Иномирная тень

Цикл "За Чертой" (3)

Мать называла его умственно отсталым. Он поздно начал говорить, не любил шумные игры — и часто забивался в укромное место, чтобы почитать или придумать собственную историю. Разговорам с людьми он предпочитал разыгрывать сценки наедине с собой. Книги дома были только старые, перешедшие в наследство; мать считала, что это пустая трата денег. Он был невысокий, бледный, очень худой; с подачи соседки по парте его прозвали Щеглом.
Наверное, мать ушла из-за них с братом. Они оба были для неё сплошным расстройством и разочарованием. Отец стал пить, денег не хватало. Единственным, кто как-то любил Щегла, был дедушка, но даже он не хотел слушать его истории, отнекиваясь каждый раз со словами, что он уже слишком стар и не понимает современную молодёжь.
С Хромым Щегол, можно сказать, познакомился в продуктовом. Они учились в одной школе, но никогда не общались, а к тому времени Хромой уже выпустился. Странный парень: ангельски красивый, вечно одетый в чёрное, с чёрной подводкой и нигилистически презрительным выражением лица. Пронизанный чем-то очень знакомым и горьким, словно между ним и остальными пролегла невидимая черта.
— Привет, — сказал Щегол.
— Мы знакомы?
— Я помню тебя по школе.
Хромой задумчиво выбирал сыр, как будто от этого выбора зависела вся его дальнейшая жизнь. А потом внимательно посмотрел на Щегла:
— Хреново выглядишь. У тебя всё нормально?
Щеглу захотелось выложить ему всё. Про мать, которая звонит два раза в год и иногда отправляет деньги — для успокоения совести. Про отца, который прекращает работать, когда уходит в запой, но зато ему становится плевать на сыновей — и можно вздохнуть свободнее. Про одноклассницу, стремительно поджимающую губки при взгляде на его секонд-хендовскую одежду. Ничего хорошего не было в этой жизни, кроме историй и красивых фантазий, которые роились у него в голове — и не были нужны никому, кроме него самого.
— Мне некуда бежать, — сказал он Хромому, — и нечего делать, кроме как запрятать подальше свою душу, чтобы до неё никто не добрался.
— Ты прав, — ответил Хромой. — Правда, мы ограничены только собственным сознанием, а могли бы быть всесильны. Твои истории — это дар. В конце концов, ты можешь выбрать, что есть настоящее: они или реальность. Надо лишь уметь терпеть неудобства.
Щеглу неожиданно показалось, что Хромой сильно старше, чем должен быть.
— Ты где-то рядом живёшь?
— Да, напротив. Слушай... — Хромой остановился, всё-таки бросив сыр в тележку. — Хочешь, покажу тебе кое-что?
Для Щегла Черта была другой — не бескрайним полем, а ветхой заброшенной комнатой, полной книг.
Страницы шелестели у него под пальцами — всё остальное теряло значение. Он читал про любовь — и переставал замечать, насколько мало любви существует в реальности. Читал о дружбе — и ему казалось, что он тоже становится её частью. Жаль было возвращаться каждый раз, расставаться с богатством, которое ему открывалось — книги, которые никогда не были написаны, брошенные на стадии замысла, исчезнувшие или забытые. И всё это было для него, придавало смысл его существованию, делало возможным перенести очередной звонок, скандал, ругательства, полупустой ужин и насмешливо-оценивающие взгляды...
Да, Хромой был странным парнем, иномирной тенью, существом, не имеющим возраста, влюблённым в такую же — и раздирающим себе душу до крови от неразделённой, как ему казалось, любви, отпечатавшейся в каждой клетке его тела... И именно ему удалось то, что не смог бы никто другой в жизни Щегла: просто по-человечески разглядеть его.

14.03.2025