Глава 2. Время крокодильих улыбок

После обеда ребята собрались в  небольшой комнате. Димка аккуратно затачивал цветные карандаши лезвием, сосредоточенно вращая их в руках. Кирюшины губы слегка улыбались, а пальцы уверенно скользили по бумаге, оставляя после себя четкий след заголовка “Эврика”.
   В московской школе Кирюша выпускала газету. Обложившись перед этим книгами по занимательной математике, девочка делала закладки, отмечая ребусы, шифры, логические головоломки. Глаза Кирюши блестели азартом, когда она склонялась над листом ватмана. Каждый элемент “математической газеты” — от шрифта до иллюстраций — был продуман до мелочей.  Постепенно на бумаге рождался целый мир, где числа и формы переплетались в удивительном танце.
  Готовая газета вывешивалась в школьном коридоре. Загадки и задачки были подобраны с таким вкусом и мастерством, что даже самые равнодушные ученики находили в них что-то интересное. Каждый, кто проходил мимо, останавливался хотя бы на мгновение. Кирюша стремилась передать через свое творчество возможность прикоснуться к магии чисел. В стенах школы жила своя маленькая вселенная, созданная руками девочки. Та, где математика переставала быть сухой наукой…

    Валерка вытащил из глубины шкафа потрепанные временем журналы. На обложке красовался зубастый крокодил, ухмыляющийся во весь рот.
— Смотри, “Крокодил”! — воскликнул Валерка, глаза его загорелись детским восторгом. — Тут столько смешных картинок! Давайте вырежем и приклеим!
   Но вместо ожидаемого энтузиазма, Длинный буркнул и поднял палец вверх:
— Инициатива наказуема.  Кто предложил, тот и вырезает. 
   Валерка, ничуть не смутившись, схватил ножницы и принялся за дело. Лезвия плавно скользили по бумаге. Малой с Димкой, вдохновленные его примером, тоже взялись за ножницы.
  Расслабленно развалившись на стуле, Длинный выводил  каракули на чистом листе бумаги. Время от времени Вова зевал, демонстрируя свое равнодушие к происходящему, однако его взгляд иногда останавливался на работе приятелей, выдавая интерес, скрытый за маской скуки.
   Вова, сначала скептически относившийся к затее, не смог удержаться от улыбки, глядя Валеру. Постепенно, наблюдая за другом, Вова начал понимать, что происходит нечто большее, чем просто вырезание  бумажек. Длинный не выдержал и тоже присоединился к ребятам.
   Время летело незаметно. В воздухе витал едва уловимый аромат клея и цветной бумаги, смешанный с запахом гуаши. Комната была погружена в творческое безумие,  на полу лежали горы вырезанных картинок. Это был хаос, но хаос организованный, направленный на создание чего-то большего, чем сумма его частей.
 Между ребятами ощущалась незримая нить. Эта нить связывала их сердца, мысли и руки, превращая коллектив в единое целое. Нужные картинки находили своё место. Подписи, сделанные разными почерками, дополняли общую картину, придавая ей глубину и многогранность.
      Наконец, когда все картинки были вырезаны и разложены по местам, настало время приклеивания. Подписи, сделанные разными почерками, дополнили общую картину, придавая ей глубину и многогранность.
    Работа была закончена. Комната замерла. Все смотрели на результат своей работы. На лицах ребят появились улыбки. Буйство красок, разнообразие форм и идей — всё это объединилось в одно целое. И в этот момент стало ясно: творчество способно объединить людей сильнее любых слов. Оно стирает границы, разрушает преграды и создаёт пространство, где каждый может быть самим собой, оставаясь частью целого.

  Кирюша извлекла из своего рюкзака Кубик Рубика. Разноцветная пластиковая головоломка – символ умственной гимнастики и терпеливого труда вдруг ожила в её руках.
  Малой и Длинный лениво переговаривались, не обращая внимания на происходящее вокруг. Но Валерка, напротив, был захвачен зрелищем. Его взгляд следовал за каждым движением рук Кирюши, будто пытаясь уловить секрет этой загадочной головоломки. Её пальцы порхали над гранями, ловко поворачивая их туда-сюда, создавая узор из цветов, который постепенно складывался в идеальную гармонию.
  Наконец, когда последний поворот завершился, Кирюша подняла глаза, держа в руках идеально собранный кубик. Валерка посмотрел на девочку с восхищением и уважением и спросил, не отрывая взгляда от кубика:
— Дашь покрутить?
— Дам, если обещаешь никого на улицу не выносить, — ответила Кирюша с лёгкой улыбкой, бросив косой взгляд на остальных ребят.
   Валерка слегка покраснел, чувствуя себя пойманным на чём-то нелепом. Он поспешно отвёл глаза и попытался оправдаться:
— Это не я... — добавил он, кивнув в сторону своих друзей, будто ища поддержки.
  Но Кирюша уже переключила внимание на другое. Она взглянула на фотоаппарат, который висел у Валерки на шее, и спросила:
— А... можешь меня сфотографировать?
   Валерка растерялся, не зная, как реагировать. Фотографировать кого-то другого — это ведь совсем не то же самое, что просто нажимать кнопку, чтобы запечатлеть случайные моменты. Тут нужен был особый подход, особое понимание.
— Тебя? — переспросил Валерка, пытаясь скрыть своё волнение.
   Кирюша замялась и кивнула головой.
— Да без проблем. Только… у меня все дома осталось.
— Ну, нет, так нет.
— Ну почему сразу нет? — улыбнулся Валерка. — Ты меня не так поняла. Я же не отказываюсь.  Здесь сфотографирую, а проявлю и напечатаю дома.
— Здорово.
— Пошли на улицу. Там освещение лучше.
— А ты точно умеешь? — уточнила Кирюша.
— Кое что умею, — гордо произнес Валерка и добавил.  — Меня дед научил.
 Валерка и Кирюша  искали лучшие ракурсы, экспериментировали с освещением, пробовали разные позы. Оба чувствовали, что делают что-то важное, что-то, что останется с ними надолго.