Нагорная проповедь. Заповедь об алчущих правды

                Мы продолжаем восхождение по лествице заповедей Христовых. Четвертое блаженство гласит: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф.5:6). Нам необходимо выяснить, кто такие алчущие и жаждущие, и какую правду они ищут. В общепринятом смысле это люди, нуждающиеся в пище и воде, недостаток которых приводит к смерти. Однако Нагорная проповедь посвящена духовной жизни, и сказанное Иисусом нельзя понимать в буквальном смысле, о чем свидетельствует Сам Христос: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира; Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой» (Ин.6:51;7:38). Церковь относит эти слова к евангельскому учению Христа, поскольку, кто питается истиной и утоляет жажду блаженствами, тот не умрет и обретет вечную жизнь души. Если рассматривать эту заповедь с точки зрения православной антропологии [наука о Богопознании через строение человека], то жажду и голод можно толковать следующим образом. Эти чувства сигнализируют о нехватке в организме самого необходимого для его жизнедеятельности. Причем, без еды человек может прожить гораздо дольше, чем без воды. Медицина говорит, что летальный исход от обезвоживания наступает через 3-4 дня, а без еды организм может жить до 50 дней. Значит вода более значима для выживания, чем еда. Руководствуясь этим, разберемся о каком хлебе и воде говорит Иисус. Начнем с первого.
                Говоря о Себе, как о живом хлебе, Христос употребляет настоящее время: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек», и будущее: «хлеб же, который Я дам». На эту тему существует множество толкований отцов, которые сводятся к двум основным богословским мнениям: живой хлеб – это учение Христа, или, по Максиму Исповеднику, воплотившееся  в буквах Слово; а хлеб, который даст Господь – это прообраз Тела Христова в Таинстве Евхаристии. Как всегда жив Христос, так и живо  в вечности Его слово. Поэтому Он – хлеб живой, сшедший с небес, то есть воплотившийся Сын Божий. Следует заметить, что Евангелие Иисус проповедует в начале служения, а Евхаристию устанавливает накануне распятия на Тайной Вечери. Таким образом, учение предваряет Причастие или добродетели – богопознание. Нельзя приступить к Чаше, не исполнив добродетель крещения, после которого, приступивший к оной достойно, приобщается Божеству. Максим Исповедник называет Писание «Телом Слова», подразумевая, воплощение Христа в буквах и словах. С этой точки зрения между пребыванием Христа в теле и Его воплощением в священных текстах разницы нет. И там, и там имеет место нисхождение Сына к человеку. Тело Иисуса  – это вещь, вмещающая Его Божество; а слова Писания – формы, хранящие Слово. И тело, и буквы - разные материальные формы с единым содержанием. Именно поэтому Церковь признает Евангелие боговдохновенным. Как известно, имена Христос, Слово, Логос, Сын –  являются синонимами.  Поэтому Бог неизменно присутствует и в Писании, и в богочеловеческой природе Спасителя. Кстати, именно поэтому осквернение Библии считается богохульством. Византийский богослов XII в. Евфимий Зигабен также видит в учении о хлебе двойную природу Христа: «Двояким образом Иисус Христос есть хлеб, именно по Своему Божеству и по человечеству». По Божеству – это Его учение, и: «принимающий это Его учение, которое есть пища, питающая душу, вкушает Его Самого. Жив будет во веки, т.е. всегда, потому что он никогда не умрет духовной смертью; духовная же смерть есть отделение от Бога, подобно тому, как телесная смерть есть отделение от души. Тело оживляет душа, а душу – Бог». Далее Зигабен продолжает: «Сказав о том, каким образом Он есть хлеб по Божеству, учит теперь о том, каким образом Он есть хлеб по человечеству. И не сказал: егоже даю, но: егоже дам, так как намерен был дать его еще во время последней вечери, когда, взяв хлеб и благословив, преломил, дал ученикам и сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое (Мф. 26:26). Найди двадцать шестую главу Евангелия от Матфея, именно то место, где написано: во оставление грехов (ст. 28); прочитай все толкование и поймешь, каким образом Тело Иисуса Христа есть хлеб». Мы последуем совету ученого мужа и обратимся к Евангелию от Матфея: «ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф.26:28), – говорит Христос ученикам. Не трудно заметить онтологическое единство между этими словами и учением о хлебе, в основе которого лежат заповеди и крестный подвиг Христа. С точки зрения высшего богословия Тело Христа – это Ветхий Завет, а Его Кровь – Новый. В соответствии с этим, преподобный Максим говорит: «Ветхий Завет является символом духовного делания и добродетели, и он подготавливает тело к тому, чтобы оно по своему движению гармонировало  с умом; Новый Завет же является творящим созерцание и ведение: он таинственным образом просвещает Божественными дарами ум, который неуклонно следует этому Новому Завету… Ветхий Завет доставляет человеку, обладающему ведением, способы добродетелей, а Новый Завет дарует тому, кто подвизается в делании, истинные смыслы ведения». Другими словами хлеб жизни – это учение о заповедях, которые Максим называет добродетелями, а их исполнителей –  «ядущими»; хлеб, который Господь обещает дать в Евхаристии – это учение о высших тайнах Мироздания, последование которому и есть покаяние или оставление грехов: чем ближе разум к Истине, тем дальше он от греха. Богопознание невозможно без удаления от ему чуждого, то есть от мира и страстей, что и составляет суть покаяния. Так можно истолковать блаженство Христа о хлебе. Сейчас нам предстоит выяснить кто такие жаждущие и какую правду они ищут.
                Мы выяснили, что смерть от жажды наступает намного быстрее, чем от голода. Вода содержится в крови, которая служит носителем жизненной энергии. Истощение воды, умаляет жизненную силу и организм погибает. Кровопотеря также ведет к быстрой смерти. Христос говорит: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин.6:56.), тот есть пьющий и ядущий не умрет. Примечательно, что Бог помещает душу животных в их кровь, заповедуя не есть мясо животных вместе с кровью: «Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте» (Быт.9:2). В беседе «О душе» я говорил, что, сотворенный из праха Адам стал человеком только после того, как Бог вдунул в него душу, а до этого человек оставался тварью, мало чем отличающейся от животных. Душа, которая в нем была от сотворения представляла собой жизненную силу, которой наделены все живущие – от микробов до мамонтов. И лишь дуновение Бога превратила животное в образе человека в полноценное творение, созданное по образу и подобию Божьему. Не будет ошибкой признать, что в нас пребывают не слитно и нераздельно две души: первая как жизненная сила или животная, и вторая – как часть Божественной силы. Косвенно это подтверждается богомужней природой Христа, Который был человеком и Богом в одном лице. Поэтому, закоренелый грешник, утративший человеческий облик, а вместе с ним образ и подобие Божие, превращается в животное. Таковыми же становятся душевнобольные, неспособные отдавать отчет в своих действиях. Душой все они мертвы, но жить как животные продолжают. Сила жизни в телах сохраняется, а сила души иссякает. Чтобы человек был способен прийти к Богу, в нем должны действовать обе силы, ибо тело без души и душа без тела не существуют. Поэтому кровь, которую Иисус предлагает ученикам имеет два значения: сила жизни в нетварных божественных энергиях и сила ума, необходимая для богопознания или созерцания неизреченного. Это и разные силы, и разные энергии. Сила жизни обеспечивает бытие тела, а сила ума – познание Бога. Они всегда находятся в определенном равновесии, нарушение которого чревато, либо гибелью тела, либо смертью души. Если преобладает животная сила, то умаляется разумная; если усиливается энергия души, то это быстро приводит к истощению тела, что мы наблюдаем в суровых аскетах далекого прошлого. Святые отцы Древней Церкви, пребывая годами в пустыне, подвергая себя строгому посту и бдению, были более похожи на тени, чем на людей. Однако нужно понимать, что такие подвиги попускались Богом только избранным, а самочинная аскеза часто заканчивалась либо сумасшествием, либо прелестью.
                Таким образом, кровь, пить которую призывает Спаситель, для новоначальных – это укрепление телесных сил для служения добродетелям, а для совершенных – сила  разума, без которой богопознание невозможно. Ее можно уподобить Фаворскому свету Христа, который освещает разуму Истину. Как обезвоживание ведет к поражению крови и летальному исходу, так недостаток крови Христовой, ведет к поражению разума и смерти души. Пить кровь животных Бог запрещает, чтобы и без того плотская и страстная человеческая натура, не получила многократное приращение самых низменных сил, а Кровь Христа предлагается во укрепление не  только души, но и тела. Как без воды человек быстро погибает физически, так и без Божественной силы или Крови Христовой, душа погибает, уступая место животному началу. Вот почему Господь благословляет жаждущих правды, поскольку они желают не только укрепляющей тело благодати, но и сил, просветляющих разум. Правда, в данном контексте, выступает как цель, достижение которой и есть обожение. Для добродетельных Кровь Христова – укрепление в вере на пути ко Господу, а для богомудрых – источник неизреченного света богопознания. Испытывающие голод или жажду не могут запретить себе их чувствовать, ибо это превышает силы человеческой природы. Также и вкусившие благость и любовь Божию, не могут запретить душе приобщаться Телу и Крови Христовой, ибо обратное – равносильно мучению.
                В заключение необходимо сказать следующее. Блаженство, которое Христос обещает алчущим и жаждущим правды – универсально, поскольку обращено и к настоящему, и к будущему. Состояние алчбы и жажды правды или Христа – необходимое условие спасения. Оно может выражаться и как оправдание через добродетельную жизнь и как совершенство души через обожение, в котором нет ничего, кроме Бога. Важно отметить еще один факт. причастие Тела и Крови Христовых может быть как в прямом смысле на Литургии, так иметь и высшее богословское значение, с Таинством Евхаристии не связанным. Преподобный Максим Исповедник говорит: «Причастие – не обязательно евхаристическое, но прежде всего – посредством добродетелей». Другими словами, к Богу можно прийти, ведя благочестивый образ жизни в ладах с совестью, а можно посредством добродетелей, которые неизменно приводят к богопознанию. Святые отцы-пустынники первых веков христианства или аскеты-затворники годами могли не причащаться и находится в полном единении со Христом. Святитель Феофан Затворник рассказывает, что некоторые из подвижников приходили к причастию только в Великую Субботу, а затем вновь на целый год уходили в пустыню. Поэтому алкать и утолять жажду правды, приобщаться Христу может и живущий праведно, и стремящийся к умозрительному богословию высших тайн. Сам факт причащения в Евхаристии является второстепенным и не утолит жажду души, если человек не понимает, зачем он подходит к Чаше и с каким сердцем желает принять Святые Дары. Не испытывают голода и жажды только мертвые; и кто не алчет правды, тот не ищет Христа, а значит он мертв, свидетельство чему наступит по исходе души из тела.