Однажды в Москве

 Великое и смутное время в начале XХI века выпало на долю россиян.  Здоровые силы народа находились в крайнем напряжении, для того, чтобы одолеть внешнего врага,  и победить многочисленные и тяжкие болезни, поразившие общество. Лучшим людям России необходимо было постоянно  усиливать свою деятельность, ибо везде народ сильно нуждается в свете и в правде.

Общество с недоверием смотрело на тех людей, от которых прежде исходила надежда на счастливое будущее. Спустя четверть века, правительству  совместно с РПЦ и представителями общественности требуется много труда, жертв и страданий, чтобы возвратить к себе доверие народа и, находясь на своем посту, ежедневно доказывать это словом и делом.

Как же точно перекликается история  ХVII и  ХХI столетий.

Историк С.М.Соловьев пишет:

Однажды в Москве, на рынок, где продавались книги, пришел молодой монах, высокий, стройный, красивый. Глаза всех обратились на него, и один из присутствовавших, вспомнив поведение некоторых монахов, обратился к нему с неприличными словами. Монах, вместо того чтоб рассердиться, глубоко вздохнул, облился слезами и сказал ему:

 «Да, брат! я в самом деле такой грешник, как ты подумал обо мне. Бог тебе открыл обо мне правду. Если б я был настоящий монах, то не бродил бы по этому рынку, не скитался бы между мирскими людьми, а сидел бы в своей келии; прости меня грешного, Бога ради, в моем безумии». Все присутствовавшие, тронутые этими речами, обратились с криком на человека, который осмелился оскорбить достойного инока, называли его дерзким, невеждою.

 «Нет, братья! говорил им монах, дерзкий и невежда-то я, а не он; все слова его обо мне справедливы; он послан от Бога на мое утверждение, чтобы мне вперед не скитаться по рынку, а сидеть в келии». С этими словами монах ушел; обидчик бросился за ним просить прощения. Этот монах был из Старицкого богородичного монастыря, именем Дионисии.

Скоро опять увидали Дионисия на площадях московских, в сане архимандрита своего монастыря, и тут уже он не говорил, что неприлично было ему, как монаху, показываться среди народа, тут он был на своем месте. Увещевая духовенство, патриарх Гермоген ставил в пример Дионисия: «Смотрите, говорил он, показывая на старицкого архимандрита: никогда он от соборной церкви не отлучается, на царских и всемирных соборах всегда тут».
 
Что же это были за всемирные соборы, на которых присутствовал Дионисий? Было тогда время мятежное.  Не только в простых людях, но и в князьях и боярах была шаткость большая, разделялись надвое: брат в Москве с царем Василием, в осаде, а другой в Тушине, с врагом, отец на Москве, а сын в Тушине, и сходились на битвы сын против отца и брат против брата; а в Москве, народ, собравшись, приходил к царю Василию с шумом, требуя, чтоб отказался от престола. Патриарх защищал царя, Дионисий был подле патриарха и увещевал народ, несмотря на всевозможные оскорбления, которым подвергались увещатели от буйной толпы.

В самое смутное время Дионисий был назначен архимандритом в знаменитый Троицкий Сергиев монастырь. Москва была разорена, казаки неслыханно свирепствовали во всех областях; толпы беглецов с разных сторон устремились к Троицкому монастырю, и страшно было смотреть на них: одни были изломаны, обожжены, у других ремни из хребтов вырезаны, волосы с голов содраны, руки и ноги обсечены; многие приходили в монастырь для того только, чтоб исповедоваться, приобщиться и умереть.
Многие не успевали достигнуть и монастыря, умирали на дороге; монастырь, слободы, окрестные деревни и дороги наполнены были мертвыми и умирающими. Дионисий призвал келаря, казначея, всю братию, слуг и крестьян монастырских, и начал им говорить, что во время такой беды надобно изо всех сил помогать людям, которые ищут приюта у святого Сергия.
 
Ему отвечали единогласно: «Кто, государь архимандрит! в такой беде с разумом соберется? Никому невозможно стало промышлять кроме единого Бога». Дионисий заплакал и начал опять говорить им: «Ведь это искушение нам от Господа Бога; от большой осады нас Господь Бог избавил; а теперь за леность нашу и за скупость может нас и без осады смирить и оскорбить».;—;Что же нам делать? спросили келарь, братия и слуги.
Дионисий отвечал: «Дом святой Троицы не запустеет, если станем молиться Богу, чтобы дал нам разум; только положим на том, чтобы всякий промышлял, чем может». Слуги и крестьяне посоветовались между собою, и сказали архимандриту с братиею:
 «Если, вы, государи, будете из монастырской казны давать деньги бедным, на корм, одежду, лечение, и работникам, кто возьмется стряпать, служить, лечить, собирать и погребать, то мы своей силы на это не пожалеем.
 
И вот пошел промысел всем бедным, живым и умирающим, в монастыре и кругом монастыря. Прежде всего, начали строить дома, больницы для раненых, избы людям, прибегавшим из Москвы и других городов, особые избы мужчинам, особые женщинам.
В  Служней слободе и в селе Клементьеве; люди ездили по лесам и дорогам, подбирали  раненых и мертвых; женщины, которым монастырь, дал приют и содержание, беспрестанно шили и мыли рубашки живым, саваны мертвым. А внутри монастыря, в келии архимандрита, сидели писцы. Они собирали нужные, важные слова из божественных писаний, составляли увещательные послания и рассылали по городам и полкам, призывая к очищению земли.

Земля, наконец, очистилась, страшное Смутное время прошло, но Дионисий не мог успокоиться: его ждали новые подвиги, новые бедствия и новая слава.

Земля очистится и в настоящее время, лишь бы закончилась всенародная смута.


Иллюстрация:
г.ТУЛА в День Победы