Волшебник Одинокой башни Глава 8 Фиолетовый туман

Глава 8

Фиолетовый туман и «Красные колпаки»

1.

 Набегавшие волны весело щекотали пятки. Не по-зимнему жаркое южное солнце ласково согревало прикрытые веки. Мягкий песок отдавал распластанному на нем телу впитанное за день тепло. Здесь не буйствовали морозы, не сыпал холодный снег, не свирепствовал пронизывающий ветер. Окружающий мир дышал тишиной и покоем. Голубое море, желтый песок и изумрудная листва вечнозеленых деревьев заставляли позабыть о любых тревогах.
 Кукиш-Фирей лежал у самой кромки моря. Со стороны он казался просто усталым спящим стариком. Красивый голубой костюм гномов остался в Одинокой башне на границе аллеманского королевства. Скрытая от любопытных глаз непреодолимым волшебством там же покоилась книга Тайных Знаний, страницы которой злыдень помнил наизусть. Колдовство защищало от проникновения и саму башню. В составлявшей ныне его изголовье невзрачной холщовой сумке, под каменьями гномов был надежно упрятан головной обруч с двумя змейками да известная волшебная палочка, а под воротом самой обыкновенной рубахи скрывались перстень Гринклоака и верный кинжал маахисов. На домовом красовались самого, что ни на есть, домотканого сукна штаны, простые дорожные сапоги, рядом темнел посох из обыкновенной корявой дубовой ветки. В общем – сирота, да и только. Невзрачный с виду перстенек Кхашхаша в расчет не шел.
 Злыдень мог бы задремать и на самом деле, однако наученный Эллеей и собственным горьким опытом он давно утратил былую беспечность, и теперь, притворяясь спящим, обдумывал сразу две неприятные вещи. Во-первых, ему не давали покоя воспоминания о многократно встреченных по дороге к Срединному морю невысоких фигурах в серых плащах с глубоко надвинутыми на глаза капюшонами. На первый взгляд, все они казались одним и тем же человеком, но Кукиш ни мгновения не сомневался в том, что «серые» являлись соглядатаями, и количество их было достаточно ощутимым. Врагу не терпелось выведать сокровенные планы великого волшебника. Шпионы обладали редкой хитростью и сноровкой, они буквально исчезали при малейшей попытке подобраться поближе. Это не удавалось даже ночью с помощью бестелесной сестры Бруно. Во-вторых же, достигнув спустя месяц от начала пути долгожданного побережья, злыдень обнаружил, что не может выйти в море. Нет, создать лодку под парусом, труда не составляло, но кто стал бы управлять ею среди неверных волн. Ведь искусству человеческого труда волшебства, к сожалению, научить не умели. А местные рыбаки наотрез отказывались покидать свой спасительный берег. Они со страхом упоминали какой-то «фиолетовый туман». Появившись в их краях несколько недель назад, он уже успел погубить не одного жителя рыбацкой деревушки. Против него не действовали ни заклинания местного колдуна, ни всевозможные обереги. Туман неслышно подбирался к своим жертвам, обволакивал их на мгновение и уходил, оставляя после себя дочиста обглоданный скелет. Мало того, свалившаяся ниоткуда напасть обладала разумом. Туман давным-давно мог уничтожить всех рыбаков, однако, ему, очевидно, доставляло удовольствие видеть страдания медленно умиравших от голода людей. Некоторые смельчаки пытались скрыться из превратившихся в западню деревень берегом, но поплатились за это столь же ужасной участью.
 Размышляя, Кукиш, внезапно ощутил приближение опасности. Чтобы не проявлять раньше времени неизвестно перед кем своих волшебных способностей, он лишь незаметно приоткрыл слегка дрогнувшие веки. В паре шагов от домового над волнами колыхалось фиолетовое пятно.
 – Явился – не запылился, – подумал злыдень, с досадой понимая, что в очередной раз допустил промашку, не выставил защиту от магии воздуха. Теперь же было поздно, нежданный гость успел бы протянуть смертельные объятия намного раньше волшебника. Кукиш осторожно попробовал противника на наличие волшебства. Слабоват, не выше грубых ощущений, чье-то вырвавшееся из-под контроля неудачное творение, но, все равно, размахивать руками явно не стоило.
 Рассматривая новое лицо, туман колебался. Может быть, прибрежный ужас ощутил скрытую в сонной фигуре опасность, а, может, просто растягивал удовольствие. Злыдень прикрыл глаза и, уже нисколько не тревожась ответного выпада, уверенно прощупал колдовством нутро фиолетового.
 – Вот энто да! Доро, старый знакомец, неужто тебе и после смерти покоя нетути! – снова домыслил Кукиш. – Теперича все ясно.
 Похоже, туману что-то не понравилось. Он дернулся было вперед, но вдруг отступил и растворился в голубизне. Злыдень, напротив, спокойно встал, отряхнул песок, обулся и, вскинув на плечи суму, зашагал к деревне. Тоска и уныние ощущались задолго до того, как старик перешагнул порог крайнего дома. Его встретили голодные глаза и постаревшие от недоедания лица. Кукиш-Фирей потоптался в дверях. Хозяин хижины, крепкий еще мужчина, зло процедил:
 – Ну, чего приперся, сказано тебе, не пойдем в море. Если суждено помереть, то хоть кости похоронят...
 – А, ежели я вас от напасти избавлю, тогда как?
 – Уйди, старик. По-доброму прошу, уйди, коли туман тебя не задержит. Нечего над горем людским издеваться. Понял?!
 – Как не понять, все доступно растолковано. Одначе я не в насмешку, а по серьезному спрашиваю. Мне бы токмо очаг с огнем пожарче, сковороду побольше, времени до утра следующего, да смельчака, с коим приманкой для тумана поутру в море выйти. А?
 
* * *
 
 Столковались довольно быстро, но предупредили, если обман старик задумал, то в том же море его поутру и утопят. Злыдня разместили в хижине рыбацкого старосты, натаскали сушняка и оставили на целую ночь одного, хотя каждого жителя деревни разбирало подогреваемое надеждой на скорое избавление преизрядное любопытство. Кукиш же спокойно развел сильное пламя, раскалил сковороду, бросив на нее из сумы кусок оловянного колчедана, и уселся подле, помешивая верным кинжалом таявшие осколки породы. Когда на жаровне остался один только жидкий металл, домовой добавил маленький кусочек серебра, и вылил смесь в заранее вырытую в земле форму. Сноровка пришла не сразу, и ему пришлось под советы Эллеи повторить сделанное еще трижды, но к утру в руках волшебника матово поблескивал маленький сосуд с плотной металлической пробкой – узилище для будущего пленника. Бережно спрятав в котомку сотворенное собственными руками чудо, злыдень ступил на предрассветный берег. Всеобщему напряжению не было предела, однако Кукиш, его словно, не замечал. Домовой спокойно дождался восхода солнца и сел в отобранную накануне лодку, приказав рыбакам взяться за весла.
 Легкий прохладный ветерок плеснул в лица смельчакам солеными брызгами. Большой баркас отчалил от берега.
 Для человеческих глаз Доро возник внезапно, однако волшебник разглядел его задолго до того, как фиолетовое облачко нависло над кормой судна. Нити тумана едва заметно стлались среди голубых струй воды с самого начала отплытия и в мгновение ока соединились в смертоносное покрывало. Бросив весла, испуганные рыбаки упали на палубу лицом вниз, что злыдню было совершенно на руку. Он встал, на ходу принимая свой истинный облик:
 – Мир тесен, Доро. Мы снова встретились и, к сожалению, снова врагами. Ты пылаешь ненавистью. И справедливо, милай. Ведь энто я лишил тебя жизни, одначе замечу, правды ради, бой тот честным был, а в гости к тебе и хозяйке твоей прежней я не напрашивался. Так?
 – Поговори, поговори на пос-с-следок, человечиш-ш-шко, – прошелестел туман. – Не долго ос-с-сталось, теперь твоему кинжалу меня уже не дос-с-стать.
 – Истинная правда. Но рассуди здраво, много ль вины моей в содеянном: не я же тебя стражем сделал, не я собакой верной у дверей поставил, не я измывался над телом твоим, под настрой сердца злобного, то удлиняя, то укорачивая. И из небытия поднял, душу без покоя-пристанища скитаться заставил тоже не я. Так?
 Фиолетовый молча подбирался все ближе и ближе. Доро готовился к решающему броску. Ему повезло, и душа бывшего слуги Карго мечтала насладиться местью обидчику. Однако Кукиш, будто ничего не замечая, продолжал вполголоса:
 – Вот и мыслю я, что не столько на меня, сколько на хозяйку прежнюю, от коей тебе наконец-то избавиться довелось, гнев твой, милай, должон обрушиться. Не так ли, Доро...
 Не дав закончить, сиреневая смерть ринулась в атаку, но волшебник был наготове. Спрятанные за спиной старика руки оказались вдруг впереди: правая держала оловянный сосуд, левая сжимала его пробку.
 – Оу-у-у! – взвыл не ожидавший подвоха туман. Против всякой воли его быстро засасывало в узкое отверстие.
 – Порядочек, – удовлетворенно поглаживая руки, Кукиш притер пробку, аккуратно положив новое жилище Доро в карман штанов и принимая облик Фирея. – И все же зря ты меня не послушался. На пару мы таких делов натворили бы: и хозяйке твоей подлой отмстили б как положено, и душе достойное пристанище сыскали.
 Волшебник хлопнул в ладоши, громко крикнув приготовившимся к смерти рыбакам:
 – Все! Энто конец. Изнова свободны вы, нетути тумана больше, спойман, отныне зла вам более не учинит.
 Мореходы приходили в себя медленно, осторожно отрывая головы от просмоленных досок, и долго еще кидали по сторонам настороженные взгляды. Но фиолетового ужаса действительно не было, так что недоверие их постепенно сменилось радостным возбуждением, пересыпанным неуклюжими словами искренней благодарности. Дружно ударили весла. Баркас развернулся и, взрезав волну, стрелой полетел к берегу.
 – Эй-эй, милаи, стой, – закричал вдруг волшебник. – Заворачивай назад. Коли радоваться, так сполна. Давай, доставай сети. Еда, она к радости завсегда сподручна. На веселье ведь аппетит куда как хорош бывает. Ну, а ежели закусь сытная имеется, то веселье краше вдвойне.
 Долгим тот лов не был. С первого раза сеть чуть не рвалась от обилия крупной рыбы. Моряки изумленно переглядывались, на что Кукиш лишь тихонько посмеивался в кулачок – столь невинное волшебство вряд ли могло навести на их след возможную погоню.

2.

 Отплытие задержалось на пару дней: праздновали освобождение от напасти, готовили большую ладью, подбирали команду и снаряжение. Утром дня третьего воздали жертвы коварным морским богам, после чего злыдня чуть не на руках отнесли на палубу. Его провожало все рыбацкое побережье, и долго еще в ушах старика звучали радостные возгласы скупых на восторги мореходов.
 Начало пути выдалось довольно спокойным. Зимнее море поражало тихим плеском, нежно пригревало солнышко, игривые волны ласково баюкали скорлупу корабля. Шли то на веслах, то под парусом. Бывалые моряки удивленно переговаривались между собой, уважительно поглядывая в сторону Кукиша:
 – Это что же за диво?! Сколько лет плаваем, а такой тишины отродясь не видали. Не иначе волшебство какое, гость же наш – чародей, наверное, преотменный!
 Слыша подобное, злыдень улыбался, с трудом сохраняя невозмутимо-сосредоточенный вид. Нет, конечно, он не применял никакой магии: и по причине просьбы Эллеи, и по причине того, что не желал без дела раздражать хозяев водной стихии. Все складывалось само собой, но кто из смертных и когда упускал случай порадоваться похвалам в свой адрес. А Кукиш, тем более!
 В однообразии миновал день, другой, третий. Ночами волшебник обсуждал с сестрой Бруно возможные трудности предстоящей дороги, днем, поглощенный мыслями, пристально всматривался вдаль или, запершись в каюте, пытался договориться с несчастным Доро.
 – Ну, скажи, скажи мне, чудак, чего ты злобствуешь, и чего ты энтим злобствованием добьешься? В яме тебя какой камнями завалить или на дно морское навечно забросить – душу без покоя оставить, а? Давай-ка, по-хорошему лучше: ты мне поможешь – вон какая в тебе силища заложена, да быстрота, глазу не зримая, я, обратно добро сделаю, измывательницу твою, Карго, ведьму треклятую, сыщу, отмстить помогу, да душе место-пристанище обустрою.
 В ответ туман лишь бился в стенки сосуда, исходя не то в негодующем, не то в бессильном шипении. Однако Кукиш не думал сдаваться. Сотворить подобное существо злыдню, являвшемуся добрым волшебником, не приставало по неписаным правилам магии, а отказываться от возможной помощи такого союзника, как Доро, было ох сколь жалко: фиолетовый туман, будучи по сути своей практически неуязвимым, в мгновение ока мог расправиться сразу с несколькими сотнями противников, не задев тех, кто воевал на его стороне. Эллея тоже одобрила мысли домового.
 – Зря противишься, милай, я тебе дело говорю, и без обману. Слово Кукиша!
 Бум. Удар в оловянную стенку.
 – Ведь вечно станешь мучатся, пока случай не представится какой...
 Бум. Бум-бум.
 – А представиться ли, нет ли, кто ж его ведает.
 Бум. Бум-бум. Бум.
 – Ну, не дурак ли. Вообчем так, времени тебе, лишь до того, как ступим на берег. Сказывают поморы, нам Срединное да Чермное море пересечь – энто недели две-три. Опосля Колхида будет, горы вышние. Тама, ежели не сговоримся, кину тебя в ущелье самое глубокое, и кукуй ты себе на здоровье. Понял?
 Гроханье прекратилось. Туман молчал.
 – Ну, то-та, думай, милай, думай. Времечко покеда имеется.
 
* * *

 Буря разыгралась внезапно в одну из совершенно тихих звездных ночей. Налетевший шквал поднял ладью, раскрутил в воздухе, швырнул вниз и погнал по бешено скачущим волнам. Сухопутного Кукиша замутило, ему показалось, что весь мир сосредоточился где-то вверху живота, откуда к горлу один за другим накатывали рвущиеся наружу не менее сильные порывы. Уши старика заложило ватной пеленой, а обрывки мыслей в голове смешались в сплошную неразбериху. Злыдень свалился на лежанку в трюме. Сквозь дурноту до него доносились обрывки каких-то звуков: то взволнованный голос Эллеи твердил о надвигающейся беде, то летели с палубы тревожные крики моряков, а то вдруг чудилось домовому присутствие неведомой чужой магии. Но единственным ответом на все эти ощущения были только сдавленные стоны несчастного:
 – Ох..., ох..., о-ох.
 Облегчение наступило под утро. Шторм сменился легким покачиванием. Сквозь затянутые слюдой оконца проглянули солнечные лучи. Кукиш, кряхтя, уселся на лежанке, после чего попробовал встать, однако упал назад: в голове танцевали остатки дурнотных ощущений. Окончательно он пришел в себя лишь к полудню, да и то лишь после того, как домового молнией пронзила вдруг мысль:
 – Что-то не так!
 За все время пребывания злыдня в трюме с палубы ладьи не послышалось ни единого звука человеческого голоса, только скрип корабельных снастей да веселый свист шумного морского ветра. Кукиш мгновенно вспомнил свои ночные кошмары. Он осторожно тронул магией воздух, в котором на глазах сгущалась некая неведомая опасность. Волшебства не было. Домовой немного успокоился. Главное, поблизости нет колдунов, а с остальными он довольно самоуверенно рассчитывал легко разобраться. Злыдень решительно двинулся к лестнице. Шаг, другой, третий. В лицо, ослепляя, ударило солнце. Кукиш-Фирей зажмурился, сощурил веки и обвел палубу взглядом. Вроде бы, ничего не изменилось: надувались паруса, стоял у кормового руля бородатый шкипер, занимались привычным делом остальные моряки..., однако подле каждого из них возвышалась маленькая, в пол человеческих роста, неброская фигура в сером плаще с надвинутым на глаза капюшоном.
 – Эй? Энто что за дела?! Чегой-то туточки происходит? Вы кто такие?!
 – Спокойно, волшебник Кукиш, – тихий голос за спиной заставил невольно вздрогнуть, в нем прозвучала сталь. – Ты и твоя команда у нас в плену. Советую, прежде чем применить магию, подумай. Одного, двух, ну, может быть, с десяток ты убить успеешь, может быть даже сам останешься в живых, но твоя команда погибнет в мгновение ока.
 Подтверждая сказанное, над головой злыдня просвистели два клинка. Первый впился прямо в центр мачты, а второй расслоил деревянную рукоять первого пополам. Кукиш медленно повернул голову. Из-под серого капюшона сверкнули белки пары злобных глаз. Прежний злыдень не преминул бы сотворить какую-нибудь глупость, нынешний волшебник легко пересилил закипавший гнев.
 – Положим, я соглашусь, и чего дальше?
 – Ничего. Мы спокойно вернемся назад, туда, откуда ты недавно начал, отпустим моряков, и устроим тебе маленькую встречу с парочкой давних знакомых.
 – Кто энто, мы?
 – Мы – это «красные колпаки»!
 Будто по команде, капюшоны серых отлетели назад. Под ними скрывались практически одинаковые в своей ненависти лица: узкие, с плотно сжатыми губами, прищуренным взглядом, длинными носами. Каждое венчала алая шапочка-колпак. Кукиш передернул плечами. «Красные колпаки» – банда безжалостных гномов-убийц. Гномы-отступники, тайный орден, о котором ему в долгих прогулках по подземным коридорам поведал когда-то Фастфут. За ними закрепилась слава абсолютно неуязвимых, не ведающих пощады наемников. С этими нельзя было договориться, их невозможно было купить, упросить или умолить о снисхождении. Конечно, для самого злыдня они не представляли никакой опасности, однако лишить жизни полтора десятка ни в чем не повинных людей, на это старик был просто не способен. Да и перспектива остаться без команды посреди обманчивого моря, а потом плыть, не ведая куда, волшебника отнюдь не радовала. В попытке найти выход из неприятности, он решил потянуть время.
 – Каким же энто, милаи, ветром вас сюда занесло?
 – Вот именно, ветром, – стоявший за спиной гном являлся, по-видимому, старшим, потому что разговаривал только он один. – Нас перенес вызванный Карго ураган.
 – Ага. Понятно. А вот как энто вы, несговорчивые, сами себе на уме, пошли вдруг на поводу у какой-то злобствующей ведьмы, а?
 – Не пошли, – голос продолжал звучать угрожающе тихо и спокойно. – Мы заключили сделку: мы доставляем ей тебя, волшебник, она нам помогает расправиться с позорящим честное имя гномов Гринклоаковым родом.
 – Гринклоак – наследный король!
 – Ничего, у нас есть свой правитель, получше этого недоумка, чей род утратил драгоценный Меч Четырех Ветров и его волшебную силу, и кто сам делает все, чтобы жить в дружбе с ненавистными нам людьми.
 – Энто, кто же, ежели не секрет? – ехидно поинтересовался Кукиш.
 – Бёсфокс, из рода Изворотливого Лиса, самого древнего рода «красных колпаков».
 – Ах, во-он как..., – теперь в голове злыдня все вставало на свои места: и внезапное появление Бёсфокса во дворце короля Херберга, и обманный плен Фастфута; теперь становилось ясно, кто выдал Карго тайну утраты волшебного меча гномов. Больше разговаривать было не о чем. Домовой резко развернулся с намерением спуститься в трюм, чтобы обдумать сложившееся положение, однако гном за спиной решительно перегородил дорогу.
 – Оставайся на палубе, волшебник Кукиш. Мы не желаем стать жертвой какого-нибудь неожиданного колдовства. Смею уверить, ты не устанешь ждать, – дорога к берегу всегда кажется короче.
 Подавив ярость, злыдень шагнул к борту, сел, уткнувшись подбородком в колени, и задумался. Положение выглядело скверным. Конечно, сдаться без боя – фиг им, но погибнут невинные люди, а это откровенно плохо. Нужно было искать выход. Первое, что пришло в голову, оказалось кольцо старого короля гномов. Кукиш сдернул с шеи веревку, надел кольцо на палец, выпрямился во весь рост и, выставив перстень вперед, грозно выкрикнул:
 – Повинуйтесь кольцу власти и мне, его носителю!
 Красные колпаки даже не изменили застывших поз, лишь по губам старшего скользнула ядовитая усмешка.
 – Волшебник, тебя явно ввели в заблуждение, мы не станем подчиняться, не то, что одному, и трем кольцам сразу.
 – Но, Гринклоак говорил...
 – Не знаю, что наговорил тебе выживший из ума старик, но подчиняются талисману только те из гномов, кто хранит верность вековым порядкам и традициям. Мы не из таких. Единственное, в чем перстень оказывает хорошую службу, – в том, что пока он на теле, ни один из гномов не в состоянии причинить тебе физический вред, иначе нам не пришлось бы тащиться на берег. Все могло закончиться еще ночной порой, когда ты страдал от морской болезни.
 – Что ж, и на энтом спасибо, – подумал злыдень, сконфуженно погружаясь в нелегкие размышления. – Где же выход? Неужели придется губить невинные рыбацкие души?!
 Насупленный Кукиш-Фирей снова плюхнулся у борта и тут же едва не подскочил обратно: в седалище больно врезался забытый в кармане оловянный сосуд. Словно в отчаянии, прикрыв для верности голову руками, злыдень зашептал:
 – Доро, милай, энто тот самый случай. Надоть решаться. Ведь, коли не поможешь, и я в их руки подлые попаду, Карго тебя за побег да непослушание явно не пожалует. Тогда ужо точно сгинешь. А? Милай, выручай. Ты ж энтих «колпаков»..., не то, что я. И будет те благодарность великая. И спасемся. А там Колхида, ну и острова, провалиться бы им. Но с тобой то, вместе, мы ж меч наверняка... А опосля и с ведьмой разочтемся... Слово волшебника. Ну? Лады?
 Туман молчал, и лишь равномерное покачивание оловянного сосуда выдавало раздумья бывшего стража лесной колдуньи. Наконец до ушей домового донеслось еле слышное шипение:
 – Ес-с-сли с-с-соглаш-шус-сь, ты меня отпус-с-стиш-шь?
 – Нет, Доро, врать не стану, не отпущу. Норов твой я не ведаю, чего ты еще натворить сумеешь, не знаю, однако, думаю, что ничего хорошего, и потому кажется мне, за тобой, как за дитем малым, пригляд постоянный должон быть. Так, и мне, да и тебе спокойнее станет, ни в чьи поганые лапы не попадешь. Но обещаю, каждый день выпускать буду, погулять, кровушки испить звериной. Опять же, при моем то «везении», тебе, кажись, без сражений скучать не придется. А, иде бой, тама и жатва кровавая.
 Снова наступило молчание, на этот раз надолго, так, что Кукиш даже успел потерять терпение и собирался было поторопить Доро, когда из сосуда прозвучало:
 – Нас-счет того, что выпус-с-скать будеш-ш-шь, это точно?
 – Слово волшебника, чтоб мне провалиться на энтом самом месте.
 – Тогда с-с-соглас-сен. Выпус-с-скай.
 Доверяй, но и сам не плошай. Злыдень приоткрыл пробку, выставив, на всякий случай, магическую защиту и подготовившись к возможным неожиданностям, но фиолетовый совершенно незаметно выполз в щель между палубными досками за борт, выстлался над волнами по окружности ладьи и внезапно охватил все серые фигуры. В считанные мгновения на палубу с грохотом упали прикрытые серыми накидками обглоданные кости. Каждую кучку аккуратно венчал красный колпак-шапочка. От обилия выпитой крови туман сменил нежно-лиловый цвет на малиновый оттенок. Он отяжелел и медленно сгустился, по-кошачьи свернувшись у ног Кукиша в безобидный клубок.
 Рыбаки просто онемели. Последние сомнения в волшебных способностях невзрачного с виду старика рассеялись без следа. Подошедший к нему шкипер, опасливо глянув в сторону кровавого сгустка, склонился в почтительном поклоне:
 – Великий волшебник, мы благодарны тебе за то, что ты во второй раз спасаешь нам жизнь...
 В ответ злыдень лишь махнул рукой:
 – На сей раз моей доли в деле энтом всего ничего. Благодарите Доро.
 От палубы донеслось довольное урчание, на что моряк поклонился в его сторону и продолжил:
 – Снова спасибо. Однако, волшебник, возникла другая проблема – ветер переменился. Нас отнесло назад, и довольно далеко. Прости за дерзость, но не мог бы ты создать попутный ветер.
 Думал Кукиш не долго.
 – Хорошо.
 Он приказал собрать останки разбойничьего братства и, сбрасывая их за борт пробормотал:
 – Боги ветров и морей, простите мне вольность, и в знак искупления примите сию скромную жертву. Прости и ты, Эллея, что слова не держу, но, сама видишь, без колдовства в энтом мире скоро шагу не ступишь, да и прятаться ноне не от кого, ведает Карго о пути нашем.

3.

 Лишь одному ему известными подземными тропами понурый Эг прибыл в лесную избушку.
 – Я подвел тебя, хозяйка. «Красные колпаки» не пристали к берегу в положенный срок. Видно, сплоховали или Кукиш сильнее оказался, – хищный взгляд в глазах скелета подернулся белесой пленкой.
 – Не кори себя понапрасну, верный раб, – Карго пребывала в хорошем настроении, глубокие раны затянулись, и хотя еще кровоточили при резких движениях, лишая ведьму возможности путешествий на дальние расстояния, однако не мешали ей начать выходить на поляну. – Ведь благодаря твоей слежке и сообщенным дражайшим супругом сведениям мы наконец-то знаем, куда спешат мерзкие Кукиш и Эллея. Они рассчитывают найти счастье в стране тысячи островов. Что же, путь туда ой как доло-о-ог и опасен! Просто так уговорить варлока им не удастся, а искать клинок в тысяче мест – дело длинное и неблагодарное. Наша судьба, наверняка, будет более удачливой, правда, милый.
 Забившийся в угол Бруно слегка повел тощей шеей, на которой отчетливо проступали фиолетовые следы цепких пальчиков дочери Эгона. Не обращая внимания на недовольство однорукого, Карго продолжала:
 – Однако и здесь еще не все потеряно.
 Эг осторожно приподнял голову, глядя на колдунью глазами преданного пса.
 – Подай вон ту склянку с морской водой, – приказала ведьма, медленно ковыляя к столу: – Не вышло с помощью ветра, попросим подмоги у демонов моря.
 Она долго шептала какие-то заклинания, поворачивая в разные стороны банку с мутной жижей до тех пор, пока вода в ней не засветилась зеленовато-голубым пламенем, на котором проступили безобразные очертания чьей-то мерзкой рожи. Карго чуть не прилипла к губам чудища и перешла на шепот. Эг терпеливо ждал, а Бруно бросал в спину подруги отнюдь не самые ласковые взгляды: после выведанной тайны его, конечно, не убили, однако положение волшебника стало еще более унизительным, чем прежде. Колдунья завершила переговоры, удовлетворенно потерла руки, указав пальцем на потускневший сосуд:
 – Убирай и слушай!
 Скелет мгновенно кинулся исполнять приказ хозяйки.
 – Море поможет, но и мы не станем терять время. Соберешь остатки братства и проведешь их быстрыми подземными путями на берег Колхиды. Место я укажу. Волны принесут туда Кукиша и Эллею к заходу солнца ровно через десять дней, так что времени у тебя в обрез. Нападете тогда, когда коротышка отвлечется, а отвлечен он будет обязательно. Вам не победить, но, главное, рассейте его внимание.
 Карго надолго задумалась.
 – Для чего все это, повелительница? Если все бесполезно, то стоит ли губить преданное воинство? – рискнул почтительно вставить Эг.
 – Пусть умирают. Что те гномы, что эти, все едино, карлики проклятые, – процедила лесная колдунья. – Главное, чтобы остался в живых ты, мои глаза и уши. А бой будет отнюдь не бесполезен. За вами последуют те, кому нужно совершить главное – отрезать Кукиша от Эллеи. Он хоть и волшебник, однако без большого опыта, глядишь, да и осечется где. А уж мы позаботимся, чтобы поводов для ошибок у него было предостаточно. Тут, Бруно, и тебе работенка найдется... И вполне, дорогой, по силам.

* * *
 
 Дальнейшее плавание проходило абсолютно спокойно, хотя Кукиш для верности окружил ладью магическим щитом, а ее паруса нет-нет да и надувал крепкий волшебный ветер. Однако, внимая советам Эллеи, он все же соглашался иногда предоставить судно собственной судьбе, правда при этом, всегда оставаясь на чеку, был готов отразить любое нападение. Но никто их больше не тревожил, и к десятому вечеру со дня стычки с «красными колпаками» (причем последние два дня несколько успокоившийся домовой перестал прибегать к колдовским чарам) волны внесли злыдня с сотоварищами в тихую, уютную с виду, бухточку.
 Солнце еще не село, но воздух тускнел, в отдалении сгущались длинные таинственные тени. Рыбаки решили переночевать на берегу, чтобы по утру отправиться в родные деревни. Весла дружно направили ладью на отливавший багровым золотом песок, когда зоркий взгляд шкипера увидел то, что пока скрывалось от глаз остальной команды.
 – Посмотри туда, волшебник, – старый морской волк старался не поднимать паники раньше времени.
 Кукиш проследил в направлении кивка головы. Прибрежные волны качали темные груды источенных временем корабельных обломков, а у самой кромки воды весь берег был усыпан розовевшими в малиновом закате человеческими костями.
 – Уходим, волшебник? – шепнул шкипер. – Берег большой, где-нибудь да пристанем.
 В ответ злыдень задумчиво покачал головой.
 – Не стоит. Когда подойдем поближе, сушите весла. Я сойду, а ты вертай ладью взад. Чем скорее вы покинете бухту, тем мне спокойнее станет.
 – Но, как же ты, волшебник? Мы не бросим тебя одного!
 – Охолонь! Против судьбины не попрешь. Меня, видать, ужо обжидают. И, что здеся мы причалим, что в тама, все едино. А с моими ворогами воевать, вы мне одной помехой будете. Да и не один я вовсе, – домовой ласково похлопал по карману с оловянным сосудом. – Доро рядом. К тому же давненько он окромя рыбы ничего во рту не держал, истосковался поди.
 Шкипер пытался возразить, однако моментально смолк под тяжелым взглядом Кукиша-Фирея. Сбросившая скорость ладья постепенно замедлила ход и остановилась саженях в десяти от песчаной отмели. Злыдень успел спуститься в трюм, собрать нехитрый скарб, распрощаться с командой, кинув им «не поминайте лихом», после чего ловко спрыгнул на воду и, не замочив ног, отправился по прибрежным волнам к потерявшему золотой отблеск песку. Уже утопая в вязкой массе по щиколотки, он встал лицом к морю. Развернутое сильными ударами весел судно устремилось к выходу из бухты. Кукиш решил подождать, пока моряки не скроются из виду. Наблюдая за пенным буруном, он заметил вдруг, как наперерез ему сбоку на воде появился другой темный след.
 – Эй! – крикнул Злыдень, и в то же время мрачные морские глубины выпустили на поверхность свою тайну. Сначала над прибрежной гладью показался большой гребень, затем из волн выступила гигантская чешуйчатая спина. Ее венчала плоская покатая голова на мощной шее. Внизу извивался огромный змеиный хвост. Чудовище поднялось на паре величиной с башню ног, взмахнув в воздухе перепончатыми передними лапами, которые были не столь велики, но легко могли смять настоящий морской корабль.
 Вздыбившаяся волна швырнула ладью далеко вперед, на что монстр издал недовольный низкий рев. Уши наполнились грозным гулом. Кукиш понял, нельзя терять ни минуты. Однако теперь волшебник контролировал каждый свой шаг.
 – Держи спину, чтобы не подкрались сзади, – скомандовал старик, выпуская на волю фиолетовый туман. Одновременно с пальцев обеих рук сорвался сгусток ледяного холода. Морозный воздух тронул спину чудовища. С треснувшей шкуры во все стороны брызнула темная кровь. Монстр снова взвыл. В сторону Кукиша повернулась оскаленная безглазая морда. Рыбацкая скорлупа была позабыта, и страшилище шагнуло к берегу.
 Встреча с таким исполином посреди морских просторов, несомненно, грозила гибелью любому судну, но здесь на береговой отмели, безмерная мощь зверя выглядела неуклюжей, ненужной и даже смешной. Чудовищный колосс лишь топтался на месте, завывая при каждом попадании ледяного снаряда, а Кукиш, в чьем понимании посланец глубин был напрямую связан с ненавистной Карго, разил с наслаждением, представляя, что сражается с самой лесной колдуньей.
 – Эх! Эх! Эх! – только и слышались довольные покряхтывания домового. Он жалел только об одном: что близкая ночь не позволит уходящим в море рыбакам увидеть торжество его, злыдня, волшебной силы и умения. Увлеченный смертельной игрой Кукиш едва не пропустил по-настоящему опасный выпад, когда еле различимый в сумерках хвост монстра чуть не коснулся его кожи. Яркая искра голубовато-белого огня, и домовой ощутил неприятное покалывание – в теле чудовища буквально бушевала некая, ранее неведомая злыдню, весьма опасная магическая субстанция.
 – Ах, вот ты как! – вознегодовал Кукиш-Фирей, и подводный посланец вспыхнул вдруг на миг озарившим окрестности факелом волшебного пламени, а уже через несколько секунд лишь горстка стынущего у ног старика пепла напоминала о былом могуществе монстра. Злыдень удовлетворенно хлопнул по коленкам.

* * *

 Ведомые Эгом посланцы лесной ведьмы успели почти во время. Солнце скрылось за горизонтом. Кукиш увлеченно сражался с глубинным кошмаром. Где-то, наверняка, незримо присутствовала душа Эллеи. Гномы в серых плащах рвались в бой, и можно было бы начинать, однако зоркие глаза скелета уловили вдруг за спиной волшебника знакомое фиолетовое сияние. Мертвяк обомлел: Доро – вот кто помог недомерку справиться с братством на корабле, только он один имел возможность единым махом уничтожить всех «красных колпаков». Он помешал планам Карго тогда и становился непреодолимым препятствием сейчас.
 – Назад! – свистящим шепотом скомандовал Эг ринувшимся было из подземного лаза гномам. – Не время! Будем ждать!
 – Не будем, – возразил командир отряда. – Этот волшебник погубил наших товарищей! Он умрет здесь и немедленно! «Красные колпаки» не привыкли бояться смерти, а со всеми разом ему не совладать. За мной, братья!
 Остановить откровенное непослушание можно было лишь одним способом. Эг просто ударил в грудь гнома своими острыми пальцами, которые, прорвав одежду, вышли через спину. На костлявой ладони, брызгая кровью, трепыхалось сердце несчастного.
 – Кто-нибудь еще желает проявить геройство? – скелет перегородил выход из подземелья: – Или дождетесь, пока я вам все объясню?
 Желающих гибнуть понапрасну больше не оказалось, и земля вновь укрыла отряд убийц.

4.

 Колхида показалась Кукишу райским уголком. Здесь было тепло, всюду росли вечнозеленые деревья, многие из которых продолжали плодоносить и зимой, небо отливало невиданной ранее голубизной, встречавшиеся жители редких деревень казались мирными и приветливыми. Однако при всем том сердце волшебника теснило иногда чувство грусти. Он тосковал по родине, по любимому Заповедному лесу, по памятной Змеиной балке, по оторванным от него друзьям. И если бы не необходимость, злыдень уже давно плюнул бы на происходящее и перенесся в знакомые места. В такие минуты выручала Эллея. Их ночные разговоры успокаивали, укрепляли Кукиша в том, что избранный путь единственно правильный, и великому волшебнику не пристало менять решений, принятых в результате глубоких и долгих раздумий.
 Солнечными днями домовой подолгу беседовал с Доро. Он выпускал фиолетовый туман с условием не вредить людям, и тот, напитавшись кровью окрестного зверья, довольно мурлыкая, летел у ног волшебника, отвечая на многочисленные вопросы. Спросить же Кукишу было о чем. Кто еще, лучше слуги, мог поведать о силе и слабости обитателей лесного королевства. Так, вскоре злыдень узнал, что существовавшая в незапамятные времена между двумя магами страсть, давным-давно переросла в лютую ненависть, особенно усилившуюся после того, как Бруно потерял в бою с Кхашхашем кисть левой руки. При каждом удобно случае Карго начала унизительно помыкать одноруким, и единственным защитником чародея была скрытая в его голове неведомая великая тайна.
 – Подумаешь, великая, – не преминул вставить Кукиш. – Мне она тожеть ведома.
 Если бы туман имел возможность смотреть, то при этих словах в его взгляде непременно появилось бы уважение, а так, Доро только продолжил свой рассказ. Он отметил еще парочку важных особенностей двух противников, тех особенностей, что могли сыграть весьма важную роль в деле победы: Бруно на поверку оказался изрядным трусом, а его подружка часто теряла голову от ненависти, переставая при этом замечать любую опасность. Раньше, вдвоем, они прекрасно дополняли друг друга, с некоторого же времени наоборот, стали радоваться взаимным ошибкам и промахам.
 В середине второго дня они добрались к подножью высоких гор, на вершине которых располагалось таинственное царство грифонов. Чтобы начать подъем, оставалось пересечь усыпанный крупными алыми цветами луговой покров, и, желая устроить ночлег на горных уступах, Кукиш решительно двинулся вперед. С первыми шагами появилась вдруг удивительная легкость, захотелось все позабыть и орать дурным голосом радостные песни, но постепенно движения злыдня замедлились, а вскоре он с удивлением отметил, что погружается в состояние сладкой дремоты. Старик уснул, не дойдя до спасительной кромки луга всего лишь пару десятков саженей. Последнее, что он успел сделать, это со словами «пора тебе полетать, милай, пока я туточки немного дреману» выпустить из сосуда фиолетовый туман.
 Доро знал и видел маковые поля раньше. Бывший слуга Карго мгновенно осознал опасность, но что он мог поделать: не имевший рук туман обладал только голосом. Фиолетовый летал от одного уха Кукиша к другому, кричал, визжал, ругался, но напрасно – ответом ему был мерный храп волшебника.
 – Что ж, прощай, волш-ш-шебник, – прошипел Доро. – Ты был не плохим товарищем, но дружба наш-ша оказалас-сь с-с-слишком короткой.
 Струйка фиолетового дыма печально взмыла ввысь.

* * *

 Серые фигуры вынырнули на краю поля с наступлением сумерек. Они задержались, потому что шли в обход луга. Кукиш лежал на прежнем месте. Издалека было видно, что грудь злыдня вздымается все тяжелее и реже.
 – Ну, вот и случай, – удовлетворенно хмыкнул Эг. – Подождем ночи.
 Скелет заметил во взглядах «красных» братьев немое удивление, задавать вопросы вслух они давно перестали – сказывался горький опыт подчинения костлявому командиру, и прибавил:
 – Нам нужен не только он. Но та, другая, появится лишь ночью. Ясно? А теперь, всем затаиться!
 Серые камни слились с серыми плащами. Эг укрылся в скальной расщелине. Сумерки сгущались, и вдруг в наступившей тишине раздался печальный женский голос:
 – Что же ты натворил, волшебник?!
 – Пора, – пронеслось в голове верного слуги Карго, прибавившего полушепотом. – Но, где обещанная хозяйкой подмога?
 Дохнуло могильным холодом, от которого промерзли даже его закаленные кости. Эг вздрогнул и поежился от страха.
 – Не беспокойся, мы рядом с самого начала.
 Голос был еще кошмарнее холода. Не в силах двинуться, мертвяк на некоторое время застыл на месте. Незримые обитатели царства теней пронеслись мимо. Из темноты донесся сдавленный крик. Все было кончено. Эг стряхнул оцепенение и, не покидая расщелины, тихо скомандовал вжавшимся в камни гномам:
 – Вот теперь время. Добейте спящего! Принесите его сумку и голову!
 Ломая маковые цветы, волны серых устремились к поверженному в сон врагу, но внезапно остановились нерешительным полукругом.
 – Ну, что там еще? – еле слышно бросил раздраженный слуга Карго. Он явно осторожничал, то ли потому что все еще боялся посланцев загробного мира, то ли подозревал какую-то незримую опасность.
 – На нем кольцо гномов! – таким же шепотом ответил один из «красных колпаков». – Мы не можем даже дотронуться до него.
 – Ну, вот, вечно приходится выполнять грязную работу самому, – Эг ворчливо привстал над облюбованным каменным ложем.