Когда доцент плакал

Фото 1971 года. Старшина 4 группы Гена Ляльков вручает «БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ» цветы, до слёз растрогавшие грозного доцента.

Здесь было всё всерьёз для пацанов:
И жизни опыт, и труда примеры!
Здесь в нас — простых неопытных юнцов
Вбивали крепкий стержень инженера!

Мы с этим стержнем шли как на парад
В любые нам назначенные рейсы!
Не зря потел наставников отряд,
«Стирая в кровь об тейблы наши фейсы»!
Автор: Виктор Фёдорович Штыков.

Разные поколения курсантов, но общая тема для разговора одна. Каждый от себя вспоминает «неповторимые и уникальные» годы учёбы в мореходке, которые не вернуть.

— Вы 36 лет назад покинули стены нашего училища, я 51 год назад окончил электромеханический факультет, — заговорил бывший проректор, выпускник ЭМФ МВИМУ 1974 года. — Сходил в море на пару лет и снова вернулся в нашу «вышку», но уже на должность ассистента, — первую ступень преподавательской карьеры.
Никаких специальных «преподавательских» курсов не было! И пришлось мне, как говорится, с места в карьер! Сразу учебная нагрузка, зачёты, экзамены, как в курсантские годы, только я оказался с другой стороны баррикады! И основной школой для меня стали примеры опытных преподавателей, которые недавно учили меня. А преподы наши были, в основном, личностями яркими и запоминающимися, со своими особыми подходами к методике преподавания!

Беседа касалась знакомых событий, и сходные переживания испытывал каждый, слова рассказчика вызвали живой интерес. Тем более, что продолжил он, отступив к более ранним своим, самым первым, ещё курсантским годам.

— Взять хотя бы известного и уважаемого всеми Бориса Аркадьевича, доктора технических наук, профессора. Осенью 1969 года, когда мы с первого семестра начали изучать высшую математику, он был доцентом на кафедре высшей математики и уже был знаменит в курсантской среде благодаря довольно экзотическому принципу преподавания своей дисциплины. Сформулировать этот принцип в шутливой форме можно, позаимствовав следующее выражение из выступления Аркадия Райкина — «Всех перережу, всем кровь пущу»!
Он мог позволить себе, например, выражение:
«Ах вы негодяи, спите на моей лекции, не пишете конспект, я вас запомнил — считайте, что экзамен вы не сдали!»
Поначалу первокурсникам казалось, что математика, будто само небо, непосильным бременем «обрушилась» на их головы. Случись, что очередная контрольная написана плохо, бури не миновать:
«Ах вы лентяи, бездельники! Всех завалю на экзамене!»
Лектор выхватывал из нагрудного кармана книжицу, швырял её на стол!
«Я сдам партийный билет! Пускай меня накажут за низкую успеваемость на курсе, пусть выгонят из партии! Но я вас, тунеядцев, всех отчислю из училища! Так и знайте, завалю весь курс!»
Аудитория в оцепенении, все дрожат!

Помню свой первый экзамен по высшей математике. Для допуска к нему надо было выполнить два условия: заранее сдать зачёт по умению пользоваться логарифмической линейкой, была в наше время такая «деревянная вычислительная машина», и прямо в аудитории перед экзаменом «взять производные» от заданных преподавателем математических функций.
Предварительные испытания я прошёл, получил право взять экзаменационный билет и чистый лист бумаги для ответов на вопросы. Сижу, соображаю, вопросы все вроде знакомые, и тут я «спижонил» — решил писать пояснения на бумаге не заранее, а прямо перед Борисом Аркадьевичем во время своих устных ответов. Наконец моя очередь отвечать, вызывают. Доложился, сел отвечать, а листок пуст… Преподаватель вдруг как заорёт: «Ты что, издеваешься? Ничего не знаешь? Не готовился? Ты диверсант, ты вредитель! Ты специально тянешь время! Где взял аттестат зрелости? На базаре купил?» У меня душа в пятки, но говорю: «Готов отвечать». И всё ответил, и формулы тут же при нём написал. Борис Аркадьевич схватил мой листок, перечитал, добавил нелестных эпитетов на мой счёт, и поставил… пятёрку. И так сдавал каждый. Экзамен длился весь день до глубокого вечера. Но скажу: при всей свирепости, метая гром и молнии, оценивал он справедливо.

Нужно заметить, что мы тогда воспринимали преподавательскую «методику» Бориса Аркадьевича идейно, с «комсомольской сознательностью». Уже начинали понимать и принимать известное выражение «Нас учили многие, но выучили строгие».
Поэтому перед расставанием с требовательным доцентом, после последнего экзамена завершающего курс высшей математики, договорились между собой организовать торжественное построение нашей 4-й группы, преподнести цветы, сказать слова благодарности нашему грозному преподавателю. Заранее скинулись копейкой.
В парадной форме, строем зашли в аудиторию, где Борис Аркадьевич заканчивал заполнять свои бумаги. Он поднял на нас глаза, не понимая, что происходит. Был в смятении, ошарашен нашим церемонным, собранным видом. И только тогда, выждав актёрскую паузу, старшина нашей группы преподнёс Борису Аркадьевичу букет цветов, сказал очень искреннюю и правильную речь!
И вот настал момент истины! Не знаю, что Борис Аркадьевич подумал в первые мгновения нашего вторжения, может подумал, не бить ли его собрались за старые обиды! А когда понял, в чём дело, уже не мог сдерживать собственных чувств: у него дрожал голос, из глаз капали слёзы! И мы тоже стояли обалдевшие, тоже чуть не плакали, внезапно осознав истинную природу, человечность нашего «свирепого» доцента!

Виктор Фёдорович, сам преподававший долгие годы на кафедре электрооборудования судов, профессор, бывший проректор, окончил свой рассказ. Воцарилось молчание, но ненадолго.

— Да, ребятки, всё так! Помню, помню тот случай, Виктор Фёдорович! Помню, как не смог сдержаться, как слёзы лились сами, — это вступил в беседу самолично старый преподаватель Борис Аркадьевич.

Он здесь. Он среди своих учеников, бывших курсантов.

— Позвольте, но то же самое случилось и у нас — судоводов, поступивших в 1983-м! — не удержался представитель молодого поколения. — Всё было так же, как под копирку: и громы с молниями на лекциях, «пальба дуплетом из математического пистолета», и трепет на экзаменах, «десять казней египетских», и торжественное построение в финале, и цветы, и слова благодарности!
И благодарность всем нашим преподавателям, оставшаяся в сердцах на всю жизнь!
Да, слёзы тоже были! Растроганный строгий преподаватель плакал. Единственное отличие: если у вас плакал доцент, то нас плакал профессор.

Борис Аркадьевич согласился, срывающимся, дрожащим от волнения голосом подтвердил:
— Да, мои ребятки, и ты, Витенька, и ты, Женечка, в обоих случаях я плакал, и тогда, и тогда слёзы капали сами. Вот и теперь капают, не удержу.

09 марта 2025 года.