Белой ночью сёстры свели меня с ума

После сдачи очередной учебной сессии, курсанты четвертого радиотехнического отделения (РТО) Ленинградского мореходного училища (ЛМУ ММФ), перешивали свою форму, избавляясь от шевронов четвертого курса, меняя их на шевроны выпускного – пятого курса. По идее (да и по закону) это должно было происходить летом после того, как начальник училища издавал приказ о переводе курсантов РТО четвертого курса на пятый… но курсанты-радисты всегда это делали в начале апреля – перед тем как уйти в моря на большую практику (продолжительностью четыре-пять месяцев). Некоторые ребята возвращались в училище в конце сентября-начале октября… после возвращения судов, на которых они проходили практику в родной порт, т.е. после окончания рейса (а поскольку у каждого судна продолжительность рейсов была различной, то и возвращались курсанты в училище в разные дни).
К большой практике курсанты РТО всегда основательно готовились и ждали ее начала с нетерпением. Во-первых, будущих радистов распределяли на суда загранплавания практически во все морские пароходства страны – от Одессы до Мурманска, от Риги до Жданова (ныне Мариуполя), от Баку до Архангельска…. Во-вторых, получив направление на судно, практиканты во время нахождения судна в море получали небольшую зарплату (причем в  валюте), а если практиканту удавалось устроиться на судне в штат кем-нибудь (в основном матросами б/к – т.е. уборщиками), то это позволяло им заработать приличные (у курсантов была стипендия в размере девяти рублей, которую, к тому же выплачивали не всем, а только тем, кто учился без «двоек», и если во время сессии, курсант получал «двойку», которую потом исправлял на положительную оценку, то стипендия ему не выдавалась целый семестр… условия и правила были такие…) деньги, как в рублях (а это несколько сотен тех самых – полновесных советских – рублей), и валюту (в виде 22,5% от должностного оклада), которую можно было истратить в любом иностранном порту… а неиспользованные средства потом получить в кассе пароходства в виде чеков Внешэкономбанка СССР, которые можно было отоварить в специальных магазинах «Торгмортранса» - «Альбатросах».
Кто-то проходил эту практику коллективно на учебно-производственных судах типа «Профессор Щеголев», под присмотром опытных преподавателей ЛМУ, а кто-то (что было намного интереснее) проходил практику индивидуально… т.е. получал в отделе кадров пароходства направление на морское судно, где он был единственным радиопрактикантом. В этом случае наставником курсанта становились настоящие профессионалы – штатные специалисты – начальник радиостанции и радиооператор.
В конце марта проходило распределение… Честно говоря, я уже не помню, как все это происходило… Но только вскоре все сто пятьдесят курсантов (две роты будущих радистов) разъехались кто куда по всем пароходствам СССР.
И вот в один из таких мартовских дней, за несколько дней до начала этой «большой» практики, мы в компании с одногруппником -  Жорой Журавлевым - решили это дело «отметить». Сессию мы успешно сдали, получив хорошие и отличные оценки, и до начала практики оставались считанные дни. И как-то раз около девяти часов утра мы оказались в учебном корпусе (УК) – точнее, в библиотеке, куда пришли, чтобы сдать все, ставшие вмиг ненужными, учебники. Расставшись с книгами, мы поняли, что до обеда у нас еще есть время, которое решили потратить с толком и пользой. Поэтому бодрым шагом отправились на улицу Седова в известный всем курсантам гастроном – «стекляшку», где купили бутылочку (а может, и две?) портвейна…
И чтобы случайно не попасться на глаза начальству, мы отправились в кафе-мороженое на проспект Обуховской обороны. Прибыв на место и купив там вкусного мороженого с орешками, изюмом и сиропом, мы «забурились» в уголок этого небольшого и уютного кафе. Вино шло на редкость замечательно, но быстро… Потом мы сходили в другой магазин, возле станции метро «Елизаровская», и купили еще вина. И снова оказались в уютном кафе.
Время пролетело быстро. И мы поспешили в родное училище, часы показывали начало первого, а значит пора было обедать. Возле УК мы хорошо покурили (папиросы фабрики имени Урицкого в те годы делали исключительно из кубинского крепкого и ароматного табака). Но то ли мы не рассчитали свои силы, то ли портвейн оказался очень качественным, то ли папиросы, которые мы активно курили на голодный желудок оказали на нас какое-то воздействие, но в итоге в двери УК мы зашли не очень трезвыми, скорее даже очень нетрезвыми. Прокричав фразу «Училище, смирно!!!», мы неспешно поприветствовав дежурную службу, проследовали в сторону общежития, где и находилась наша столовая.
 И всё было бы хорошо, если бы в этот самый момент в вестибюле УК не оказался замполит училище Б.Ануфриев, которого за глаза все курсанты называли Хе-Хе… Зоркий глаз которого мгновенно выделил из толпы людей двоих разгоряченных алкоголем курсантов, а острый слух выудил среди учебного многоголосья фразу, которую мы с Жориком, так не вовремя для нас, прокричали. Обычно такие команды («Училище, смирно!») в УК произносились только при появлении в здании или начальника училища В.С. Ковальчука, или его заместителей, а также начальника ВМЦ капитана первого ранга Босова и начальника ОРСО капитана третьего ранга Макарова. А тут два курсанта сами себя поприветствовали, отдав честь всем, кто обратил на этот выкрик свое внимание.. Дав команду «Вольно», мы с Журавлевым поспешили в сторону столовой. Но бдительный Хе-Хе… последовал за нами… Он был полон решимости установить нашу личность и выяснить наши фамилии, чтобы отреагировать и «принять строгие меры» воздействия к нарушителям распорядка дня и дисциплины. Мы шли быстрым шагом и нам удалось оторваться от преследования замполита… Проглотив порцию «второго» в виде макарон с котлетой, запив все это вкусным компотом, сваренного из афганского изюма, мы с Жориком отправились в помещение роты, где вскоре рухнули на свои койки и заснули крепким сном.
Но Хе-Хе не был бы тем самым известным всем Хе-Хе, если бы, не взяв в качестве подкрепления командира нашей роты, не отправился бы по этажам общежития с поиском нарушителей, которых он видел лишь со спины… «Товарищи курсанты, остановитесь, я вас узнал!», кричал он нам вдогонку, но мы этого, разумеется, не слышали. Построив курсантов роты, Хе-Хе обошел всех… и нас не нашел. Оно и понятно, мы то во время построения сладко спали на своих койках. Тогда он решил пройтись по кубрикам (комнатам). И конечно же, нас нашел. Фамилии нарушителей дисциплины были установлены. Вскоре нас вызвали на «ковер»… Где в жесткой форме сообщили о том, что ни в какое заграничное плавание мы уже не отправляемся, а будем искупать свою вину исключительно во внутренних водах Балтийского моря – не покидая Финский залив.
Так я оказался на паруснике – бермудской шхуне «Кодор», которая принадлежала нашему училищу и являлась учебным судном. А Журавлева направили на один из буксиров Портового флота. Жора перед поступлением в ЛМУ закончил мореходную школу в Новой Ладоге и у него были «корочки» матроса второго класса. Поэтому, его взяли в штат матросом, меня же взяли в штат «Кодора» обычным практикантом… Так началась у нас с Жориком наша «большая морская практика».
«Кодор» в это время проходил плановый, но мелкий ремонт, который производился в основном силами экипажа и курсантов-практикантов, будущих судоводителей. Меня, как старшекурсника, определили матросом и поставили у трапа нести суточную вахту. После вахты меня отпускали на день  в училище – выспаться и отдохнуть, а потом я возвращался на «Кодор», где работал в боцманской команде: приходилось что-то красить, что-то перекладывать с места на место, я научился принимать и отдавать швартовные концы во время постоянных перешвартовок (парусник часто гоняли с одного причала на другой),  тогда же я научился вязать разные морские узлы… «Кодор» мотался туда-сюда словно чайный клипер: сегодня мы стояли где-нибудь в морском торговом порту, а на следующий день оказывались на Канонерском СРЗ… А однажды я даже чуть не спалил парусник. Боцман доверил мне (ну, как будущему радисту!) сварочный аппарат (а кому еще, как ни мне?!) и попросил что-то там сварить на баке. Ни о каком соблюдении каких-то там правил противопожарной безопасности и речи не шло. Бери аппарат и вари. Я и варил, пока не увидел тонкую струйку белого дыма, появившуюся из недр форпика… Правда, я проявил смекалку – увидев дым, прекратил сварочные работы, и с помощью забортной воды быстро устранил возгорание – залил форпик морской водой. А уже потом сходил к вахтенному помощнику и доложил о проблеме… Боцман и вахтенный помощник похвалили меня на бдительность и мужество, проявленные во время ликвидации этого возгорания… И единодушно решили ходатайствовать перед капитаном «Кодора» о моей реабилитации… Все-таки два месяца ударного труда не прошли даром.
В конце мая мне дали отличную характеристику, с которой я и прибыл в родное училище прямиком в кабинет к Хе-хе… Тот, прочитав документ, хитро так посмотрел на меня, потрепал по плечу и заявил, что видит перед собой курсанта, возмужавшего, сделавшего правильные выводы и вставшего на путь исправления, и которого теперь можно направить на судно загранплавания для прохождения «большой» морской практики. А пока мне разрешили пожить в училище на этаже, где кроме меня, пожалуй, никого и не было. Может, кто-то там и был, но я этого не помню. Все были в морях…
А вскоре ко мне присоединился и мой товарищ – Жора Журавлев. После моего возвращения в училище, Хе-хе позвонил кому следует, выяснил, что и Жорик даром время не терял, а исправно трудился матросом на буксире в Портофлоте, где и заработал отличную характеристику-рекомендацию.
И вот мы снова с Жорой вместе, в стенах любимого училища… Жорик получил денежный расчет за работу на буксире – около двухсот рублей, а я получил в кассе ЛМУ стипендию сразу за два месяца - целых восемнадцать рублей… В учебной части девчонки выдали нам направление в отдел кадров (ОК) Балтийского морского пароходства (БМП), куда нам следовало прибыть понедельник к 9 часам утра. А сегодня еще была пятница… а значит, целых два дня мы могли заниматься чем угодно. И вот уже вечером мы с Жориком сидели в каком-то кабачке на Невском, пили водочку, закусывали салатиками, слушали музыку и танцевали с девушками. Мы были счастливы от мысли, что уже через два дня в ОК БМП получим направление на какое-нибудь судно и отправимся, наконец, в свой первый заграничный рейс.
В 23 часа ресторан закрылся, мы с Жоркой в меру пьяные (держали себя в руках), вышли на улицу, и попрощавшись до понедельника, разъехались в разные стороны: он – к себе домой (семья Журавлевых жила где-то в Питере), а я, сев на троллейбус, поехал в сторону училища. В салоне троллейбуса подсел к какой-то девушке. Там была веселая компания, все сидели парами, а эта девушка сидела одна, вот к ней я и подсел. Познакомились, разговорились. Выяснилось, что девушки (две сестры – Марина и Света) возвращались из того же самого ресторана, где мы только что сидели с Жориком (то-то я смотрю, что где-то вас видел). Там они весело отметили день рождения своей подруги, где выпили немного вина, а поскольку парней в их компании не было, то всё заказанное вино они выпить не смогли, и вот одну бутылочку даже взяли со стола и везут к себе домой. Марина раскрыла пакет и интригующе показала бутылку. Едут они к Свете (старшей сестре). Живут вместе. И работают вместе где-то… Снимают квартиру. Здесь рядом. А вот уже и приехали. Сестры распрощались со своей компанией, а Марина, с ней мы только что познакомились, вдруг схватила меня за руку и со словами, «пошли со мной», потащила меня в сторону выхода. А я и не сопротивлялся. Настроение было отличное. Впереди было два дня выходных… И тут новое знакомство, новое приключение. И я решил, а почему бы и нет? А пошли. И мы втроем выскочили из троллейбуса.
Старшая сестра, посмотрев на меня, спросила у младшей (у них была разница года в три-четыре), кто этот парень, и почему он идет с нами?
- Света, это мой парень, я хочу, чтобы он пошел с нами… ну, пожалуйста…, - умоляющее залепетала Марина, - мне он понравился…
- А ты будешь себе хорошо вести, - строго поинтересовалась у меня Света.
- Конечно, все будет хорошо! – заверил я старшую сестру.
- Ну смотри у меня, чтобы так всё и было, - подвела итог расспросам, Света и мы отправились к ним домой.
Пришли в квартиру. Квартира однокомнатная. Из мебели – два диванчика, стол, стулья, какой-то сервант. Свет не зажигали…Ночь то белая. Пришлось окна даже шторами закрывать. Немного посидели на кухне. Выпили. Покурили. Вскоре Света отправилась в ванную комнату, приняла душ и пожелав нам нескучной ночи, ушла на свою половину спать. А мы с Мариной выпили еще по «чуть-чуть». Потом по очереди сходили в ванную комнату, освежили свои тела после душного ресторана и отправились на «свою» половину комнаты. Света уже спала, или так нам показалось, что она уже спит, поэтому тихонько, чтобы не разбудить сестру, начали целоваться и обниматься.
Быстро скинув с Марины ночную сорочку, я вошел в нее, как входят корабли в морскую пучин – только брызги летели в разные стороны… Любили и ласкали друг-друга нежно и страстно, Марина стонала от удовольствия, я иногда даже прикрывал ладонью ей рот, чтобы она своими томными охами и ахами не разбудила свою старшую сестру. Нам было очень сладко…  какие-то неведомые силы окрыляли меня и вслед за первым разом я полюбил Маришку второй, третий раз… Наконец, Маришка, улизнув в очередной раз в ванную комнату, позвала меня на кухню, где мы допили вино, а потом она отправилась к себе на диван, а меня попросила сходить в ванную комнату, чтобы я тоже принял душ и обмыл свое тело… Ведь мы были мокрыми: плоды любовных утех покрывали наши тела от головы до пяток…  Я докурил сигарету и пошел в ванную комнату…принял душ… а потом пошел к Марине. Она сидела на диване и ждала меня. Как только я приблизился к ней она сразу прижалась ко мне и начала целовать живот, опускаясь всё ниже и ниже… Я понял, что вновь хочу эту девушку и она была весьма рада этому обстоятельству. Быстро повернулась ко мне своей нежной попкой, расставив ножки и через несколько секунд, мы слились в одно целое… А поскольку это было уже в не в первый раз, а в четвертый, то любил я ее долго, нежно, поглаживая и лаская все, до чего мог дотянуться руками и губами… После нескольких предыдущих оргазмов, этот половой акт длился очень долго… Маришка уже не просто охала от удовольствия, а протяжно, но тихонько стонала, доставляя мне новые приятные ощущения… Наконец наступил оргазм… Тут уже и я не смог сдержаться ахнув от неземного удовольствия… эмоции переполняли меня и разрывали на части. Марина повернулась ко мне и начала меня целовать, своими сладкими губами она закрыла мой рот, ее нежный язык соединился с моим языком…  я вскоре всем своим телом я ощутил, что я снова ее хочу… Она вновь начала целовать меня всего и теперь я понял, что это была не Марина, а ее сестра … Света…
Увидев мое замешательство, Света прильнула к моему уху:
- А помнишь, как ты обещал мне, что всё будет хорошо? - ее язычок проникал в мой рот, ласкал мое ухо и она вновь начала целовать меня всего, отчего волосы на теле начали шевелиться…
- Да, Светочка, помню, как же мне с вами хорошо…
Через некоторое время Света, отправилась в ванную комнату. В этот момент Маришка подбежала ко мне и чмокнув в губы, прошептала:
- Как здорово, что мы с тобой встретились, ты такой замечательный… не обижайся на меня, но я не могла отказать своей сестре, ведь она не спала, она всё слышала и мучилась… пока мы с тобой занимались любовью, ей тоже хотелось испытать удовольствие. Спасибо тебе, дорогой.
В этот момент из ванной комнаты вышла Света. Пошла на кухню… достала из холодильника новую бутылку сухого вина и обращаясь к нам с Маришкой позвала к себе:
- Раз уж так всё замечательно получилось… то давайте выпьем за нас и за эту прекрасную ночь… Она оказалась не просто белой, она оказалась очень сладкой.
Потом мы втроем легли на один диван, тот, что был побольше… и занимались там всем, чем нам хотелось… Днем девчонки сходили в магазин, купили хлеба, сметаны, свежих яиц, пельменей, пива, и вина… дав при этом мне немного отдохнуть и поспать…
А в воскресенье вечером, нам пришлось расстаться, я попрощался с сестрами, объяснив им причину нашего расставания. Они меня поняли и отпустили в училище только после того, как я поставил им еще по одной «палочке» на прощание, так сказать… Признаюсь честно, что я даже и не пытался им отказывать в чем-то… Мне казалось, что я сплю и вижу удивительный сон…. Девчонки написали мне на листочке номер своего домашнего телефона и мы договорились, что как только у меня закончится практика, иу меня появится возможность снова встретиться с ними, чтобы я обязательно позвонил и приехал к ним в гости… Можно и с другом…
 - Если он такой же веселый и замечательный, как ты, -  шептали мне сестры на прощание…
И что вы думаете? После окончания практики мы с моим другом Марчеллой туда несколько раз ездили… и очень весело проводили с этими удивительными сестрами время. Но это уже была совсем другая история…
А в понедельник в 9 часов утра мы с Жориком оказались в отделе кадров пароходства, где и получили направления. Я попал на пароход, где мне довелось поработать аж до конца сентября, побывав в разных странах С практики я вернулся с большим попугаем на плече, которого отвез своим родителям в Брянск. Попугая выменял на Кубе за часы «Электроника-5»…
Вот такая большая и веселая практика у меня получилась… Как потом говорили ребята, я был единственным курсантом РТО, который проходил практику на «Кодоре»… Ведь туда направляли только будущих судоводителей…
Кстати, в те годы наш парусник ежегодно принимал участие в празднике выпускников всех питерских школ – «Алые паруса», проходящий во второй половине июня, в одну из белых ночей. «Кодор» поднимал паруса алого цвета, заходил в Неву и всю ночь, всю белую ночь маневрировал галсами рядом с Василеостровской стрелкой -  между Зимним дворцом и Петропавловской крепостью…  А я на всю жизнь сохранил память об этих славных сестрах – Маришке и Светлане.