Очередь Губашлёпа. Глава 8. Анна

Омск. Улица Ленина. Родильный дом №1.


Второй этаж, семнадцатая палата.


Больничная тишина дрожала от непривычного оживления. В воздухе висело трепетное женское жужжание. Шесть рожениц, накормив своих младенцев, с жаром обсуждали единственную новость – поступок самой юной из них, Анны.


Ей было всего двадцать три. Молодой человек, узнав о беременности, трусливо отвернулся от Анны, предпочтя ей другую. Несмотря на мольбы матери, Анна решила оставить ребенка. При родах медики вынесли приговор – челюстно-лицевая патология. В первое кормление малыш жадно прильнул к соску, причмокивая и заглядывая матери в глаза, но молоко из пораженной стороны неумолимо вытекало из крохотного ротика. Анне пришлось придерживать пальцем, иначе дитя осталось бы голодным. В этот миг Анна ощутила, как безмерно любит это маленькое божье создание. В ней вдруг проснулась невиданная сила материнства, словно корни пустила в самое сердце. Ничто и никогда не разлучит её с сыном.


Несколько часов назад Анне дважды предлагали отказаться от ребенка. Сначала её вызвал на беседу главный врач, а затем последовал визит матери. В первом случае ей обрисовали пугающую картину грядущих трудностей, во втором – мать, не утруждая себя уговорами, категорически запретила забирать сына домой.


Диагноз – врожденная паталогия – поверг в уныние ещё нестарую, сорокапятилетнюю женщину. Её звали Ольга Ивановна. Психопатия, годами зреющая в её душе, превратилась в истеричный, не терпящий возражений характер. Она никогда не была другом для Анны. И сегодня мать и дочь вновь не смогли найти общий язык.


Анна стояла в холле у окна, выходящего во двор больницы. Решение было принято – сегодня её выписывают, и вечером она с ребенком уедет в ту самую деревню, где всё началось. Но ей отчаянно нужна была поддержка отца. Анна всё ждала, вглядываясь в окно, надеясь, что он вот-вот появится, обнимет, как в детстве, успокоит и приласкает свою единственную дочь. Только объятий ей хотелось в эту минуту. Но он не пришёл.


Женщины, шёпотом, стараясь не нарушить тихий час, с волнением обсуждали предстоящее событие. Они сообщили родственникам и подругам о скорой помощи – о немедленном сборе приданного для малыша. И вскоре, со всех уголков Омска, стали прибывать необходимые вещи: пелёнки, бутылочки для молока, сухие молочные смеси, одежда для новорожденного, вещи для самой Анны. Собрали и небольшую сумму денег на первое время.


Одна пышногрудая женщина сцедила своего молока. После третьих родов его было в избытке. "В дороге пригодится", – приговаривала она. Они нервничали и переживали за Анну, как за родную дочь, как никто другой понимая, на что решилась эта молодая женщина, эта девушка.


– Вот бабы, как бывает! Не побоялась больного ребёночка одна воспитывать, без родителей!
– Молодец девочка! А люди везде есть. И помогут, и научат.
– Дай ей Бог встретить добрых людей!
– Господи, помоги ей!


Так они тихонько щебетали и плакали по-бабьи, украдкой утирая слезы. Они гордились поступком Анны, восхищались её дерзостью и непокорностью родительской воле.


А между тем Анна, не дождавшись отца, вернулась в палату. Лицо её было спокойным и умиротворённым. Она была не одна. Впереди – целая жизнь, и выбор сделан! Вещей набралось немало. Женщины тщательно отобрали всё необходимое и аккуратно сложили в три большие сумки.


– Ну, присядем на дорожку! – предложила самая бойкая, пышногрудая.
– Выпить бы на посошок! – вздохнула другая.
– Да нельзя, молоко может пропасть, – отозвалась третья.
– Не на поминках же мы, что горюем. А вот возьмём и все вместе приедем к Анне в её деревню. Она нам самогонки нагонит, и хлеба в русской печке напечёт!
– А для этого обменяемся адресами и в этот день, третьего августа, через год встретимся в деревне Вишнёвка, Нижнеомского района. Вот там и напьёмся!
– Ой, девоньки, война, война! Ой, девоньки, победа! Ой, за кого замуж пойти? А, за старого деда! – заголосила вполголоса бойкая женщина, ударяя себя ладонями по коленям и по пышной груди.


Все дружно засмеялись.


В палату вошла медсестра:
– Выписка и документы готовы. Собирайтесь и выходите, за вами приехали.


Все встали, не произнеся ни слова, обнялись, словно слились в единое целое – в добро и любовь!


Выйдя на крыльцо роддома, остановились. У самого выхода стояла чёрная «Волга». Из неё вышли двое мужчин в классических чёрных костюмах и белых рубашках. Один держал букет гладиолусов и торт, другой – большую связку разноцветных шаров. Это были муж и брат одной из рожениц.


Увидев женщин, они подошли, торжественно вручив цветы и торт медсёстрам. Приняв на руки ребенка, мужчины заулыбались. Высоко подняв малыша к небу, прокричали:
– Мужик родился! Наш человек!


Второй мужчина быстро построил всех в одну линию и запечатлел этот момент своим любительским фотоаппаратом. В небо взмыли разноцветные шары. Такова была традиция. А что такое традиция, как не передача самого ценного от одного поколения к другому?


Анна уже сидела в машине. В последний раз она взглянула сквозь стекло на провожающих женщин. На неё смотрели глаза, полные тревоги и волнения, глаза русских матерей, отпускающих своё дитя в неизведанное путешествие. И она вышла из машины и поклонилась им в пояс. Они замахали ей руками и, не сговариваясь, благословили крестным знамением.
– Езжай! Езжай! Бог в помощь!


Автобус довез до Нижнеомского района за два с половиной часа. Выйдя на платформу автовокзала, Анна присела на деревянную скамейку. Неподалёку подростки играли в ножечки, бросая любопытные взгляды на незнакомку. В районе все друг друга знали. Один из них подошёл и поинтересовался, к кому она приехала. Узнав, что ей предстоит пройти пешком ещё четыре километра просёлочной дорогой с тяжёлыми сумками, предложил свою помощь.


"И правда – Бог помогает!" – подумала Анна.


Она отправила ребят домой предупредить родителей о позднем возвращении. И спустя некоторое время они отправились в путь. Ребята оказались удивительно чуткими. Одни несли сумки, другие изредка брали закутанного малыша в свои детские руки, давая отдохнуть Анне. Она сняла туфли и пошла по дороге босиком. День был жарким, земля прогрелась и хранила в себе это тепло и что-то еще, неведомое. Мать-земля передавала Анне свою материнскую силу.


Так они прошли около трёх километров. Позади послышался звук приближающейся повозки, запряженной лошадкой. Они остановились, чтобы пропустить её, встав по обеим сторонам дороги. Лошадь остановил старик, сидевший боком на краю повозки. Он внимательно, прищуренным, зорким глазом оглядел Анну. Ребят он знал, и вопросов к ним не было.
– К кому, милая, направляешься? – спросил старик.
– К Марии Фёдоровне, – ответила Анна.
– Так я её сосед. Василием меня зовут, зови меня деда Вася. На том и познакомимся. Садись ко мне, а ребят мы отпустим домой. Время уже позднее.


Анна дала каждому по рублю. Ребята, довольные, побежали домой.
– Балуешь ты их! – проворчал дед.
– Они славные! – ответила Анна.


Они проехали через речку Очаирку по ветхому, трухлявому мостику. Поднявшись из оврага, увидели деревню Вишнёвку. Деревня была небольшая, всего две пересекающиеся улицы. Была ферма молочного направления, сельсовет, школа начальных классов, сельмаг и клуб. Дворов было около двадцати. В стороне располагалось местное кладбище, а рядом река Омка, делавшая большую петлю, которую называли Перерванка. В ней водилось много рыбы. Вся детвора училась на ней рыбачить и ставить мордушки. По выходным в местный клуб привозили кино, а по будням устраивали танцы под пластинки. Так и жили: пахали землю, растили хлеб, пасли скот, сажали картошку, летом собирали ягоды и грибы, рожали детей. Работы в деревне было мало. Большая часть жителей ходили или ездили на работу в районный центр. Жизнь в деревне текла размеренно и спокойно.


Анна сразу узнала дом Марии Федоровны. Он был ей знаком по стройотряду. Именно здесь её поселили год назад, и здесь, на танцах, она познакомилась со своей судьбой. Он тоже был студентом и работал в соседней деревне – Киршовке. Приходил на танцы в местный клуб, где они и встретились. Беззаботное, жаркое лето, лёгкий, тёплый зной и красивые ухаживания. Отношения продолжились в городе. Беременность и отказ без объяснений.


Сегодня на порог знакомого дома ступила другая девушка – женщина. Анна с ребенком на руках, с тоской и надеждой смотрела на дверь. Тяжёлая, старая дверь отворилась, и на невысокое крыльцо вышла Мария Федоровна. Было уже темно, и она не сразу узнала Анну. Когда её глаза привыкли к темноте, раздался громкий вздох. Даже в сумерках она разглядела глаза Анны и поняла всё без лишних слов.
– Примите, Мария Фёдоровна?
– Бог услышал мои молитвы! Не было у меня детей. Вот ведь радость – послал дочку и внука!


Она воздела руки к небу, благодаря вселенную.
– А откуда знаете, что внук? – спросила Анна.
– Не знаю, в голову пришло, то и говорю. Но что стоим на пороге? В избу, в избу заходи, ещё щи на плите горячие. Голодные, небось?


Войдя в дом и взглянув на младенца, Мария Фёдоровна философски изрекла:
– Только Богу известно – зачем?


Анна подумала про себя: "Какая она мудрая! Мне бы в голову никогда не пришла такая мысль". В её словах звучала истина – только Богу известно зачем.


Утром Анна пошла в сельсовет устраиваться на работу. Ещё до родов она успела закончить педагогический институт. В сельсовете предложили две вакансии: учитель начальных классов в местной школе и доярка на ферме.


Председатель очень хотел устроить Анну преподавателем. Рассказывал, как уважают на селе учителей, и дрова бесплатно выделяем. Да только зарплата была намного меньше, чем у доярок. А сыну нужно будет обеспечить будущее и медицинское вмешательство – сложнейшие операции. Анна ещё в роддоме узнала о возможных операциях. И к этому нужно быть готовой, заработать деньги.


Она внимательно выслушала предложения и сделала свой выбор.

В последнее время ей приходилось делать выбор за выбором, и права на ошибку не было.


Итак – с завтрашнего дня она доярка.
Возвращаясь домой, Анна заглянула в сельпо – местный универсам. Переступив высокий порог, она очутилась в просторной комнате, доверху наполненной всякой всячиной. В нос ударил густой, ни с чем не сравнимый запах. То был аромат дерева, свежего деревенского хлеба, конфет и пряников, смешанный с запахом домотканых вещей. Какая-то гремучая смесь несоединимых энергий рождала незабываемое ощущение здешнего колорита.


Анна взяла хлеба, пряников, подсолнечного масла, чай, сахар и бутылку кагора.
Дома её встретила Мария Фёдоровна, хлопочущая у печи. Она ловко настряпала гору калачей и ватрушек с повидлом. Этого хватило бы, чтобы накормить всю деревню. Анна не удержалась от вопроса, на который получила простой ответ:
– Так, я думаю, все и придут. А как же – традиция. Новый человек в деревне – надо познакомиться. Тебя посмотреть, себя показать. Ты приоденься – нарядней.


Ну, гости так гости. Вообще-то, Анна не любила шумные компании. Она была человеком в себе. Запоем читала русскую и зарубежную классику. В последнее время предпочитала тишину и уединение. Что ж, нужно держать ещё один экзамен.


Гости всё шли и шли. Каждый нёс к столу угощение – складчиной. Не забыли и про ребёнка – приносили детские вещи. Среди них была видавшая виды коляска и даже трёхколёсный велосипед.


Женщины, нарядно одетые в цветастые платья, сияли, словно летние луга. Их загорелые лица светились радостью от предвкушения весёлого застолья. В глазах плясали искорки счастья от простых радостей жизни. Они были прекрасны! Казалось, каждая заглядывала Анне в душу, спрашивая: «Своя ли ты?» И, внимательно посмотрев в глаза, отвечала: «Наша!»


Мужчины чинно здоровались и выходили во двор, попыхивая самокрутками и обсуждая последние новости.


Одного стола не хватило. Пришлось просить у соседей. И чего только не было на этом пиру! Жареные караси, щука, томлённая в молоке, тушёные пескари, отварной картофель с жареным луком, котлеты, кисель с сухофруктами, пироги с ягодами и капустой, салаты, сметана и, конечно же, самогон. Анна поставила на стол бутылку кагора, сказав при этом: «Для дам!»


Все расселись за столом. Приветственное слово взял самый старый житель деревни – Василий Кузьмич:


– Хочу сказать, как самый старший из вас. Вчера привёз я в наше село нового человека – Анну. А то всё от нас в город бегут. И к нам надо молодёжь! Давайте же примем её в нашу большую семью! По-крестьянски – верой и правдой!


Выпили по стопке и разговорились. Просто и без церемоний расспросили Анну о её жизни. И она всё рассказала.
Запели песни – протяжно и звучно, как это бывает только в глубинках нашей Родины. Ах, как душевно и хорошо пели они русские народные песни!


А дети к столу на гулянье не допускались. Несколько малышей тихонько лежали на печке, впитывая и запоминая происходящее. Они вырастут и пронесут в своей памяти эти вечера. Будут рассказывать своим детям и внукам. И будут петь эти же песни.