Х. Бакаев, З. Мусаев - Нордический след нартов

Настоящая статья впервые была опубликована, если не ошибаюсь, в 2018 году на портале facebook.com – на страницах научно-исследовательской группы «ЗАГАДКИ НАХЧИЙСКОЙ ИСТОРИИ». Очень горжусь этим соавторством…

Хасан БАКАЕВ, Зелимхан МУСАЕВ:
«НОРДИЧЕСКИЙ СЛЕД НАРТОВ»

Настоящей публикацией авторы намерены выдвинуть нордическую (северную) версию происхождения Нартиады, несмотря на то, что данная проблема имеет многолетнюю историю, и, соответственно, включает в себя множество порой противоречащих друг другу версий.
Всякое научное открытие имеет свою предысторию, подразделяемую на этапы, разумеется, при наличии определённого багажа знаний. Однако все эти данные могут долгое время не перешагивать из количества в качественную стадию, покуда на побережье океана не произойдёт пресловутый взмах крыла бабочки, вызывающий ураган в противоположной части планеты, или же покуда не появится та самая капля, наполняющая океан.
Иной раз неприметный штрих способен мгновенно выстроить беспорядочное брожение мыслей в единую безупречную цепочку. Все те фрагменты, совокупность которых до той поры казалась недостаточной или недостоверной для решительных утверждений, в миг превращаются в звенья цельной концепции.
В нашем случае решающую роль сыграла информация, приведённая выдающимся чеченским учёным и мыслителем Халидом Ошаевым. Полемизируя с историком В.Б. Виноградовым, который пытался дать расшифровку известного в Чечне гидронима «Март» посредством иных языков, Халид Ошаев даёт свою собственную этимологию:
«Мы считаем, что правильнее будет чеченское название «Март», потому что в глубокую старину оно обозначало «полдень», «север». Обе реки Март текут на север» [Халид Ошаев, «Против лженаучной эквилибристики» // журнал «Вайнах», №1, 1998 г., стр. 60].
Итак, опираясь на этот авторитетный источник, у нас появились основания утверждать, что чеченский архаизм «март», помимо прочего, в переводе означает ещё и «север». И теперь цепочка наших рассуждений обретает логическую последовательность. Лингвистам хорошо известно, насколько часто в различных языках и даже в диалектах одного и того же языка происходит трансформация фонемы «м» в «н» и наоборот (сравните адаптированные под чеченское произношение русские имена Натуся // чеч. Матуса; Никола // чеч. Микола и т.п.).
Можно также упомянуть о том, что нахское «МАР» («муж», «мужчина») даёт в иранских отражение в виде «НАР» («самцы»). Даже внутри хуррито-урартского языка мы обнаруживаем «НАР» как «народ», но «МАР» (в термине «марьяну» — «рыцарь», «воин-колесничий») как «молодой мужчина». Исходя из этой данности, мы отмечаем тождество чеченских лексем «март» и «нарт», на что указывает выявляемое выше звукочередование н;м.
Но, прежде чем закрепить назревшие выводы, ознакомимся с точкой зрения нашего выдающегося лингвиста А.Д. Вагапова:
«Наьрт ‘богатырь, эпический герой, нарт’. Вайнах.: диал. нарт, инг. наьрт. Пранах. *нарт неотделимо от и.-е. *ner-t ‘сила, энергия; мужчина’: ирл. nert ‘сила’, nertain ‘укрепляю’, кимр. ner ‘герой’, nerth ‘сила’, лит. nartinti ‘сердить’, nerteti ‘сердиться’, i;nerteti ‘упорствовать’, ст.-прус. nertien ‘гнев’, авест. nar-, др.-инд. nar- ‘мужчина’, nrtu ‘герой’. Дальнейшие связи с меной m//n ведут нас к чеч. мар ‘муж, мужчина’, муорд//муорт ‘грубая плёнка в мясе, жёсткий кусок мяса’ (<*мард // *март), и.-е. *nord ‘север’ (< ‘лёд, затвердение’), *mar//*nar ‘муж, мужчина’ (‘крепкий, твёрдый’), *mert-//*mort- ‘затвердевший, мёртвый’ (афган. morda‘мёртвый, покойник’), рус. мёртвый, чеш. mrt ‘мёртвая ткань на ране’, нем. Maurden, лат. mortuus), араб. марид ‘гигант, великан, непокорный’. Отсюда каб., адыг., убых., абх., балк., карач., авар., дарг., сван. нарт (Абаев II 160), чам. нарто ‘великан’. См. моьрдиг, муортйоьлла» [Арби Вагапов, «Этимологический словарь чеченского языка». Издательство «Меридиани». Тбилиси, 2011 г., стр. 488].
Как видим, чеченский учёный также делает акцент на лингвопереходе n;m. Таким образом, при сопоставлении всех рассматриваемых единиц у нас выстраивается следующая лексическая цепочка: МАРТ ; НАРТ ; НОРД.
Здесь следует сделать важное дополнение к выявленным А.Д. Вагаповым смыслам. Обозначение севера во многих индоевропейских языках не только даёт нам богатейшую палитру фонетических созвучий с термином «нарт», но при этом ещё и смысловое значение «левая сторона» (или в географическом аспекте «низина»), а в сакральном восприятии — «подземное (подводное) царство», «ад» [Александр Подосинов, «Ex oriente lux. Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии». М., 1999 г., стр. 344-345].
В этой связи укажем, что некоторые национальные версии разбираемого эпоса повествуют о тесной связи нартов с подводным миром и его обитателями (брак нарта Ахсартана с Дзерассой в осетинской Нартиаде, способность некоторых нартов жить под водой и т.д.). По нашему мнению, связь нартов с «подводным миром» означает их связь с севером. В том же значении мы воспринимаем исчезновение нартов в «подземельях», «подземных пещерах» из нахской Нартиады. Вероятно, в данном случае речь идёт о том, что нарты, ушедшие в «подземный мир», на самом деле ушли (вернулись) на север.
Учитывая все эти данные, для термина «нарты» автоматически напрашивается этимология «северяне». Однако сразу же в памяти всплывает нахское фольклорное выражение «наьрт-эрстхой» («нарт-орстхой», «нарт-орстхойцы»). Как бы ни пытались дешифровать второй компонент этого выражения («орстхой»), у нас имеется ряд свидетельств в пользу того, чтобы утверждать, что он обозначает «горцы», так как чеч. «арс» // «арц» — это «лесистая гора», то есть «орстхо» — никто иной, как «обитатель лесистых предгорий». Именно такая интерпретация встречается в этнографических записях ранних кавказоведов на рубеже конца XVIII — начала XIX столетий, которые упоминают тот факт, что карабулаки (орстхойцы) выселились с гор где-то во второй половине XVIII века, а до того в обозримой истории никаких поселений на плоскости у них не было [П.Г. Бутков, «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год», ч. 1, СПб., 1869, стр. 260]. То есть изначально самоназвание орстхойцев отражало ландшафтные особенности местности, в которой они проживали до своего переселения на равнину.
В свете приводимых рассуждений выходит, что упоминаемые в фольклоре наьрт-эрстхой — это, по сути, некие северяне, живущие в горах.
Теперь постараемся проанализировать, что за северяне могли обитать в соседстве с предками нахов? И сразу же возникает ассоциация с трудами Иордана и норвежскими сагами [Иордан, «О происхождении и деяниях гетов». СПб., 1997, стр. 25-30; Снорре Стурлусон, «Круг Земной», М.: Наука, 1980 г., стр. 6], в которых упоминается Великая Швеция, простиравшаяся от Чёрного моря и предгорий Кавказа далеко на Север, до Балтийского моря. По каким-то причинам историки-медиевисты предпочитают умалчивать о данном событии, тогда как, согласно Иордана, норманны-готы выселились с острова Скандзы и пришли к побережью Чёрного моря, где и основали своё государство.
Кроме того, как мы знаем, вплоть до XVI века германцы обитали в Предкавказье и на Крымском полуострове — в двух регионах, которые с древнейших времён очень тесно связаны как в историческом, так и в этнокультурном отношениях. И вполне обоснованным представляется мнение о том, что этническое имя «германцы» сохранилось в нахских названиях Крыма (чеч. ГIирма) и Предкавказья (чеч. Гармание арие). Таким образом, есть веские основания предполагать, что этноним «германцы» находит своё отражение в чеченском обозначении «гIирмой» // «гIирманой». При этом не стоит упускать из виду следующую деталь: как этноним «германцы», так и его чеченские топонимические и этнонимические формы могут быть связаны с древними киммерийцами, занимавшими, по сути, тот же ареал, что гораздо позже занимали германские племена — ГIирма (Крым), Гарман аре (Предкавказье).
А теперь постараемся доказать, что «северяне», как минимум, были известны нашим средневековым предкам.
В своей летописи чеченско-аланский историк Аздин Вазар, живший в первой половине XV-го столетия, в составе нахской тайповой номенклатуры упоминает следующие общества: 1. Адой, 2. Аздой, 3. Шейшой, 4. КIайнажой, 5. ДIайхой, 6. Хой, 7. Сакхой, 8. Садой, 9. Ваной, 10. Малхой, 11. Нашой, 12. Асой-Асхой, 13. Анной, 14. ГIойтIой, 15. Артой, 16. Мартой, 17. ЦIерасаккхой, 18. Меда-Адой, 19. Назрой, 20. Бартой-Бартлой, 21. Арваной, 22. Ширваной, 23. КхеладIай 24. Iадой, 25. Iедой, 26. ГIундукъой, 27. Ташхой, 28. Сартой, 29. Гелой, 30. Сийлой, 31. Суберой, 32. Гардой, 33. МазигIутой, 34. Вандлой, 35. Кештой, 36. Албаздукъой, 37. Аршой, 38. Сиброй, 39. Нашхо, 40. Нахаш, 41. Ахшой, 42. Вахш, 43. Тханах, 44. Байнах, 45. Мартнах, 46. Нартнах, 47. Авхаш, 48. Ножашийн [Далхан Хожаев, «Аланский историк из чеченцев» // газета «Республика» от 14 февраля 1991 года].
В приведённом перечне находятся имена в нетипичном для нахской ономастики формате (Тханах, Байнах, Мартнах, Нартнах), с окончаниями на чеченскую лексему «нах» («люди», «народ»), что выделяет эти этнонимы из общего ряда с окончаниями на -аш или -ой, являющихся формантами множественного числа (наряду с тем, что ещё являются и обозначениями этнической принадлежности).
Однако в отношении двух соседствующих друг с другом имён — Мартнах и Нартнах — в свете приведённых выше данных почти не остаётся сомнений, что эти названия являются синонимами.
Пользуясь моментом, обращаем внимание читателей на содержащееся в той же летописи название Суберой, вполне могущее соответствовать тайповому наименованию ЧIебарлой — по той причине, что в арабской фонетике вообще нет кавказских согласных Ч и ЧI, которые у арабов обычно заменяются, соответственно, на Ш и межзубную С (звучит наподобие английского дифтонга th). Таким образом, параллельная нахская форма ЧIабарой в арабской графике выводит Суберой, с учётом своеобразной системы проставления гласных в арабском языке, где очень часто между наблюдается звукочередование а;у. Сказанное, на наш взгляд, подтверждается тем, что в русских источниках XVII века общество ЧIебарлой упоминается в форме Себутлу [Н.Г. Волкова, «Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа», М., 1973, стр. 149].
Впрочем, разбирая это название, следует при этом иметь в виду, что в III-II тыс. до н.э. шумеры и аккадцы хурритов называли «субареями», а их страну — «Субарту» [«История Древнего Востока», ч. 1, М., 1983, стр. 239]. Это же название в форме Шубрия известно также и в более поздний период истории — в II-I тыс. до н.э., а жители этой области обозначались шубарейцами, что тождественно обозначению хурритов [«История Древнего Востока». Ч. 2, М., 1988, стр. 107]. Укажем, что топоним Шубрия сохранился вплоть до Средневековья и в форме Арме-Шубрия обозначал Сасанские (Сасунские) горы, в которых хурриты сохранялись позже всего [И.М. Дьяконов, «Предыстория армянского народа». Ереван, 1968 г., стр. 161]. Есть основания полагать, что именно к названию провинции Сасан восходит название чеченцев в устах многих народов (чачан, цацан, шешен, шишани и т.д.). В свете того, что хурритские (этрусские) топонимы обнаруживаются на Пиренейском полуострове, а также учитывая языковое родство басков с автохтонами Кавказа, нельзя исключить также какую-то связь с этим топонимом названия баскской провинции Шубероа во Франции...
Завершая эту заметку, отметим, что этнос, который известен из эпических преданий народов Кавказа под именем «нарты» («северяне»), с высокой долей вероятности являлся основателем и населением Великой Швеции, располагавшейся в Крыму и Предкавказье, и частично обитал в гористой зоне Кавказа, по соседству с нахами. Судя по нарративным данным нахской Нартиады, это соседство переживало как периоды вражды, так и мира, и даже союзничества. Однако у нас есть не только эпические, но и исторические свидетельства о тесных добрососедских отношениях между нахами и германцами Предкавказья. Так, выдающийся средневековый армянский историк Вардан Аравелци [«Всеобщая история Вардана Великого». М., 1861, стр. 124] пишет о нахоязычных цанарах, что они заключали династические браки с германцами (гетами), и это, очевидно, свидетельствует о союзничестве.