Зима не будет

Зима не будет… Марк часто вспоминал ролик в интернете. Какой-то парень, то ли калмык, то ли узбек, в нарочито странной одежде и шапочке, изрекал предсказания. Зима… не будет! Хорошо изрекать, когда двадцать градусов тепла в декабре, беспроигрышный вариант. Вот только не сложилось.
- Что задумался? Кинуть хочешь? – Грубый голос вернул на землю. Второй мужчина – плотный, высокий, схожий с медведем. – А ну не думать!
Марк боялся и ненавидел этого человека, своего зятя, по прозвищу Рэмбо. Раньше он держался от него как можно дальше, но морозы сближали.
Город вымер. Ещё качались обрывки проводов, под ногами хрустел битый пластик, стёкла, сорванный шифер. В бетонных трубах свистели сквозняки. Но грязно-желтые комки снега резали глаза суровой правдой: мир изменился. Здесь больше нечего делать.
Рэмбо шёл вразвалочку, могучий, как богатырь из сказки. На голове две черные шапки одна поверх другой, под ярко-синим пуховиком куртка. Лицо медно-красное как у старого индейца. Глаза его маленькие, по-детски круглые, легкого голубого цвета. Марк совсем не походил на своего зятя. По сравнению с Рэмбо он был плюгавым коротышкой, с легкой, но прогрессирующей из-за зимы сутулостью. Лицо замотано красным шарфом.  Глаза слезились на морозе.
Большая часть горожан давно ушла. И лишь Марк всё чего-то ждал. Что зима наконец-то уйдет или сверху пришлют помощь. Марина – его жена и единственная подруга – устала просить.
- Все ушли… Мы остались одни на целой улице! - вспомнил Марк. Марина закрыла глаза руками. Слезы иссохли. Марк обнимал жену, целовал в круглый лобик, шептал слова успокоения. Но в душе он просто боялся. Не столько идти в неизвестность, как страха, что кто-то вломится в их дом с грязными ногами. Как они с Рэмбо орудовали в чужих домах.
Сегодня было необычно тепло, может, минус десять, может больше. Глаза перестали слезиться. Зять наоборот твердил, чтоб не расслаблялся. Мол, большинство людей умирают в тепле, чем в самые дикие морозы. Рэмбо прав, он был редкостным уродом, но в чутье и опыте ему не откажешь. Если бы не его упрямство, Марк был бы рад помощи зятя.
- Тихо! – Рэмбо вскинул руку. Марк освободил ухо, но ничего не услышал. Двое мужчин замерли как истуканы. Холод змеёй ползал по одеревенелой одежде, стремясь забраться внутрь. Марк понял, что почти не чувствует пальцев на ногах. Надо бы в тепло, посидеть у печки, выпить кипятка…
- Малой! - это он так Марка называл. – Доставай нож, но вперёд не лезь. Просто стой рядом! Понял?
Рэмбо прокрался вперёд. Было удивительно, как такой большой человек, да ещё и в двух куртках мог вообще передвигаться. Марк, одетый более легко, с трудом поспевал и шумно сопел.
Теперь была слышна тихая речь, перебиваемая бранью. Их было двое: один говорил сиплым, севшим голосом, другой громким, ломающимся.
Марк выглянул из-за угла: напротив дома стояли незнакомцы. Один из них такой же большой как Рэмбо, но в красном пуховике, другой - подросток. Голос мальчика сбивался на высокие нотки.
- А что сразу я? – пискнул подросток и сразу перешёл на бас. – Мать паковала.
- Ты должен был проверить! – просипел большой. – Теперь что, возвращаться за гвоздодёром? Дебил!
Подросток хотел возмутиться, но сразу осекся. Рэмбо вышел на свет. Правая рука покачивала дубинку с торчащими гвоздями на конце.
- Привет, Рэмбо! Давно не виделись, – просипел громила. У него было такое же медное лицо, но с жутким рубцом через щёку. – Как жена, дети?
Марк съежился, ожидая бури. Незнакомец или не знал, или издевался. Семья Рэмбо угорела в первые дни морозов.
- Нормально, не жалуются, - голос свободен от эмоций. – А ты, Косой, улицу не попутал? Ещё и сынка притащил… Плохой пример показываешь, на имущество кореша посягнул.
Подросток насупился. Он только открыл рот, как отец положил руку на плечо.
- Спокойно, Жека, мы же свои, вместе служили. Ты что? На всех же хватит… Пройдём в дом, мы кое-что нашли, но не можем открыть.
С севера донёсся собачий вой. С юга вторили как минимум две собаки. Марк прикусил губу. «С юга, от нас. Марина, только не выходи, пожалуйста!» - взмолился он. Перед самым голодом, когда начали экономить, но ещё не знали, что самое страшное впереди, горожане избавлялись от собак. Но собаки не хотели умирать. В мёртвом городе  они приблизились к вершине пищевой цепочки.
- Да, чего зря мёрзнуть! – буркнул Рэмбо. Он втянул воздух. – Пошли!
- Правда, - поддакнул Марк. Он всегда был за компромисс. – Чего зря ссориться?
Зять на него так посмотрел, что Марк сжался от страха. Подумал, что дубинка с гвоздями опустится на его голову.
«Господи, за что? Что я такого сделал? – думал Марк. – Не пил, не крал, не убивал. Я всегда был правильным, в хорошей компании. Почему же теперь я с ним?»
Косой выломал дверь топором. Комнаты были переворошены с ног на голову. Обломки вещей, посуды, тряпки лежали на грязном полу. Зять неодобрительно посмотрел на порченое имущество, ругнулся, мол, дилетанты.
- Отец, - Марк понял, что подросток стесняется на людях говорить папа. – Может, лучше печь затопим?
Косой улыбнулся, покачал головой. Было удивительно, что такой страшный человек проявлял человеческие чувства. Марк боялся смотреть ему в лицо, но не мог сдержать любопытства. Жуткий рубец манил.
- Зачем ты пришел? – напрямую спросил Рембо. – Твоя ж семья с набережной?
Подросток занялся костром. Незадолго до встречи они уже заготовили дрова.
- Есть нечего, - бросил Косой. – Жека, хватит жадничать! Я же сказал, поделюсь! Моё слово знаешь. Мы же друзья. Ты забыл?
- Забудешь тут, - буркнул зять. Марк только теперь вспомнил, что видел Косого на свадьбе сестры. У него ещё не было шрама. – Ладно, проехали! Показывай добычу!
- Андрей, тащи ящик! – попросил Косой. Подросток вышел и через минуту внёс тяжелую деревянную коробку. Марк услышал странное бульканье.
- Гвоздодёр нужен, - пояснил Андрей. У него было округлое лицо, осыпанное прыщами. – Топором можно побить зря.
- Дай ему молоток! – приказал зять. Он не сводил глаз с ящика.
Марк стащил котомку с плеча, но не смог развязать бечевку. Пришлось снять перчатки. Ощущение будто погрузил кисти в ледяную воду.
- Держите! – Стальной гвоздодёр перекочевал в чужие руки. Косой примерился и несколькими ловкими ударами сбил крышку. Марк услышал восторженный вдох зятя.
- Водка! Ящик водки, - разочарованно выдохнул Косой. – И нечем закусить. Ну, за встречу?
Они открыли одну из бутылок. Марк не пил, в его семье это считалось пошлостью, но не боялся отказать зятю. Пришлось и себе плеснуть немножко.
Сломанную дверь подпёрли каким-то выдранным листом. Огонь быстро нагрел комнату. Теперь она даже казалась симпатичной, вполне себе жилой.
- Почему вы не ушли? – спросил осмелевший Андрей.
- Ну, как же, говорили – оставайтесь на местах, помощь едет. МЧС, армия… - ответил Марк и смолк. Стало противно от своей наивности. И ладно бы себя подвёл, нет, он и Марину подставил.
- Помощь? – ухмыльнулся Косой. Он ткнул пальцем в рубец. – Вот что я получил от МЧС!
Марк вспомнил развернутые полевые кухни, раздачи пайков. Он был дисциплинированным человеком и других считал такими же. Очереди, номера, порядок… но обманулся. Была озверевшая толпа, нахрапом берущая грузовики. Кто-то стрелял, но кровь лишь раззадорила голодную толпу. Марк не только чудом остался цел, но и поднял кем-то оброненный паёк. Даже зять Евгений признал, что в Марке дремлет настоящий мужик.
- Да и куда идти? - добавил Андрей. – Я подходил к окраине. Там десятки трупов, десятки! Всё поле усеяно!
- Да, времена опасные, - подтвердил Рэмбо. – А как Диана? Здорова ли?
Марк не знал, кто такая Диана, но что-то в голосе показалось неестественным, лживым.
- Не забыл? – просипел Косой. – Когда-то она предпочла меня, помнишь? Цела и невредима. Мы нашли теплое убежище.
Рэмбо фальшиво улыбнулся и отпросился отлить. Он вышел из комнаты. Оставшись один на один, Марк почувствовал напряжение. Он не умел драться и хотел мира. Как-то иначе представлялась борьба за выживание: коллективные действия, взаимовыручка. Всё было не правильно!
Косой странно поглядывал на Марка. Так же странно, как смотрел Евгений на них. Поэтому когда Рэмбо вернулся в комнату, Марк выдохнул с облегчением. Но в руке зятя опять качалась знакомая дубинка. Марк в ужасе замер.
Косой заметил побледневшее лицо, обернулся. Но было поздно. Сильный удар по голове бросил прямо в костёр. Искры взметнулись к потолку. Когда дубинка начала подниматься для замаха, кровавые лоскуты и волосы зацепились за шляпки гвоздей.
- Господи! – только и воскликнул Марк. Он откинулся назад, но бежать было некуда. Прижался к стене, стараясь закрыть лицо руками. – Зачем? Что ты наделал!
Нелогичность сводила с ума.
- Папа! – пронзительно и тонко крикнул Андрей. Искры с костра осыпали куртку. Пахло паленым мясом и жженым пером.
Рэмбо отбросил дубину в сторону, дёрнул подростка за руку. Мальчишка трясся как игрушечный болванчик.
- Не бей меня! – взмолился Андрей.
- Сиди смирно! – приказал Рэмбо. Он прикрикнул сжавшемуся Марку. – Какой из тебя мужик? Хоть яйца есть? Сопляк, баба! И что я с тобой нянчусь! А ну встал! Бери ящик и давай к Марине! Запритесь и ждите меня! Понял?
- Д-да! – Марк не мог унять дрожь. – Зачем ты убил его? Зачем?
- Тихо! Не я, так нас! Почему я не ушел из города, а? Как думаешь? Эй, сосунок, не обмочился ещё? Ты же спросил? Так слушай, не закрывай глаза, смотреть! Я здесь Бог, понял? Я и больше никто! Давай, родственничек, ноги в руки и уходи! У меня ещё есть дела…
Едва Марк вышел из комнаты, как рухнул на колени. Его трясло и рвало одновременно. Он вытер лицо грязным снегом, попытался отдышаться. Был слышен плач и бас Евгения.
- Где ваше убежище? Говори, урод! Буду по одному пальцы ломать! Где Диана? Ну!
Жуткий вопль настолько испугал Марка, что он схватил ящик и побежал, не чувствуя тяжести в руках. В ушах застыл этот крик. Перед глазами были окровавленные лоскуты на гвоздях…

Марина читала книгу. Когда нет света, больше нечем заняться. Вечный поиск топлива и пищи. Даже говорить было лень, слова вязли во рту.
До начала вечной зимы Марина работала библиотекарем в доме культуры. Марк боялся, что она узнает, на что пошли книги. Ему и самому было невообразимо больно видеть разруху.
- Марина, Господи, как я рад, что ты рядом! Я больше не могу, это не человек! Это животное!
Марина была невысокой шатенкой лет двадцати пяти, с округлым лицом, веселыми глазами, полуоткрытым смеющимся ртом. Раньше она часто смеялась, как колокольчик. Больше всего на свете Марк любил её смех. Но теперь давно  не было повода.
- Что случилось? Вы поругались? Где Евгений? – Марина осмотрела ящик, достала пару бутылок на свет, и разочарованно положила на место.
С момента смерти семьи Рэмбо они жили вместе. Так было проще, экономия на дровах, легче защититься от собак.
- Он только что убил человека, - прошептал Марк и тут же спохватился. Не надо было пугать жену.
- Возможно, он спас тебе жизнь, - предположила жена. Холода изменили всех. Марк не узнавал свою добродушную Марину.
- Просто так не убивают.
Марк кивнул. Он не хотел спорить, препираться. Хотелось вымыться, впервые за два месяца. Смыть с себя кровь на руках. Пустые желания.
Холода изменили мир. Весна так и не наступила. Город ещё жил, пыжился, выкрикивал лозунги, но потом, через полгода… всё разом рухнуло. Ничего не было готово. Называй холода, как хочешь, суть не изменится. Конец света, зима, малый ледниковый период, аномалия погоды… слова пусты.
До холодов Марк был начинающим певцом. Он выступал в клубе, ездил на фестивали, пел на дальних хуторах. Марк думал, что знает мир, верил, что искусство сделало людей лучше, выше, чище. Но это была ещё одна иллюзия.
Евгений вернулся под вечер. Марк уже почти убедил себя, что зятя съели собаки. Он даже разочаровался, хотя и понимал, что без Рэмбо не выживет.
- Завтра переезжаем! – сказал Жека. На синем пуховике остались запекшиеся следы крови. – С нами теперь Диана.
Супруги увидели невысокую светловолосую девушку, тонкую как травинка. У неё были худые впалые щёки и глаза на мокром месте. Скрещённые руки Дианы впились в плечи.
- Здравствуйте, - прошептала девушка и расплакалась.
Утром Диана повесилась на шнурке, поджав ноги. Евгений выругался, пнул тело и выскочил. Марка трясло как в лихорадке, но он смог снять девушку с дверной ручки. Надо было похоронить несчастную, но как? Ломом разбить мерзлую почву? Сжечь? Сложить гроб? В итоге, супруги просто вынесли тело во двор.

Рэмбо редко появлялся в новом убежище. Должно быть, всё здесь напоминало о несчастной любви. Марк даже жалел его, хотя и не прекращал ненавидеть. Каким же надо быть человеком, чтобы убить мужа и сына любимой девушки, а потом довести до самоубийства? Разве найдется для такого грешника место на небесах?
В прежние времена тут бы жили бомжи. Какое-то углубление в земле, со стальным люком наверху. Внизу несколько труб, и одна из них была горячей. От неё шло тепло по всему убежищу. Можно было прижаться к ней, обмотав тряпками, и спать как на грелке.
- Кто её греет? – спросила Марина. Ей нравилось убежище. Здесь появлялось ощущение безопасности.
Марк пожимал плечами. Должно быть, город не так мертв, как кажется. Но улучшения были только временными. Голод никуда не делся. Вместе с зятем они рыскали по брошенным домам в поисках добычи. Пару раз Марк наталкивался на других людей, но никто не вступал в переговоры. Последние жители боялись и ненавидели друг друга больше одичалых собак.
Рэмбо стал рассеян, больше помалкивал. Смерть Дианы была для него ударом.
- Я её… - начал Евгений и тут же умолк. Пальцы сжали виски. – Не надо было сразу. Я был неправ.
Марк покачал головой. Очень было тяжело ненавидеть, жалеть и нуждаться одновременно. Страшно было подумать, что пережила та женщина.
- Ничего не вернуть назад, - вымолвил Марк.
- Ладно, к чёрту лирику! Жизнь продолжается! Марина, не жди нас раньше утра.
- Куда вы? – спросила сонная жена. Большую часть времени она дремала на трубах.
- Есть одно место, схрон с оружием.

Голод. Теперь уже собаки стали объектом охоты. Пару раз Рэмбо притаскивал тощие туши псов. Он них разило смрадом, но выбора не было. Когда закончилась собачатина, стали грызть кожаные вещи.
Марина слабела, будто труба забирала из неё жизнь. Марк возражал, оттаскивал жену прочь, но она уже не могла иначе.
- Мне холодно, Марк! Мне постоянно холодно! – пожаловалась Марина. – Сделай хоть что-нибудь!
- Я.. я… держись, просто держись! – Марк в отчаянии. Ничего нельзя поделать. Зима заберёт всех. И Марину тоже.
- Мы найдём что-нибудь… Я скоро!
Но в этот раз добычи не было. Напрасно они рыскали в мертвых домах. Марка стала пугала тишина. Он старался шуметь как можно больше: сопеть, топать ногами, лишь бы не слышать звон в ушах.
- До сих пор жалею! – сказал вдруг Рэмбо. Он засмеялся.
- О чём жалеете?
- Помнишь Косого и его сына? Мы бросили их в том проклятом месте. Сколько еды! Чистого диетического мяса. И мы бросили их.
Марк закрыл глаза. Пытался шептать молитву о прощении, но не мог вспомнить слов…

Кололо сердце. Что-то дурное произошло, неправильное. Марк заторопился домой. Рэмбо еле плёлся. Он сильно сдал, этот великан. Большому телу надо больше еды.
Из убежища поднимался пар. Марк бросился вперёд, схватил за чугунную крышку, оттащил в сторону.
- Марина! – закричал он. – Марина! Где ты? Где ты, родная?
Внизу булькал кипяток, пар рвался наружу, через отверстия. Щёки покрылись ожогами, но Марку было всё равно. Если бы не Рэмбо, откинувший в сторону, он бы прыгнул вниз, не раздумывая.
- Марина… - супруг издал вопль, наподобие собачьего, но быстро осёкся. – Я во всём виноват. Не уберёг! Не мужик! Марина…
- Ей уже не помочь, - заявил Евгений. – Уходим, надо искать новое убежище. Эх, водка пропала!
Впервые в жизни Марк ощутил желание и волю набросится на другого человека. Бить этого гада руками и ногами, пока не перестанет шевелиться!
Но ничего этого Марк не сделал. Потому что никогда не дрался и не бил человека по лицу. В его окружении это было пошло и низко. Но теперь всё было смешным. Книги, дом культуры, фестивали – всё ложное? Может, их никогда и не было? И даже Марины не было. Он всё выдумал. Всегда была вечная зима. Выли голодные псы, ветер колотил по трубам. Никогда не было горячей воды, туалетов, мягких постелей. Не было никакой другой жизни.
Марк не спал ночью. Лежал, подложив руки под голову, слушал храп Жеки. Пустой живот крутило. Опять выли псы. Один, другой, третий, четвёртый… Сеть смыкалась всё ближе и ближе. Начиналась охота.
Утром они пришли назад к старому убежищу. Пар больше не шёл. Жека спустился вниз, крикнул, что безопасно. Марк последовал за ним. Ступеньки обледенели. Под ногами чистый каток.
- Труба накрылась! – воскликнул Жека. Зять пошатал обломки руками. – А водка полопалась. Может, лёд полизать? Эй, ты только посмотри!
У стены стояла ледяная статуя. Это была прекрасная девушка, из хрусталя. Марк бросился к ней, тронул пальцами – и почувствовал дрожь. Она была хрупкой и недолговечной.
- Мясо! – обрадовался Рэмбо. Он бросил дубину в сторону и подошёл к статуе. – Консервы! Надолго хватит.
Марк смотрел на статую. Это было всё, что осталось от старой жизни. От единственной любви, культуры, восторженности. Он вспоминал, как  познакомился с Мариной. Поскользнулся на ступеньках и сказал: «Ступеньки!» Уже позже, когда они обсуждали конфуз в кафе напротив, Марк рассказал, как в детстве тренировался говорить без мата.  Специально защемлял пальцы дверью и говорил: «Дверь!»
- НЕТ! – сказал Марк, и это было первое нет в жизни. Он, заморыш в сравнении с этим великаном, осмелился выступить против. Марк подобрал шипастую дубину.
- Хочешь съесть один? – засмеялся Жека. – От голода яйца выросли? Или просто тронулся? А, урод, я тебе жизнь спас, а ты на меня руку поднял? Ссучился, мразь! Гнилой интиль! Белоручка! Сладишь со мной? А?
Он сделал ложный выпад в сторону Марка. Тот вскинул дубину.
- Я не шучу! Мы не будем есть Марину! Вон отсюда, вон!
Жека поднял руки вверх. Он обогнул родственника и подошёл к лестнице.
- Ладно-ладно! Хочешь любить ледышку – можешь любить! Любить и есть. Есть и любить! Хорошо устроился! Удачи, посмотрим, сколько ты проживёшь без меня!
Зять поднялся, плюнул вниз и скрылся. Марк остался один на один со статуей.
- Марина… я хотел попросить прощения. Не знаю, слышишь ли ты меня, но… может, мы ещё встретимся, там, наверху! А пока жди… Я… Господи, что я говорю!
Вой прервал слова. Со всех сторон грянул лай. Свора настигла добычу. Марк сжал рукоять дубинки. Он понял, что пришёл час последней битвы. Можно было отсидеться, закрыться люком, зажать уши руками и замерзнуть. Или рискнуть выйти на поверхность.
- А, урод! Я тут Бог! На, получи! – услышал Марк голос зятя. Кто-то завизжал. – Я здесь! Давайте, твари, подходите!
Марк побежал на помощь. За домами металась свора из десятка псов разных размеров. Худые твари кружились вокруг великана. Из нескольких мест в разорванном пуховике лезло перо. Жертва потеряла шапку, левое ухо превратилось в лоскуты. Шею залило кровью. Под ногами лежало изломанное тело одной из собак.
- Держись! – выкрикнул Марк. Пусть этот человек был негодяй. Но никто на свете не заслуживает быть разорванным псами!
Собаки не выдержали натиска. Их было слишком мало для охоты. Псы с рычанием уходили.
Евгений тяжело дышал, согнувшись в три погибели. Рот с трудом захватывал морозный воздух.
- А ты ничего, кишка не тонка, - выдохнул зять. – Всё-таки мужик!
Марк подошёл к нему и протянул дубину.
- Это твоё! – сказал он. Они пожали руки.
Марк оборудовал новое убежище рядом. Остаток дня расставлял капканы, чтобы не бояться собак. Перед ночью зашел к статуе Марины помолиться.
Утром он проснулся от странного шума. По крыше и окнам кто-то барабанил, будто собирался разбудить всю округу. Марк открыл глаза, встал, выглянул наружу. Шёл дождь. Первый за два года.