de omnibus dubitandum 1. 149

    ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (1572-1574)

    Глава 1.149. КАСИМОВСКОЕ ЦАРСТВО…

    В начале октября Василий был отпущен в Москву с большим татарским эскортом, после обещания выплатить хану большой выкуп {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 34 и далее}.

    Как результат этого выкупа было образовано Касимовское ханство {См.: Рахимзянов Б.Р. Касимовское ханство (1445–1552 гг.). Очерки истории. — Казань, 2009. — С. 47–65}. Как мы видим, пишет Рахимзянов Булат Раимович,  профессиональный историк, кандидат исторических наук в своей книге "Москва и татарский мир", из летописных текстов, летом 1445 г. Якуб находился со своим отцом. Поэтому, чтобы оказаться среди султанов (предводителей Казаков - Л.С.), которые двинулись в литовском направлении в феврале 1446 г., он, согласно логике, должен был бы прибыть в Московское княжество после лета 1445 г. Очень вероятно, что он являлся одним из татар, сопровождавших Василия в Москву осенью этого года из лагеря Улуг-Мухаммеда.

    Брат Якуба, султан Касим, согласно данным московских летописей, отсутствует в лагере хана летом 1445 г. (о нем как о присутствующем в лагере Улуг-Мухаммеда нет данных в летописях), что может служить одной из основ для предположения, что он мог являться вторым султаном (предводителем казачьих отрядов - Л.С.), посланным зимой 1444/45 гг, против литовцев, и что после этого он находился на территории Московского княжества, пока Василий находился в плену у Улуг-Мухаммеда.

    Казалось бы, источники вполне недвусмысленны: с 1446 г. и далее Касим и Якуб остаются верными союзниками Василия, всегда участвуя в кампаниях на его стороне, причем как против руских, так и татар. Как мы уже видели выше, два брата покинули Московское княжество в феврале этого года, вместе с другими сторонниками Василия, когда великий князь оказался в плену у своих руских же противников. На тот момент они решили двинуться в южном направлении, в сторону черкАсского анклава казаков, видимо, чтобы обдумать свои дальнейшие шаги. К концу года, по-видимому, до них дошли слухи, что Василий вновь на свободе и предпринимает шаги по возвращению великокняжеского престола. Помня о своем прошлом альянсе с великим князем, а также, по-видимому, по причине отсутствия перспектив каких-либо других многообещающих кампаний, Касим и Якуб вместе со своими военными отрядами отправились на территорию Московского княжества в поисках своего старого союзника и данника Улуг-Мухаммеда, Василия II {Kennedy С. The Juchids of Muscovy: a study of personal ties between emigre Tatar dynasts and the Muscovite grand princes in the fifteenth and sixteenth centuries / Ph. D. dissertation by Craig Gayen Kennedy. — Harvard, 1994. — L. 36}.

    Согласно летописной реконструкции событий, по пути они встретили другую группу сторонников великого князя во главе с князем Василием Ярославичем, базировавшимся в Литве, которые, приняв татар за врагов, начали стрелять в них из луков. Во время недолгого затишья, говорят нам летописи, татары постарались выяснить, кем являются их противники:

    По сем же Татарове начата Руси кликати: «Вы кто есте?» Они же отвешаша: «Москвичи. А идем с князем Васильем Ярославичем искати своего государя великого князя Васильа Васильевича, сказывают, уже его выпущена. А вы кто есте?» (на каком языке они общались видно невооруженным глазом, для тех кто до сих пор маниакально повторяет о каком-то МОНГОЛЬСКОМ ИГЕ - Л.С.) Татарове же рекоша: «А мы пришли из Черкас с двема царевичема Махметевыми детми, с Касымом да с Ягупом; слышели бо про великого князя, что братиа над ним израду учинили, и они пошли искати великого князя за преднее его добро, и за его хлеб, много бо добра его до нас было». И тако сшедшеся и укрепившеся меж себя, поидоша вкупе, ищущи великого князя, како бы помочи ему {Иоасафовская летопись. — M., 1957. — С. 40–41}.

    В Ярославле объединенные московско-татарские силы нагнали Василия, и с этого момента чаша весов в гражданской войне решительно качнулась в сторону Василия II {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 41}.

    К февралю 1447 г. Василий возвратил себе Москву, и к следующему лету его враги уже просили о мире. Условия мира содержали много уступок Василию. Один из пунктов специально касается татар, которые упомянуты рядом с самим великим князем и двумя другими московскими князьями:

    А в сем нам перемирие на князя великого Василья Васильевича, и на князя Михаила Андреевича, и на князя Василья Ярославича, и на царевичев и на князей на ордынских, и на их татар не ити, и не изгонити их, не пастися им от нас никоторого лиха {ДДГ. — М.; Л., 1950. — С. 141. Приблизительно датирована июлем 1447 года }.

    Тот факт, что султаны стоят в грамоте сразу за великим князем и двумя его ближайшими родственниками-союзниками Даниловичами-Рюриковичами, говорит нам о высоком статусе джучидской аристократии в политической структуре Московского княжества, а также о значительности их военного вклада в победу Василия в гражданской войне. Сам факт упоминания того, что противники Василия были обязаны отказаться от любых посягательств на царевичей, их князей и людей, указывает нам на то, что московские власти рассматривали пребывание данных Джучидов на своей территории не как кратковременное, а по крайней мере как долговременное, возможно, и постоянное.

    Это пребывание и стало долговременным. Когда весной 1449 г. противник Василия Дмитрий Шемяка нарушил договор и двинулся к Коломне, «царевичи со всей их силою (казачьими отрядами - Л.С.)» вновь присоединились к великому князю для того, чтобы вновь отбить атаку конкурента на их союзника {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 42}.

    Чуть позже, в этом же году, люди хана Сеид-Ахмеда («скорые Татарове Седиохматовы») произвели набег на московские территории в бассейне реки Пахры.

    Когда Касим, базировавшийся на тот момент в Звенигороде, прослышал про это, он выдвинулся против людей хана {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 43}.

    Вскоре после этого, в январе 1450 г., два султана (предводители казачьих отрядов - Л.С.) вновь появляются на политической сцене в рядах сторонников Василия, выступая против Шемяки {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 43; Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. — СПб, 1863. — Ч. 1. — С. 22–23}. Осенью этого же года планировался еще один рейд из Степи на московские территории — «Малый Бердеи улан и иные с ним князи с многими Татары». Василий, который находился в это время в Коломне (очевидно, с Касимом), вновь выслал против татар царевича Касима с его татарами (казаками - Л.С.) вместе с местным отрядом под командованием Константина Беззубцова {Иоасафовская летопись. — М., 1957. — С. 44; Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. — СПб, 1863. — Ч. 1. — С. 23–24}.

    Вероятно, изначально хан Улуг-Мухаммед не собирался надолго обосновываться в московских пределах: он предполагал использовать бывшие имперские территории только для того, чтобы набраться сил и продолжить борьбу за Сарай. Однако судьба рассудила его планы иначе. Успешно использовав благоприятно сложившуюся для него политическую конъюнктуру, хан образовал прямо на территории Руси административную единицу, на которую имел немалое влияние.

    Итак, распад Улуса Джучи выразился в числе прочего и в появлении на территории формирующегося Московского государства особого татарско-казачьего владения: субъективным результатом гражданской войны второй четверти XV в. на территории Московского великого княжества оказалось образование в 1445 г. на смежных землях Рязанского и Московского княжеств казачьего Касимовского ханства, созданного на невыгодных для Москвы условиях. Его образование не было добровольной мерой со стороны Московского княжества: Касимовское ханство возникло в силу условий выкупа, который был обещан московским великим князем Василием II хану Улуг-Мухаммеду в 1445 г., после поражения московских войск под Суздалем.

Взаимоположение Москвы и татарского мира: начало трансформации

    Анализ событий первой половины X; в. позволяет сделать вывод о том, что вплоть до середины X; в. у правителей Северо-Востока Руси попросту не хватало военной мощи, чтобы постоянно системно противостоять татарам, читай казакам. Они прекрасно понимали, что отдельные эпизоды неповиновения с их стороны повлекут за собой ответные акты и что в целом они проигрывают в военном отношении представителям Орды и кочевому миру Степи.

    Это не означало, что актов неповиновения с их стороны не было вообще — пример Мустафы, который пал жертвой политических метаний Василия II, очень хорошо подтверждает это.

    Однако факты открытого и жесткого противостояния татарам не встречаются нам более на протяжении всего XV века. Смерть султана Мустафы — единственный зафиксированный в источниках не только за XV, но и за XVI в. случай, когда представитель династии Чингис-хана был умерщвлен [Книги разрядныя, по оффициальным оных спискам, изданныя с высочайшего соизволения ІІ-м Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. — СПб, 1853–1855: (Тип. II Отдел. Собств. Е. И. В. Канцелярии). — Т. 1–2] на территории Северо-Восточной Руси силами Москвы {«Голицынский» том, миниатюра 625. (Martyniouk А. Die Mongolen im Bild. — Hamburg, 2002. — Илл. 38). 2-й «Остермановский» том, миниатюра 89. Мартынюк А.В. Русь и Золотая Орда в миниатюрах Лицевого летописного свода // Российские и славянские исследования: Сб. науч. ст. — Минск, 2004. — Вып. 1. — С. 63}[Комисаренко А.И., Моисеев М.В. Астраханское ханство по документам ногайской посольской книги за 1551–1556 гг. // Исторический архив. — 2004. — N 2. — С. 199–209].

    Битва на реке Листань показывает, что при наличии других политических реалий, нежели реалии ХV-ХVІ вв., московские правители могли бы жестко воспротивиться притоку казаков Джучидов на свою территорию.
Однако данный вариант развития событий, как показывают источники, был московскими правителями отклонен, причем отклонен вынужденно. В ситуации ХV-ХVІ вв. они попросту не имели возможностей противиться притоку сарайской эмиграции. Великие князья при всем желании не могли освободиться от вовлеченности в перипетии степной политики. Напротив, в течение всего XV в. московским правителям приходилось принимать постоянный поток Джучидов-беглецов из нестабильного мира Степи, причем вместе с их конницей и окружением. Любой Чингисид, отъезжавший на Русь для поселения, уже в силу своей принадлежности к правящей династии Джучи, т.е. к высшей категории татарской знати, имел право требовать — и получал — соответствующую часть дани, а иногда и территорию, с которой собиралась эта часть в его пользу {Трепавлов В.В. Россия и кочевые степи: проблема восточных заимствований в российской государственности // Восток. — 1994. — № 2. — С. 55}.