сильным лидерством и устойчивыми институтами, обеспечивающими подотчётность и возможность реформ. История доказывает, что ни Абсолютная монархия, ни неограниченная Демократия не являются универсальным рецептом процветания. Всё зависит от сочетания дальновидного руководства и эффективных механизмов управления.

              Роль личности в истории

       В конечном итоге мы вновь возвращаемся к роли Личности. Какими бы ни были сильными государственные институты, решающую роль играет Характер, Видение и Компетентность правителя. Умение лидера использовать или растратить власть, вдохновлять или подавлять, реформировать или погружать страну в застой — всё это определяет судьбу нации сильнее, чем формальные механизмы власти.

       Кроме того, важна продолжительность пребывания лидера у власти. Восьмилетний срок может позволить провести значимые реформы, но он ограничивает долгосрочное стратегическое планирование. Двадцатипятилетнее правление при мудром управлении может обеспечить стабильность и преобразование страны. Однако длительное пребывание у власти несёт в себе угрозу застоя, коррупции и деградации, если лидер цепляется за неё без обновления и подотчётности.

       История показывает: системы важны, но личности важнее. Судьба государств нередко зависела не столько от формы правления, сколько от силы, дальновидности и моральных качеств тех, кто стоял у руля.

       "Когда Праведники у власти, народ радуется, а когда господствует Нечестивый, народ плачет". Книга Притчей 29:2, KJV.