Колючая бухгалтерия

    В этом городке время течет по-особенному. Оно как будто застывает в воздухе, словно капли меда, медленно стекающие по стенкам банки. Особенно это заметно в кабинете Валентины Петровны — главного бухгалтера местного ЖЭКа, где даже древний компьютер с Windows 98 кажется вполне уместным, будто специально созданным для этого места и времени.
    Гоша, привычно поднимаясь по вечно грязной лестнице на пятый этаж, часто задумывался о том, как устроена жизнь в их городке. Вот, например, та же Валентина Петровна. Она словно хранитель местного времени, только вместо песочных часов у нее толстые папки с бумагами и армия кактусов на подоконнике.
    — Представляешь, — рассказывал Гоша Таньке вечером, развалившись на продавленном диване, — захожу я сегодня в ЖЭК вызвать сантехника кран починить, а там Валентина Петровна воюет с компьютером. Говорит, решила всю бухгалтерию оцифровать.
    Танька поправила выбившуюся прядь волос и скрестила руки на груди:
    — И как, получается?
    — Да как обычно. Пока она пыталась файл сохранить, компьютер три раза завис. А потом она случайно отправила в область вместо квартального отчета фотографии своих кактусов. Теперь расстроилась так, что чуть ли не кактусом по столу стучала.
    Весь городок знал: если Валентина Петровна начинает активно общаться со своими кактусами, значит, дела совсем плохи.
    — Они единственные, кто понимает мой характер, — говорила она, бережно протирая колючки, словно гладя любимую кошку.

    Валентина Петровна не всегда была бухгалтером. Когда-то, в далекие 80-е, она мечтала стать учительницей. Стоя перед зеркалом в своей маленькой комнатке в общежитии, она примеряла строгий костюм и представляла, как будет вести уроки литературы. Она любила книги, особенно стихи Ахматовой, и верила, что сможет передать эту любовь детям. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы.
    Ее отец, простой рабочий с завода, однажды сказал:
    — Валя, литература — это, конечно, хорошо, но ее на хлеб не намажешь. Иди в бухгалтеры — там хоть стабильность есть. Она сопротивлялась, спорила, но в итоге сдалась. После института она устроилась в местное ЖКХ, где и проработала всю жизнь. Ее мечты о литературе и детях растворились в бесконечных цифрах, отчетах и долгах.
    А потом был он — Сергей. Они встретились на вечере в клубе, где он играл на гитаре и пел подвыпившей публике песни Высоцкого. Он был ярким, как вспышка, и таким же недолговечным. Они поженились, но брак продлился всего три года. Сергей ушел, оставив ей только дочь и разбитое сердце.
    — Ты слишком правильная, Валя, — сказал он на прощание. — Ты живешь по графику, а я — по вдохновению. Она тогда не понимала, как можно жить без графика, без плана, без цифр. Теперь, спустя годы, она иногда думает, что, возможно, он был прав.
    Дочь выросла, уехала в другой город, побольше, вышла замуж и зовет теперь мать к себе.
    — Мама, — говорит она по телефону, — ты всю жизнь в этом захолустье просидела. Хватит. Переезжай к нам.
    Но Валентина Петровна только отмахивается.
    — А куда я дену свои кактусы? — шутит она. — Да и кто тут долги считать будет?
    Она смотрит на свои растения, которые стоят на подоконнике, как верные стражи ее одиночества.
    — Вы хоть молчите, — говорит она им. — А то тут каждый считает, что ему все должны. Она берет папку с долгами и открывает ее. Первым в списке — Петрович.
    «Ну, Петрович, — думает она. — Сколько можно? Опять не платишь. Надо сходить, поговорить. Может, хоть в этот раз объяснит, почему платить перестал».

    Усталая от бесконечных должников, но с неистощимым чувством ответственности за порядок в делах, Валентина Петровна взяла папку с документами и решительно направилась к нему.
    Поднявшись на его этаж, она с силой постучала в дверь, отчеканив каждое слово:
    — Петрович! Открывайте немедленно! У вас задолженность за воду за последние три месяца!
    За дверью раздалось невнятное бормотание, скрип половиц, и наконец дверь приоткрылась. На пороге появился Петрович — в мятой майке, с торчащими во все стороны седыми волосами и непроницаемым выражением лица, каким, вероятно, встречают непрошенных гостей в сумерках философского раздумья.
    — Валентина Петровна, дорогая, — с ленивым спокойствием произнес он, словно разговаривал о погоде, а не о долгах, — я уже давно перешел на дождевую систему. Вон, видите, банки на балконе стоят?
    Он кивнул куда-то в сторону окна. Валентина Петровна замерла. Привыкшая к самым эксцентричным выкрутасам жильцов, она все же не ожидала такого поворота.
     Осторожно повернув голову, она посмотрела туда, куда указывал Петрович. На его балконе, словно на параде, выстроился целый арсенал разнокалиберных емкостей: пластиковые канистры, старые кастрюли, даже какие-то ведра и миски. В каждом из них покачивалась мутная жидкость, — вероятно, дождевая вода.
 
    — Это что, шутка такая? — ошеломленно спросила она, чувствуя, как ее решимость стремительно испаряется. 
    — Никаких шуток, — Петрович вскинул голову с видом первооткрывателя. — Природа дает воду бесплатно, вот я и беру. Экономия, понимаете? Экологично и экономично.
    Валентина Петровна стояла с открытым ртом, пытаясь осмыслить услышанное. Она машинально открыла папку и взглянула на аккуратно распечатанный счет за воду.
    Сравнив его с безмятежным видом Петровича и его дождевым арсеналом, она внезапно почувствовала абсурдность всей этой ситуации.
    — Но… — начала было она, но вдруг осеклась. Разве есть смысл спорить с человеком, который всерьез считает банки на балконе полноценной водопроводной системой?
    В этот момент к ним присоединилась соседка с третьего этажа, любительница подглядывать за происходящим в подъезде. Заметив необычную сцену, она прищурилась и прошептала:
    — Ну все, теперь Петрович точно легендой станет. Кто еще у нас дождевой системой обзавелся?
    И действительно, история об эксцентричном сантехнике и его «дождевой системе» разлетелась по всему дому. Кто-то смеялся, кто-то восхищался его находчивостью, а Валентина Петровна, вернувшись к себе в кабинет, только вздохнула и подумала: «Этот город никогда не перестанет меня удивлять».
    История быстро разлетелась по городку. Баба Клава, со своими неизменными подругами на лавочке у подъезда, уже обсуждали ее во всех подробностях.
     — А помните, как она в прошлом году пыталась научиться пользоваться электронной почтой? — вспомнила баба Нюра, поправляя платок.
    — Ой, не говори! — подхватила баба Зина. — Тогда она случайно отправила письмо с отчетностью в какую-то там Австралию. Две недели потом разбирались.

    Между тем, Валентина Петровна не оставляла попыток модернизировать бухгалтерию. Однажды она даже организовала собрание жильцов, чтобы объяснить преимущества электронных платежей. Пришли все, кроме Петровича — он в это время как раз усовершенствовал свою «дождевую систему».
     — Товарищи! — начала Валентина Петровна, встав за трибуну в актовом зале ЖЭК. — Мы вступаем в эру цифровизации!
     В этот момент ее компьютер, который она принесла для демонстрации, издал странный звук и выключился. Славик из третьего подъезда, недавно вернувшийся из Москвы, где работал охранником, попытался помочь.
    — Валентина Петровна, может, его просто перезагрузить надо? — предложил он.
    — Славик, милый, — вздохнула она, — я его уже три раза перезагружала. Он теперь только на третий раз включается, да и то если предварительно по нему постучать.
    Тетя Люся с пятого этажа предложила свой метод:
    — А вы попробуйте как я с телевизором — надо три раза перекреститься и сказать: «Господи, помилуй!»
    Баба Вера, известная своей религиозностью, тут же подхватила:
    — Правильно! И святой водой его окропить не помешает!
    Валентина Петровна только рукой махнула. Она уже привыкла к тому, что все ее попытки модернизации заканчиваются подобным образом. Но это не мешало ей продолжать верить в светлое цифровое будущее их ЖЭКа.

    Гоша и Танька частенько заходили к ней — то показания счетчиков принесут, то за квитанцией. И каждый раз заставали одну и ту же картину: Валентина Петровна, окруженная своими кактусами, пытается совместить бумажную бухгалтерию с электронной.
    — Знаете, — говорила она им, протягивая очередную квитанцию, — иногда мне кажется, что мои кактусы понимают в компьютерах больше, чем я. Вон тот, колючий, — она указывала на особенно внушительный экземпляр, — точно программист. Как начинаю что-то делать не так, сразу колючками машет.
    Однажды в городке случилось невероятное событие — отключили электричество на целые сутки. Все электронные системы встали, а Валентина Петровна торжествовала. Она достала свои бумажные гроссбухи и при свечах продолжала работать, как ни в чем не бывало.
    — Вот видите, — говорила она своим кактусам, — бумага никогда не подведет. Она не зависает, не требует обновлений и работает без электричества.
    К вечеру в ее кабинет набилось полгорода — все шли к ней узнать про свои платежи и задолженности. Даже Петрович спустился со своего четвертого этажа, правда, с полной банкой дождевой воды — в качестве натурального взноса за коммунальные услуги.
    А на следующий день, когда электричество включили, компьютер Валентины Петровны, как ни странно, заработал без единой ошибки.
    — Видать, отдохнул, — прокомментировал дядя Витя, бывший моряк, который зашел оплатить квартплату.

    Но самое удивительное случилось через неделю. Валентина Петровна получила письмо из области — ее похвалили за креативный подход к отчетности. Оказалось, что фотографии кактусов, случайно отправленные вместо отчета, произвели фурор на областном совещании. Теперь ее просили поделиться опытом «визуализации данных».
    — Вот так, — говорила она вечером своим кактусам, — кто бы мог подумать, что вы станете пионерами цифровизации нашего ЖЭКа?
    Гоша, услышав эту историю от Таньки, только улыбнулся:
    — В нашем городке все всегда идет не так, как планировалось, но почему-то всегда получается именно так, как надо.
    И действительно, несмотря на все технические неурядицы, отчеты Валентины Петровны каким-то чудесным образом всегда сходились, долги жильцов постепенно погашались (даже Петрович начал понемногу платить — правда, все еще настаивал на учете своей дождевой системы), а ее кактусы продолжали расти и множиться, молчаливо наблюдая за этой удивительной жизнью маленького городка, застывшего между прошлым и будущим.

    Валентина Петровна закрыла последнюю папку и откинулась на спинку стула. Компьютер на столе тихо гудел, словно убаюкивая ее своим монотонным шумом. Перед ней стояли кактусы — маленькие стражи ее мира.
    — Ну что, — сказала она вслух, — еще один день позади. И что в итоге? Долги, отчеты, ошибки... и вы, мои колючие друзья.
    Она встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Город за стеклом был тих и почти безлюден. Только старушки у подъезда продолжали свое бесконечное обсуждение жизни, которая, казалось, давно застыла.
    «Заброшенный город», — мелькнуло в голове. — «Но для кого-то это дом. По крайней мере, для меня».
    Слова Гоши вдруг всплыли в памяти:
    — Валентина Петровна, вы тут все считаете, а жизнь-то мимо проходит.
    Она тогда лишь усмехнулась:
    — Какая это жизнь? У нас тут не жизнь, а отчетность.
    Но сейчас, глядя на улицу, она вдруг поймала себя на мысли: возможно, он был прав. Жизнь — это не только цифры и долги. Это старушки на лавочке, Гоша с Танькой, даже Петрович с его дождевой системой. Это все, что делает этот город таким, какой он есть.
    Она вернулась к столу, взяла чашку с остывшим кофе и сделала глоток.
    — Ну и пусть время здесь течет медленно, — прошептала она, — зато оно наше.
    Улыбнувшись, положила папку в ящик стола.
    — Завтра будет новый день. И новые долги. Но это уже завтра.
    Выключив компьютер, Валентина Петровна взяла сумку и вышла из кабинета. На прощание ей показалось, что самый большой кактус качнул своими колючками, словно
махнул рукой
    Спускаясь по лестнице, она подумала: «И пусть этот город заброшенный, но он наш. И в этом есть своя прелесть».
    Так заканчивался еще один день в городке, где время текло медленно и неторопливо, но жизнь, несмотря ни на что, продолжалась.