Рукопись ч2 гл 6-4

Он привел Якобса к кузнецу на следующий день. Что они там делали вместе – неизвестно, но вечером кузнец перед всей пивной заявил, что у него уже есть помощник!
Помощник был особенным: Фогель узнал, что вечерами, расстелив маленький коврик и сдвинув брови, Якобс садился и сидел, словно истукан, минут сорок.
- Сущий японец, скажу я вам! – поделился он своими наблюдениями с Вильгельмом.
- А что Ванда?
- Она в эти минуты боится шевельнуться, что ему не помешать!

As: самым ожидаемым был приезд Агаты. Знали, что она за границей и занимается делами покойного мужа Хельмута Майера, оставившего не только изрядное состояние, но и подробнейшие наставления, как поступить с деньгами после кончины. Агату – именно Агату, жену – а не сына он сделал своей наследницей. Сыну же еще при жизни передал недвижимость и несколько фабрик – пусть управляет и набивает шишки, заодно приобретая нужный  опыт.
Как говорится, не прошло и полгода, как Агата объявилась. В её характере было приезжать и уезжать без всякого предупреждения. 
Ждать у подъезда долго ей не пришлось: три дамы и ребенок живенько поспешили навстречу. Вильгельм присоединился к ним, соблюдая дистанцию.
Вначале на Агате повисла Эмилия, что сопровождалось возгласами восторга. Затем Агата расцеловалась с тётей Бригиттой – процедура была соблюдена безукоризненно. С Ханни они простояли, обнявшись, дольше – строгая, казалось бы, женщина мягко гладила её волосы. Последним был маленький Альфред, но именно ему первому достались подарки.
Вильгельм успел только поздороваться, поцеловать руку, сказать пару слов и был «отодвинут» в сторону до вечера.
Вечером Агата сама пожаловала к нему в кабинет в сопровождении горничной, которая несла поднос с  кофе и замысловатую бутылку:
- Это для поддержки разговора, раз уж настала наша с вами очередь!

As:  если Эмилия в новой обстановке расцветала, наверстывая упущенное; то красота Агаты была уже завершенной и определившейся. Черные волосы, лицо с гладкой кожей и синие глаза, конечно, притягивали взоры мужчин, но было в ней и нечто большее и значительное, выходящее за рамки обыденности. Улыбалась она редко – её  улыбка могла перейти в усмешку, но не в смех. 

- Я попросила не волноваться ваших домашних пару часов. Как вы думаете, это им по силам?
- Кроме Эмилии. Она не выдержит.
- Скорее всего! Это арманьяк – его привез мне один из французов – южан, гасконец. Напиток крепкий. Найдутся у вас небольшие бокальчики?
Вильгельм подошел к шкафу:
- Эти подойдут?
- Вполне. Давайте понемногу; но сначала кофе, затем арманьяк. Учтите, я могу вас заболтать: женщинам, порой, просто необходимо выговориться; будете терпеть?
- Буду, но вперед вопрос – почему вы решились испытать мое внимание?
- Ваше лицо к этому располагает! – усмехнулась Агата. – Не удивительно, что Эмилия не устояла перед вами.
- Она и сама не промах - мы с ней хорошо объяснились. Раз вышло – значит, так и должно было!
- Конечно, ведь женщины любят ушами! Но вы, я думаю, не разочаруетесь в ней! И я довольна таким исходом. В её первом замужестве есть доля моей вины: Виктор Канчиц появился в нашем доме из–за меня. Он заговорил с матерью о том, что готов просить моей руки и мать, естественно, дала согласие.