Счастье синеокое

         
  В мае 2016 года, Звягинцев Иван Георгиевич вышел на свободу из исправительно – трудовой колонии, где отбывал срок за незаконное хранение  оружия.
Иван был завзятым охотником. Ещё мальчишкой отец брал его с собой в лес, разрешал стрелять по жестяным банкам, приучая обращению с оружием, ставил в загон.12
В семнадцать лет  Звягинцев получил в подарок  свою первую двустволку.  И с тех пор ни одного охотничьего сезона не пропускал. Он полюбил оружие, научился устранять малейшие неисправности и прослыл в районе хорошим  оружейным мастером.
В армии командир роты, присмотревшись к молодому солдату, назначил его помощником прапорщика, заведовавшего стрельбищем. Иван пристреливал автоматы, ремонтировал их в случае необходимости. Так уж складывалось, что вся его сознательная жизнь была связана с оружием.
Окончив службу,  вернулся домой, устроился работать в строительное управление. После школы  он закончил ПТУ и стал дипломированным столяром. Его с удовольствием взяли в столярную мастерскую.
Так жизнь и покатилась – работа, дом, охота. Вечерами с друзьями ходил на дискотеки.       Время бежало быстро. Друзья начали обзаводиться семьями, а Звягинцев все не мог найти ту единственную, которая, даже не зная его, была бы  ему верна и ждала встречи с ним так же, как ждал её он.
С возрастом встретить свою единственную, верную половинку становилось все сложнее и сложнее. Все чаще среди встречаемых им женщин, попадались разведёнки, с багажом неудавшейся личной жизни.  Звягинцев не хотел, что бы его вольно или невольно сравнивали с бывшими мужьями.  Он сразу же прерывал такие знакомства. Годы катили к тридцати, пора бы жениться, но при обилии невест, жениться было не на ком.
А тут ещё пришла беда, откуда не ждали.  Один из знакомых, с которым  он и пересекался всего лишь пару раз,  предложил купить у него малокалиберную спортивную винтовку с тремя пачками патронов. Конечно же, винтовка была без документов, поставить её на учёт невозможно, это нарушение закона, но уж больно низкую цену запрашивал продавец.
Такая винтовка была мечтою Звягинцева. Он жил на краю села, за его домом начинались совхозные сады  и летом  дикие кабаны, перейдя  вброд горную речушку, каждую ночь приходили лакомиться вкусными плодами. Стрелять кабанов в это время нельзя, не сезон, но больно уж заманчиво было завалить секача не в горах, а у своего дома, не привлекающим  чужого внимания, негромким выстрелом  малокалиберной винтовки.

Село Звягинцева являлось практически окраиной курортного города, но любой поход в горы для него был милее посещения с друзьями ресторанов и баров. При первой возможности, в случае длинных выходных или очередного отпуска, Звягинцев брал металлоискатель, палатку и уходил в лес. Он ничего не копал. На поверхности земли, под листьями и дёрном за многие века накопилось много удивительных вещей. От пуль и ядер периода кавказской войны до монет различных эпох и государств.
Казалось бы, в глуши, где никогда не ступала нога человека, он находил предметы быта, глиняные черепки, каменные чаши и бронзовые изделия. Везде где была  вода, когда - то жили люди.
Во время своих походов, Звягинцев не ставил задачу найти золотые монеты или украшения, его волновал процесс  прикосновение своими руками к истории. Сидя ночью у костра, он представлял  живших здесь столетия назад людей. Живших, но ушедших не оставив после себя ни имён, ни письменных  объяснений о том кем они были.
Из дорогих находок у него были четыре золотые монеты, найденные им в ручье. Монеты были редкие и в отличном состоянии. Две из них Звягинцев продал знакомому нумизмату, по сто тысяч каждая, а две оставил себе.
После приобретения винтовки, Звягинцев деньги от продажи монет, две непроданные монеты и две пачки патронов положил в трёхлитровую банку, закрыл капроновой крышкой и прикопал в огороде под яблоней.
Дело в том, что он жил в старом доме на окраине села. Дом был родительский, мать отписала им с сестрой по половинке  каждому.  Во время походов жилье  ночью оставалась без присмотра и забраться во внутрь, для  желающих,  особого труда не составляло. Воровать  было нечего, ну а то, что могли украсть Звягинцев и прикопал.
А с винтовкой он поохотиться не успел. Пришли люди из МВД, изъяли оружие и посадили Звягинцева в тюрьму, в самую настоящую тюрьму. Три долгих месяца его допрашивали, следователь все выпытывал, у кого он приобрёл оружие, обещал даже отпустить, в случае признания домой, но Звягинцев молчал, вернее, настаивал на том, что он её нашёл, хотя со временем ему стало казаться, что инициатором его ареста, как раз и был продавец винтовки.
Вечерами, лежа на нарах,  думал: 
 - Как же так, вчера я был законопослушным гражданином, сегодня, не изменившись ни внутренне, ни внешне, стал преступником.
Если бы ему сказали, больше так не делай, он никогда  не сделал бы ничего подобного, но его держали в тюрьме, в камере, где вместо положенных восьми человек сидели двадцать, где от нехватки кислорода сидельцы теряли сознание.
Кому это было надо?
Единственное объяснение – он обеспечивал работой не один десяток людей. Следователи, охранники, судьи, прокуроры – все были задействованы в процессе.
Его возили на допросы, жгли бензин, его кормили, покупали для него постельные принадлежности, оплачивали электроэнергию. Государство тратило на него свои  ресурсы, вместо того что бы отпустить домой и сказать :
 - Придёте к следователю по первому требованию, государство не будет содержать вас за свой счёт простого народа.
 Но если так поступать, то  куда девать бездельников,  устроивших своё благополучие на
беде несчастных, волею случая оказавшихся под пятою закона?
В итоге, дали Звягинцеву четыре года общего режима. На зоне, по  прошествии двух лет, начальник отряда спросил его:
 На условно – досрочное освобождение документы готовить будем?
 Конечно! Обрадовался Звягинцев.
Стоить это тебе будет сто косарей.
У Звягинцева деньги такие были, да и свобода стоила этих денег. Двести тысяч лежали прикопанные в огороде.
Я готовлю документы, продолжил начальник отряда, когда согласую процедуру освобождения, скажу, куда  перегнать деньги.
Звягинцев созвонился с сестрой, попросил подготовить нужную сумму, сразу по приезду он вернёт их с процентами. Сестра запричитала:
 -  Да где же их взять?
 - Ищи, я все верну!
И вот, через месяц после этого разговора, он стоял у калитки родного дома.
Только дома не было. Старый дом снесён и на его месте возвышалась коробка нового двухэтажного коттеджа.
Звягинцев был ошеломлён. Сестра ему ничего не писала, в телефонном разговоре ни слова, ни пол слова.
Подошёл к строителям – Кто хозяин дома?
Рабочие махнули рукой в сторону стоящего в тени деревьев джипа.
Звягинцев направился к машине, из неё навстречу вышел мужчина.
Поздоровались, пожав друг другу руки.
Вы, очевидно, Иван Георгиевич?
 Да.
 На меня зла не держите. Дом купил у вашей сестры, документы были оформлены на неё. Только после покупки соседи рассказали о вас. Все вопросы по сделке к вашей сестре, вернее даже к вашему зятю, мужу племянницы, он принимал самое активное участие в продаже дома. Надеюсь,  ко мне не будет претензий с вашей стороны? Я не хотел бы начинать жизнь на новом месте со скандалов.
О чем речь, поговорю с родственниками, узнаю, куда они меня пристроят, но если возникнут проблемы с жильём, поживу до морозов в домике на соседнем участке.
Соседом был давний знакомый, получивший участок ещё от совхоза под огород, но вовремя его  не переоформил по новым правилам,  участок стоял  заброшенный, но на нем стоял не большой  кирпичный домик. Зимой в нем было бы холодно, о летом, если навести порядок, можно жить.
Разыскал сестру. Она плача, запричитала: 
 - Ваня, прости меня, не хотела ссориться с дочкой, подвела тебя.  Зять уговорил продать дом. Квартира ему понадобилась, да и ты деньги просил. Сошлось все одно к одному. На вырученные деньги купили две квартиры. Обе оформлены на зятя, он настоял.
 - А где же я буду жить?
 - Живи у меня. Квартира однокомнатная, но большой балкон,  утеплим, будет твоё помещение.
Видя слезы сестры и понимая  зависимость от единственной дочери, успокоил:
- Не переживай, здоровье есть, профессия есть, вырулю.
Ушёл, отказавшись от обеда. Нужно было прийти в себя, принять решение, как жить дальше.
Вернулся к своему двору, навёл порядок в пустовавшем домике. Выбросил хлам, наломал веток кизила, соорудил веник, смахнул пыль. Найдя старое ведро, вымыл полы, затем принёс деревянный щит со стройки и, соорудив лежанку, прилёг, бросив под голову дорожную сумку.
Анализируя сложившуюся ситуацию, пришёл к выводу:
Ничего страшного не случилось. Он на свободе, это главное. Нужно найти хорошую работу, оформить ипотеку, приобрести жилье. Вся жизнь впереди, он не инвалид, сможет заработать на жизнь.
Под трели соловья уснул счастливым сном свободного человека.
Рано утром, едва только начало светать поднялся, штыковой лопатой, оставшейся еще от хозяина участка, откопал спрятанную под яблоней банку со своими ценностями. Пересчитал, зачем - то деньги. Полюбовался золотыми монетами. Затем открыл пачку патронов, высыпал на ладонь. Жёлтые медные гильзы приятно радовали глаз. Надо бы выбросить в речку, больше они ему не пригодятся, но рука не поднималась просто так уничтожить труд незнакомых ему людей.
Уложил назад патроны. Один патрон выскользнул из руки и, покатившись по полу, провалился в щель.  Искать не стал,  поднялся с лежанки, просунул руку между нечасто прибитыми досками подшивки потолка, положил на них пачки.
 Потом выброшу – решил он.
Из стопки денег, перевязанных резинкой, вытащил десять тысячирублёвых купюр. Оставшиеся деньги и две золотые монеты уложил в банку и прикопал под орешником рядом с домиком.
Утром умылся в чистой горной речке, перекусил припасёнными продуктами и отправился  на поиски  работы.
За те два года, что он сидел, в городе многое изменилось. Строительного управления, где он работал, не стало. Столярные цеха простаивали без заказов, в моде стали пластиковые окна, входные двери изготавливали не столяры, а сварщики.
Нет, работа, конечно же была. В каждой здравнице, коих в городе было много, нужен был столяр, но оплата была настолько неуважительно низкой, что Звягинцеву это напоминало бесплатный  труд на зоне. Работать бесплатно на кого бы то ни было, он больше не хотел, да и с жильем при такой зарплате, вопрос не решить.
В поисках работы прошла неделя. Звягинцев не унывал. Деньги были, тратил он не много, покупал самое необходимое, в основном еду.
До обеда занимался поиском работы, затем приходил к морю и часами наблюдал за праздничной летней жизнью курортного города, наслаждаясь вновь приобретённой свободой.
Следующий день был выходной - суббота. Нужно навестить друзей, коих у него было немало. Приходить в гости среди недели не хотел, у всех свои домашние дела, а в выходной сам бог велел. В ожидании приятных встреч, Звягинцев погрузился в глубокий сладкий сон.
Проснулся от того, что кто - то бесцеремонно давил ему в лоб  каким- то металлическим стержнем. Выработанная в тюрьме привычка быть все время готовым дать отпор, сработала моментально. Не открывая глаз, схватил рукой стержень, рванул его в сторону, поцарапав висок. Резко поднялся с лежанки и чуть не столкнулся лбом с падающим на него сержантом.
В комнате находились двое полицейских. Поведение Звягинцева ошарашило служивых, один из них поднимался с колен от неожиданного рывка, второй, стоящий у двери, торопливо доставал из кобуры пистолет. Оказывается, его будили стволом автомата.
Иван, не уважавший служителей Фемиды и не робевший при виде людей в форме, разозлился.
Что за беспредел?!  Кто вас сюда звал? А если бы я тебе въехал в лицо ногой? Вы, наверное, думаете, что закон для вас не писан? Я отнесу  жалобу в прокуратуру,  и посмотрим, как вы будете объяснять своё поведение.
Чего вы сюда припёрлись? Я своё отсидел. Или я теперь всю жизнь буду вам, что - то должен?
Сержанты, не привыкшие к такой реакции, приходили в себя.
Собирайся, поедем в отдел.
Чего я там не видел? По вашей конторе ещё не успел соскучиться.
Собирайся без разговоров, там тебе все объяснят.
Понимая, что  сержанты исполнители чужой воли и просто  выполняют приказ руководства, договариваться с ними о чем - то бесполезно, начал собираться. Одел майку, джинсы и, натягивая носки, зная, что его обыщут, незаметно засунул в них оставшиеся шесть тысяч рублей.
На улице стоял уазик – воронок. Ивана закрыли в отсеке для перевозки арестованных. Поехали.
В отделе, для раннего утра было неожиданно многолюдно. Сновали чем - то озабоченные менты. Обезьянник  был полон народу. Звягинцева затолкали за решётку. Протиснувшись к стене, присел на корточки. Думать о причине задержания не хотелось. Вины за собой он никакой не чувствовал. Разберутся – отпустят. Осмотрелся.
Народ  в камере собрался разношёрстный, от весёлых молодых людей, виновных очевидно в слишком шумном поведении,  до угрюмых личностей, задержанных, скорее всего, за свой неблагонадёжный вид.
С восьми часов утра камера начала пустеть, составлялись протоколы, молодёжь  отпускали на свободу. Остался Звягинцев и несколько хмурых, явно с уголовным прошлым, граждан.
В десять часов сержант повёл Ивана к следователю. Поднялись на третий этаж, остановились у двери с надписью – Старший следователь майор Мозгоклюев.
О господи, следователь с такой фамилией мозги прополощет, мелькнула мысль.
Сержант постучал в дверь. Задержанный Звягинцев доставлен.
Заводи!
Иван вошёл в небольшой кабинет. Два стола буквой « Т» За столом сидел, очевидно, Мозгоклюев, мужчина примерно сорока лет, с пышной шевелюрой.
Садитесь, Иван Георгиевич, пригласил он.
Как жизнь, как дела? Не скучаете ли?
Благодаря вам, жизнь полна приключений. Не до скуки.
Что же вы, Иван Георгиевич, только освободившись, опять взялись за старое?
Иван понимая, что ему хотят пристегнуть какое то нераскрытое преступление, но будучи совершенно уверенный в своей невиновности, решил съязвить.
Так я по профессии плотник, поэтому и берусь за старое, хочу делать то, что умею.
Нет, Иван Георгиевич, Вы знаете, что я говорю совершенно о  другом.
Об чем же, если не секрет?
Сегодня ночью совершенно покушение на главу администрации города. В него стреляли.
Эка напасть. Убили?
Не ёрничайте, вы же знаете, ему прострелили обе ягодицы.
Э, гражданин начальник, это не покушение. Сколько лет он у власти?
Ну, это к делу не относиться.
И все же?
Восемнадцать лет.
Так вот, по всем  приметам, это всего лишь намёк. Пора освободить место, засиделся. Есть ещё желающие стать миллионерами, попилить городской бюджет в своих интересах.
Иван Георгиевич, мы отвлеклись. Есть причины считать, что это преступление совершили вы.
Зная, что все сказанное полный бред, Звягинцев спокойно поинтересовался.
Почему я? Мне зачем это надо? С главой я никогда не пересекался, на его место не претендую.
Стреляли из малокалиберной винтовки.
Ах, вон оно чего. Но вы же у меня её конфисковали. Стрелять гражданин майор мне не из чего, да и незачем.
Дело в том, Иван Георгиевич, что оружейник вы знатный и наверняка винтовка была у вас не одна. А стреляли вы за деньги, просто решили легко срубить бабки. Жить то вам негде. Не на улице же зимовать. Заказчики ваши друзья уголовники, вернее они посредники, кто заказчик ещё предстоит выяснить.
Иван, чувствуя, что дело принимает серьёзный  оборот, напрягся, беспечность и расслабленность слетели мигом. Бороться с системой сложно, практически невозможно, он это знал.
Где вы были сегодня с двадцати трёх до двух часов ночи?
С девяти часов вечера до посещения меня сотрудниками полиции я находился в своём временном жилище в посёлке Солнечном на улице Заречной.
Кто это может подтвердить?
Никто. Я живу один.
То есть алиби у вас, Иван Георгиевич, нет.
Когда готовят серьёзное преступление, алиби обязательно отрабатывают. Я никакого преступления не планировал и поэтому,  у меня нет свидетелей моего нахождения в указанное время по указанному адресу.
Похоже, вы получили неплохое юридическое образование в тюрьме и на зоне.
Незаконченное высшее. Для высшего срока не хватило.
Мы исправим это дело, предоставим вам возможность закончить образование.
Не беспокойтесь. Меня вполне устраивает моё незаконченное.
Плохо ваше дело, Иван Георгиевич.
Плохо не моё дело, а ваше. Придётся доказывать мою вину, высасывая доказательства из пальца.
Зря вы держите нас за лохов. Работать мы умеем.
Мозгоклюев открыл ящик стола, вытащил полиэтиленовый пакет, осторожно открыл его и Звягинцев увидел две упаковки малокалиберных патронов. Это были его патроны. От неожиданности Звягинцев онемел. Он забыл об этих пачках.
Это не моё. Жилье не моё и все что вы можете там найти, ко мне не относиться.
Да, мы предвидели такой ответ.  Сейчас патронами займутся криминалисты. Наверняка на них найдутся отпечатки ваших пальцев.
Иван чуть не взвыл от злости на себя. Хотел ведь выбросить!
Я отсидел  срок за эти патроны. Приобрёл их вместе с конфискованной у меня винтовкой.
Ну, Иван Георгиевич, надо было сдавать их в прошлый раз, а сейчас это новое дело и вы понимаете, та же статья  - это рецидив, а значит более строгий режим и больший срок. В одной из пачек не хватает патрона, очевидно, его вы использовали при выстреле.
Нет, он упал на пол и провалился между досок.
Мы поищем. Может быть найдём, а может и нет, посмотрим по обстоятельствам, нужно ли нам его находить.
Звягинцев понимал, срок он уже имеет. Даже если не докажут причастность к  покушению, года два дадут за хранение боеприпасов, да прибавят  два года из условно - досрочных.  Совсем неожиданно рушилась жизнь.
Я вам советую написать явку с повинной. Чистосердечное признание уменьшает срок.
Да, я знаю. Самая короткая дорога в тюрьму – чистосердечное признание.
Иван Георгиевич, преступление совершенно резонансное. О том, что у нас есть подозреваемый, знают все, вплоть до министра. Вам не отвертеться, пишите явку, это облегчит вашу участь, да и облегчит душу.
Следователь бросил на стол перед Звягинцевым чистый лист бумаги и протянул ручку.
Иван на секунду задумался, затем потянувшись за ручкой, схватил майора за его роскошную шевелюру и резко ударил головой об стол.
Произошедшее было настолько неожиданно для следователя, что он даже не попытался напрячь шею, чтобы смягчить удар. Он  «поплыл». Плохо соображая,  шарил рукой по столу, то ли пытаясь что – то найти, толи определялся, где он находиться.
Иван уже стоял за спиной Мозгоклюева  и, обхватив его горло левой рукой, согнутой в локте, другой приставил шариковую ручку к его правому глазу.
Если только попытаешься дёрнуться, я поставлю этой ручкой твои мозги на место через  глаз. Если  понял, молча кивни головой.
Майор, немного пришедший в себя, понимал, с ним не шутят. Если он закричит, Звягинцева поймают, но он останется без глаза. Спишут его на пенсию с трёхкопеечным жалованием. Устроиться с одним глазом на работу проблема, машину водить проблема. Решил – лучше уж помолчать. Кивнул головой.
Ты чего ко мне пристебался? Ты же понимаешь, что я не совершал покушения.
Понимаю, просипел следователь, но у тебя подходящая статья, а всем нужно раскрытие, причём по горячим следам.
Бери бланк пропуска. Иван наклонил голову следователя к столу. Вписывай моё имя, фамилию. Ставь число и время. Расписывайся.
Следователь покорно заполнил пропуск.
Давай так сделаем, я сейчас уйду, а ты посиди молча минут двадцать, потом объявляй тревогу. Договорились?
Договорились.
Я могу верить?
Да, но тебя все равно поймают.
Это не твоя печаль.
Иван повернул голову майора к стене, нашарил рукой стоящую на сейфе мраморную сову и коротко размахнувшись ударил следователя в темя.
Так будет вернее.
Мозгоклюев обмяк и стал сползать со стула. Звягинцев уложил его под столом, схватил пропуск и лежащие на столе ключи от кабинета, бросился к выходу, но тут же вернулся, сгрёб со стола пакет с упаковками патронов. Стал у  двери, прислушался. Ни шагов, ни голосов. Вышел в коридор, быстро прикрыл дверь и подрагивающими от нервного напряжения пальцами, повернул ключ в замке.
В конце длинного, на все здание коридора, появились два лейтенанта. Оживлённо переговариваясь, направились в сторону Ивана.
Попытавшись придать лицу спокойно – равнодушный вид, пошёл к ним на встречу.
Не дойдя до Звягинцева, лейтенанты зашли в один из кабинетов. Иван ускорил шаги, едва удерживая себя от бега.
Возле лестничной площадки увидел дверь туалета. Не раздумывая зашёл. Торопясь, достал пачки патронов, раскрыл их,  высыпал содержимое в унитаз и нажал клавишу смыва. Порвал в мелкие кусочки картон упаковки, бросил в унитаз и снова смыл. Часть  промасленной бумаги плавала на поверхности. Ждать, когда бачёк наполниться водой, не было сил. Отмотал от рулона туалетную бумагу, бросил поверх плавающих частей коробок. Кто - либо смоет.
В голове  крутилась тюремная поговорка:  Нет тела – нет дела. Пусть теперь доказывают хранение боеприпасов.
Вышел в коридор и пошёл уже  спокойно, хотя избавившись от одной статьи, заработал другую, более серьёзную, с большим сроком наказания, но это была, по крайней мере, честно заработанная, уважаемая в тюрьме и на зоне статья.  Если сидеть, то  за преступление, которое совершил, а не придуманное следователем.
Вышел в фойе, протянул дежурному пропуск. Дежурный офицер и помощник – сержант, о чем - то увлечённо спорили. Взглянув на Звягинцева, на пропуск, капитан сделал пометку в журнале, вернул бумагу. Сегодня многих выпускали после ночных арестов и для дежурного, Иван был очередным, случайно задержанным ночью прохожим.
Пропуск отдадите на проходной.
Двадцать метров от дежурки до проходной Иван шёл, ожидая окрика или даже выстрела в спину. На проходной, кто - то не видимый за тонированным стеклом, взял листок. Прошли томительные пять секунд, щёлкнул электрический замок вертушки и Звягинцев оказался на улице.
Нет, не на улице, он оказался - на свободе!
Что делать дальше Иван не знал, нанося удар следователю, планов ни каких не строил, это был порыв.  Теперь  главная задача, уйти как можно дальше от опасного места. Если повернуть налево, через три квартала попадёшь на городской рынок, где легко можно затеряться в толпе, но идти пять минут, ежесекундно ожидая окрика - выше его сил. Повернул направо и через тридцать метров свернул за угол. Прошёл совсемнемного, перед ним, из остановившегося такси, вышел подполковник полиции. Звягинцев напрягся.
Что ж, теперь я буду шарахаться от каждого человека в форме? Расстроился Иван.
Подполковник, очевидно заканчивая разговор, говорил что - то водителю.
 Звягинцев миновал такси и уже за спиной услышал щелчок закрывающейся автомобильной двери. Оглянулся, подполковник заворачивал за угол здания. Иван остановил тронувшееся такси.
Свободен?
Куда, дорогой, везти?
Да прямо давай крути, не решивший ещё куда ехать, пошутил Звягинцев.
А, прямо, по пути. Только чуть  конкретней, уважаемый.
Давай на выезд из города, к МРЭО ГИБДД.
Таксист, из местных армян, оказался разговорчивым.
Слышал,  ночью подстрелили главу администрации города?
Слышал.
Ну и что ты думаешь, за что его?
Меня не было в городе два года. Я не в курсе местных раскладов.
Водитель, очевидно очень хотевший обсудить интересную новость, потерял интерес к пассажиру  и замолчал.
Не доезжая до здания ГИБДД, водитель притормозил.
Выйди здесь, дорогой. Менты сегодня злые, не хочу лишний раз попадаться им под руку.
Иван и сам не хотел фиксироваться в объективах камер, наверняка установленных на  здании инспекции.  Расплатился и не спеша направился в сторону  площадки со снимаемыми с учёта автомобилями.  Главная задача, стоящая перед ним – потеряться.  В полиции, может быть, уже просматривают камеры слежения. Увидят, в какую сторону он пошёл, выйдя из проходной, опросят подполковника, пришедшего с той же стороны, найдут  таксиста и пусть он рассказывает им о его посещении ГИБДД.  Не торопясь прошёл метров двадцать, оглянулся. Такси развернувшись, возвращалось  в город. Быстрым шагом  направился к автобусной остановке. Куда ехать он не решил, но из города надо выбираться однозначно.
Подошёл  рейсовый автобус. Мельком взглянув на маршрутный указатель, Иван оплатил проезд, протиснулся в конец салона и сел у двери. Автобус шёл до самого последнего посёлка  района. Это устраивало Ивана, было время принять решение, что  делать дальше.
Первым по маршруту  движения населённым пунктом был посёлок Ивана – Солнечный. В нем сходить нельзя, опера проверят всех его знакомых и друзей. Затем автобус въехал в село Зарождение. Здесь тоже могут его искать.  Дети, жители этих двух посёлков учились в одной школе и Звягинцев знал всех своих сверстников. Следующее село – Петровский перевал. Посёлок находился в горах среди леса, что было на руку  Ивану, но самое главное здесь жил его друг, армейский сослуживец. Его как раз он и планировал навестить в выходные дни.
В центре посёлка сошёл, попытавшись затеряться среди выходящих пассажиров.  Водитель не должен помнить, где он вышел. Опасаясь попасть в сектор видимости зеркала заднего вида, сразу же направился в стоящий рядом с остановкой магазин.
 Магазин был сельский и в нем продавали все, от соли и спичек  до резиновых сапог и гвоздей. Его задача - переждать отход  автобуса, но  в магазине Звягинцев оказался единственным клиентом, то есть в центре внимания продавцов,  а ещё, неудача, одна из продавщиц оказалась знакомой, несколько раз пересекались с ней по молодости в компаниях. Знакомство было шапочным, но Иван помнил её редкое имя – Параскева, хотя  имя это или фамилия  не знал, но все так называли, звал и он. Эта встреча была совсем ни к чему, хотел тут же выйти, но Параскева узнала Ивана и почему - то обрадовалась, приветливо заулыбавшись.
Какими судьбами в нашу глушь?
 Знакомые москвичи попросили показать им деревню дольменов, зашёл купить продукты.
Что ж друзья тебя не накормят? Хотя москвичи, вряд ли. Да и что это я тебя отговариваю? Поддержи сельскую кооперацию.
Поскольку Иван собирался уйти в лес до темноты, продукты нужны. Нервное напряжение пройдёт и захочется есть. Да ещё неизвестно какая сложится обстановка, может быть, в лесу придётся пробыть не один день.
Давай, угощай, Параскева.
Только за твои деньги.
Об чем речь!
Иван взял две банки тушёнки, четыре - рыбных консервов, два кольца одесской колбасы, две булки хлеба, десять коробков спичек. Хотел взять бутылку воды, но передумал. В лесу, в каждом ущелье бежали ручьи, лишняя тяжесть ни к чему, да и деньги нужно было экономить. Уложился в две тысячи.
Тебе пакет?
А покрепче ничего нет?
Сумка из под сахара подойдёт?  Сшита из мешковины, с ручками.
Иван уложил продукты, поблагодарил и собрался уходить, но Параскева остановила.
Ваня, посмотри, что у меня есть, местные алкаши принесли.  Пошарив под прилавком,  извлекла завёрнутый в газету продолговатый предмет.
Развернув газету, Иван увидел казачий кинжал. Это был новодел, но хорошего качества. Зоновские умельцы делают такие  из старых автомобильных рессор. Кинжал радовал глаз и приятно утяжелял руку.  Это было оружие. Вроде надо бы  отказаться, хватит ему  проблем с оружием, но в лесу без ножа даже банку консервов не открыть.
Продаёшь? 
Да.
Я бы взял, но кошелёк на пианино забыл.
Не прибедняйся. Отдала я за него бутылку водки – триста рублей, прошу  полторы тысячи, Кинжал стоит дороже. Тебе выгода - хорошая вещь недорого и я не зря здесь день проторчу.
Иван знал, кинжал стоит не менее семи тысяч, а то и все десять. Если отдать полторы, у него останется больше двух тысяч.
Заверни. 
Параскева засмеялась.
Нет, ты действительно заверни его в бумагу, не пойду же я с ним в руке.
 Параскева  аккуратно упаковала нож,  засунула  его в сумку. Кинжал уместился только на три четверти, но торчащую часть можно было принять за палку колбасы. Пока стоял, заметил на витрине крестики серебряные, с цепочкой красивой вязи. Крестик у Ивана был, медный на шелковой нити. На зоне многие из тех, кто  раньше ни во что не верил, уверовали. Да и не мудрено, когда надеяться больше не на кого, возрождается вера в бога. Решил купить, благо цена серебра невысокая. Параскева уложила  крестик в коробочку красного бархата.
Зачем?  Мне это не нужно.
У нас упаковка идёт в комплекте.
Спорить не стал, бросил в сумку.
 Попрощались. Выйдя из магазина, свернул в проулок и,  дойдя до окраины посёлка, вошёл в лес.  По крутой боковине горы поднялся над посёлком метров на двести. С непривычки сбил дыхание, мышцы ног заныли. Остановился, выбирая взглядом место, где бы можно было удобно присесть и дождаться вечера. Впереди и чуть левее увидел небольшую, удивительно ровную площадку. На площадке рос дуб, даже не один, а два, но выросших из одного корня. Стволы деревьев отклонились друг от друга и образовали римскую цифру пять. Ивана поразила толщина стволов, каждый из них был около метра. Исходивший многие окрестные горы, Звягинцев не встречал деревьев таких размеров.
Сколько же им лет? Наверное, лет  пятьсот, а то и больше.  Полюбовавшись лесным великаном, сел на ствол поваленной ветром осины, расслабляя уставшие мышцы.
Как  жить дальше? Однозначно, нужно выбираться из региона. На каждой доске – «Их разыскивает милиция» – будет висеть его портрет. Уехать бы в Москву, затеряться в многомиллионном городе, но без документов работу не найти, да и жилье не снять. Без паспорта он бомж. На зоне Звягинцев пересекался с людьми, сидевшими за изготовление поддельных  документов, но он не мог даже предположить, что у него возникнет необходимость в поддельном паспорте, на чужое имя.
 Вечером обсудим сложившуюся ситуацию  с другом, он водитель – дальнобойщик, примем нужное решение, решил Иван и что бы отвлечься от невесёлых мыслей, достал кинжал, полюбовался, столетиями отработанной формой, почувствовал сливающуюся с ладонью рукоять. Вещь он приобрёл хорошую.
Откинулся на ствол ясеня, закрыл глаза, и на него навалилась усталость, да такая, что повернуться и сломать ветку, колющую спину, не было сил. День выдался тяжёлый, нервное напряжение запредельное.  Только сейчас он начал понимать всю серьёзность сложившейся ситуации. Его могли застрелить на выходе из здания полиции, его могли застрелить на проходной, его могут застрелить сейчас, как особо опасного преступника. Совершенно неожиданно для себя он стал изгоем общества.
Хотя какого общества?! Он стал жертвой ментовского  беспредела! За ним вины нет! А защищать свою жизнь и свободу никакие законы запретить ему не могут.
Эта мысль взбодрила его, открыл глаза. Надо бы перекусить, но аппетит не приходил. Стал накрапывать мелкий дождик, затяжной и прохладный, словно неожиданно наступила осень. Звягинцев перебрался под развесистые кроны дубов. Здесь было сухо, лишь немногим капелькам  влаги удавалось проскользнуть меж густой листвой.
Вдоль стволов лесных великанов, не защищённых многослойным лиственным покрывалом, пролетали капельки дождя. Попав в  образованную стволами римскую «пятёрку» они зависали, очевидно,  на нитях прочно сплетённой паучьей сети, хотя самих паутинок  видно не было.  В другое время, Звягинцев не обратил бы на это внимания, но свободное время нужно было чем - то занять и он, бросил в невидимую сеть, лежавший под рукой камень. Ничего не изменилось, капельки по прежнему висели в воздухе, и камень не упал за дубами, а как бы растворился в воздухе. Иван встрепенулся.
Что за Курская аномалия?
Подошёл вплотную к деревьям. Пристально разглядывая капельки, пытался понять, на чем же они висят. Паучьей сети не было, но пространство между дубами  заполнено то ли дымкой, то ли туманом, то ли очень тонким марлевым полотном, на ворсинках которого и зависли капельки воды.  Подняв обломанную ветром  ветку, провёл сверху вниз по непонятной субстанции, надеясь разрушить. Не изменилось ничего. Капли по прежнему висели в воздухе. Только увядшие листья ветки, погрузившись в дымку, словно растворилась в ней.
Что за чудеса! Иван оставил ветку меж дубов и обошёл деревья, ожидая увидеть невидимую часть с другой стороны. Пусто!   
Может быть каким либо образом она сломалась в тумане? Вернулся и протолкнул меж дубов ствол сухой  осины, на котором сидел. Снова зашёл с другой стороны. Осины не было!
Иван растерялся. Все необъяснимое пугает. В данном случае, угрозы для себя он не чувствовал, и все же, непознанное рядом, заставляло держаться настороже.
В другое время, Звягинцев ушёл бы от греха подальше, хотя в другое время он и не заметил бы эту дымку, не было случая  без дела находиться в лесу.
В его ситуации, любое действие отвлекало от гнетущих мыслей. Попробовал проткнуть дымку кинжалом, разрезать сверху вниз. Не изменилось ничего. Осмотрел лезвие, нет ли на металле следов какого либо вредного воздействия. Нет, матовая поверхность стали  чиста.
Попробовал проткнуть непонятное образование пальцем. Палец без труда проник в дымку и стал невидим. Звягинцев резко отдёрнул руку. В том,  что часть  пальца и ветки становились невидимыми, не удивляло, так бывает при сильном тумане, но то, что они отсутствовали с другой стороны этой непонятной плёнки, было необъяснимо. Куда - то же они попадали?  Куда?
 Любые изменения в его положении могут быть только к добру, решил он, потому что хуже  быть не может. Взял в левую руку сумку с продуктами, правой прижал оголённый кинжал к бедру, на случай непредвиденной опасности и шагнул в неизвестность.
Его ослепило яркое солнце. Прикрыв веки, осмотрелся.  Взору открылась  залитая  летним солнцем долина,  полого спускающаяся к небольшой реке. Слева росла берёзовая роща, за рекой  начинался хвойный лес, уходящий за горизонт. Ближе, вдоль реки, стояли деревянные дома, дворов сорок с каждой стороны улицы. В самом  центре села – небольшая  церковь. Улица в деревне была одна и тянулась вдоль реки. Ниже по течению, в речной пойме, паслось деревенское стадо, за ним, по заболоченной низине, бродили большие серые птицы, периодически опускающие длинные клювы в воду. Журавли – удивлённо определил Иван,  видевший этих птиц только на  картинках.
Покой и благодать наполняли воздух. Берёзовая роща звенела от птичьего пересвиста, высоко в небе жаворонки заливались звонкими трелями. Журавли, подняв длинные клювы вверх, издавали протяжные плачущие звуки.  Ивана отпустило, утренние проблемы отошли на второй план, на душе стало светло и легко. Запах полевых цветов  приятно кружил голову.  Ощущение счастья переполняло душу и тело. Ивану показалось, что он вернулся домой после тяжёлого, долгого путешествия.
Надо идти к людям.  Завернул в бумагу кинжал, уложил в сумку и пошёл  к реке, забирая чуть правее, что бы выйти на просёлочную дорогу.
Издали деревня казалась безлюдной и только у реки, под развесистой ракитой,  ребятня удила рыбу. Иван спустился к воде. Дорога упиралась в реку, пропадала и появлялась уже  на другом берегу. Очевидно брод, решил Иван и, сняв кроссовки,  перешёл на другой берег. Вода была не выше колен, намокшие джинсы приятно холодили  тело. Не надевая обувь, направился к детям.
Здравствуйте, ребята!
Мальчишки, побросав удочки, удивлённо разглядывая незнакомца, жались друг к другу.
Впервые Звягинцева посетила мысль – Куда он попал? Ещё спускаясь к реке, он осознал, что вокруг, отсутствовали приметы цивилизации. Прежде всего, не видно столбов линий электропередач - ни стальных опор высоковольтных линий, ни железобетонных столбов уличного освещения, нет асфальтированных дорог, вышек мобильной связи, нет машин и тракторов. 
Иван слышал, что нынче входит в моду сельский туризм. Городские дети, не видевшие живой коровы, приезжая в деревни, попадают в сказку. Здесь тебе и корова - бурёнка, дающая молоко, и богатырский конь,  на котором можно покататься верхом, и курочка – ряба, несущая золотые яйца.
Может быть, эта деревня и есть туристическая база? Хотя вряд ли городские жители смогут  остаться без электричества, а значит без связи и интернета, хотя бы на день. Босоногая детвора, одетая в одежду, сшитую из грубого, очевидно, домотканого полотна, ещё больше разуверила Ивана в его предположении.
Кино! Здесь снимают кино! И эта деревня построена киностудией, а дети, очевидно, вживаются в роль.  Не попасть бы случайно в кадр.  Только почему не видно взрослых?
Ребята, а взрослые где?
Мальчишки дружно указали рукой в сторону одного из домов. Там на брёвнах, сложенных вдоль ограды, сидел мужчина, лет пятидесяти от роду, с большой окладистой бородой, босой, в домотканой одежде.
Ну, вылитый мужик!  Эк они здесь перевоплотились.
Иван повернулся к мальчишкам – Это артист или режиссёр?
Мальчики молчали – Это кто?
Староста.
Староста чего?  Подумал Иван, но переспрашивать не стал. Решил - разберусь сам.
Как зовут его?
Карп Савельевич.
Иван направился к старосте. Подойдя к сидящему человеку, решил пошутить. Поклонился  в пояс.
Здравствуйте долгие годы, Карп Савелич.
И тебе не хворать! Внимательно глядя на Ивана, ответил староста.
Кто таков? Служивый аль крепостной? Куда путь держишь, почему в иноземную одежду одет? Как звать, величать?
Интонации мужика не настраивали на шутливый манер.
То ли так натурально играет, то ли он действительно староста деревни, подумал Иван.
На всякий случай ответил только на последний вопрос.
Зовут Иван.
А батюшку твово?
Георгий.
Егорий значит. То бишь Иван, Егоров сын.
Так точно, Карп Савельевич.
Из каких краёв? Чей холоп будешь? Беглый аль вольный?
Карп Савелич, заплутал я,  да ещё упал, голову сильно зашиб, видишь царапина на лбу, не пойму где нахожусь и по времени не ориентируюсь. Ты уж помоги, будь добр, назови число,  год, да место где нахожусь.
Видно здорово тебя шибануло. Год известно какой – шашнадцатый, а день – Ивана  Купала надысь прошёл, сенокос на носу. Деревня наша графу Орлову принадлежит, зовётся Медвежий плёс.
Помог! Расстроился Иван. Когда наступает Иванов день, какого числа? Хотя это и так понятно – начало лета, а вот шашнадцатый год это 2016?  Да, год он назвал  правильно – две тысячи шестнадцатый, а место надо уточнить.
Так говоришь, Карп Савелич, год шашнадцатый, деревня графа Орлова? А губерния какая?
Да! Год одна тыша осемьсот шашнадцатый от рождества Христова, графские угодья Воронежской губернии.
Осемьсот, осемьсот – это сколько же, восемьсот или семьсот? Соображал Иван. Нет, семь так и называется – семь, значит осемьсот это восемьсот, то есть одна тысяча восемьсот шестнадцатый год.
Иван замолчал, уж больно все сказанное похоже на правду, но такого быть не может, а значит,  его просто разводят, вернее на нем отрабатывают роль.
Карп Савелич, скажи  мне, за ради Христа, ты артист али режиссёр? Незаметно для себя перенимая манеру говора старосты, спросил Звягинцев.
Да, тебе милок, полежать надоть, прийти в себя. Ты чаво спрашиваешь? Скажи по русски.
Я говорю, кино снимаете?
Экий ты несуразный, говоришь вроде по нашему, а понять невозможно. Ты чаво хочешь - то?
Иван замолчал в растерянности. Похоже, он действительно попал в прошлое. Если не объяснить кто он и откуда, не дай бог сожгут на костре, хотя в России на кострах кажется, не жгли, но  сажали на кол. За что сажали, не помнил. Впервые пожалел, что плохо учился. Историю, как науку вообще не воспринимал а, казалось бы, сиди и слушай, словно сказку, нет же, погонять в футбол или сбежать в кино было важней.  Балбес!
Что было в 1816 году? Кто такой крепостной человек? Что ему можно, чего нельзя?  Потом крепостное право отменили, это он знал, не знал только когда.  Ни то, что год не помнил, в каком веке это произошло, не представлял. 1816год, что происходило в России в это время? Как звали царя или главного церковного служителя?  Не приведи господь, спросят и уж тогда точно посадят на кол. Единственное, что он мог вспомнить об этом времени – в 1812 году началась Отечественная война с Наполеоном. Когда она закончилась, не знал, но все же немножко определился во времени.
Карп Савелич, откуда я и кто, не помню, но знаю, что со своим барином был в неметчине. Плотник я, ездили смотреть, как строят за кордоном, подучиться маленько. Имение барин задумал перестроить на заграничный манер. Там он меня и переодел во все заморское. Домой возвращаясь, оступился я ночью и свалился с запяток кареты, пока лежал в беспамятстве, барин  укатил.
То - то я и смотрю, обличье вроде русское, а одет не по нашему. Так говоришь, у германца был? Есть у нас в уездном городе кузня, немец хозяин, кузнецы тож. Так я тебе скажу - мастеровой народ! Что вилы, что грабли, что топоры делают – сносу нет, а разговаривать по нашему не могут. Толмача держат, так мне кажется, и толмач их не понимает, так больше догадывается. Удивляюсь этим инородцам, умная нация, а язык выдумали глупый.  Вот ты скажи, к примеру, как на их языке сказать - река.
Иван в школе учил английский  но, конечно же, языка не знал, так как в плотницком деле, коим он собирался заниматься, знание английского языка было не обязательным. Немецкий, по фильмам и книгам о войне, он, пожалуй, знал даже чуть лучше английского.
Река,  не знаю. Вода – ватер. Вспомнил Иван ватер - линию на кораблях.
Эка глупость! Ватер! Да это слово горло дерёт, словно песок. То ли дело – вода. Скажешь и вроде уж и жажду утолил из прохладного родника.
А, допустим, прощаются, что говорят?
Ауффидерзейн.
Ах ты, несуразность какая! Ну,  разве можно так прощаться. Вроде – уф, как вы мне надоели. То ли дело у нас – до свидания, до скорой встречи то - бишь. Всякому человеку приятно такое слышать. Одно слово - глупый язык.
Ты, Карп Савелич, знаешь как по немецки – да? Спросил Иван.
Откель же мне знать? Окромя уездного города бывать нигде не приходилось.
Я.
Что – ты?
Да, у немцев – Я.
А как же «я» произнести?
«Их» - вспомнил Иван, часто упоминаемое выражение тех одноклассников, кто учил немецкий – Их бин кранк, что означало – Я есть больной.

А ещё, Иван решил более основательно подтвердить своё пребывание за границей, русское слово «Вас» у них означает «Что»
Экие бестии! Хотели, похоже, выучить нормальный человеческий язык  да не в коня корм, перепутали все слова.  Господь не сподобил. Одно слово – неруси.
Иван решил помолчать и не экспериментировать больше с  немецким языком, хотя у него в запасе были слова, запомнившиеся из военных книг и фильмов – Хенде хох, хальт, цюрюк.
А у меня Ваня, надысь, случай приключился,  с Маркелом из Грибановки заехали в кузню. У него лошадь расковалась на переднюю ногу, а мне цепок для собаки понадобился. Надо сказать Маркел богатырь, в росте чуть ли не трёх аршин, лошадь на плечах унесёт. Не успели мы к лавке скобяной подойти, немец – хозяин выходит. Маркела  увидал - засуетился.  Гутен морген кричит, по плечам его хлопает - гад, гад.  Мы смекнули, кричит – Гад ты Маркел!  А Маркел ни сном, ни духом, видит немца впервой, стоит обескураженный. Кулак у него – лошадиное копыто меньше, ежели вдарит кого, водой отливать придётся, но тут, от греха подальше, бочком, бочком на телегу и в кнуты жеребчика. Забыл и про подкову, уехал от греха подальше.
 Карп Савелич, ошибочка вышла, здоровался он с вами, доброе утро говорил, а Маркелом похоже, восхищался, вот и хлопал его по плечу приговаривая - хорошо, хорошо.
Эка незадача вышла. Все язык глупый виноват, надо Маркелу объяснить, а то он кузню теперича объезжает десятой дорогой.
А скажи - ка, Ваня, плотник ты хороший али только учишься?
Да какой же учишься, Карп Савелич, мне уж  двадцать девять годков минуло. Плотник я хороший и столяр знатный.
По обличью не сказать, что третий десяток добиваешь, ну да ладно, пойдём со мной.
Подошли к избе.
Скажи, что с ней не ладно?
Звягинцев, никогда не строивший деревянных домов, тем не менее, в училище добросовестно изучал историю столярного дела и знал, как собираются срубы, как рубятся углы.
Шило есть в хозяйстве, Карп Савелич?
Как не быть, валенки подшиваю, шорничаю помаленьку.
Неси! Да подлиннее.
Староста отлучился ненадолго, вернулся с шилом. Иван обошёл дом со всех сторон, прощупывая острым металлом плотность дерева.
Менять нужно  два нижних венца, сгнили бревна, одно  вообще труха.
Ваня,  не поможешь горю? Сам знаю, избе ремонт нужен, а работать некому. Нашего мастера – плотника, у прошлом годе, медведь заломал, другого в селе нет, а приглашать чужих -  дорого деньгами возьмут,  да ещё харч мой и ночлег. Разорят бестии! Бревна заготовлены, ошкурены.  Да ты их видел.
А почему бы и нет? Торопиться некуда месяц, а то и два провести здесь было бы очень кстати, подумал Звягинцев.
Со всей душой, Карп Савелич! Только инструмента нет!
 Инструмент я тебе найду, будешь жить у дочки погибшего плотника  там все,  что надо есть.
Да разрешит ли взять хозяйка?
Как не разрешит, коли я скажу.  А ты веди себя хорошо, не вздумай бражничать да охальничать. Хозяйка не красавица, бог красотой не наградил, зато характер золотой, а с лица воду не пить. Может и ей выгода перепадёт, по хозяйству,  где нужна мужская рука, подсобишь. Сирота ведь.
Да как не подсобить, подсоблю, а хмельного, Карп Савелич, в рот не беру.
Забывшись, спросил - Углы поднять домкрат найдём? Сказал и чертыхнулся.
Какой Панкрат? Волков что ль? Откель слышал про него?
Нет, Панкрата не знаю,  у немцев приспособление есть для подъёма тяжестей, домкрат называется. Сказал наобум. Кто и когда  изобрёл домкрат, не имел представления, но понимал, проверять некому.
Углы подважить я тебе мужиков дам, не переживай, ты только подготовь бревна, окороти по размеру, да чаши выруби.  Когда сможешь начать работу?
Инструмент посмотрю, коли все есть, завтра и приступлю.
Окончательно решил для себя – Мне нравиться здесь, устрою себе отпуск. Возвращаться пока некуда. Да и соскучился по плотницкой работе.
Нет, завтра воскресенье. В этот день нужно бога славить. На утренний молебен сходить, помолиться, попросить у Господа помощи в делах наших суетных, отдохнуть после трудов праведных.
Да я, Карп Савелич, не устал, могу и поработать.
Да ты не басурманин ли? Али нехристь какой?
Да что ты, что ты! Бог с тобой, Карп Савелич, я имел ввиду, поработать после заутрени.
Нет, Ваня, за рвение спасибо, только заповеди божьи и обычаи предков нарушать негоже. Приходи в себя, отлежись, а второго дня с утречка и приступай.
А что это в деревне не видать никого?
У нас не деревня, а село. Церква стоит, али не приметил? Мужики после раннего сенокосу отдыхают, а бабы с минуты на минуту должны прийти с барщины, коров пора доить.
И действительно, только произнесены были эти слова из - за речного излома показалась ватага женщин с граблями на плечах. Шли, весело перекликаясь, очевидно шутя друг над другом.
Подошли, стали полукругом, удивлённо осматривая Звягинцева.
Женщины все, как на подбор – рослые, круглолицые, грудастые да широкобёдрые, волосы цвета выгоревшей соломы, одеты  в рабочие сарафаны, белые, без ярких узоров, на головах  ситцевые платки.
Девки и бабы  хороши собой, но было в их внешности что - то грубоватое, тяжёлый крестьянский труд, накладывал отпечаток на внешность. Ивану пришли на ум строчка стихов из школьной программы, описывающая русскую женщину:
 Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт!
Как точно подмечено! Восхитился Звягинцев. И коня остановит, и на мужика хомут оденет.
Что глазами дырки на человеке трёте? Из неметчины прибыл, но наш русак. Упал с барской кареты, память  отшибло. Поживёт  в селе, пока память не вернётся, по плотницкому делу поможет. Идите бабы домой, а Настёна Воронова, останься. Где Настя?
Женщины расступились и подтолкнули в круг девушку. Девушка была совсем другой породы, нежели её односельчанки.
Это было худенькое создание, лет двадцати. Хотя определение худенькая не верно, это на фоне крупных женщин сразу могло показаться, что она худа. Нет! Она была стройная и высокая. Пышные русые волосы заплетены в косу. Девушка, потупив взор, перебирала  тонкими пальцами кончик косы.  Длинные ресницы прикрывали глаза.  Черты лица настолько отличали её от своих товарок, что казалось, она случайно попала в эту деревню совершенно из другого мира.  Звягинцев был поражён красотой незнакомки.
Настена, пусть  странник поживёт у тебя маненько.  Стели ему на сеновале, не престало незамужней девке ночью находиться вдвоём с мужиком в избе. Дашь ему для подстилки какую - либо дерюгу. Отцовский инструмент покаж. Он у меня венцы избы менять будет, а инструмента нет. Не беспокойся, ничего не пропадёт, я присмотрю, а ежели чего и пропадёт, так я в ответе. Поняла?
Как не понять, не поднимая глаз, певучим голосом ответила девушка.
Зовут его Иван, по батюшке Егорыч. Зови, как тебе удобней. Да ты хоть посмотри на него, а то потеряется  по дороге, не будешь знать,  кого  искать.
Найду, давясь смехом, произнесла девушка, да у меня  не потеряется.
Ты, Настя, все - таки  посмотри на него, мне  спокойней будет.
Девушка взмахнула длинными ресницами и без стеснения посмотрела в глаза Ивану.
Звягинцев обомлел.  Такой красоты ему не доводилось встречать. На него смотрели два бездонных голубых озера. Нет, не голубых - синих. Синева переполняла глаза Насти и выплёскивалась из них, заполняя все пространство вокруг. Иван смотрел в глаза девушки и чувствовал - он тонет в этой синеве. Сердце забилось где - то в горле, шумом отдаваясь в висках.  Его повело в сторону. Карп Савельевич подхватил под руку.
Отлежаться тебе надо, мил человек. Дойдёшь ли до избы? Давай – ка  завтра лежи весь день, приходи в себя. С  головой шутки плохи, здесь и бабка Лукерья со своими травами,  не поможет. Лошадь может запрячь, да отвести?
Нет, Карп  Савич, оступился я. Все хорошо.
Ну, тогда с богом. Да, Иван, без бороды ходить негоже, не отрок. А ты Настёна, дай ему рубашку, портки отцовские, неча людей пугать одёжкой бесовской.
Пошли по деревне, Настя шла чуть впереди, показывая дорогу, Иван сбоку, не отрывая взгляда от лица  девушки. Молча прошли половину деревни, неожиданно Настя остановилась, повернулась к Звягинцеву и, глядя в упор, спросила:
Очень страшная?
Иван, боясь пересечься с  взглядом девушки, опустил глаза и стоял, словно провинившийся школьник перед строгим преподавателем. Он не понял вопроса. Переспросить было неловко и он молчал не зная, что делать.
Вижу,  смутила тебя своей внешностью, неужели я такая уж страшная?
Иван растерялся от несуразности вопроса, а затем со всем жаром своей души воскликнул:
Кто  вам сказал, что вы некрасивы?! Я такой ослепительной красоты не встречал нигде и никогда. На всем белом свете милее и краше вас не найти! Я бы зря прожил свои годы, если бы мне не довелось увидеть вас!  Вы чудо природы! Вы само совершенство!
Высказавшись, решился взглянуть в лицо девушке.
Настя удивлённо смотрела на Ивана.
 Твоими бы устами да мёд пить. Никто мне  таких слов отродясь не говаривал.  Умом понимаю,  льстишь, говоришь неправду, а сердце глупое радуется, стучит набатом и весь мир вокруг засиял, словно радуга после дождя. Спасибо тебе, добрый человек!
 Я не льщу! Вы самая красивая девушка коих мне приходилось видеть.
Смеясь спросила:  Что,  даже краше чем в неметчине?
Русские девушки самые красивые, а вы Настя, краше всех!
Эх,  Ваня, Ваня!  Вся деревня считает меня уродиной, замуж никто не берет, а мне уж двадцать  первый годок  пошёл.
Да это ж потому, что у них другой эталон красоты!
Что за эталон? Кто это?
Да не важно! Родители  выбирают невест сыновьям, словно лошадь на базаре. Насколько она сильна, сколько увезёт, сколько вспашет? Им нужна работница в доме. Крестьянский труд нелегок, если не успеешь посеять, то ничего и не пожнёшь, а это голод для семьи. Поэтому твои широкобёдрые подруги им милее. На тебя положи мешок с зерном ты и упадёшь, а они два возьмут и потащат. Мне кажется, ни женихи, ни родители лиц невест не видят. Крепкие руки, ноги, тело – вот что им важно.
Значит, я никогда не выйду замуж? Никогда не рожу детей? Чуть не плача спросила Настя.
Что ты, девочка! Обязательно найдётся человек, который полюбит тебя. Да полюбит так, что не позволит тебе ходить пешком по земле, он будет носить тебя на руках. Каждая минута, проведённая врозь с тобой, будет казаться ему вечностью, потому что ты сама и есть счастье.
Спасибо тебе, Ваня, на добром слове. Будто в знойный день прохладной ключевой воды испила. В теле такая лёгкость, что кажется, взмахну руками и улечу под облака! Пойдём домой, негоже  стоять на виду у всей деревни.
Дом Насти стоял последним в нижнем ряду улицы. Изба срублена из кряжистых сосен, бревна ещё сочились янтарной смолой. Высокие добротные ворота, с резными узорами, навес над всем двором, крытый тёсом, хозяйственные постройки. Все было сделано умело, с любовью. Везде чувствовалась крепкая хозяйская рука и только соломенная крыша дома, в нижнем правом углу раскрыта.
Что же так? Иван кивнул на дыру.
Намедни сильный ветер поднялси, порушил крышу.
А ежели дождь?
Бяда-а-а. Певуче произнесла Настя.
Почему не ремонтируешь?
Да нешто я смогу? Сказала Карпу Савеличу, да мужики все на барских лугах, отвлекаться негоже. Обещал опосля помочь.
Снопы у тебя есть?
Как не быть, на гумне, ржаные,  остались после обмолоту.
А лестница?
Под навесом. Да,  Карп Савелич просил показать тятин  струмент, он там же вдоль верстака на стене и в разносках. Только ничего не делай, вроде хворый ты, ложись, отдыхай. А я на пастбище схожу, корову подою и вернусь. Ты Ваня взгляни, в бочке вода есть ли?
Бочка была пуста.
Ах,  бяда. Ну, ничего в реке зачерпну.
Вода для чего?
Как же, а вымя перед дойкой помыть?
Колодец у тебя где?
Где и у всех, посреди деревни.
Почему во дворе нет?
Все так живут. У колодца подружек встретишь, поговоришь, новости деревенские узнаешь, посмеёшься. Весело.
Очень весело, тащить ведра через всю деревню.
Да мы привыкшие.
Ведра где?
Настя указала на стоящие под берёзой деревянные бадейки.
Только ты не вздумай идти к колодцу. Воду у нас носят только девки,  да бабы.
Взяв подойник, Настя пошла к калитке. Остановилась на полпути, повернулась.
 Спасибо тебе за добрые слова! Мне жить стало легче. Пусть деревенские теперь говорят обо мне, что хотят, а я буду помнить твои слова. Сказала и низко поклонилась в пояс.
Иван задохнулся от нежности к этому бесхитростному созданию. Не нашёлся, что ответить, да и говорить было некому, Настя упорхнула за калитку.
Подошёл к верстаку, осмотрел инструмент. Оказывается, за последние два века, инструмент плотника не очень - то изменился. Долота, стамески, бурава, рубанки – все было знакомо, и только стальная полусогнутая полоса с двумя ручками, не встречалась в его практике, но все же догадался - инструмент для снятия коры с брёвен. Топоров оказалось не меньше десятка, для любой работы, от колки дров, до мелкой кропотливой работы по изготовлению нагелей. Был даже топор, на вроде тяпки, но с загнутыми краями, потом уж Иван узнал его название и назначение – тесло, для вырубки пазов. Нашёл гвозди, совсем немного – десяток, но о гвоздях рассказывали в училище и Иван помнил, что устройство для изготовления гвоздей изобрели только во второй половине девятнадцатого века, а до этого их ковали кузнецы и были они  очень дорогими.
Поднял лежащую лестницу, полез осматривать кровлю. Никогда соломенных крыш не то, что делать - видеть не приходилось, и если бы крышу нужно устраивать новую – не справился. Здесь же рядом с раскрытым участком лежали закреплённые ряды. Разобрался, что к чему.  Принёс ржаные снопы, укрепил нижний ряд, одев короткую часть перевязи на первый прогон обрешётки. Второй ряд уже укладывался просто слоями соломы. Уложив материал, прижал его продольными  лагами из тонких стволов берёз. Слез с лестницы, полюбовался работой. Новый участок выделялся цветом, но лежал плотно и предстоящий дождь был уже не страшен.
Провозился с крышей не меньше часа, а Насти все не было. Взял деревянные ведра. Бадейки были липовые лёгкие  но, конечно же, тяжелее оцинкованных и уж тем более пластиковых. Пошёл по улице в поисках колодца. Обнаружил его чуть дальше избы старосты. Успел сделать пять ходок, залил половину бочки и уж собрался снова идти, но столкнулся у калитки с Настей.
Лицо девушки раскраснелось от быстрой ходьбы.
Ой, гость нежданный, припозднилась я, а ты не кормлен.  Куда собралси? Поводу? Да ты, что?  Бабы засмеют меня, обзовут лентяйкой, а тебя запыняют мужики за то, что  делаешь женскую работу.
Пусть ваши мужики попробуют пронести двадцать вёдер пол деревни, может быть поумнеют. Руки отваливаются от тяжести.
Ваня, да мы же носим ведра на коромысле. Сейчас я разолью в крынки молоко. Хочешь, попей парного.
Нет, я без тебя кушать не буду.
Глупый ты, зачем я тебе нужна? Да мне ещё кур кормить, гусям воды в корытце  плеснуть, жара ведь. Увидела стоящую лестницу, подняла глаза на крышу и всплеснула руками.
Ваня! Да ты спас  меня. Пошёл бы дождь ненароком, промокло бы все. Уж и не знаю, кого  мне благодарить, то ли Николая угодника, то ли Карпа Савелича. Кто ж  мне тебя послал?
Менты меня к тебе послали, невесело пошутил про себя Иван. Вот уж воистину, нет худа без добра.
Пойдём твоё хозяйство кормить.
Да что ты! Я сама.
Нет, я понесу воду, а ты бери зерно.
Настена летала по двору. Давно ей никто не помогал в домашних хлопотах. Жить для самой себя скучно, а здесь появился человек, сказавший ей столько хороших слов и смотрящий на неё восторженными глазами.
Пришли на птичий двор.  Куры и гуси кинулись к Насте, путаясь под ногами, радостно перекликались меж собой. Иван вылил в корытце воду.  Настя, рассыпая корм,  ласково уговаривала птиц не  ссориться и не толкаться.
Глядя на девушку, Звягинцев подумал – Я попал в сказку, в хорошую добрую сказку и не хочу, что бы сказка заканчивалась.
Ваня! Девушка теребила его руку - Пойдём.
Вернувшись к крыльцу, Настя присела на ступеньку.
Сейчас, ноги ополосну, да дух переведу, и мы с тобой будем полдничать. Только горячего нет. В погребе на леднике есть сливки, сметана, молоко, грибы солёные и холодные постные щи. Не ждала гостей, пирогов не пекла.
Видно было, что хотя Настя и веселиться - она устала. С зарей ушла в барские поля стога метать, а нынче уж солнце зенит давно перевалило.
Звягинцев зачерпнул в бочке ведро воды, взял деревянный ковш, принёс к крыльцу.
Ополаскивай ноги и сиди, отдыхай, я тебя буду угощать.
Ох, Ваня! Мне кроме тяти, никто воды не подносил, даже голова кружиться от внимания.  Только за тебя опаска берет, прознают мужики об твоей заботе, засмеют.
Ничего не бойся. Я тебя и себя в обиду не дам.
Достал из своей сумки кольцо колбасы и банку шпрот.
Что ты будешь, рыбу или колбасу?
Ой, Ваня! Какая красивая коробочка. Что это?
Это маленькая рыбка копчёная,  в масле.
Это из неметчины?
Почти. Попробуешь?  Иван потянул колечко на крышке и открыл банку.
Ваня, ты сломал коробочку!  Зачем?
У меня ещё есть, не беспокойся, кушай.  Вынул из ножен кинжал, отрезал хлеб, удивив Настю в очередной раз и ножом, и прямоугольной формой хлеба. Положил на отрезанную корочку несколько рыбёшек, подал девушке. Настя ощутила запах шпрот и блаженно закрыла глаза.
Как вкусно пахнет!
Кушай, девочка.
Ваня, мне уж скоро двадцать один год исполниться.
Ты для меня всегда будешь девочкой, хотя бы потому, что я старше тебя.
 Меня уж давно девочкой никто не называл. Словно в детство возвращаешься.
Настя с удовольствием съела всю банку шпрот, радуясь больше не заморской еде, а заботе мужчины. Это было так незнакомо и приятно.
Ой! Я все съела, а ты даже не попробовал.
Да я эти шпроты не люблю, взял так, на всякий случай. Будешь ещё?
А можно я подружек угощу? Вот удивятся!
Можно. Только не сегодня. Подумал – Нужно все надписи на банке, кроме названия, соскрести ножом.
Я, пожалуй, попью холодного молока. Где твой погреб?
Ты в темноте ничего не найдёшь, сейчас принесу.
Да у меня спички есть.
Какие спички? Что это?
 Печь чем растапливаете? Огонь откуда берете?
Да как  откуда. Зимой у всякой хозяйки печь теплиться, а летом  дед Никодим огонёк в печи поддерживает, завсегда уголёк взять можно. Без присмотра огонь оставлять нельзя. Одна изба загорится, вся деревня может сгореть.
Во время Настиного объяснения, Иван пытался вспомнить, когда изобрели спички, но ничего не мог вспомнить.
 Как бы не опростоволоситься с этими спичками, ещё за колдуна примут.
Вот баран! Запоздало расстроился он, говорили преподаватели в школе – Учитесь, рано или поздно, знания в жизни пригодятся. Не верил.
 Решил пока ничего Насте не объяснять и спички не показывать.
Настя принесла холодное молоко. Такого вкусного молока Ивану пить не приходилось.
Я на речку, постираться надо, а ты ложись на сеновале, отдыхай.
Нет, давай я донесу корзину с бельём, мне все одно нужно к реке.
Да зачем это?
Дело в том, что Звягинцев решил вырыть колодец во дворе. Носить воду через всю деревню хрупкой девушке, негоже. Он хорошо искал подземные жилы виноградной лозой и медной проволокой. Ни того, ни другого в селе, пожалуй, не найти. Слышал от отца, что можно искать воду и молодыми побегами ивы или ракиты.
Мне бы несколько прутьев молодого тальника.
Мужики у деревни все срезали  на корзины, но если нужно немного, сходи в конец огорода, на берегу найдёшь, а белье сама донесу, не впервой.
Действительно, пройдя большой огород, засаженный луком, чесноком, морковкой, капустой, редькой и репой, на песчаном откосе  обнаружил то, что ему нужно. Вернулся к избе, обрезал две ветки и от хозяйственных построек направился в сторону реки. Не прошёл и десяти метров, лозы заиграли в руке и сошлись. Прошёлся поперек найденной жилы, убедился в наличии воды, воткнул ветку. Место оказалось удачным, недалеко от дома, у изгороди. Взял под навесом штыковую лопату, начертил на отмеченном месте круг в полтора метра и, сняв джинсы и майку, начал копать.
Земля была лёгкая – чернозём. Мышцы, соскучившись по нагрузке, приятно ныли. Не меньше метра  прокопал Иван, пока не дошёл до суглинка.  Работа пошла медленнее, но лопата грунт брала. Нужно бы отдохнуть, но хотелось до прихода Насти вкопаться как можно глубже. Через пол метра, появился песок. Песок был влажный, очевидно вода недалеко, да и не удивительно, река рядом.
На сегодня хватит, решил Звягинцев, опёршись о края ямы, выбрался наверх. Не хотел, что бы Настя увидела его перемазанного глиной. Разгрёб выброшенную землю, навёл порядок и ополоснулся из заранее приготовленного ведра воды.
 Звягинцев был натурой увлекающейся, если что - то начинал, не находил покоя, пока не заканчивал начатое дело. Колодец был нужен. Он высвобождал время, растрачиваемое на переноску воды, и экономил силы. Настя этого не понимала, потому что выросла в этих заботах и считала  это нормой. Ему же очень хотелось облегчить её жизнь, тем более что для этого нужно было приложить совсем немного усилий.
Пришла Настя, неся плетённую корзину с бельём на плече.
Иван помог её снять. Мокрое белье было тяжёлым.
Я тебе запрещаю носить такие тяжести. Следующий раз пойду с тобой.
Что ты!  Все бабы испокон веку стирают на реке и носят корзины. Никто не переломился.
И на реке больше стирать не будешь.
Да как же так? Где ж мне стирать?
Корыто у тебя есть?
Как не быть.
Вот в нем и стирай, а я буду полоскать и выжимать. Все тебе легче.
Ваня, глупенький, да мы воду замучимся носить.
Ладно, потом разберёмся, отдыхай. Я сам развешу белье.
Ты избалуешь меня.
Где развесить белье?
У сарая натянута верёвка, на неё и вешай, если так  уж хочешь помочь.
Пока Иван возился с бельём, Настя села на крыльцо и, подперев ладонями голову, смотрела, как её работу выполняет другой человек.
Летний день подходил к концу, казалось бы, можно угомониться и готовиться ко сну, день был напряжённый, насыщенный событиями, но оказывается Насте нужно ещё встретить возвращающееся с пастбища стадо, подоить корову, разлить в крынки молоко и только тогда лечь спать. А утром, на ранней летней зорьке, опять подоить корову, выгнать  в стадо, покормить птицу, приготовить еду и идти на работу в поле.
Господи, да это каторга, подумал Иван.
Настя, зачем тебе нужна корова? Ты же не выпьешь всего молока.
Да ты что, Ваня. Корова это кормилица. Иной год засуха, неурожай, только за счёт коровы деревня и выживает. Сейчас лето, молока много, часть отдаю соседке, у неё детишек пятеро, а зимой себе бы хватило. Я уж и так от свиней отказалась, сил на них не хватает.
Ничего, займусь охотой, будет у нас свинина, подумал Иван,  только существуют ли уже охотничьи ружья? Начал вспоминать, но вспоминать было нечего, ни каких исторических познаний в этой  области у него не было. В голове закрутились сцены фильма « Война и мир», почему то в основном стрельба из пушек.  Ружья у солдат были, это он помнил, но как их заряжали, не представлял, этого в кино не показывали. Если через ствол и вместо капсюля нужно сыпать порох на кремневый затвор, то это не охота. Хотя в этом же девятнадцатом веке жил писатель Тургенев, написавший рассказ « Муму» - он как раз был охотником. В школе изучали его рассказы -  « Записки охотника». Только когда он жил? Может быть в конце века? Знать бы, когда он родился. Хоть возвращайся в двадцать первый век и иди в школу.
Почувствовал усталость, попросил подстилку и, забравшись на сеновал, сразу же провалился в глубокий сон.
Спал крепко.  Не слышал, как на заре кричали  деревенские петухи, как Настя подоила и выгнала в стадо корову, как готовила ему завтрак. Проснулся от того, что ему стебельком травы щекотали пальцы ног. Не сразу поняв, что происходит, рывком сел. На лестнице стояла улыбающаяся Настя.
Доброе утро, Ваня. Я ухожу в церковь. Завтрак на столе под рушником. Покушай и отдыхай, Карп Савелич  наказал,  что бы ты выздоравливал, завтра избу ладить будете.
Иван смотрел на девушку,  не понимая, о чем она говорит. Вчера Настя была хороша, а сегодня в праздничном наряде выглядела изумительно.
На голове у неё была то ли шляпка, то ли берет, состоящая из плюшевой шапочки, обтянутой шелковой красной лентой.  Большие, излучающие радость  синие глаза, искрились смехом.
Спустился вниз.  Настя  выглядела нарядной игрушкой.  Рукава платья и подол расшиты красно – чёрными узорами. На груди орнамент вышит голубыми нитками, на ногах лёгкие сапожки. В талии платье перетягивал расшитый  широкий пояс. Девушка стояла на фоне белоствольной берёзы, голубое море её глаз, заполняло все пространство вокруг.
Это сказка, подумал Звягинцев. Только на картинах ему доводилось видеть такую красоту.
Настя! Произнёс  имя и замолчал, не зная, как выразить своё восхищение.
Что? Смеясь, спросила девушка,  понимая, что в праздничном наряде она выглядит гораздо лучше, чем в рабочем сарафане.
Вы прекрасны!
Что это ты опять выкаешь, не барыня чай.
Вы, не барыня, Анастасия! Вы королева! Королева красоты!
Искрясь радостью и счастьем, девушка смотрела на Ивана. Ей нужно было уходить, но  так хорошо было с этим странно одетым человеком, говорящим необычные слова, что если бы можно было пропустить воскресную литургию, она бы осталась дома. Но необходимо  поставить свечу за здравие  жильца и попросить бога послать ему удачу в  делах.
Настя, вы часто смотритесь в зеркало?
Что ты! Али не знаешь,  зеркало – бесовская выдумка? Через зеркало нечистая сила забирает христианские души. Нам об этом батюшка Алексий на каждой службе напоминает.
Ах, вот оно что! Воскликнул Иван.
Да неужто  ты этого не знал?
Но вырвавшаяся фраза означала другое. Настя никогда не видела себя в зеркале! Конечно, поневоле будешь считать себя  дурнушкой, если тебе все об этом твердят.
А как же вы обходитесь без зеркал?
Да вода ведь есть, в неё и смотримся.
Много  ты в воде увидишь, подумал Звягинцев, но промолчал.
Иван обратил внимание на деревянный крестик, висящий у девушки на груди, и вспомнил о своей покупке.
Подожди, не уходи.
Пошарив в своей сумке, нашёл бархатную коробочку. Достал её и протянул девушке.
Настя удивлённо посмотрела на красный бархат.
Что это?
Тебе подарок.
Ой! Зачем? Я не возьму.
Бери, бери.
Взглянув признательно, Настя открыла коробку и удивлённо ахнула.
Неуж - то   мне?!
Да, покупал для тебя.
Ты же меня не знал.
Да, я тебя не знал, но ждал встречи с тобой много лет.
Спасибо! Поклонилась в пояс.
Глупое, наивное создание, с нежностью подумал Иван.
Подари мне свой крестик, Настя.
Он простой, Ваня, деревянный.
Неважно.
Да мне неловко, взамен серебра дарить простой крестик.
Мне он дороже золота.
Настя сняла крестик, на шелковой нити и собралась идти в дом.
 Сейчас я новый шёлк тебе повяжу.
Не надо.
Да я его на работу носила.
Настя, я хочу, что бы на мне была частичка тебя.
Девушка поцеловала крестик, протянула его Ивану.
Пусть тебя минуют печали и горести. Повесила на шею крестик и, осенив Звягинцева крестным знаменем, ушла.
Постояв немного в раздумье, Звягинцев пошёл под навес за лопатой, но вспомнив о приготовленном завтраке, вернулся к столу.
Под полотенцем стояла крынка молока и ломоть хлеба домашней выпечки, варёные яйца, солёные грибы, розовое сало. Съев   совсем немного, взял лопату, короткую лестницу, направился к будущему колодцу.
Песок на дне  пошёл  совсем  уж влажный и через полметра, под ногами  хлюпала вода. Последний выкопанный песок пришлось вытаскивать вёдрами. Подровняв дно и стенки колодца, выбрался наверх. В колодце, даже при небольшой его глубине, было прохладно и Звягинцев, ополоснувшись, с удовольствием погрелся на солнышке, но рассиживаться  некогда, заровняв землю, оделся.
Вода в колодце заметно прибывала и уже приподнялась не меньше метра.
На неделе нужно будет приготовить сруб и опустить в колодец. Ворот можно сделать чуть позже. Главное, воду для коровы и птицы уже  не нужно носить издалека.  Через пару дней вода очиститься,  можно будет и самим  пить.  Возвращаясь к навесу, обратил внимание на заросшую бурьяном баню. Пробрался через траву к двери.  Внутри пахло берёзовыми вениками.
Надо бы истопить баньку, попариться. 
Отнёс под навес инструмент  и, увидев висевшую на стене косу, прокосил дорожку, а затем и вовсе выкосил весь бурьян вокруг бани.
Только повесил на место косу, вернулась Настя. Глаза её сияли радостью.
Ваня, все подружки глаз не могли отвесть от твоего подарка. Даже жёнка лавочника глазами меня изводила, а в конце службы и вовсе подошла узнать,  откуда у меня такое счастье.  Глупая, рази счастье в вещи? Счастье во внимании. Правда?
Настя, ты баню, когда топила?
Неловко и говорить,  купаюсь в корыте,  дрова  те, что тятя  заготовил, сожгла зимой, а привезти другие не на чем, да и некому.
А что у тебя с лошадью? Почему не видно?
Ой! Ваня, горе - то! Весной погнали ребятишки коней в ночное, и я своего Воронка им отдала на  выпас, только волки, оголодавшие за зиму, загрызли его.
Осталась я без тягла. Хожу,  пороги у старосты да у соседей обиваю, коли нужно, что привести. А дрова  ещё заготовить надо, рази мне это под силу?
Не горюй, девочка! На неделе отработаю у старосты, попрошу  лошадь, привезу дрова для бани, а на зиму заготовим чуть позже. У кого надо разрешение брать на рубку леса?
Сухостой, валежник и хворост можно брать без спросу, что бы пожару избежать лесного, а за зелёный лес нужно платить управляющему имением Гавриле Петровичу.  Воз - рупь.
Собаки почему у тебя во дворе нет?
Волки нынешней зимой утащили в лес.
Негоже без охраны, нужно щенка приобрести.
Карп Савелича нужно попросить, он подберёт.
Хорошо. Пойдём со мной.
Пошли на огород, Иван подвёл девушку к колодцу. Увидев воду и сообразив, что у неё во дворе будет свой колодец, вначале не поверила, затем задохнувшись от радости поклонилась в пояс.
Спасибо тебе, неуёмная душа! Жили веками, воду из одного места носили, спины ломали, да руки рвали, а выкопать в своём дворе криницу невдомёк. Это ж сколько  времени и сил я тратила на воду? Иной раз ковшик воды плеснуть надо, да задумаешься, стоит ли?
Давай баню истопим.
Дров нет, да и воды,  хотя, радостно засмеялась, вода есть, только бочку в бане нужно залить,  поди уж и рассохлась.
Пойдём, Настя, пообедаем с тобой.
Не могу, нужно переодеться и корову  идти доить.
Ты так хороша в своём наряде, пусть соседка подоит и молоко заберёт детишкам, а мы  устроим выходной. Только согласна ли будет соседка?
Да как не согласна, с радостью. Попробуй, прокорми пятерых огольцов.
Пока Настя ходила к соседке, Иван управился с курами. Помыл руки, открыл тушёнку и нарезал хлеб.
Увидев новую банку, Настя обрадовано спросила: Опять заморская еда?
Нет, это Российская тушёнка, отечественное производство. Ешь прямо из банки, может тебе не понравиться.
Настя съела несколько кусочков и, разобрав, что это мясо, отставила банку в сторону.
Давай я сварю щи с мясом. Летом животину в деревнях не режут, мясо по жаре может пропасть, поэтому щи у меня, да и у всех, постные.
Ты кушай, у меня ещё  есть. Завтра будем готовить, а сегодня для тебя выходной. Кур и гусей я покормил.
Спасибо тебе. Я ить, как белка в колесе. Помощи ждать неоткуда, а ежели руки опустишь, то и пойдёшь по миру с протянутой рукой.  Сегодня у меня праздник, словно в детство попала. Матушка стол накроет, батюшка по хозяйству все решит, а мне то и заботы, что в куклы поиграть, да с подружками на речку сбегать.
Настя, нужно лошадь купить.
И не мечтай, деньги для меня неподъемные.
Сколько лошадь стоит?
Глядеть надо, какая лошадь.   Крестьянская,  для пахоты да извозу,  рублёв пятьдесят. Можно взять и дешевле, как сторгуешься, да и возраст лошадки цену сильно сбивает.
А сколько стоит срубить избу?
Опять же, какая изба. Тятя за каждый венец пятёрку ассигнациями брал, четыре серебром, вот и считай, изба меньше десяти венцов не бывает, а то и все двенадцать.
Работа плотницкая в округе есть?
До сих пор люди из других деревень ходят, батюшку спрашивают.
Скажи, охотой в деревне кто - либо занимается?
Да что ты, Ваня, не мужицкое это дело. Охота псовая, дорогое удовольствие, только барин этим и балуется. Зимой волков травят, лис да зайцев гоняют. Мужик на одном прокорме собак разориться. Это уж  ежели  зимой берлогу медвежью кто найдёт, соберутся  забубённые головушки с рогатинами, завалят медведя.
Как это, с рогатинами? Что за охота?
Идут три – четыре мужика в лес,  шестами берлогу беспокоят,  пока не разбудят медведя, а как только он проснётся да выскочит на свет белый, его тут же рогатиной тот, кто ближе к нему поднимает на задние лапы, а другой подбегает вплотную да ножом брюхо ему и вспарывает.
Ничего себе охота, подумал Звягинцев, это скорее самоубийство,  хотя такой  она и должна быть, на равных, кто кого, а то стоит стрелок метрах в трехстах от зверя и палит, герой, чуть ли не из автомата. При таких условиях, желающих убивать зверей, поубавилось бы.
А с ружьями ни кто не охотится?
Не знаю, Ваня. Ружья только у солдат. Мужику они ни к чему.
А почему у тебя на огороде не посажена картошка?
Какая картошка?
Клубни картофельные, в земле растут.
Ты, наверное, говоришь о земляных яблоках? Твердил графский управляющий, что бы мы садили их, семена предлагал, да только баловство это, репой обходимся.
Скажи, Настя, ты крепостная крестьянка?
Вся деревня крепостные, графа Орлова.
И сколько дней в неделю приходиться работать на барина?
Это от времени года зависит, сейчас сенокос, пока сено не заготовим, все шесть дней и работаем. После сенокосу полегче, четыре, а то и три дня, опять же до уборки хлебов, а жатва закончится и обмолот - считай зима. Тогда уж Карп Савелич отправляет по несколько человек на хозяйственные работы в барскую усадьбу. Зима, ежели заготовлено все необходимое, для крестьянина отдых. Мужики на отхожий промысел отправляются, кто с лошадьми на извоз, кто в наем.  Бабы на хозяйстве остаются.
А выкупиться из крепостных можно?
Можно, царь батюшка, Александр Павлович даровал нам такую возможность, да где денег столько взять?
Сколько стоит выкуп?
Это от человека зависит, иной работает за десятерых, такого, пожалуй, и вовсе не отпустят, другой каменщик - печник искусный, стоить будет не меньше полутора тысяч, а ежели пьяница горемычный и вовсе за пятьдесят рублей сторговаться можно.
Проговорили до вечера. Пришло стадо. Вместе загнали корову в стойло. Настя ушла переодеваться, Звягинцев готовить инструмент.
Утром проснулся от щёлканья пастушьего кнута. Настя выгоняла Зорьку в стадо. Вместе поели купленную Иваном колбасу, запили холодным молоком.
Ваня, вот тебе портки и рубашка, переоденься, Карп Савелич велел.
А на ноги, что?
Да лето ведь, босиком все ходят. Я побегу, бабы уж за околицей. Благодарствую тебя, за колодец, за помощь, и уж вовсе низкий поклон тебе за добрые слова.
 Настя ушла, и Звягинцев почувствовал себя одиноко в этом незнакомом ему мире. Попробовал пройтись босиком, но непривыкшие к такой ходьбе подошвы ощущали  каждую неровность.
 Так я к обеду только попаду к старосте.  Запрет носить привычные, удобные вещи, раздражал. Одел кроссовки, взял инструмент и скорым шагом пошёл по улице, но все же не дойдя совсем немного до места, засунул обувь в разноску.
Староста уже ждал. Рядом с ним стоял парнишка лет шестнадцати. Поздоровались.
Вот тебе мой сын в помощники. Негоже одному бревна катать, да и пилить сподручнее вдвоём.
Не предполагал, что будет помощник, пилу только лучковую прихватил. Схожу за двуручной.
Нет, нет! Время не теряй. Пила в каждом доме есть, дам свою.
Шнуром замерили длину старых брёвен, раскатали заготовленные, нанесли отметины и стали пилить. Парнишка, сын старосты, оказался толковым помощником, работа шла споро. Через час  кругляк распилили.
Молодей, Тимофей, хороший помощник!  Тимофей зарделся, словно  девица, видно похвалой его не баловали.
 Подошло время приступать к разметке угловых соединений. Рубились углы избы в так называемую «чашу», то есть в одном из угловых брёвен выбиралось половина бревна – «чаша» и в неё укладывалось поперечное бревно. Собирать такие соединения Звягинцеву не приходилось, поэтому не торопясь, обдумывая каждое действие, кропотливо делал разметку под каждый угол. Ошибаться было нельзя, от качества выполненной работы зависело не только отношение к нему старосты, но и возможность получения заказов в дальнейшем. Звягинцеву понадобились деньги. Он уже загрузил себя Настиными проблемами. Нужна  лошадь. Хотя, если бы три дня назад ему сказали, что он будет мечтать о покупке лошади, долго бы смеялся.
Первая чаша была пристрелочной. Осторожно делал запилы, вырубал дерево долотом и затем топором с загнутыми краями выбирал сердцевину по отмеченному угольком полукругу. Вторую чашу вырубил быстрее, а третью делал так, словно занимался этим всю жизнь. Увлёкся работой, не слышал, как  вернулись к обеду бабы, очнулся только от лёгкого прикосновения чьей - то руки к своему плечу. Поднял голову, рядом стояла улыбающаяся Настя. Сердце Ивана радостно ёкнуло в груди.  Так бывает, когда в чужом городе, среди сотен незнакомых лиц, вдруг увидишь до боли знакомое лицо.
Подошёл Карп Савелич, поздоровался с Настей.
Ваня, я тебе кушать принесла.
Да штой - то ты, Настя, али мы его не покормим? Возмутился староста.
Спасибо, Карп Савелич, поблагодарил Звягинцев, рассиживаться некогда, быстро перекушу и за работу. Ты на завтра помощников приводи.
Да неуж - то все подготовишь?
Если мешать никто не будет.
Сели на бревна. Настя развернула узелок, в чугунке горячие щи с тушёнкой, краюха ржаного хлеба, крынка холодного молока.
Такого вкусного обеда Звягинцев давно не ел. Разносолами он не избалован. Два года в колонии кормили  баландой, неделю на свободе питался всухомятку.
Видя, с каким желанием Иван ест приготовленный ею обед, девушка довольно улыбалась.
Когда же ты успела приготовить  щи?
А я с барщины бегом бежала.
Не делай так больше, Карп Савелич голодным не оставит.
А ежели оставит? Будешь томиться до вечера.
Отпил молоко. Крынку оставь, вечером принесу. Спасибо тебе.
 Видно было, Насте не хотелось уходить, но понимая, что она помеха в деле, забрав чугунок ушла.
К вечеру, прорубив пазы под утеплитель, уже в сереющих сумерках, вместе с Тимофеем разнесли по сторонам дома заготовленные бревна.
Прощаясь, староста сказал:  Думал, неделю будешь возиться, споро работаешь, молодец.
Помощник хороший, между делом похвалил Тимофея.
Не уговорились мы с тобой о цене, вижу, мастер ты отменный, что возьмёшь за работу?
Да что дашь, Карп Савелич, не обижусь.
Пять рублёв за все про все могу уплатить.
Ты, Карп Савелич,  дай мне четыре рубля, но ещё коня выдели на денёк, дровишек для баньки привести. Совсем без дров Настя осталась.
Молодец, Иван. Просил я тебя помочь сироте, поэтому кобылку и возок выделю, а о деньгах, за язык тебя никто не тянул, четыре рубля, значит четыре.
Да разве в деньгах дело, Карп Савелич. Просил ты подсобить, как не уважить.
Хороший ты видно человек, Ваня, не жадный. Такому и в просьбе  отказать грех.
На завтра Ивана ждали  помощники – Тимофей и два рослых бородатых мужика. Познакомились, один оказался как раз Панкратом, о котором поминал староста, другой - Фома. Помощники оказались смышлёными, быстро и добросовестно выполняли указания Ивана. Соорудили упоры под вагу, принесли длинное тонкое бревно и приподняли угол дома. Звягинцев поставил клин, переставили упор, подняли второй угол, выкатили нижнее бревно и на его место уложили заготовку. Таким же образом поменяли на оставшихся трёх стенах нижний ряд. Второй венец пошёл медленнее, пазы, прорубленные по брёвнам, заполняли мхом, нижние кругляки подравнивались, чаши углов должны были лечь плотно без зазоров. Совсем неожиданно прошла половина дня, это Иван понял, когда увидел улыбающуюся Настю. Мужики ушли обедать по домам.
Настя, я же тебе запретил приносить обед. Петр Савелич покормит.
 Чай ты не сирота. Неча  чужих людей объедать и меня позорить.
Видя, что девушка нахмурилась, Звягинцев, глядя в её синие глаза, улыбнулся.
Не расстраивайся, мне тебя жаль, ты же устаёшь.
Да ты что, Ваня мне в радость заботиться о тебе.
На завтра, Карп Савелич даёт мне лошадь, поедим с тобой в лес за дровами.
Ой, как хорошо! Только в лес выезжать надо с зарей, а мне на барщину, не смогу я.
Хорошо, иди домой, я переговорю со старостой.
В конце дня, по окончанию работы, Иван поблагодарил помощников.  Староста дал им по полтине и они разошлись по домам.
Ну, Ваня держи свои деньги, премного тебе благодарен за работу.
Карп Савелич, разреши  завтра Настёну с собой взять, лес ведь совсем не знаю, того и гляди заблужусь.
 А ить ты прав,  заплутаешь  ненароком. А то возьми Тимофея, он в лесу, как дома. Мне спокойнее, тебе сподручней.
Спасибо, Карп Савелич! Так даже лучше. С таким помощником мы быстро управимся.
Назавтра Настя разбудила Ивана с зарей, Тимофей уже стоял у ворот. Плеснув в лицо водой, выпил на скорую руку молока и, прихватив инструмент,  вышел на улицу.
Не ожидал, что ты так рано встаёшь, припозднился я.
Да что ж нам по жаре возиться. По холодку заготовим дрова, а там уж грузи да вози.
Иван сел в телегу на охапку соломы. Трогай!
Отдохнувшая за ночь лошадка, бодро засеменила по просёлочной дороге. Вначале Звягинцев с любопытством всматривался в окружающую природу, но затем лёг на солому и, положив руки за голову, задремал.
Долго ли ехали, коротко ли, но проснулся он от толчка кнутом в плечо. Телега стоял, вокруг был лес, сосны почти смыкали ветви крон над телегой.
Наверно прибыли на место. Осматриваясь, спрыгнул с телеги.
Что, Тимофей, приехали?
Парнишка сидел с побелевшим лицом и показывал кнутом вперёд. По ходу телеги, метрах в пятнадцати, на дороге сидел волк. Ивану встречать  серых хищников не приходилось, но то, что это волк, понял сразу. Лошадь вела себя на удивление спокойно  стояла, помахивая хвостом, толи она была уже подслеповата от старости, то ли ветерок уносил волчий запах в другую сторону.
Волк держался уверенно, по хозяйски. Жёлтыми, чуть раскосыми глазами смотрел в лицо человека.  Звягинцев, не отводя взгляда, нащупал в телеге топор и стал перед лошадью. Понимал,  кричать и махать руками опасно, не известно, как среагирует зверь.  Да и один ли он? 
Слушай, серый, мы пришли в лес не по двою душу . У нас свои дела, у тебя свои, давай разойдёмся в разные стороны, зачем нам ссориться?
Иван говорил не потому, что надеялся на понимание волка. Нужно, не вызывая агрессии лесного разбойника, показать уверенность в собственных силах.
Волк, не меняя позы, смотрел ещё некоторое время на людей, затем поднялся, демонстрируя свой немалый рост и потянувшись, не торопясь ушёл в лесную чащу. Звягинцев вытер ладонью выступившую на лбу испарину, взял кобылу под узцы и скорым шагом повёл вперёд. Пройдя шагов пятьдесят, повернулся к Тимофею.
Далеко ещё?
Нет, сейчас слева будет поляна, на ней и остановимся.
Прибыли на место.
Испугался, Тимофей?
А то. Да рази ты, Иван Егорыч не испужался? С нами - то пол беды, на дерево могли забраться, а каково Рыжухе? Тятя за пропажу  лошади по голове не погладит.
А что много ли зверя в лесах?
Страсть как много. Зимой волки того и гляди из сарая овцу, а то и телка унесут, да мало того унесут, порежут больше. Надысь, слыхал поди, Настиного Воронка загрызли.
А кроме волков, какая дичь?
Да всякий зверь, и лоси, и олени, и кабаны. А то вот ещё  – медведь. Только рази они сравнятся с волками? Не трогай их, они тебя не тронут. Эти же  разбойники, того и гляди по миру с сумой пустят. Птицы лесной опять же много. Глухарей мужики силками ловят, только мясо у них хвоей отдаёт.  Рябчики и куропатки  хороши, однако вёрткие очень, ловить несподручно, навыки нужны.
Да, подумал Звягинцев, ружье  мне, самое захудалое, только бы охотой и жил.
Осмотрелись. Валежника много. Выбрал стволы без гнильцы, подсохшие, звенящие под ударами  топора.
Стали пилить на чурки, удобные для погрузки. Работая ручной пилой, вспомнил о бензопиле. Да, многое он  перенёс бы сюда из своего времени. Хотя, что значит многое? Зачем здесь бензопила, если нет бензина или же электропила без электричества? Стал вспоминать, когда появились первые предприятия перерабатывающие нефть, но не представлял даже, когда  нефть стали  добывать.
Интересно, керосин уже есть или нет? Настя по вечерам зажигает лучину. Какое - то средневековье! Нужно узнать невзначай о керосине и наведаться к Параскеве за керосиновыми лампами. Необходимо в дом пару штук, с запасными стёклами и для конюшни специальную закрытую лампу – « летучая мышь», в армии приходилось  ими пользоваться.  Нужно тщательно обдумать, что можно взять из будущего, не вызывая подозрения и кривотолков в деревне.
Через час воз был полон дров.
Ну, что Тимоша, отвози поклажу, а я подготовлю к твоему возвращению ещё дровишек.
Нет, Иван Егорыч, один не поеду, опаска берет, вдруг опять волк.
Да, пожалуй ты прав. Уложи пилу, садись на дрова и правь, а я пойду впереди лошади.  Ежели чего, гони прочь из леса.
А что же ты?
Если волк один, справлюсь. Если стая, отсижусь на дереве.
Скорым шагом, настороженно поглядывая по сторонам, покатили по лесной дороге. Казалось обратная дорога длиннее, но не прошло и получаса, выбрались к реке, а там уж и деревня в полуверсте.
Разгрузились быстро, Тимофей дал лошади овса, Иван принёс холодного молока, каравай хлеба. Сели в тени под навесом, перекусили. Не дожидаясь пока Рыжуха дожуёт овёс, парнишка снял торбу.
Поехали,  Иван Егорыч, еще возок успеем привезти до темноты, только поедим в берёзовый лес, на другом берегу реки. Берёзовые дрова самые лучшие.  Да и зверья там меньше. У нас говорят – где ёлки, там и волки. Неча с ними под вечер встречаться.
Если сосновый бор выглядел тревожно – сумеречным, то берёзовая роща - весело и празднично. Она была светлой и чистой.  Стройные деревья поднимали листву высоко и белые стволы, с чёрными оспинками, ни что не затеняло. Изумрудно – зеленная трава, подчёркивала белизну стволов. Жёлтые лютики, растущие меж деревьями, радовали глаз, птичьи пересвисты наполняли лес жизнью.  В бору страшновато сходить с дороги, а здесь хотелось раскинуть руки и окунуться в берёзовый омут, ни сколько не боясь утонуть.
Дров было немного, в основном обломанные ветром сучья старых деревьев, но Иван с удовольствием их собирал, больше производя очистку рощи, нежели заготавливая дрова. Тем не менее, загрузились с горкой. Тимофей укрепил поклажу верёвкой, поехали.
Настя уже вернулась с барщины, на столе дымились горячие щи, в глиняных мисках сметана и соленные грибы.
Ты как подгадала к нашему приезду? Удивился Звягинцев.
Да я вас ещё на том берегу приметила,  улыбнулась Настя.
Сели с Тимофеем за стол. Звягинцев, для поддержки разговора, спросил парня, какие у него планы на жизнь. В двадцать первом веке, ребята в этом возрасте оканчивают среднюю школу  и готовятся к поступлению в высшие учебные заведения. Иван и спросил то по инерции, почти зная ответ мол,  хочу стать юристом или экономистом, но время на дворе другое и Тимофей не совсем поняв вопрос, тем не менее, ответил.
Дак отцу помогать, пока срок жениться не выйдет, а там тятя невесту присмотрит, женит. Тогда уж отделяться нужно. Пару лошадок со сбруей заберу, телегу, косы, вилы, соху. Главное землю под хлеба поделить, сенокосы опять же. Только тяжело будет, у батюшки норов крутой,  сломанной лопаты лишней не даст.
Иван удивлённо смотрел на паренька. Такой послушный сын, безропотно исполняющий любое указания отца, планирует поделить нажитое родителем хозяйство.
А может быть вместе с отцом жить и работать, все легче, нежели одному?
Легче то оно легче, только всю жизнь будешь ходить с протянутой рукой. Тятя копейки лишней не даст, а мне семью свою на ноги ставить.  Опять же, захочешь жёнке  лишний платок, али поясок к поневе купить, что ж у отца разрешение спрашивать? Нет, нужно жить отдельно, может быть и похуже, только куском хлеба никто не попрекнёт.
Иван уже пожалел о своём вопросе. Сказка, в которую он попал, была не такой уж и сказочной. Что бы выжить в этом мире, нужно работать не покладая рук. Не дай бог заболеть, бюллетень не выдадут и кормить  бесплатно никто не станет.
Настя!  Как же эта девочка, одна, без надежды выйти замуж, без опоры на крепкое мужское плечо, собиралась жить в деревне? Не всякому мужику это под силу. Потеря коня – трагедия! И надо же что бы это случилось именно с её лошадью . Нежность к этому наивному созданию переполняла Звягинцева.
Вспомнил где то услышанную фразу – Мы в ответе за тех, кого приручили. И хотя никого он не приручал,  оставить без своей помощи девушку он уже никогда не сможет. Взять бы её в своё время, но возвращаться даже ему некуда. Да и сумеет ли прижиться в двадцать первом веке человек из начала девятнадцатого? Не сойдёт ли он с ума от телевизоров, телефонов, самолётов, компьютеров и найдёт ли он своё счастье в совершенно чужом для него обществе?
Иван Егорович, благодарствую за угощение, пойду домой – вывел из задумчивости Звягинцева голос Тимофея.
Да, что ты, Тимоша, это тебе спасибо за помощь, без тебя до сих пор в лесу бы барахтался. Заходи в гости, буду рад тебя видеть.
Остались вдвоём с Настей. Ты почему с нами не обедала?
Негоже женщине с мужиками за одним столом, да и сыта я.
Звягинцев хотел возмутиться, но промолчал. Может быть она и права, у мужчин могут быть свои разговоры и не всегда женщине это надо слышать, хотя в данном случае Тимофей - мальчишка, но раз уж у них так принято, пусть так и будет.
Три последних дня, занятый работой, Звягинцев и виделся, и разговаривал с Настей совсем немного. Будучи все время рядом, все же,  соскучился по ней.
Какие новости, девочка?
Все хорошо, Ваня. За водой корове и птице к колодцу не хожу, беру у нас, только без ворота неудобно зачерпывать бадейки.  Наносила воду в баню, полную бочку. Истопим в субботу?
Настя, я запрещаю носить воду, это буду делать я и вообще всю тяжёлую работу тебе делать не надо.
Ваня, да нешто мне тяжело наносить воды?
Я хочу видеть тебя отдохнувшей и весёлой.
Да я и так словно на крыльях летаю.
Давай устроим тебе отпуск. Ты столько времени тянула на себе  хозяйство, не грех и отдохнуть.
Что такое отпуск, Ваня?
Ты должна  меньше работать.
Спасибо тебе! Ты и так снял с меня заботу о дровах, отремонтировал крышу, теперича не надо по пол дня таскать воду для бани.  Наверное, это и есть отпуск?
Настя, скажи, керосин в сельской лавке продаётся?
Что такое керосин, Ваня?
Жидкость такая, лампы освещения заправлять.
Ой, не пойму, Ваня, о чем ты спрашиваешь.
Керосиновая лампа, такой прибор избу по ночам освещать.
Так ведь лучина для этого есть.
Звягинцев помнил по школе,  лучина - сухая сосновая палочка, поджигается с одного конца и горит, выделяя совсем немного света.
С лучиной не видно ничего.
Да зачем  видеть? Нешто я избу свою не знаю, чай не заблужусь.  А ежели шерсть прясть, можно и свечу вздуть.
А что же в графском имении то же лучиной освещают дом?
Да что ты,  свечи жгут, словно солому.  Деньги им считать не приходиться.
Видимо керосин  не научились выделять из нефти, с сожалением подумал  Звягинцев, и керосиновые лампы  не изобрели. Поход в своё время, в магазин к Параскеве  откладывался, хотя вместе с лампами можно принести и канистру керосина, его хватит на всю зиму, но свет ночью не спрячешь. Предадут анафеме, как колдуна, ещё и Настя пострадает. Нет, лучше уж посидеть в темноте. Может быть, до изобретения лампы осталось совсем немного времени. Подожду.
Анастасия, я хочу купить тебе вольную,  выкупить  у графа Орлова.
Да ты что, Ваня. Откуда у меня такие деньжищи? Даже не мечтай.
Я заработаю деньги. Карп Савелич говорит,  за тебя сто рублей запросят, не больше. Ты работница хоть и добросовестная, но больно уж худа, много не унесёшь и не поднимешь. Не хочу, что бы ты добивала себя на графских полях.
Добрый ты человек, Ваня, только все так живут и мне такая доля выпала, ничего не изменишь. Крепостной крестьянкой родилась и весь свой век крепостной буду. Ты не переживай, управляющий имением добрый господин. Нас не секут без вины, другим господам не продают, от зари до зари работать не неволят. Да если и сговориться о выкупе, землю за мной не оставят.  Как жить выживать?
Давай прекратим этот разговор. Что будет далее одному богу известно, а пока запрещаю дома выполнять тяжёлую работу.
Спасибо, Ваня! Вовек тебя не забуду. Я ить даже не знала, что такие люди есть на свете.
Да, пока не забыла,  приходил Аристарх Аверьянов, просил зайти. Баня у него подгнила, перебрать хочет.  Видно о тебе уже слава добрая пошла.
Где его дом?
Третий от краю,  по верхней стороне.
Пойдёшь со мной?
Нет, огородом займусь, репу полоть давно пора.
Аверьянов оказался маленьким худым мужичком лет тридцати пяти, но не глядя на небольшую разницу в возрасте, обращался к Ивану по имени отчеству.
Осмотрели баню. Годов ей было, пожалуй,  больше, нежели хозяину, четыре нижних ряда брёвен сгнили окончательно.
Аристарх Демидыч,  четыре, а то и все пять венцов нужно менять, поэтому баню проще разобрать  и по новой собрать.
А нельзя ли не разбирая, как у Карпа Савелича?
Можно, но овчинка выделки не стоит. Проще раскатать, дешевле выйдет.
Аргумент о цене был решающим. Во сколько обойдётся твоя работа? Сразу же спросил Аверьянов.
Дорого не возьму, но и в ущерб себе работать не стану. Лес заготовлен?
Под навесом лежит с прошлого года, сухой, ошкуренный.
Осмотрели бревна. Кроме заготовок на баню, рядом  лежали дубовые плахи.
Аристарх Демидович, работа будет стоить семь рублей серебром, но если отгрузишь мне дубовый лес для колодезного сруба, сделаю за пять.
Аверьянов знал, разобрать да собрать баню, стоит не меньше десятки, семь это хорошо, а отдать часть оплаты лесом редкая удача.
Ударили по рукам, уговорившись завтра начать работу. Дубовые плахи сразу же загрузили в телегу и отвезли к Насте во двор.
Длинный летний день заканчивался. Уже пригнали стадо, Настя подоила Зорьку и разливала молоко в крынки.
Я лягу, девочка. Завтра с утра работаю у Аверьянова.
Попей молока перед сном.
Надо сказать, такого молока Звягинцеву пить не приходилось. То, что он покупал  в магазинах, пожалуй, было не молоко, а подкрашенная вода. Здесь же, прежде чем перелить его из крынки в ковш, необходимо ложкой снять сливки толщиной в два пальца. Звягинцев пристрастился к молоку, но пил только холодное, парное даже не подносил к губам.
Утром проснулся от мычания Зорьки. Настя уже подоила и выгоняла за ворота. Достал из колодца бадейку воды. Вода была  чистая, отстоявшаяся. Умылся, с удовольствием выплёскивая на себя прохладную, бодрящую жидкость.
Настя, переберу баню Панкрату, займусь колодезным срубом. 
Ваня, а можно соседка Аксинья колодцем будет пользоваться? Детишек всех умыть и то воды не наносишься.
Прекрати у меня спрашивать такие вещи. Твой дом, твой колодец, делай то, что считаешь нужным. По моему мнению, с соседями нужно жить дружно, только повремените, пока не поставлю сруб, стенки могут обвалиться.
Спасибо, Ваня. Я ей так все и обскажу.
Звягинцев взял приготовленный инструмент.
Настя, я ухожу.
Я тоже. Повремени, вместе выйдем со двора.
За воротами, девушка повернула влево и скорым шагом отправилась  догонять вышедших чуть раньше подруг. Иван смотрел ей вслед. Ещё несколько дней назад он даже не знал о её существовании, а теперь не мог представить без неё своей жизни. Настя уже вышедшая за околицу,  обернулась и помахала ему. Руки Звягинцева были заняты инструментом, он замешкался, но Настя и не ждала от него ответа, повернувшись, скрылась за поворотом.
Весь день Иван занимался разборкой бани. Казалось бы, какая проблема, бери да ломай, но пришлось долго провозиться с крышей.  Каждое соединение стропильной ноги к мауэрлату  крепилось не гвоздями, а деревянными нагелями и приходилось выбивать эти деревянные гвозди, что бы при сборке не тратить время на сверление и крепеж. Ивана расстраивало отсутствие гвоздей, самая простая работа превращалась в долгострой. Все же к концу дня раскатал баню полностью. За работой забыл про обед, вспомнил о еде и заволновался – Почему нет Насти?
Домой шёл, переживая, но у ворот столкнулся с девушкой.
Облегчённо выдохнул –  Почему так поздно?
Ой, Ваня, ты оголодал наверное совсем. Знала, прийти домой не догадаешься, Аверьянов то с нами  работал.
Не переживай, все хорошо. Ты почему задержалась?
Задержалась, Ваня, потому что старики говорят, дожди будут. Пока скошенное сено в стога не уложили,  никто не ушёл. Намокнет сено, вся работа пропадёт. Мало того пропадёт, со своих лугов придётся отдавать графу, взамен пропавшего. Радость - по солнышку закончили, а то бы и при луне копнили.
Ты сама - то обедала?
Как же, перехватила.
Корову в обед доили?
 Аксинья  выручает.
Видно было, Настя устала, сил на разговор даже не осталось.
Перекусили на скорую руку.
Иди, ложись. Я корову встречу, Аксинью попрошу подоить, кур покормлю.
Нехорошо это, приручать корову к чужим рукам, да сил уж нет даже воды принесть, ноги ополоснуть.
Вода в ведре у крыльца, с утра ещё поставлена, там же ковш, ополаскивайся и спать.
Назавтра действительно пошёл дождь. С самого утра небо почернело, раздавались далёкие раскаты грома, и как только стадо ушло на выпас, хлынул дождь. Ливень прошёл быстро, но тучи не разошлись, и капало с небес  до самого вечера.
Ивану такая погода пришлась по душе, весь день возился под навесом, готовя сруб для колодца. После обеда первые четыре венца уложил, а к концу дня и верхние ряды установил. Засыпал в пазухи приготовленный песок, сверху сделал глиняный замок, что бы отсечь дождевую воду.  Пока работал, перемазался в земле. Убрал инструмент и отправился на речку. Купаться он любил, но как - то за ворохом дел, все эти дни не было времени добраться до реки. Не снимая полотняных брюк, бросился в воду и долго не выныривал, наслаждаясь прохладой чистой реки. Дважды переплыл неширокое русло, затем у самого берега, на мелководье лёг на спину и лежал,  подставив лицо под дождевые капли. Тело отдыхало, подпитываясь энергией воды.
Вернулся домой в сумерках, достал свои джинсы, переоделся. Настя вышла из коровника с ведром молока.
Ой,  где пропадал? Я уж искать тебя собралась.
На реке был, купался.
Что ж  мне не сказал, я тоже воду люблю.
Как же купаться вдвоём? У них что,  есть купальники? Подумал, но промолчал Иван.
Колодец почти готов, можно пользоваться соседям. Только ворот надо заказать. Кузнец в селе есть?
Да как же без кузнеца? На другом конце деревни, у самого леса Прохор Чумазый весь день у огня колдует.
Хорошо, наведаюсь к нему при первой возможности.
Настя, отдохнувшая за день, быстро накрыла стол, разлила в глиняные миски щи, нарезала хлеб.
Как твои дела, девочка?
Даже не знаю, что тебе сказать. Бабы прознали о колодце, завидуют. Мужей начали теребить, тоже вода во  дворе понадобилась.
Это что, подумал Звягинцев, я ещё воду проведу в дом и коровник, да и туалет к зиме сделаю  тёплый. Только нужны пластиковые трубы, метров двадцать канализационных, столько же дюймовых  и ручной насос. Трубы лёгкие, от Параскевы к дубу за одну ходку перенесу. Да, ещё раковина нужна и унитаз. Главное доставить материал незаметно для деревенских соседей. Трубы будут лежать в земле, никто их не увидит, а вот об  унитазе и раковине, как раз нужно молчать. Хотя керамика – это обожжённая глина, можно по крайности сделать  и самому или заказать гончару,  конечно же, они не будут такие красивые, как магазинные, зато вопросы не возникнут ни у кого.
Настя,  просьба к тебе, ты не все рассказывай деревенским. У меня много задумок. Нам с тобой не надо зависти.
Да что ты, Ваня! Я ить не знала, что нельзя о колодце говорить.
Глупая, это не о колодце, а  на будущее. Как же колодец скроешь? Тут говори не говори, все одно узнают. Да  если все мужики облегчат жизнь своим жёнам, что же здесь плохого?
Бабы говорят, повезло мне.  Невдомёк только им, за что?
Иван удивился. Как, за что? Они считают тебя плохим человеком? Уродиной? А что, некрасивый человек не заслуживает счастья?
Синие глаза Насти наполнились голубыми слезами.
Так я все же уродина?
Глупая! Ты самая красивая девушка на свете. Ты прекрасна, словно  богиня утренней зари - Аврора!  А счастья  достойны все и красивые, и некрасивые. У иной некрасивой, душа настолько хороша, что перестаёшь замечать внешность. Я думаю, для бога тот хорош, у кого душа добрее. Говорить, что кто - то, некрасив – гневить господа, ибо все созданы по его образу и подобию.
Ваня, тебе нужно проповеди читать, заслушалась я.
Девочка, я так хочу, что бы тебе легче стало жить.
Да  что ты, Ваня! Я и так под ногами земли не чую, того и гляди ветром унесёт. Легче уж и быть не может.
Карп Савелич оплатил мою работу. Скажи, у тебя долги есть?
Как не быть, только сама буду выкручиваться, отработаю по крайности.
Что бы я этого больше не слышал. Кому и сколько ты должна?
Лавочнику, уж больше рубля за соль корове, да осенью оброк нужно выплачивать, даже не знаю, сколько назначат деньгами, сколько птицей.
Вот тебе два рубля, расплатись с лавочником. Сдачу тоже можешь потратить.
  У меня все своё, окромя соли да сахару. Даже не знаю, чем рассчитываться буду. Низкий поклон тебе. Лавочница меня замучила – Отдай за долг крестик тобой подаренный. А как отдать, подарок ведь.
Давай  договоримся, все  проблемы рассказываешь мне. Я их буду решать. Хорошо?
Стыдно садиться тебе на шею.
Если так будешь говорить, на самом деле посажу  на шею и понесу по деревне.
Мужики тебя засмеют, улыбнулась Настя.
Мужики от зависти умрут.
Ох, Ваня! Где ж тебя ростили, кто лелеял и холил тебя?  Кто батюшка с матушкой? Встретить бы их, да низко в ножки поклониться. Ты словно Иван – царевич из сказки о сером волке.
Звягинцеву давно таких слов не говорили, да что там давно, никто и никогда ничего подобного в его адрес не произносил, а хорошие слова оказывается нужны всем, даже тем, кто прошёл тюрьму и колонию. Сердце захолонуло и комок в горле. Помолчал, что бы  голос ненароком не задрожал.
Схожу к старосте, Тимофея хочу на завтра попросить в помощники, одному поднимать бревна не с руки.
Ты ложись, отдыхай. Сама сбегаю, передам твою просьбу.  Собак деревенских переполошишь, чужой ты, да и портки свои опять одел. Староста говорит – бесовская одежда. А что, немцы все так одеваются?
Нет, не все, но большинство. Называются эта одежда – джинсы. Обувь – кроссовки.
Джинсы, кроссовки, неуверенно произнесла Настя
При мне так их и называй. За границей слова портки нет и мне это слово не нравиться, режет ухо.
Хорошо. Повторила, запоминая – джинсы, кроссовки.
На завтра, без перекуров и пустых разговоров проработали до вечерней зари, а добрались только до крыши. Нужен был ещё день, но впереди воскресение, придётся отдыхать.
Тимоша, хозяин со мной рассчитается, заплачу тебе полтину, только в понедельник нужно ещё поработать. Как ты?
Премного благодарен! Только тятя браниться станет, ежели деньги возьму. Вся деревня говорит о Настином крестике, нельзя ли мне такой же заиметь?  Зазнобе своей подарю на медовый спас.
Давай оставим этот разговор неоконченным. Будем считать - я твой должник, но к празднику постараюсь выполнить твою просьбу. Кстати, когда медовый спас?
Да как же, в августе, как и у всех.
Головой сильно ударился,  поди слышал? Не все помню.
Дела поджимали, нужно возвращаться в своё время, откапывать  деньги. Приносить их сюда нельзя, да и незачем, а купить серебряные украшения можно, год издания в клейме не стоит. Продать здесь серебро, пожалуй, не продашь, денег у деревенских на такие покупки нет, но выгодно обменять можно. Трудами праведными не построишь палат каменных. Насте нужна вольная. Лошадь тоже нужна, скоро с лугов перевозить сено, ходить с протянутой рукой не в его характере. Да и вещей тёплых у него нет. Купить бы армейский полушубок. Овчина она и есть овчина, что в двадцать первом веке, что в девятнадцатом. К сожалению, из обуви можно принести в это время только сапоги. Обувь для лета неудобная, но ничего, в армии носил их полтора года и зимой и летом.  Еще припрятаны две золотые монеты.  Может быть, на них можно выкупить  Настю?
Разошлись по домам. Настена суетилась во дворе. Увидев Звягинцева, оставили дела, радостно заулыбалась.
Ваня, а я баньку истопила, уже искупалась, парок тебе нагнала.  Покушаешь,  али сразу купаться?
Искупаюсь, пока совсем не стемнело.
Бельё и рушник в предбаннике, веник запарила берёзовый, но если хочешь, возьми под навесом дубовый. Джинсы оденешь?
Нет после бани лучше свободная одежда, здесь твои холщевые портки в самый раз.
Баня оказалась славной, хорошо держала тепло, пар был мягким, нежно обволакивающим тело.
Зимой, по морозу такая баня – праздник, но и сейчас Иван с удовольствием хлестал себя веником, выбивая из кожи ещё лагерную грязь. Пробыл в бане не меньше часа, вышел уже в темноте. У двери стояла Настя с ковшом в руке.
Кваску холодного хлебни, только из погреба, ядрёный.
Спасибо, добрый человечек.
Внимание и забота Насти, не то, что радовала - расслабляла. На зоне о нем тоже заботились, ежедневно, утром и вечером его считали, три раза бесплатно кормили, одевали и обували, отрядный опер вызывал в свой кабинет, учил жизни. Омоновцы, не досыпая,  ночами  врывались в отряд,  переворачивали постели, вытряхивали на пол содержимое тумбочек, подвернувшимся под руку зекам делали расслабляющий массаж резиновыми дубинками. Привыкнув быть все время настороже, Звягинцев по инерции, на всякий случай ждал от окружающих подвоха, но это синеокое чудо столь искренне заботилось о нем, что тяжёлый лагерный опыт уходил в прошлое и душа, прихваченная ледяной защитной коркой – оттаивала.
Настя, завтра  на утреннюю службу не пойду, нет обуви и выходной одежды. В своей нельзя, а босиком в храм ходить негоже.  Любопытные спросят – так и объясняй, а то запишут в еретики.
Ваня, ты только не работай – грех. Отдохни, наберись сил.
Неделя действительно была  не лёгкой, да и срочные дела переделаны, можно и отдохнуть.
Утром Настя его не будила, когда  ушла, даже не слышал.  Проснулся -  солнце уж выше берёзы. Спустился с сеновала, облился до пояса колодезной водой, выпил крынку  приготовленного молока. Срочной работы не было, осмотрев двор, залез опять на сено и улёгся,  наслаждаясь не жарким утром.  Ему нравилась деревенская жизнь. Неожиданно для себя он удачно, благодаря своей профессии, вписался в сельскую жизнь. А будь он водителем или инженером, кому бы он здесь был нужен? Вспомнил слова своего преподавателя по столярному делу:
Профессия плотника – столяра существует тысячи лет и будет существовать вечно.
Звягинцеву нравилось на практике применять полученные во время учебы знания, но необходимость все делать вручную, раздражала.
Что можно привнести из будущего, не рискуя прослыть колдуном? Вся плотницкая малая механизация работает от электричества, и рубанки, и дрели, и пилы, а то, что приводится в движение  мускульной энергией человека, практически существует в том же виде, что и в двадцать первом веке. Если установить на крыше избы солнечные батареи, мужики сожгут и батареи и избу. Единственный вариант, принести стоявший у него в сарае, ещё отцовский, а отцу доставшийся от деда, токарный станок по дереву, приводимый в движение нажатием ноги на чугунную плиту внизу станка. Это будет совсем неплохо. Зимой плотницкой работы поубавится, по морозам много не наработаешь, а в тепле можно точить ручки для инструмента, балясины для перил, детские игрушки – матрёшки, да много чего можно придумать.  А ещё Звягинцев приметил, на  деревенских избах отсутствуют оконные наличники. Во время производственной практики ему приходилось лобзиком выпиливать узоры на сухой сосновой доске. Может быть,  для деревни наличники и роскошь, но с ними дома приобретают сказочную красоту. Если балясину распилить пополам, получиться редкое оконное украшение.
 В первую очередь  переделаю  Настину избу, если сделаю красиво, заказчики найдутся, решил Иван, только бы станок не сдали в металлолом.
 Очнулся от знакомых голосов. Быстро спустился вниз, чувствуя себя неловко за столь поздний отдых.  Настя и Тимофей, оба в праздничной одежде о чем - то негромко говорили. Поздоровались. Настя в новом наряде была несказанно хороша, но при Тимофее разглядывать её неловко, Звягинцев отвёл глаза в сторону.
Иван Егорыч, тятя просил  зайти.
Что за нужда?
Не знаю, сказал идти не медля.
Ваня, не ходи, очевидно, зная причину вызова, попросила Настя.
Никогда больше мне так не говори. Мужские дела решают мужчины, и встревать тебе в них вовсе ни к чему.
Настя потупила взор. Иван подумал – обиделась. Но замечание было к месту, не грубое и девушка не только не обиделась, но была даже горда строгим характером своего постояльца.
Пришли ко двору старосты. Поздоровавшись, Карп Савелич спросил:
Уходить из деревни не надумал?
Ежели не выгоните, поживу пока память не вернётся, а то и вовсе останусь. Народ здесь не злой, я при деле.
Хорошо если останешься, умелый плотник, не рвач, завсегда придётся ко двору. Мы тебе и невесту с богатым приданным  подберём.
Слова о женитьбе неприятно резанули слух Ивана. Говоря о невесте, староста Настю даже не рассматривал, как возможную претендентку, а Звягинцеву кроме этого голубоглазого чуда, никто и не нужен был ни в девятнадцатом, ни в двадцать первом веке.
 Я чего тебя позвал, завтра сенокос для своих дворов начинается. Ты вроде, помогаешь сироте,  поучаствуй в косовице на её стороне. Траву косим  всей сельской общиной, на дворы луга не делим, но заготовку вывозим по количеству рабочих рук. Настя одна, её сена корове на зиму может не хватить. Поможешь ли?
Нешто нет? Завтра с утра закончу крышу бани и в поле.
Видно косить тебе не приходилось. Работать нужно по росе, с раннего утра, а солнце встанет, трава деревенеет, коса быстро садиться. Идите домой с Тимофеем, он посмотрит инструмент, подготовит, а утром подходи к нам, поедим в луга.
Настю утром брать?
Нет, бабы и девки придут после мужиков, будут сено ворошить, что  бы оно быстрее сохло.
Тимофей, снявший праздничную одежду, ждал Звягинцева у ворот.
Пришли ко двору, из трёх кос висевших под навесом Тимофей выбрал одну, среднюю по размеру.
Ежели не косил ранее, большой косой работать не сможешь, маленькая – для косьбы между кустами, а средняя тебе в самый раз. Пошли на огород, пройдёшься рядок, посмотрю на твоё умение.
После двух взмахов, парнишка остановил Звягинцева.
Будешь так махать руками, не проработаешь и часу. Косить нужно  телом. Левую руку прижми к туловищу и, делая замах, поворачивайся в поясе, руки  только поддерживают литовку, носок косы чуть приподнимай, пятку веди у самой земли. Пройдись ещё.
Иван выполнил все указания Тимофея, действительно косить стало легче, но при всей внешней простоте работы, чувствовал Иван себя неуверенно.
Проводил парня к воротам.    Подошла Настя.
Ваня, я знала, зачем тебя звал Карп Савелич, поэтому и не хотела, что бы ты шёл.
Глупая девочка, кто ж тебе поможет?
Не знаю. Без коровы хоть по миру с протянутой рукой иди. А сена нет, и коровы,  считай, нет.
Мысль о токарном станке и оконных наличниках, засевшая с утра в голове, не покидала Ивана.  Надо заготовить с лета доску, пусть сохнет под навесом.
Настя, батюшка тёс для работы, где брал?
Мужик из Никольского поставлял.
Сам привозил?
Сам.
Телефон поставщика у тебя сохранился?
Как это?
Номер его сотового телефона записан, где либо?
Ваня, полежи в тенёчке, приди в себя, опять городишь невесть чего.
Звягинцев сообразил, увлёкшись своим проектом, совсем забыл о времени, в котором он находится.
Утром, боясь проспать, Звягинцев встал по темну, ещё до зари, умылся, выпил приготовленную крынку молока. Не глядя на рань, Настя была на ногах, собирала в узелок еду.
Девочка, ты зачем встала, я бы и сам собрался.
Что ты, Ваня, где это видано, что бы женщина спала, когда мужчина собирается на работу.
Стало слышно, как в соседних дворах открываются ворота, косцы  выезжали на телегах. Подкатил Тимофей. Звягинцев направился к калитке.
Настя догнала, взяла  руку и, заглядывая  в глаза,  прошептала:
 Ваня, хочешь, я приду к тебе в луга?
Ивана словно кипятком обдало от ее шёпота.
Зачем? Спросил пересохшим горлом.
Скучаю, прошептала.
Звягинцев не нашёлся что ответить, освободил руку и, выходя из калитки приказал:
Не приходи!
Ехали не более получаса.
Можно было и пешком дойти, подумал Иван, но мужики тут же выпрягли лошадей и пустили их на выпас.
Староста расставил косцов по рядам, Звягинцева – последним. Предупредил мужиков:
Знаете – Иван мастак по плотницкому делу, косить не приходилось, наверняка отстанет. По второму кругу пойдёте, пятки ему не подрежьте. Мужики засмеялись, разошлись по своим местам. Первый прокосил метра три, пошёл следующий,  за ним следующий и так друг за другом, не отставая, захватили половину луга.
Иван шёл последним, волновался, не хотел оказаться худшим, но как ни старался, расстояние между ним и его соседом все увеличивалось. Тело стало уставать от монотонных движений, коса все чаще врезалась в землю.  Остановился подточить жало. Пока водил бруском по лезвию, постарался проанализировать свои ошибки. Понял, он все время думает о прижатой руке, старается делать, так как учил его Тимофей, а надо просто освободить тело, оно само найдёт лучшую позу.
Косьба пошла легче, трава ложилась в ровный валок, руки ощущали приятную упругость стебельков полевых растений. Ивану уже не хотелось останавливаться, он косил, даже не посматривая, далеко ли он отстал. Совсем неожиданно подошёл к краю луга. Мужики точили косы, готовясь заходить на второй круг.
Молодец,  Егорыч, думали нахлебником будешь, а ты прикидывался неумёхой. Завтра бери  большую  косу, нужно за три дня всю пойму пройти.
У Звягинцева легче стало на душе. Не хотелось ему в тридцать лет быть нерадивым учеником.
Работали, пока солнце не стало жечь спину. Закончили очередной рядок и мужики пошли запрягать коней. Пока Тимофей ловил Рыжуху, Иван сел в тени рябины. Мышцы спины ныли от непривычных нагрузок, пальцы рук подрагивали.
Подъехал Тимофей. Иван Егорыч, баню собирать сегодня будем?
Ах ты, герой, словно и не работал.
Нет, Тимоша, с непривычки устал, предупреди Аристарха, завтра доделаем.
Узелок с едой, даже не развернул.   Настя, похоже, волновалась, ждала у калитки.
Как ты, Ваня?
Все хорошо, в работу втянулся, мужики не в обиде.
Отстал намного?
В самом начале, но потом догнал и на втором круге уже не отставал.
Ополоснись, вода в кадке и садись обедать, щи на столе.
Колодезная вода приятно охлаждала нагретое солнцем тело. Долго плескался, чувствуя, как энергия воды наполняет силой уставшие мышцы.
Есть не хотелось, но поел. Настя стояла рядом, готовая выполнить любую его просьбу.
Я на сеновал, спина с непривычки болит, отлежусь.  Улёгся на подстилку, закрыл глаза. Скошенные валки травы замелькали перед глазами. Неожиданно для себя уснул. Очнулся часа через два. Усталость прошла, лежать больше не хотелось. Спустился вниз, Настя кормила кур.
Ты в поле не идёшь?
Завтра. Скошенной траве нужно подсохнуть.
Пойду к Аверьянову, баню нужно доделать.
Тимофея возьмёшь?
Да, стропила одному ставить не с руки.
Тимофей обрадовался появлению Звягинцева. Для него окончание работы – желанный подарок его подружке.
До темноты закрепили стропильные ноги, пробросили обрешётку, настелили солому.
Аристарх, ты не в обиде, что работу затянули?
Не зима чай, снег за ворот не сыплет, сенокос важнее.
Расплатился без сожаления. Работой остался доволен.
Всю неделю Звягинцев занимался косьбой, втянулся и уже  не отставал, уверенно держался  впереди идущего косца. С Настей пересекались в поле.  Бабы и девки приходили к обеду, ворошили скошенные валки, торопя сушку.
Мужики, посоветовавшись меж собой, решили выйти в воскресение копнить. Не дай бог дождь.
Стога метали и бабы и мужики. Работали весело, с шутками и смехом. Виден был конец важного этапа сельской жизни – сенокоса. Обедать сели все вместе, выставив принесённую еду на разосланные скатерти. Звягинцев ловил на себе заинтересованные взгляды молодых девок, им хотелось поближе рассмотреть  Настиного жильца. Поев, молодёжь ушла купаться в реке.
К вечеру собрали все сено, уложили последнюю копну и усталые, но довольные,  потянулись в деревню. Летний вечер был удивительно хорош. Дневная жара спала, от реки тянуло прохладой, цикады без устали скрипели своими крыльями, в берёзовом перелеске соловей заливался трелями, на болотистой пойме вскрикивали кем - то потревоженные журавли.
Настя, давай пройдёмся пешком, вечер замечательный. Ты не очень устала?
Ванечка, да я бы с тобой хоть на край света пошла, только Зорька не доена, все на сенокосе, надеяться не на кого. Не подоишь  вовремя, молоко перегорит, корову испортим.
Иван возмутился – Нельзя жить, не видя ничего кроме работы! Давай наймём домработницу. Пусть занимается огородом, доит корову.
Что ты, Ваня, ежели управляющий имением прознает о батрачке, оброк назначит  неподъемный, а уж о выкупе можно и забыть.
Подъехал Тимофей, молча уложили в телегу вилы и грабли, усевшись на охапку сена, тронулись.
Зорька встретила хозяйку радостным мычанием, Настя подоила её, здесь же во дворе, процедила молоко и только после этого загнала в коровник.
Уже по темноте  сели ужинать.
Настя, какие дела на завтра?
Дня три можно заниматься домом. Подходит время жатвы хлебов, Карп Савелич с управляющим осмотрят графские поля и назначат время уборки, обычно это не больше недели после сенокоса.
Жнут,  так же как и косят сено, всей деревней?
Ваня! Да ты ни с луны ли свалился, али вчера родился?  Где это видано что бы хлеба косили?
 Рожь срезают серпом и делают это только женщины.
Почему не косят?
Нельзя, зерна много теряется. Женщины осторожно укладывают срезанные колосья на жгут, перевязывают в снопы и укладывают в суслоны, а затем уж мужики увозят их на гумна.
Хлеб  на графских полях убираете, а свой когда же?
Следом!  Мужики ещё вывозят барский хлеб, а бабы уже свои наделы подчищают.
Как же ты одна собиралась убирать свой хлеб?
А я, Ваня, и не собиралась вовсе. Я его и не сеяла. Не под силу мне пахать и сеять. Отдала свой надел Карп Савеличу, взамен получу десять пудов зерна нового урожая.
Разве этого хватит на всю зиму?
Курам и гусям хватит.
А тебе?
Перебьюсь. Чай не в лесу живу, корова есть. Господь не даёт неподъемную ношу и в беде не оставляет. Нешто могу я роптать на свою долю, коли он тебя мне послал?
Иван промолчал, но подумал – Необходимо срочно возвращаться в своё время, забрать  золотые монеты и выкупить Настю. Со станком тоже надо поторопиться, пока не сдали его в металлолом, да и подходящие тёплые вещи, прежде чем купить – найти надо.  Не успеешь оглянуться – зима. Решил - завтра ухожу.
Спал плохо, всю ночь, выстраивая в голове план похода.
Утром предупредил Настю – Пойду в кузню, закажу ворот, может быть задержусь, помогу Прохору.
К обеду ждать?
Нет, вернусь вечером, может быть по  темноте.
Настя насторожилась, синие глаза потемнели, как небо перед грозой.
Собрать узелок с едой?
Нет, захочу есть, приду домой. Дай мои джинсы и кроссовки.
Ваня! Не уходи! Ты не вернёшься!
Настя стояла,  прижав руки к груди, с глазами полными слез, губы подрагивали, словно у обиженного ребёнка, готового разрыдаться во весь голос.
Я не знаю, откуда ты пришёл, но знаю, если уйдёшь – не вернёшься, а я жить без тебя не смогу, от тоски зачахну.
Иван прижал Настю к груди, обнял за подрагивающие от сдерживаемых слез плечи.
Девочка, ну что за глупости ты говоришь? Куда я могу от тебя уйти?
Зачем ты  берёшь джинсы и кроссовки?
На обратном пути хотел зайти на речку, постираться.
Да ты что? Опозорить меня хочешь? Где это видано, что бы мужики стирались? Ты никуда не уйдёшь?
Не уйду. Если хочешь, и в кузню не пойду.
Не ходи, обойдёмся без ворота.
Нет, колодец все же доделать нужно, негоже руки надрывать.  Хочешь со мной?
Хочу!
Стояли, обнявшись посреди двора. Настя успокаивалась, плечи перестали подрагивать.
Дети носят из леса малину, давай после кузни сразу в лес, ягоды насобираем, предложил Иван.
Ох, боюсь!  Батюшка прошлым летом с медведем повстречался в малиннике. Страшно мне туда ходить.
Ничего не бойся, я с тобой.
В другое время Настя ни за что бы не пошла в лес, но с каждой хворобой к бабке Лукерье не набегаешься, малина подспорье при простуде, но главное Иван будет под присмотром.
Собрались, взяли лукошки. Звягинцев прихватил топорик, заметил, мужики в лес без топора ни ногой, но в руках он мешал, а за верёвочным ремнём давил бедро. Оставил инструмент, положил на дно корзинки кинжал.
На сенокосе Иван познакомился со всеми мужиками деревни. Кузнец Прохор радостно поприветствовал Звягинцева и Настю. Выслушав заказ, пообещал назавтра выполнить работу.
Не возвращаясь в деревню, вышли за околицу и едва заметной тропкой углубились в лес. Настя шла впереди, указывая дорогу. Через пол часа ходьбы, спустились в небольшую ложбинку.
Это и есть малинник, повернувшись к Звягинцеву, сказала Настя. Давай вместе собирать, боюсь одна.
Ничего, никогда не бойся, если я рядом.
Стебли кустов поднимались выше головы, ягод  много, ребятишки сюда не ходили, боясь заплутать.
Встали у одного ягодника и, расходясь в разные стороны, наполняли лукошки.  Иван освободил корзинку, прицепил кинжал к поясу  и, приноровившись к колючкам, быстро рвал ягоду. Лес звенел птичьим перезвоном, солнце пронизывало лучами кроны берёз, розовые цветы Иван – чая, разбросанные по поляне, радовали глаз.
При всей красоте и безмятежности природы, непонятная тревога одолевала Звягинцева.  Очевидно, необходимость возвращаться в будущее  туда, где его могут арестовать, все же давила на нервы. И даже не возможный арест напрягал, боязнь пропасть для Насти без вести, вот что его страшило. Взять бы её с собой, но она  может сойти с ума, попав в будущее.
От невесёлых мыслей отвлекло чьё - то сопение с другой стороны куста. Меж листьев мелькнула рыжая шевелюра. Рыжим в селе был один, мужик со странным именем – Филофей.
Филофей, ты что ль?
В ответ молчание, сопенье смолкло.
Да ты не стесняйся, ягоды много, всем хватит.
Ваня, кто там? Тревожно спросила Настя, направляясь к Ивану.
Похоже наш сосед - Филофей.
Поставив лукошко на землю, Звягинцев решил обойти куст. Настя неотступно шла за ним, боясь оставаться одна. Пройдя метра три,  дошёл  до старой развесистой берёзы и, обходя её, столкнулся нос  к носу с медведем. Нос к носу - не для красного словца, расстояние между Звягинцевым и медведем – не больше аршина. Зверь, очевидно, тоже собирался  посмотреть на людей, посмевших в его лесу собирать его ягоду.
Опешили от неожиданности оба,  и медведь и человек. Иван не то, что опешил – обомлел. Он был охотником и знал, что такое зверь в лесу, но охотники двадцать первого века с многозарядным карабином в руках не охотники, а убийцы, стреляют в зверя с безопасного расстояния, здесь же они были на равных. Да какой там на равных!  Что может сделать малосильный человек с хозяином леса,  вооружённым  клыками, огромными когтями, обладающий звериной силой и будучи тяжелее человека в несколько раз?
Это конец!  Понял Звягинцев. Ни убежать, ни спастись на дереве. Разве только если зверь решит его помиловать, развернётся и уйдёт, но медведь уходить не собирался, шерсть на его загривке встала дыбом, он рявкнул  и поднялся на дыбы. Это было чудовище. Огромный, отъевшийся после зимней спячки, с лоснящейся шерстью, он был выше Звягинцева на голову, но стоял чуть ниже по склону оврага и глаза человека оказались на уровне глаз косолапого. Иван чувствовал смрадное дыхание зверя и понимал, заканчиваются последние мгновения его не очень складной жизни на бренной земле.
Да он же не один! Как он мог забыть!  За ним стояло его синеглазое счастье. Если медведь расправиться с ним, то не оставит в живых и её.
Ничего не бойся, я с тобой!  Фраер, баклан, пустозвон! Почему то в голову полезли  зоновские определения болтунов. Левая рука, безвольно висевшая вдоль туловища, ощутила прохладу металлической рукояти кинжала, о котором он совсем забыл.
Выхватив клинок, Звягинцев шагнул к зверю и всадив нож в медвежье брюхо по самую рукоятку, тут же отпрянул назад.
Медведь взревел, упал на четвереньки, чуть не сбив Звягинцева с ног. Звериная пасть оказалась у колен Ивана. Зная, что раненный зверь ещё опаснее, он ударил ножом в медвежий глаз. Косолапый дёрнул головой, вырвал из рук клинок, развернулся, очевидно, решив покинуть  поле боя, но тут же зашатался и, упав набок, затих.
Звягинцев стоял обессиленный, ничего не слыша кроме ударов собственного сердца, набатом звучавших  в ушах.
Настя! Что с ней? Обернулся.  Девушка стояла с белым, без единой кровинки лицом, корзинка с ягодами валялась у её ног. Подошёл, обнял.
Ничего не бойся, девочка, я с тобой.  Но, похоже, она была в шоке и плохо понимала, что происходит вокруг.
Присядь, отдохни, я разделаю медвежью тушу.
Нет! Вскрикнула девушка. Не трогай её!
Мы не будем забирать мясо?
Нет! Пойдём отсюда!
Хорошо, я только  возьму  кинжал.
Ухватившись за руку, Настя закричала.
Не подходи к нему!
Но мне нужно забрать нож.
Нет!
Опасаясь, что у Насти начнётся истерика, ничего больше не говоря, Звягинцев направился к тропинке. Сжимая до боли его руку, Настя шла рядом, непроизвольно подталкивая его, торопя выйти из леса. Шли молча, переживая каждый по своему,  случившееся. Показались крайние избы деревни. Настя ослабила пальцы, судорожно сжимавшие руку Звягинцева. Подошли к избе  старосты.
Постой здесь, мне нужно переговорить.
Нет, не уходи! Настя снова больно сжала его руку.
Тимофей!  Окликнул Звягинцев вышедшего за калитку парнишку -  Отца позови. Показался староста.
Карп Савелич, медвежатина нужна?
Если угощаешь, возьму, покупать не буду.
Знаешь малинник в овраге за избой кузнеца?
Как не знать.
Там у старой берёзы, лежит туша, разделай и забери себе.
Медвежонок, что ль?
Нет матёрый, лет пяти - семи.
Как же ты его?
Так получилось. Нож мой только верни.
Тимофей, запрягай Звёздочку, да брось в телегу два топора и ножи для разделки свиней.
Ты какую часть туши заберёшь?
Ни какую.
Что, вообще ничего? Может печень или сердце?
Иван вопросительно посмотрел на Настю, она отрицательно замотала головой.
Нет, ничего не надо.
Они уже повернулись было уходить, когда староста предложил.
Шкуру забери, бросишь на пол, все зимой теплее.
Настя чуть не закричала от страха, представив медвежью шкуру на полу у своей кровати.
Ничего не надо, Карп Савелич, нож только мой не оставьте в лесу.
Дома Настю стал бить озноб, пальцы её, по прежнему сжимавшие руку Звягинцева, дрожали и горели огнём.
Настя, посиди под навесом, схожу к соседке попрошу, пусть сегодня займётся коровой, ты горишь вся.
Нет, не уходи, я боюсь!
Да чего бояться, мы уж  дома.
Не уходи!
Попей воды, вся полыхаешь.
Настя выпила полный ковш, но дрожь не прошла. Звягинцев поднял её на руки, занёс в дом и уложил на кровать. Все это время девушка не выпускала руку Ивана, только ослабила хватку. Похоже, температура была настолько высока, что Настя начала бредить,  невнятно, что - то бормотала, вскрикивала и порывалась встать с кровати.
Что делать, Звягинцев не знал, лечить людей ему не приходилось, единственное, что осталось в памяти из детства - во время болезни,  ему температуру сбивали мокрым полотенцем, прикладывая его ко лбу и обтирая тело водой с уксусом. Освободив потихоньку свою руку, принёс из колодца бадейку воды. Зайдя в дом, увидел сидящую на кровати Настю.
Не смей вставать!
Ты меня не бросишь?
Да куда ж я без тебя?  Ложись. Взял со стола полотенце, окунул в ведро и приложил к её горячему лбу.
До самого вечера жар не спадал. Наведалась соседка Аксинья. Поохав, сняла с Насти сарафан, протёрла тело мокрым полотенцем и одела ночную сорочку.
Корову подою, с хозяйством управлюсь, не беспокойся. Перед сном ещё зайду. Могу дочку, Аглаю прислать в помощь.
Нет, пока не надо, если что, кликну.
Пришёл Тимофей. Положил на стол нож, на лавку поставил брошенные в лесу корзинки.
Ягоду собрали, медведя разделали и привезли. Как же ты с ним управился, Иван Егорыч?  Мужики  у нашего двора толпятся, не верят, что ты его один одолел.
Да как же один?  С Настёной были вдвоём.
Да, Настя помощница в таком деле великая. Бедовый ты мужик, Иван Егорыч.
Да какой  там бедовый, колени до сих пор дрожат. Испугался изрядно.
Каждый бы так боялся. Деревенские хотели прийти поблагодарить тебя. Шалил этот медведь не первый год, то овсы вытопчет, то пасеку в разор введёт. Девки да бабы в лес за грибами ходить опасались. Поклон тебе низкий от всего общества. Мужики решили, ежели зимой на берлогу набредут, без тебя медведя трогать не станут.
От такой перспективы Ивана передёрнуло.
Спасибо за оказанную честь, доживём до зимы, посмотрим.
К ночи жар у Насти начал спадать, она очнулась, сразу попыталась подняться с постели. Иван уложил её.
Лежи, не вставай.
Сядь рядом. Сжала своими слабенькими пальцами его руку.
Люб ты мне, Ваня.
Девочка, я жить без тебя не смогу. Давай поженимся.
Нельзя. Крепостная я, ежели ты на мне женишься, тоже станешь крепостным и вдвоём нам с тобою уж никогда не откупиться. Цену назначат неподъемную.
Настя, нам помощники нужны, мне – сыновья, тебе – дочери.
Нельзя рожать,  Ваня,  без божьего благословления. Как обращаться за помощью к господу, ежели грешен, ежели нарушаешь его заповеди?  Все у нас будет хорошо, потерпи немного, только боюсь, если уйдёшь ты со двора  в своей одежде, не вернёшься  боле никогда.
Куда ж идти, коли жизнь мне без тебя не мила?
Что бы жить мне спокойно, разреши одёжку твою, джинсы и кроссовки сжечь в печи, как лягушечью кожу сжёг Иван – царевич.
Звягинцев опешил. Запретить сжигать – расстроить Настю и подтвердить её предположение о его уходе. Но если сжечь, в чем он вернётся в своё время?
Может быть, просто спрячешь её от меня? Жаль сжигать хорошую одежду.
Нет, Ваня, покою мне не будет, пока золу перегоревшую из печи не развею по ветру.
Хорошо, девочка, завтра и сожжём.
Спасибо, Ваня. Принеси её мне и иди спать, прошёл озноб, страх перегорел.
Лежа на сеновале, Иван раздумывал о сложившейся ситуации. В чем показаться в своем времени? Босиком, в холщевых штанах и с бородой? Хотя вариант и не совсем безнадёжный. Там, в будущем,  возле дольменов собираются со всей страны не совсем адекватные люди, проповедующие жизнь в единении с природой. Они не бреются, одеваются так же, как и он в этом времени. Кстати, называли они себя – анастасиевцы.
Решено, пальцем на него в селе, где бродят такие же бородачи в холщевых штанах, никто показывать не станет, а в город ехать ему незачем.
Утром Настя, еще слабая после горячки, поднялась, занялась хозяйством.  Едва выгнала Зорьку в стадо, раздался  громкий стук в калитку.
Звягинцев невольно напрягся. Обычно так стучат менты, но тут же успокоил себя – Какие здесь менты?
Во двор вошёл рослый,  не глядя на лето, одетый в шерстяной зипун и сапоги,  мужик лет пятидесяти.
Здоровья и достатка в ваш дом, ни печали, ни невзгод весь год. Пожал руку Ивана.
Я староста соседнего села, сына женил у прошлом годе, ноне тесно стало. Невестка разродилась,  молодым новая изба нужна. Не возьмёшься ли за работу, Иван Егорыч?  Хвалят тебя, и работаешь, говорят споро, и цены не ломишь, хозяев не обираешь, а то иные так и норовят на паперть отправить  с протянутой рукой.
Да, тебя, пожалуй, отправишь – подумал Звягинцев, сам  последнее снимешь, рука не дрогнет.
Почему же не взяться,  только материал нужно посмотреть, к месту приспособиться, да и работу оговорить – сруб только собрать или избу под  конёк поднимать, а то может окна да двери  собрать загодя.
Да коли можешь окна и двери ладить, зачем же мне искать других подрядчиков?
Когда к работе приступать?
Хлеба уберём, можно и начинать.
Это сколько же дней?
Две недели, как не крути. Сразу после яблочного спаса и начнём.
Распрощались у ворот, уговорившись встретиться через неделю, осмотреть заготовленный лес.
Подошла Настя.  Чего Феофан Никонович приезжал?
Знаешь его?
Как не знать, староста большого села, Елизаровки. Вся округа его знает. Крут уж больно. Ты с ним, Ваня, держи ухо востро.
Избу просит собрать для сына.
Тятя работал у него, двор тёсом крыл.
Рассчитался без обмана?
Деньги платит сполна, но ежели нерадивость в деле заметит, тут  же выгонит да ещё деньги за испорченный материал стребует.
Мне опасаться нечего, не ученик уж. На неделе схожу, на месте определимся в цене. Вернёшься с жатвы, меня не будет, не переживай.
Не задерживайся, Ваня.
Да уж ночевать там не собираюсь.
Говоря о поездке, Звягинцев на самом деле готовился к возвращению в своё время. Пока лето, нужно порешать все неотложные дела. Обстоятельства  могут сложиться так, что и выбраться времени не будет.
К обеду сходил в кузню, забрал колодезный ворот. Установил на место, закрепил веревку.
Настя, колодец готов, пользуйся с подругами и соседями. Пусть они не стесняются, чем больше расход воды, тем она чище.
Настя признательно улыбнулась. Ни как не привыкну к своей воде. Аксинья каждый раз просит кланяться тебе, на другой конец деревни за водой уж и не ходит.
Звягинцев промолчал, но ему была приятна похвала – оценили, не зря трудился.
В понедельник началась жатва хлебов на барских полях. Настя ушла с зарей. Звягинцев, дождавшись её ухода, тоже вышел со двора и направился к броду,  через который месяц назад пришёл в село. Перебравшись на другую сторону реки, скорым шагом, через берёзовый  лесок, вышел к своему дубу.
Сердце учащенно стучало.  Да, Звягинцев, неожиданно для себя, сильно волновался. Это  он убедил себя, в том, что легко может вернуться в своё время. А если нет? Если пройдя сквозь дубовую развилку, останется здесь же, в девятнадцатом веке?  Расстроиться ли он? Что останется   там, в далёком двадцать первом веке, о чем он будет безутешно горевать? 
Любимая женщина, которую он так и не встретил в своём времени?
Родственники,    лишившие его родительского дома?
О чем ему жалеть? О зоне? О тюрьме? О следователе Мозгоклюеве?
Может ему будет плохо без компьютерных игр и телевизионных сериалов?
Какие могут быть игры, какие сериалы, если ложишься и встаёшь с зарей, если сено не скошено, хлеб не убран? Жить нужно работой, ибо сказано господом  - будешь хлеб свой насущный добывать в поте лица своего.
Здесь природа и человек слиты во едино, хочешь выжить – трудись! Здесь землю уважительно называют матушкой. Никто не вывезет мусор со своего двора и не оставит за околицей деревни, потому что  земля – кормилица. Перестанешь её уважать – она перестанет родить тебе хлеб. Луна и месяц  – разные планеты. О каждой из этих планет слагают песни и сказки. Солнце – не солнце, а красно - солнышко. Небо – не бездонная пропасть, а небесный свод и живёт на небе господь со своей святой ратью, и он все видит и все знает, грехи не скрыть и люди не грешат. Братьев меньших - лесных зверей здесь не уничтожают, гоняясь за ними на вертолёте. Хочешь убить волка – выходи один на один и победит тот,  кто ловчее. В реку не только не сваливают ненужные отходы, плетьми накажут на сельском сходе того, кто во время нереста надумает искупать коней. Не тревожь рыбу, дай ей расплодиться, ибо в тяжёлый, неурожайный год, будет подспорье в пропитании. Человек живёт в разумной гармонии с природой, не считая себя её царём.
Нет, не затоскует он, оставшись здесь. Только девочку свою синеокую он должен выкупить из рабства и для этого ему нужно во времена, где правят не добро и разум, а следователи Мозгоклюевы.
Набрав в лёгкие воздуха, словно перед прыжком в воду, Звягинцев сделал шаг сквозь белесую дымку.
Он оказался на том же месте, с которого уходил в неизвестность, тридцать дней тому назад. Облегчённо вздохнув, Звягинцев все же осмотрелся,  ища подтверждение тому, что он в своём времени. Ниже по склону стояли дома, крытые металлочерепицей, по дороге мчались  легковые и грузовые автомобили.
Окончательно успокоился - попал в своё время. Снял с себя домотканую рубаху, повесил на ветку и по тропинке начал спускаться вниз. Шёл босиком ноги, привыкшие к мягкому чернозёму, болезненно реагировали на горную каменистую почву.
Да, босиком ходить проблематично, нужна обувь. У него были с собой полторы тысячи, оставшиеся с предыдущих покупок. Решил – куплю недорогие тапочки. Направился было в сторону магазина, но вспомнив, что на нем нет рубашки, передумал. Полуголый,  да ещё с бородой, пожалуй, произведёт неприятное впечатление и привлечёт ненужное внимание к себе покупателей, среди которых вполне могут быть знакомые.
Необходимо добраться до своего двора, в домике  остались его вещи. Для ментов интереса они не представляли и если строители не забрали их на тряпки – решится  проблема с обувью и одеждой.
Вышел на дорогу и, не подходя к остановке с людьми, махнул рукой проезжающему   Камазу. На удивление машина сразу же остановилась. Открыв дверь, поинтересовался – До поселка Солнечного  подбросишь?
Садись, еду в карьер, довезу.
Водитель – молодой парень, очевидно, слышал о людях, живущих у дольменов и естественно, приняв пассажира за одного из них, засыпал Звягинцева вопросами, пытаясь выяснить причины, по которым люди со всей страны  съезжаются к древним строениям.
Звягинцев, сталкивался с анастасиевцами и, не желая разочаровывать парня, рассказал ему все легенды, услышанные от лесных жителей.
Доехали быстро, Звягинцев, поблагодарив, попросил остановиться на окраине посёлка,  спустился к реке и, пройдя под мостом, оказался у своего двора. Обрывистый берег реки, закрывал его  по грудь. Не боясь привлечь к себе чьё либо внимание, осмотрелся. Во дворе строителей не было, они закончили возведение наружных стен и, очевидно, занимались  внутренними работами. Под яблоней, выволоченный из сарая стоял токарный станок, рядом с ним валялся старые железки, явно  приготовленные к сдаче в металлолом.
Не зря я торопился, день – два и от станка остались бы только воспоминания, подумал Звягинцев. Схватившись за  подмытые корни деревьев, выбрался наверх.
Дверь садового домика, в котором он жил, была открыта,  но его немногочисленные вещи сохранились, хотя и  валялись на полу.
Оказалось, Звягинцев соскучился по своим вещам. Стряхнул пыль со спортивного костюма, уложил его в лежащую у порога  дорожную сумку. Туда же сложил две рубашки, майку, лёгкие летние брюки и туфли. Поставил сумку на лежанку, взял стоящую в углу лопату и вышел во двор. Припрятанную банку нашёл быстро. Увидев золотые монеты облегчённо вздохнул. Он выкупит свою девочку! Вспомнил о Насте,  и навалилась тревога – Как она одна, без него?
Прошло часа три со времени их расставания, но по ощущениям – целая вечность. Тревога, появившаяся сразу же после пересечения временного портала, усилилась. Звягинцев был в ответе за оставленную девушку. Если его здесь арестуют, она без него не выживет.
Невольно заторопился. Отнёс сумку к речному обрыву и вернулся за станком. Он не хотел ни с кем встречаться, вещь забирает свою, но устраивать выяснения со строителями совсем ни к чему.  Станок оказался  тяжелее, чем он рассчитывал. С трудом оторвал его от земли и пронёс метров десять. Ноги больно  ударялась о педаль привода вала, но уходить надо быстро, снова подхватил чугунину,  донёс до берегового обрыва. Чуть отдышался, перевернул свою ношу набок, спустился  вниз и стащил станок, а затем и сумку вниз.
Его ни кто не видел, но он ещё не в безопасности, необходимо уйти от двора, как можно дальше.  С трудом поставил заржавевшую педаль в вертикальное положение и за два перехода отнёс станок за мост. Перебравшись через превратившуюся в ручей речку, сел в тени клёна.
С такой скоростью движения он будет добираться до временного портала неделю. Достал летние брюки и рубашку безрукавку, переоделся, обул туфли. Спрятал станок в заросли орешника и направился к дороге. Вышел к стоящей за посёлком автозаправочной станции. Вспомнив о заржавевшей педали станка,  купил литр веретённого масла и ведёрко солидола. Чем смазывают в девятнадцатом веке тележные оси, не поинтересовался, нужды не было, но хороший солидол лишним в хозяйстве не будет.
Подошёл к водителю бортовой «Газели» - Парень, у меня груз небольшой, подбрось на Петровский перевал. Договорились о цене. Вдвоём легко загрузили станок и, подъехав к трассе, влились в поток автомобилей.
Решив половину из того, что запланировал, Звягинцев расслабился.  Оставшиеся дела менее опасны. Он купит крестик в магазине у Параскевы для Тимошиной подруги, пластиковые трубы для дома и все, надо возвращаться, Настя вскоре вернётся с барщины, встревожиться.
Водитель довёз  не только  до окраины села, но даже поднялся по просёлочной дороге в сторону дуба, насколько  смог. Без лишних расспросов помог разгрузиться и уехал.
Оставшиеся сто метров, Звягинцев преодолевал минут сорок, мало того – тяжело в гору,  еще и неудобно. Выбившись из сил, втащил ношу на площадку. Сел отдышаться на ствол  осины. Посмотрел на дубовую развилку, затем на станок. Ширина проёма  у основания деревьев  уже станины и для того чтобы протолкнуть его меж стволов, нужно поднимать станок на высоту не менее полутора метров. Отдыхать некогда, время поджимало. Собрал разбросанные по склону камни, соорудил помост и, втащив на него тяжёлую железку, осторожно протолкнул вперёд, боясь уронить и разбить хрупкий чугун. Перебравшись сквозь пелену, опустил свой инструмент на землю.
Ну, слава богу, работой на зиму  он обеспечен, на хлеб заработает всегда.
Как только Звягинцев оказался по другую сторону временного портала, тревога, все время сидевшая в нем, развеялась. Он уже  не хотел возвращаться в своё время и если бы не обещание данное Тимофею, пожалуй, не смог бы заставить себя опять проходить сквозь серебристую пелену. Забросав станок ветками, забрал из сумки деньги, шагнул в развилку.
 В магазине, Параскева, не глядя на бороду, сразу узнала Звягинцева.
Ваня, ты куда пропал?  После твоего прихода, полиция весь посёлок перешерстила. Что ты натворил?
Ничего я не творил, работу себе органы внутренних дел придумывают. Настоящих бандитов ловить опасно, они и ловят таких как я.
Где  живёшь?
На дольменах. Летом любое дерево дом.
Чего зашёл?
В прошлый раз купил я у тебя крестик серебряный, нужен еще один.
Опоздал, дорогой, закончились крестики, проданы.
Досада, человеку обещал.
Поищи в городе, мы завозить больше не будем, не наш профиль.
Хорошо, скажи,  полушубки  армейские у вас  бывают в продаже?
К зиме уже готовишься?
Да, готовить сани нужно летом.
Полушубков нет, но есть казачья форма с зимней бекешей.
Покажи.
На вешалках посмотри. Это нам краевое казачье войско поставляет на продажу.
А ведь это неплохой вариант, подумал Звягинцев. Бекеша сшита по моде девятнадцатого века,  если и отличается от тех, что носили настоящие казаки, то совсем не на много.
Сколько стоит?
Отдельно не продаётся, только в комплекте с формой.
Что входит в комплект?
Папаха, брюки, сапоги и черкеска.
Вообще замечательно! Сапоги сорок третьего размера есть?
Остались только сорок четвёртого.
Это даже лучше, под шерстяной носок в самый раз.
И сколько стоит комплект?
Пятнашка.
Отлично! Упакуй мне два комплекта.
Параскева стала перевязывать шпагатом одежду, а Звягинцев попросил вторую продавщицу наполнить два металлических ведра самыми ходовыми гвоздями – сотыми и семидесятыми. Походил между вешалок с женскими  вещами.
Купить бы Насте подарок. Но любая вещь из этого времени, вызовет ненужный интерес деревенских жителей, да и не оденет девушка девятнадцатого века то, что носят ее сверстницы в двадцать первом - брюки, свитера, пуховики, хотя это удобные вещи.
На полке с женской обувью, Звягинцев увидел серые, неприглядные, словно из другого времени, то ли войлочные ботинки, то ли короткие валенки.
Что это?
Угги,  женские теплые сапожки.
Пожалуй,  их можно купить, вид убогий,  в глаза не бросаются.  Зимой ходить по двору очень удобно.  Не зная размера ноги Насти, купил сороковой размер.
Дайте мне пластиковые трубы, сотых – десяток,  пятидесятых – две и по четыре отвода к ним.
Сотые  есть, а все остальное нужно заказывать, поставка в следующую среду.
Ничего страшного, время терпит. Завоз утром или после обеда?
В десять часов все будет на складе.
К обеду приду и заберу весь заказ.  Будете звонить поставщикам, узнайте, могут ли они привезти ручной насос для водопровода под дюймовую стальную трубу.
Да ты, Ваня, не иначе стройку затеял?
Жить нужно, шабашу потихоньку. Скажи, у тебя интернет на телефоне есть?
Нет, но у бухгалтера компьютер подключен к интернету.
Разреши пообщаться с ней. Прошли в кабинет. Поздоровавшись, попросил забить вопрос: Когда в России появились первые охотничьи ружья?
Среди множества появившихся ответов, деления на охотничье и боевое оружие не было. Компьютер рассказывал  общую историю возникновения огнестрельного оружия, от изобретения пороха в Китае до первых мушкетов. Отвлекать человека от работы было не удобно,  и все же, попросил ввести ещё вопрос: Когда появились первые ружейные патроны? Решил для себя – охотиться с огнестрельным оружием можно только с наличием патрона.
Компьютер выдал –  в Европе первые патроны с капсюлем появились в 1867 году, а первое охотничье гладкоствольное ружье под такой патрон привезли в Россию – в 1869.
Все, охота с ружьём отпадает, её нужно ждать ещё пятьдесят лет, с сожалением подумал Звягинцев.
Распечатайте мне, пожалуйста, чертежи  для  изготовления арбалета.
Сложил в четверо два распечатанных листа, поблагодарил женщину. Выйдя в торговый зал,  расплатился, забрал пакет с формой и ведра с гвоздями.
В среду приду к обеду, напомнил Параскеве.
Отнёс свои покупки к дубу.
Все, можно возвращаться домой, хотя просьбу Тимофея он не выполнил. Звягинцеву очень не хотелось разочаровывать паренька, живущего ожиданием подарка для своей подружки.
Скорым шагом, чуть ли не бегом, спустился в посёлок и остановил  проезжающее такси. Через двадцать минут  был уже в городе. Вспомнил, как - то случайно зашёл в магазин, торгующий бижутерией, недалеко от городского военкомата и был поражён красотой женских украшений, изготовленных из полудрагоценных и искусственных камней.
Войдя в небольшой магазин, замер у прилавка. Это была сказка!  Лежащие на прилавках кольца, серёжки, броши, кулоны и браслеты переливались всеми цветами радуги. Звягинцев даже не представлял, что бывают камни таких цветов. Если в прошлое посещение он просто отметил необычайную яркость украшений, то теперь  представил их в неизбалованном украшениями девятнадцатом веке. Мало того, что все изделия красивы, цены удивительно низкие -  колечки от  трехсот рублей, серёжки - от пятисот, шикарные наборы – серьги, кольцо, кулон и колье с различными камнями – до пяти тысяч.
Девочку синеглазую сюда бы, в эту сказку. Самое невзрачное колечко может осчастливить ее.
Вам помочь? Подошла к нему продавщица.
Скажите, почему такие низкие цены на ваш товар? Это все подделка?
Что значит подделка?  Металл – серебро 925 пробы, камни полудрагоценные и кристаллы Сваровски.
Что значит – кристаллы Сваровски?
В конце девятнадцатого века австрийский инженер Даниэль Сваровски, изобрел технологию обработки горного хрусталя, граня и придавая ему самые удивительные цвета, такие камни получили название – кристаллы Сваровски или стразы. Конечно, камни сами по себе не являются драгоценными, но это и не подделка, поскольку  являются запатентованным изобретением.
То есть, мне ни кто не скажет, что это простые стекляшки?
Ну что вы! Кристаллы  не намного уступают в прочности настоящим драгоценным камням. Если вам не нравятся стразы, берите изделия из природных полудрагоценных камней – малахита, лазурита, аметиста, топаза, да у нас их более ста наименований.
 Девушка, не имею времени заниматься изучением минералогии, хотя это очень интересно.  Мне нужны серебряные украшения с красивыми камнями, разных цветов. Колечки возьму со стразами а серьги, кулоны, колье – только с натуральными камнями.
Вы возьмёте не одно кольцо?
Если вы будете мне мило улыбаться, возьму много. Как называется камень синего цвета?
Лазурит.
Мне нужен с лазуритом набор – колье, серёжки, перстень, кулон. В подарочной коробке.
Девушка вынесла из подсобки несколько коробок, положив на прилавок, открыла. Звягинцев обомлел. На голубом бархате, переливаясь в лучах неоновых ламп, сияли украшения – колье, кулоны, серьги, кольца. Звягинцев понимал, если здесь, в двадцать первом веке, изделия из серебра признак невысокого общественного статуса хозяина, то в девятнадцатом веке – признак роскоши.
Взял четыре набора украшений с разными камнями. Несколько жемчужных ожерелий, десяток комплектов серьги – кольца.  Очарованный  блеском искусственных алмазов, приобрёл россыпью колечки с камнями удивительных цветов – от оливкового до багряно - красного.  Уложился в тридцать тысяч. Обрадованная продавщица, она же и хозяйка магазина, сделала пятипроцентную скидку и предложила на будущее  снизить цену до минимума в случае предварительного заказа на крупную партию товара. Вручила Звягинцеву визитку и настоятельно просила звонить.
Мария - Мерабелла, прочёл имя на визитке Иван.
Красивое имя.  Возможно, мы действительно будем с вами работать. Одно из условий, успешного сотрудничества - вам необходимо среди своих знакомых найти нумизмата. У меня есть серебряные российские монеты восемнадцатого века, может быть, они его заинтересуют. Могу поставлять конкретные монеты под заказ. Цена договорная.
У самого Звягинцева конечно же были знакомые коллекционеры,  но о его аресте и побеге знают, очевидно, все как они среагируют на его появление неизвестно, да и на  возможные вопросы отвечать ему совсем не хотелось.
Есть у меня такой знакомый, оставьте телефон,  он с вами созвониться.
Телефона нет.
Хотите, подарю вам свой  смартфон? Ему всего лишь год.
Нет, спасибо. Мне негде его заряжать.
Вы, наверное, живёте в лесу, пропагандируете здоровый образ жизни?
Не совсем в лесу, но электричества в месте моего проживания нет. Я появлюсь у вас в следующую среду, в десять часов, принесу  монеты, пусть ваш знакомый приходит к этому времени.
Нет, нет! Поговорите с ним, я уже звоню.
Алло, Саша, у меня в магазине человек, у него есть товар по твоей теме.
Возьмите, протянула Звягинцеву телефон.
Поздоровались. Скажите, монеты из земли или чердачное хранение? Какое их состояние? Спросил незнакомый Саша.
Монеты из кошельков, состояние разное, конечно не с монетного двора, но сохранность отличная.                Скажите, из кошельков, это что значит?
Я не нумизмат, вашей терминологии не знаю. Хотел сказать - без повреждений.
Какие монеты?
Серебряные рубли. На одном профиль женщины, год издания 1730, надпись по кругу – императрица всея Руси Анна Иоановна, три монеты с изображением Александра первого 1806 года и мелкие деньги от половины копейки до полтинника.
То, что вы озвучили, очень интересно, только боюсь,  это подделки. Цена рублёвой монеты Анны Иоановны на торгах доходит до восемнадцати миллионов за штуку. Да и остальные монеты стоят сотни тысяч. Не думаю, что они у вас настоящие, но посмотрю с удовольствием и, если вдруг,  вы не ошибаетесь, могу помочь с реализацией, поскольку у меня таких денег нет. Мелкие монеты куплю однозначно, цены полушек и четвертушек пляшут  от сотен рублей до десятков тысяч, в зависимости от состояния.
Звягинцев ошалел от услышанных цифр. У него в руках целое состояние! А ведь две монеты с изображением  императрицы Настя отдала лавочнику, расплачиваясь за соль!  Получается, несколько кусков каменной соли обошлись ему миллионов в двадцать пять современных рублей.
Договорились о встрече, попрощались.
Находясь под впечатлением услышанного,  вместе с Марией - Мерабеллой  разложили покупки в полиэтиленовые пакеты, упаковали в пластиковую коробку и перетянули скотчем.
  Попрощавшись, Звягинцев вышел из магазина и упёрся взглядом в  полицейский наряд, патрулирующий улицы курортного городка. Два лейтенанта – парень и девушка стояли  в тени каштана и о чем – то увлечённо беседовали. Они за разговором не обратили внимания на не очень опрятно одетого человека, но с ними дежурил засланный казачек из местного казачества.
 Похоже, полицейские к казакам относились без должного уважения, понимая бесполезность их присутствия в нарядах, но раз уж начальство даёт их, как бесплатное приложение, терпели. Казаки же наоборот, копытами землю рыли, пытаясь доказать свою необходимость. Казачек рыскал глазами, стараясь увидеть больше, нежели его неблагодарные спутники.
Если этот идиот подойдёт и попросит предъявить документы – я пропал! Да что там я - пропадёт Настя! Молнией вспыхнуло в голове Ивана.
Не поднимая глаз, что бы не пересечься взглядом с бездельником в казачьей форме, остановился у двери, заглянул в пакет, похлопал себя по карманам, демонстрируя поиски якобы забытой в магазине вещи, вернулся в торговый зал.
Мария - Мерабелла беседовала с мужчиной и женщиной, очевидно супружеской парой, показывая им серебряные украшения.
Звягинцев отойдя в глубь магазина, сквозь стекло двери посмотрел на улицу. Казак напрягся, словно легавая, учующая  спрятавшуюся в траве перепёлку.
Покупатели рассматривали товар, Мария – Мерабелла вопросительно посмотрела на Звягинцева.
Иван кивнул головой в сторону окна и постучал по своему плечу пальцем, намекая на погон.
Девушка моментально оценила обстановку, приложила палей к губам и кивнула на открытую дверь подсобки. Очевидно, она не хотела обращать внимание покупателей на Ивана, полицейские могут зайти и поинтересоваться – Где клиент?
Не знаю, не видела. Покупатели подтвердят. Ни кого не было.
 Пройдя через бытовку, Звягинцев оказался у двери, открыл её и вышел во двор многоэтажки, чуть ли не бегом пересёк его и, выйдя на улицу, влился в поток прохожих. Через два квартала, облегчённо вдохнул – Пронесло.
 Нужно  быть очень осторожным. Расслабился не по делу, ушёл - то чудом.
Внутри все дрожало от неожиданного  напряжения.
Домой! Домой! К своей девочке!
 Направился к стоянке такси у старого автовокзала. Ходьба успокаивала, переключил мысли на разговор с нумизматом. При открывшихся финансовых перспективах, можно и нужно купить здесь хорошую квартиру в элитном доме у самого моря, подготовить Настю к переселению в будущее и на зиму перебираться сюда,  а летом, как на дачу,  возвращаться  в  деревню. Хотя, как он приобретёт недвижимость, если у него нет паспорта! Оформить на Настю? Ещё сложнее. У неё и паспорта, скорее всего, нет. Да если  и есть, с паспортом 1816 года выдачи оформят, разве что, только направление в психушку. Записать квартиру на сестру или племянницу? Тоже не вариант. Подсуетятся, посадят и выставят его девочку на улицу.
Нужно нанять хорошего адвоката! Осенило Звягинцева. Пусть он ознакомиться с делом, найдёт нестыковки и попытается прекратить его, в конце концов, ни о каком покушении на главу администрации он ни сном, ни духом! Патроны? Их нет! Суд не будет назначать заседание при такой слабой доказательной базе, да он даже не примет дело к рассмотрению. А уж если в процессе переговоров адвоката со следователем возникнет вопрос о денежной компенсации нанесённой ему травмы головы – пусть озвучит сумму.
Подошёл к такси, договорившись о цене, сел в машину. За город выехали быстро, но в самом начале перевала, дорогу перегородил лёгший на бок самосвал. Простояли час. Звягинцев, начал переживать, уже хотел пойти пешком, чувствовал – Настя волнуется не найдя его дома, но вскоре дорогу освободили. От трассы к дубу Звягинцев едва не бежал. Запыхавшийся, не отдыхая, сразу же прошёл через развилку, и только увидев ставший уже родным, знакомый пейзаж, успокоился и упал обессиленный на зелёный травяной ковер.
Солнце клонилось к горизонту, дневная жара спадала, от реки тянуло прохладой. Деревенское стадо, поднимая копытами пыль просёлочной дороги, направлялось к селу.
Отлежавшись, Звягинцев переоделся. Спрятал свою одежду в сумку, разулся. Холщевая рубашка и штаны приятно охлаждали разгорячённое быстрой ходьбой тело.
Идти по деревне с пакетами купленной одежды нельзя. Поправил прикрывающие станок ветки, засунул в сумку коробку с украшениями и в сгущающихся сумерках, взяв одежду и ведра с гвоздями, пошёл вдоль реки к нижнему броду, находящемуся недалеко от Настиной усадьбы.
Заходил во двор уже в темноте. Хотел,  не тревожа Настю тихонько подняться на сеновал, но не успел прикрыть калитку, как от крыльца бросилась к нему тень. Настя повисла  на его шее и, покрывая лицо поцелуями и слезами, шептала – Ты почему ушёл? Я тебя прошу, не уходи, не оставляй меня одну. Если бы ты не вернулся, я  не дожила до утра.
Звягинцев, выронив вещи, обнял своё синеглазое чудо.
Девочка, я же мужчина. Мне нужно решать жизненно важные вопросы. Я хочу, что бы ты была счастлива.
Я счастлива, когда ты рядом. Больше мне ничего не надо.
Я принёс тебе подарки.
 Ты мой самый лучший подарок, не уходи от меня.
Звягинцев поднял Настю на руки, отнёс к крыльцу. Прижавшись друг к другу, молча, слушая биение сердец, просидели до первых петухов.
Девочка, ложись спать, тебе завтра весь день работать в поле.
Уже сегодня. Тебя покормить?
Звягинцев не ел весь  день, но забыл об этом.
Попью молока.
Иди, ужин на столе под рушником.
Перекусив,  припрятал принесённые вещи и, свалившись на сено, сразу же уснул.
Утром, утомленный событиями предыдущего дня, проснулся только к обеду. Окатив себя колодезной водой, взбодрился и пожалел о потерянном утреннем времени. Нужно, пока есть свободное время, посчитать количество труб для устройства канализации, наметить траншею для прокладки  коллектора, определиться с размером и расположением  септика. Провозился с предварительными прикидками часа два. Хотел начать копать траншею, но решил сначала привезти  трубы. Наносил в баню воды, подобрал под навесом материал для колодезной крышки. Гвозди у него есть, сколотить щит, дело получаса.
Решил отдохнуть и заодно посмотреть свои вчерашние покупки. На сеновале достал из пластиковой коробки комплекты украшений, рассмотрел их при солнечном свете. Даже при самом критическом подходе, они были  хороши. На свою холщевую простыню разложил колечки. Тимофею крестик он не купил, не потому что забыл, просто в последнюю минуту решил не делать этого, не хотелось, что бы в селе у девушек появились такие же украшения, как у Насти. Он даст для его подружки  кольцо. Такому подарку она  будет рада не меньше.  Выбрал перстенёк с большим изумрудным камнем. Подарок достойный, Тимофей не огорчиться, а его невеста будет счастлива.
По деревенской улице затарахтели телеги возвращающихся с жатвы мужиков. Во двор впорхнула Настя, тревожно ища глазами Ивана. Увидев, радостно заулыбалась.
Звягинцев, подойдя к девушке, поцеловал её руки.
Настя вспыхнула. Ваня, глупый, я же весь день в поле, в пыли. Да и крестьянка я, поди забыл? Крестьянкам руки не целуют.
Ты королева, я тебе это уже говорил.
Ваня, таких королев в каждой деревне по сотне.
Вспомнив, что Настя никогда не видела себя в зеркале, огорчился – Как же он забыл купить зеркало, хотя бы совсем маленькое? Ничего, в среду он принесёт ей настенное, пусть любуется собой.   
Куры накормлены, вода налита. Ополоснись и садись за стол.
Пока Настя приводила себя в порядок, Иван принёс две коробки с украшениями. В одной коробке комплект с лазуритом, под цвет Настиных глаз, в другой с красным рубином, цвета узора на её праздничном платье.  Прикрыл их полотенцем.
Пришла похорошевшая после купания Настя, села напротив Звягинцева.
Посмотри, что у меня есть для тебя. Убрал полотенце со стола. Открывшееся колье с лазуритовыми камнями заискрилось под солнечными лучами.
Удивлённо распахнутые глаза Насти наполнились восторгом, но тут же погасли,  и она отвела взгляд в сторону.
Тебе не нравиться? Огорчился Иван.
Ваня, я крепостная крестьянка и мне негоже носить драгоценности столбовой дворянки. Если слух о моем богатстве дойдёт до управляющего имением, оброк назначат неподъемный.
Ты действительно считаешь, что эти украшения слишком хороши для тебя?
Я такой красоты  не видывала.   Ты опять куда – то уходил? Я же просила. Мне не то, что украшения не в радость – жизнь не мила от мысли, что ты уйдёшь и не вернёшься. Не знаю,  где ты бываешь, но то, что тебя ждёт там опасность, чувствую всем своим сердцем. Пожалей  меня, сироту неприкаянную, не лишай  жизни.
Звягинцев расстроился. Врать, обещая, что он никуда больше не уйдёт, он не мог, но и рассказать о своих планах невозможно.
Взял руку Насти и,  целуя тонкие подрагивающие пальчики, прошептал: Я никуда от тебя не уйду, не бойся, все будет хорошо. Я люблю тебя, ты моё сокровище, моя радость, моя самая счастливая находка.
Пообещай, что ты без меня со двора больше никогда не выйдешь!
Да я бы с удовольствием, подумал Иван, сам боюсь не по своей воле потеряться в будущем, но без этих походов не один год будешь копить деньги на  самые неотложные дела – покупку отпускной грамоты Насте, приобретение лошади.
А как же работа? Скоро избу старосте нужно ставить.
Я буду тебе помогать!
Девочка, мы так хозяйство своё загубим. Кто корову доить будет? Кто кур покормит?
Аксинья с Аглаей присмотрят, словно в лихорадке шептала Настя.
Успокойся. Обещаю, со двора без тебя ни ногой, а ежели на работу, то Тимофея возьму в помощники. Буду под его присмотром.
Настя немного успокоилась.
Схожу к Тимофею, узнаю, можно ли рассчитывать на него.
Я с тобой.
Не переживай, я не надолго.
Пока шёл к дому старосты, прокручивал засевшую в голове фразу Насти об украшениях. Если они действительно так хороши,  может быть за них можно получить вольную грамоту?
Карп Савелича дома не оказалось, уехал с управляющим  осматривать уложенный в суслоны хлеб.
Звягинцев вспомнил об оставленном станке:  - Тимофей, мне бы ближе к вечеру телегу на один час, травы возок из - за реки привезти.
Отложи, Иван Егорыч, поездку на другое время. Лошади весь день в работе, завтра с зарей опять в поля, отдохнуть им надо.
Звягинцев почувствовал себя мальчишкой - попрошайкой. Вот что значит не иметь своего транспорта. Хоть воруй  коня у себя, в своём времени и веди сюда.  Хотя деньги на покупку есть, да и стоит лошадь, пожалуй,  там не дорого, но через развилку дубовую её не протолкнёшь.  Разве только  жеребёнка полугодовалого взять?
Ладно, Тимоша, поездка не срочная, подожду.  Скажи, староста Елизаровки просит избу ему поставить, помощником пойдёшь?
Ежели после жатвы, со всем моим удовольствием, только у тяти согласием нужно заручиться.
 Отец вернётся, позови  меня.
Звягинцев направился к калитке, но Тимофей окликнул:  Иван Егорыч,  просьбу мою не забыл? Праздник  уж недалече.
Звягинцев, огорченный Настиной реакцией на его подарок, совсем забыл о колечке, купленном  для парнишки.
Помню, помню. Если время есть, проводи меня до избы.
Подожди немного, лошадей напою.
Нет, освободишься, приходи, а то лучше по возвращению тяти и наведайся, назад вместе пойдём.
Расстроенный отказом, Звягинцев всю дорогу домой, строил планы по приобретению лошади.  Зарабатывать деньги на покупку здесь – долго, а в своём времени у него имеется хороший знакомый – Зиганшин Ринат. Он имеет два десятка лошадей, занимается устройством конных экскурсий по горам. Каждый год в его табуне появляется  приплод и приобрести  молодого стригунка, не проблема. Покупатели на такой товар в очередь не стоят, а  лишние едоки ему не нужны.  Но появление  здесь, в  селе не то, что лошади, жеребёнка  – событие. Возникнут вопросы. У кого купил? Из какой деревни продавец родом? Не ответишь толково, решат – украл.
Придя домой, улёгся на сене, пытаясь найти правильное решение.
В раздумьях время пролетело незаметно. Пришёл Тимофей. Звягинцев, так и не решив окончательно, что же делать,  завернул в холщевое полотенце  две коробки украшений и, зажав в руке колечко, спустился вниз.
Вышли со двора и здесь же у калитки, Звягинцев протянул парню серебряное кольцо с изумрудом.
Мне?!  Задохнувшись от восторга, воскликнул  Тимофей.
Крестика нет, покажи своей зазнобе, может понравиться.
Да как не понравиться? Я ить не знал, что у тебя такая красота есть. Только приплачивать мне нечем.
Это тебе за помощь.
Да какую помощь, Иван Егорыч?
Как же, а дрова?
Э вона, вспомнил.
Бери, бери. Платить ничего не надо. Только не рассказывай ни кому, где ты его взял.
А ежели тятя спросит?
Отцу  можешь сказать.
Пришли ко двору. Староста сидел на завалинке, видимо поджидал Звягинцева.
Здравствуйте, Карп Савелич. Дело у меня к вам неотложное. Пойдёмте поближе к реке, побеседуем.
Спустились к воде, сели под ветками развесистой ивы.
Карп Савелич, вы знаете, я человек пришлый и не сегодня - завтра может случиться  – покину  деревню. Настасья, о которой вы заботитесь, словно о собственной дочери, не выживет одна. Платить денежный оброк ей нечем, землю обрабатывать – нечем.  Зиму зимовать будет впроголодь. Безлошадный двор, как я понимаю, обуза для сельской общины, так как оброк назначается барином на все поселение из расчёта количества дворов и платить все должны поровну, а если кто - то не может, за него платят другие, что может вызвать недовольство. Я хочу купить Насте вольную, но денег нет. Вы ежедневно встречаетесь с управляющим имением и даже, говорят, находитесь с ним в дружеских отношениях, буду считать себя вашим должником, ежели  сочтёте возможным оговорить с ним моё предложение. При отсутствии денег, у меня есть хорошая вещь, надеюсь, способная заинтересовать даже графа. Предложи её Карп Савелич, управляющему, в обмен на вольную грамоту для Насти.
Рассуждаешь Иван Егорыч верно. Настя для села – обуза. Показывай свою драгоценность.
Покажу непременно, только не серчай, ежели не сочтёшь её достойной выкупа. Отвернись к реке, приготовлю предложение к показу.
Пока староста смотрел на прохаживающих на том берегу длинноногих журавлей, открыл коробку с колье, серьгами, перстнем и кулоном, сверкающие рубиновыми камнями.
Гляди, Карп Савелич.
Повернувшись, староста замер в изумлении. Посидели молча некоторое время.
Это ты хочешь отдать за волную для Насти?
Да. Считаешь мало? Не состоится сделка?
Да за такую красоту трёх Настён можно выкупить.
Звягинцев, сидевший в напряжении, чуть было не засмеялся от радости.
Шутишь, Карп Савелич?
Какой шучу. Истинно  говорю тебе. Ты вот что, о своём предложении ни кому,  ни слова не говори, забудь, что  украшения отдал и у кого бы ты их не увидел, молчи, иначе будут у тебя неприятности, потому как неизвестно, дойдут ли они до графа али осядут на шее жены управляющего имением. Настя знает об обмене?
Ни слова, ни пол слова не сказано ей.
Хорошо. Завтра встречусь с Платоном  Демидычем, оговорю твою просьбу.
Когда будет известен результат?
Результат я тебе сегодня говорю. Обмен состоится, а отпускную бумагу получишь  через два – три дня, подписать и зарегистрировать её надо у нотариуса да в удельном ведомстве показать. Запишут Настю в другое сословие – вольная крестьянка. Только  знай,  её отпускают без земли и за усадебный надел ей по прежнему необходимо платить, а ежели и пахотная земля потребуется – это отдельные деньги, в зависимости от затребованных десятин.
С этим после разберёмся, все с тобой оговорим.  Помоги, Карп Савелич,  еще в одном деле, если уж так  удачно начался наш разговор. Ты знаешь, лошади у Насти в хозяйстве нет, за любой мелочью с просьбой  бегать приходиться, и тебе накладно от своих дел отвлекаться и мне не с руки попрошайничать. Хочу две лошади приобрести, одну  для пахоты да извоза, другую под седло. Окрестности надо изучить, заказы по плотницкому делу из других деревень пошли, пешком не находишься.
Здраво рассуждаешь,  по хозяйски, только собрался ты вроде уходить из деревни? Как же так?
Нет, Карп Савелич, уходить я не собираюсь, только в народе говорят – Человек предполагает, а бог располагает. Как сложиться завтрашний день не знает никто, кроме господа.
И все же рассчитываешь остаться?
А как же, и остаться, и работать. На бога надейся, а сам не плошай.
Так, чего же ты хочешь?
Помоги обменять второй набор украшений на две лошадки, ежели есть у тебя человек, с кем можно провести обмен.
Есть у меня знакомый барышник, летом не досуг с ним встречаться, а зимой зачастую чайком в гостях у него балуюсь. Показывай товар.
Звягинцев открыл вторую коробку. В этом наборе, серебро украшали камни зелёного цвета с прожилками, делающие камень рябым, похожим на яйцо перепёлки.
Староста долго глядел на украшения, затем вздохнув, сказал – В соблазн вводишь, Ваня. У меня ведь три дочки на выданье, не сегодня – завтра замуж отдавать. При таком приданом, невесту с руками оторвут.
Карп Савелич, не расстраивайся. Точно таких украшений не обещаю, но сделаю подарок твоим дочерям достойный, ты только выполни мои просьбы.
Давай  твои сокровища. Ко мне лишний раз не ходи, не надоедай, будут новости, сам приду.
На том и расстались. Вечерние сумерки уже окутывали деревню. Бабы, закончив вечернюю дойку, укладывали ребятню спать, да и сами готовились ко сну.  В деревнях свечи зря не жгли, едва – едва ночь вступала в свои права, деревня засыпала. Летние дни  долгие, к ночи так вымотаешься в поле, что добравшись до подушки, проваливаешься в сон, словно в бездну.
Настя ещё не ложилась, ожидая Ивана за накрытым столом. Звягинцев похлебал щей, выпил молока  и, пожелав  спокойной ночи, забрался на сеновал.
Нужно переносить станок, пока на него не наткнулась вездесущая ребятня.  Подождав около часа, осторожно покинул сеновал и, пройдя огородами к воде, через нижний брод перешёл на другую сторону реки. Выжав руками мокрые брюки, уже знакомой тропкой направился к своему  дубу.
Из веток, прикрывавших его добычу, соорудил волокушу. Уложил на неё плашмя станок и поволок к переправе. Косогор, по которому пролегала тропка, полого спускался к реке и Звягинцев, особо не напрягаясь, через десяток минут был уже у брода. С остановками, перенёс тяжёлое железо  к Настиному огороду. Уставший, сел на ещё тёплую землю и прислонился спиной к толстому стволу старой ракиты.  Летняя ночь, казалось бы, погрузившая все живое в сон, тем не менее, была наполнена звуками. Вечно бодрствующие лягушки, то ли высказывали друг другу  претензии, то ли  отмечали какой - то лягушечий праздник и, сидя за праздничным столом, дружно распевали свои лягушачьи песни.  Причём красота голоса каждого певца, очевидно, оценивалась только по громкости звучания. Ни каких нежных полутонов в пении не наблюдались. Все участники  хора, орали что есть мочи, каждый пытался выделиться громкостью кваканья.
Соловей же, укрывшийся в кроне дерева пел, словно считывая свои музыкальные произведения с нотных листов, соблюдая все знаки музыкальной грамоты - легато, стокато,  фортэ, пиано, паузы в нужном месте и ритм.
В недалёком березняке ухал, чем - то недовольный филин, коростель скрипучим голосом напоминал о своём существовании. Вспугнутая цапля, громко хлопая крыльями взлетала, но тут же опускалась в заросли камыша и опять погружалась  в сладкий сон.
Звезды, рассыпанные по небосклону чьей – то щедрой рукой, праздничным шатром покрывали земную  тверь.
Очарованный красотой ночи, Звягинцев потерял ощущение времени. Ему казалось, что он парит над Землёй, приближаясь к звёздам. Звезды вблизи выглядели серебряными украшениями с вкраплениями разноцветных камней, словно это были и не звезды вовсе, а приобретённые у Марии – Мерабеллы броши.
Иван засыпал, сладкая дремота овладела его телом.
Что это я? Встрепенулся Иван, нашёл место, где спать! Поднялся на ноги и, приходя в себя решил:  Нечего ждать неделю, пока Параскева привезёт трубы, сегодня же необходимо наведаться в своё время, в любом специализированом магазине приобрести трубы и сантехнику. Надолго отлучаться из деревни нельзя, поход займёт часа два от силы, Настя даже не почувствует его отсутствие, а в следующую среду, прежде чем попасть на встречу с нумизматом, зайдёт к Параскеве, извиниться.
Утром, проводив Настю на отработку барской повинности, сложил в сумку из - под сахара брюки, рубашку, туфли и, дождавшись полного восхода солнца, пошёл к своим дубам. Пройдя сквозь пелену, переоделся. Уложил между веток свою крестьянскую одежду и, наслаждаясь прохладой горного утра, не торопясь направился к дороге.
На окраине посёлка остановил такси и через полчаса был уже на строительном рынке. Приобрёл нужные трубы и унитаз. Раковину хотел взять самую простую, металлическую, но, похоже, такими уже не пользовались, в продаже их попросту не было. Решил в следующий приход зайти в пункт приёма металла, там можно найти все что угодно.
Загрузил покупки в дежурившую  при магазине « Газель» и через сорок минут уже протаскивал приобретённый товар сквозь дубовую развилку. На все про все потратил не более двух часов. Поездка Звягинцева порадовала. Во первых - решён вопрос с трубами. При, казалось бы, всей простоте изделия, найти в начале девятнадцатого века им замену, невозможно, а во вторых – он отсутствовал совсем короткий промежуток времени, будь даже Настя дома, пожалуй, не почувствовала бы его отсутствия. Ивану не хотелось её волновать, да и сам он, находясь  в своём времени, постоянно был настороже. Город не большой, можно неожиданно столкнуться с кем угодно.
Переоделся, припрятал трубы и направился к деревне. Дома выпил холодного молока и решил начать копать траншею.
Земля копалась легко – чернозём. До прихода Насти успел углубить на штык лопаты всю трассу от дома до предполагаемого септика. Услышав стук калитки, отложил инструмент.
Настя впорхнула во двор, словно и не работала тяжело в поле.
Ваня, садись за стол, обедать будем. Быстро накрыла стол, принеся из ледника соленые грибы, сметану. Пока разогревала щи, весело рассказывала деревенские новости.
В калитку стукнули. Звягинцев, никого не ожидавший, напрягся.
Во двор зашёл староста.
Иван, подь сюда.
Звягинцев поздоровался. Напряжённо всматривался в лицо Карп Савелича, пытаясь определить, с какими новостями он пожаловал. Вышли на улицу, у ворот стояли дрожки старосты с привязанными за заднюю спинку двумя лошадьми.
Вот Иван Егорыч, твой заказ. Кобылка пяти лет от роду. Хорошая, работящая, тебе в телегу, кличут Ласточкой.  А это жеребец под седло, выбракован из драгунского полка. Ухо ему в бою пикой повредили, портит своим видом парадный строй, а так-то цены ему нет, ежели свалишься, никогда тебя не бросит, к дисциплине приучен, выносливый. Считай, тебе повезло. Кличут Чародей. Седло и узду тебе в подарок. Седло англицкое, с кожаной подушкой, хоть сто вёрст без остановки скачи, не устанешь.
Звягинцев, ждавший новостей, прежде всего о вольной для Насти, не мог никак переключиться на лошадей.
Да ты я вижу не рад?
Как не рад, Карп Савелич? Не ожидал, что так быстро решиться вопрос, вчера ведь только оговорили.
Тянуть неча. Платон Демидыч, украшения осмотрел и велел из своей конюшни выделить лошадок, да от доброты душевной одарил тебя седлом редким. Видно продешевили мы с тобой, в телегу надо было просить пару лошадок, да чего уж, радуйся тому, что есть.
Карп Савелич, поклон тебе низкий, спас ты меня от ходьбы с протянутой рукой, век не забуду твоей доброты.
Ты на лошади верхом - то ездил?
Нет, не приходилось.
Экий ты неловкий. Пришлю Тимошку, пущай тебя поучит. Сам не седлай, потерпи.
Завели лошадей во двор. Настя, увидев Иваново приобретение, удивлённо ахнула.
Староста ушёл. Звягинцев стоял в растерянности, не зная, что делать.
Ваня, это чьи?
Наши.  Твои и мои.
Как же так, откуда?
Не важно. Ты лошадь запрягать умеешь?
А то. Тятя учил, да я без него почитай годок сама управлялась.
А верхом?
Только так, охлюпкой.
Что значит охлюпкой?
Без седла.
Звягинцев очень хотел лошадей, но вот они появились, высокие, красивые, стройные и он растерялся. Лошадь ведь не только помощница, но и живая божья тварь. О ней нужно заботиться, кормить, поить, ковать, лечить.
Настя, видя, что Иван ошеломлён появлением коней, прихватила охапку сена и бросила им под ноги.
Ваня, принеси воды!
Напоила лошадок, привязала к берёзе.
Ты чего такой понурый?  Радость – то,  какая!
Взял верховую лошадь, а зачем мне одна? Я ведь и выехать то ни куда не могу - не знаю окрестностей. Две надо было приобретать, с тобой бы зажигали.
Да ты что? Ни девки, ни бабы деревенские верхом не ездят. Это удел богатых.
А ты чем хуже богатых? Глупее что ли?
Видно не зря в 1917 году произошла  ВеликаяОктябрьская Социалистическая революция. Потому как все рождены по образу и подобию бога и от рождения все должны быть равны в своих возможностях и желаниях, подумал Иван.
Да я ещё революционером здесь стану, не приведи господи.
Настя, я никогда коней не имел, ты на первых порах помоги  с ними управиться.
Не переживай, Ваня, все сделаю, как надо.
К вечеру завели лошадей в конюшню. Иван положил в ясли сена и решил сходить к старосте.
Выбрал из своих запасов три комплекта украшений – кольца, серьги и направился к воротам.
Ваня, ты надолго?
Нет, к старосте, сказать слова благодарности за помощь. Ты со мной?
Нет, Зорьку встречу.
Староста, подняв переднюю ногу кобылы, рассматривал болтающуюся подкову, увидев Ивана, отпустил копыто, вопросительно взглянул на гостя.
Карп  Савелич, на век должник твой, помог ты мне несказанно, принёс я обещанное. Развернул домотканую тряпицу и, выбирая по очереди комплекты украшений, передал их старосте. Карп Савелич, держал на своей большой ладони, переливающие в лучах заходящего солнца серёжки и кольца. На грубой крестьянской ладони полудрагоценные камни смотрелись упавшими с неба звёздочками. Иван вспомнил свою ночную дремоту.
Одна из дочерей старосты, вышедшая встречать коров, бросилась к отцу.
Батюшка, что у тебя на ладони?
Все, что у меня есть, все для вас, повремени только,  иди,  занимайся хозяйством.
Ты девкам моим ничего не говори о подарках, а то изведут вопросами. Тимофея пришлю завтра.  Убежал сорванец с дружками  на речку, теперь уж до темноты не вернётся.
Звягинцеву очень хотелось задать вопрос о Насте, но помня просьбу не надоедать, попрощавшись, ушёл.
Он шёл по деревенской улице и удивлялся  -  у него не выросли крылья после приобретения лошадей, удивительно, сбылась мечта, радуйся, но кроме тревоги Иван ничего не испытывал.
Ночью Иван перенёс трубы и унитаз к себе во двор. Казалось бы, теперь есть свой транспорт, неча пешком груз таскать, но запрягать лошадь Иван не умел, а просить Настю выполнить мужскую работу,  было неловко.
Утром Настя ушла в поля.  Иван вывел во двор Ласточку и Чародея, ему хотелось убедиться – лошади существуют на самом деле, это не сон.
Обе лошади одной масти – вороные. Чёрные, словно вороново крыло. Напоил их, взял висевший под навесом скребок и стал чистить круп Чародея. Жеребец, чувствуя неуверенность в движениях нового хозяина, настороженно поглядывал на Звягинцева, прядая ушами.  Часа два провозился Иван с конями и с каждой минутой общения непонятная тревога, переполнявшая Звягинцева, покидала его душу. Он уже полюбил этих красивых,  сильных животных.
А пойду - ка я искупаю их в реке, время есть, погода хорошая, заодно и сам поплещусь в чистой воде. Ушёл за деревню к дальнему плёсу с глубокими омутами. Иван вёл лошадей в поводу, слыша за своей спиной фырканье. Гордость переполняла – это его собственность. В двадцать первом веке приобретение дорогой машины вызывает такие же чувства, только машина не прикоснётся мягкими губами к ладони хозяина и не посмотрит признательно в глаза всего лишь за краюху посыпанного солью  хлеба.
До обеда пробыл на реке. Скребком вычистил шкуры лошадей, расчесал гривы, проверил износ подков и пустил пастись на сочную траву поймы реки. Усевшись в тени берёзы, любовался красотой своих вороных.
Уходить с реки не хотелось, но накопились неотложные  дела – необходимо копать траншею, приводить в рабочее состояние станок,  да и сбрую, съеденного волками Воронка, необходимо примерить на Ласточку.
Одел недоуздки и берегом реки повёл лошадей домой, через огород зашел во двор и увидел сидевшую за столом, плачущую Настю.
Ты чего, девочка? Бросив поводья,  кинулся Звягинцев к Насте.
Настя, не переставая плакать, протянула свёрнутую трубочкой бумагу. Иван торопясь развернул свиток. Сверху, красивым почерком, крупными буквами  написано – «Отпускная  грамота» и дальше сообщалось, что крепостная крестьянка Воронова Настасья Филипповна увольняется из крепостного сословия и переводиться в сословие вольных крестьян.
Так ты чего ж  плачешь? Удивлённо спросил Звягинцев.
Как теперь жить, Ваня?
Что значит, как?!
Земли - то не будет.
А то она у тебя была. Ты же её отдала старосте, потому что обрабатывать нечем и за эту землю ты трудилась  на барина, да ещё платила оброк. Тебе, что нравиться работать за дарма?
Нет, но все так живут.
Настя, я ждал этого дня. Мы сможем теперь пожениться. Или ты против?
Да ты что, Ваня! Это я по глупости плачу, страшно жить не так как все.
Все, девочка, забывай своё прошлое, теперь будешь делать только то, что сама сочтёшь нужным, а не то, что захочет барин. И вставать тебе не надо до зари, для того что бы идти на барщину. Корову отправишь в стадо и спи до обеда.
Да ты что, Ваня, разве можно так жить?
Можно. У тебя после стольких лет непрерывной работы, будет отпуск.
Это не отпуск, это безделье.
Ваня, ежели уж я не привязана к барским полям, давай навестим моих тёток в соседнем селе, лошадь у нас есть, сядем утром в тарантас и к обеду будем на месте. Пусть они на тебя посмотрят, заодно и на свадьбу пригласим.
Когда у вас принято свадьбы справлять?
Осенью, когда работы полевые закончены, урожай убран, хлеба обмолочены.
Хорошо, заодно заедим к Феофану  Никоновичу, предстоящую работу оценим, только придётся выезжать в субботу, дел много.  Переночевать тётки твои пустят?
Да как не пустят, рады будут, только подарки сёстрам моим двоюродным купить надо бы, не виделись чай год.
Ну, это как раз и не проблема, одарим щедро.
После полудня пришёл Тимофей.
 Тятя приказал научить тебя с верховой лошадью обращаться. Неуж- то в самом деле не ездил верхами?
Не приходилось.
Выводи коня.
Звягинцев вывел из конюшни Чародея.
Хорош! Восхитился Тимофей. Красавец!
 Иван Егорыч, прежде чем седлать коня, осмотри его спину, что бы не было репьяхов и колючек. Самая маленькая веточка, попавшая под седло, может растереть шкуру до крови, и тогда на неделю выведешь коня из строя. То же самое с седлом. Рукой прощупай войлок.
Посмотрел? Одевай седло.
Иван набросил на спину Чародея  седло.
Подтягивай подпруги. Крепко тяни.
Иван выполнил все указания паренька.
Готово?  Садись!
Звягинцев вставил ногу в стремя и схватившись за луку, рванулся вверх. Седло, казалось бы, прочно подтянутое, поехало набок, и Иван свалился к ногам жеребца.
Вижу, вижу. Седлать коня тебе не приходилось. Специально не предупредил, крепче запомнишь. Когда тянешь подпругу, лошадь надувает живот, что бы ремни седла не давили. Тебе кажется - затянул ремни до упора, а Чародей выдохнул и ты свалился. Смотри как надо!
Тимофей поправил седло и, подтянув подпруги, слегка ударил кулаком снизу  жеребца в пах, после удара подтянул ремни. 
Вот и все, садись. Только галопом не скачи, ежели опыта нет.  После езды коня сразу не пои, дай ему остыть. Поводья коротко не держи, потянется за травой, свалишься через голову. Выводи на улицу.
У ворот Иван  взобрался на коня. Чародей под тяжестью седока слегка присел на задние ноги, но тут же выпрямился и затанцевал, очевидно, застоявшись в конюшне.
Давай, Иван Егорыч, промни жеребчика. Хлопнул коня по крупу.
Чародей рванул с места в карьер и если бы не стремена Звягинцев свалился  тут же у ворот. Резко потянул на себя поводья, пытаясь остановить лошадь, но очевидно сделал это слишком резко, Чародей сделал свечку, поднявшись на задние ноги. Иван ошалел от неожиданности. Упасть с лошади на виду у всей деревни – позор. Отпустил немного поводья, Чародей, став на четыре ноги и грызя удила бочком, как бы пританцовывая, пошёл рысью по деревенской улице. Не понукая и не притормаживая, Звягинцев выехал за околицу.
Здесь он вздохнул свободнее, вытер ладонью пот со лба и похлопал жеребца по холке.
Молодец! Все хорошо! Только веди себя спокойнее.
Иван потихоньку осваивался. Седло было удобным, стремена давали надёжную опору, лошадь чутко реагировала на поводья.
Звягинцев начал получать удовольствие от езды. Окружавшую тишину ничего не нарушало. Не шумел двигатель, не шуршали шины, не скрипели дворники, о наличии топлива в баке не надо волноваться, да и дорога для езды нужна только как ориентир в направлении движения. С удивлением для себя, Иван констатировал - езда верхом на лошади удивительно приятная процедура.
Отъехал от села вёрст на пять, развернулся, и чуть отпустив поводья, дал возможность Чародею перейти на галоп. Проскакав почти до села, остановил коня. Галоп оказывается более удобный аллюр, нежели рысь. К рыси нужно привыкнуть, трясёт с непривычки здорово, а галоп – словно катанье на качелях. Вверх – вниз, вверх – вниз, только держаться в седле нужно крепче, упадёшь – расшибёшься.
Шагом поехал по улице. Мужики снимали шапки, приветствуя Звягинцева. Настя ждала у ворот.
Ваня, как ты?
Замечательно! Я обязательно возьму вторую лошадь. Мы с тобой каждый день будем устраивать конные прогулки, только одежду  нужно подобрать удобную для верховой езды. Ездить в сарафане на лошади, не с руки.
Ваня, ты словно не от мира сего, чудные вещи говоришь.
Ничего необычного я не говорю. Жить надо в удовольствие. Мы с тобой будем путешествовать по России каждое лето. Я тебя свожу на море. Ты видела море?
Чудны дела твои, господи. Я думаю, как зиму пережить, ты же, словно в сказке живёшь.
Какая  сказка? Обещал взять лошадь – вот она и даже  две. Обещал выкупить тебя из рабства – ты свободный человек. Все что я говорю, сбудется,  верь мне.
Ты волшебник! За что мне столько счастья?
За красоту твою, за сердце доброе, за характер незлобливый.
Настя подошла к Звягинцеву, ещё сидящему в седле, прижалась к его ноге.
Я боюсь однажды проснуться и понять, что тебя нет и все происходящее сон.
Роди мне детей, тогда уж  точно поймёшь, что наша жизнь – явь.
Да я тебе рожу столько, сколько господь пошлёт.
Мне нужны помощники – сыновья. У меня столько задумок. Мы станем  самыми богатыми в округе. С весны займусь посадкой картошки. В уездном городе,  возле ярмарки, построю харчевню, будем продавать жареную картошку с мясом в керамических горшках.  Называется это блюдо – Азу по татарски.
Господи, Ваня, да чем же тебе не нравиться наш дом? И зачем  нужна картошка, коли есть репа?
Настя,  все в мире меняется, нужно успеть  увидеть выгоду в новом. Через десяток лет репу перестанут сажать, экономически этоне выгодно. На Воронежских чернозёмах ведро картошки посадишь, пятнадцать соберёшь,  даже если не продавать картофель, можно открыть свиноферму.
Что за свиноферма?
Да не важно, дело не в названии. Скоро появиться фотография,  переедим в Воронеж, сыновья откроют сеть фотоателье, мы с тобой построим ресторан. Я не могу тебе рассказать о всех своих намерениях, но я сделаю все, что бы превратить твою жизнь в сказку.
Твоими бы устами да мёд пить.
Оставшиеся дни до субботы Звягинцев готовил телегу к поездке. Смазал оси дёгтем, поставил новое дышло, проверил сбрую. Вечером пятницы запряг Ласточку и в берёзовой роще, накосил меж деревьев пол телеги травы – и корм  для лошади, и мягче ехать.
Попросив Аксинью присмотреть за хозяйством, с зарей выехали.
Лошадь шла шагом, после езды на автомобилях неспешное движение телеги несколько раздражало Звягинцева, но тишина и покой сопровождавшее езду, расслабляли, погружая в состояние транса.
Солнце ещё не взошло в зенит - прибыли в Елизаровку. Нашли двор старосты. Увидев Звягинцева,  Феофан Никонович обрадовано всплеснул руками.
Завтра собирался ехать к тебе, вовремя пожаловал. Ставь лошадь в тень, пошли материал смотреть.
Нет, Настя поедет к своей родне, а мы займёмся делом.
Рассказав, как её найти, Настя уехала.
Часа два Иван занимался домом, осматривал бревна, чертил на земле размеры стен, вычислял количество венцов,  форму  кровли. В конце концов, оговорив стоимость работ, ударили по рукам. Довольны остались оба. Сошлись на ста двадцати рублях серебром. К работе приступать решили через девять дней, в понедельник следующей недели.
Настины тётки уже ждали Ивана за накрытым столом. Они совсем не были похожи на племянницу внешне, но по доброте душевной, точно были родня. Познакомились. Настя представила мужей родственниц – Демида и Прохора, затем самих тёток и своих двоюродных сестёр и братьев. Все с интересом рассматривали Ивана, понимая, что это будущий муж Насти и, следовательно, их родственник.
Теткины мужья оказались рослыми мужиками в высоких шляпах – цилиндрах на головах. Держались насторожено, боясь,  очевидно, показаться слишком простыми, но после двух кружек медовухи расслабились и оказались компанейскими ребятами. Иван поблагодарил всех присутствующих за своё счастье – Настю, чем расположил к себе  будущую родню, а когда вручил девушкам и парням  подарки –  серьги и кольца, роднее людей на всем белом свете было не сыскать. Тёткам же под занавес посиделок, повесил на шеи жемчужные ожерелья, чем смутил женщин крайне и довёл до слез умиления.
Разошлись уже при луне, но утром все пришли проститься и провожали чуть ли не до околицы. Не глядя на краткость общения, Звягинцев испытывал уважения к этим людям и даже, наверное, любовь.
Всю обратную дорогу Настя сидела рядом с Иваном, обняв его руку и прижавшись к плечу. На устах у нее теплилась мягкая, задумчивая улыбка.
Ты чего, девочка? Чем - то огорчена?
Нет, Ваня. Боюсь вместе со словами расплескать своё счастье, помолчав немного, ответила девушка. Я только вчера поняла, как плохо быть бедной и несчастливой. Тётки ко мне редко заезжали. Кому приятно видеть одинокую и некрасивую  родственницу? У каждого своих проблем непочатый край. Вчера ты меня поставил вровень с ними. Да какой там вровень, ты поднял меня выше. Они решили, наверное, что ты купец заезжий. Я думала, крестик тобой подаренный, сестре старшей отдать, что бы запомнили они наш приезд, а ты вон как их одарил, отдал целое состояние. Только ты не жалей о розданном, я тебя отлюблю, отласкаю, отнежу, я жизнь свою в ладошки возьму и тебе отдам, только ты не уходи от меня.
Глупая,  даже если бы захотел уйти -  не смогу, сердцем к тебе прирос.
Чудны дела божьи. Ещё совсем недавно, я была никому не нужна, как выжить не знала, а теперь можно глаза закрыть, к плечу твоему прижаться и ни о чем не думать. Ты выведешь, вынесешь, ни в какой беде не оставишь.
Иван незаметно придерживал Ласточку. Так бы ехать и ехать, на край света, чувствуя рядом с собой своё запоздалое  счастье.
Домой прибыли к обеду, Звягинцев распряг лошадь и  сразу же пошёл в конюшню, он соскучился по Чародею. Вывел его во двор, напоил водой. Жеребец радостно косил на хозяина глазом - застоялся в тесном деннике и, чувствуя скорую прогулку, нетерпеливо перебирал на месте своими тонкими ногами.
Иван, не ожидая обеда, оседлал коня и выехал со двора. Деревенскую улицу прошли рысью, а за околицей пустил Чародея в галоп. Звягинцев с упоением глотал упругий чистый воздух. Верховая езда нравилась ему все больше и больше. Он сливался с конем в единое целое, казалось,  у него вырастали крылья. Чародей становился ему другом. Разве можно в двадцать первом веке сказать о машине – Она мой друг?  Нет, машина – железо, а о лошадь, так же как и человек имеет душу, добрую, преданную лошадиную душу.
Домой возвращался через нижний брод. Остановился посредине реки и, глядя на небольшой водопад ниже по течению, подумал:  А ведь это удобное место для строительства водяной мельницы и не только мельницы, вал вращающегося колеса может приводить в движение любое устройство, от пилорамы до электрогенератора. Жаль, что он плохо учился в школе, и совершенно не помнит, какие научные открытия сделаны в девятнадцатом веке. В среду, в своём времени, нужно порыться в интернете, определиться, когда появились первые генераторы электрического тока.
Стол уже был накрыт, хозяйка с нетерпением ждала его возвращения. Пообедав, решил заняться арбалетом. После рассказа Насти о том, что  собаку зимой утащили волки, решил отстреливать серых разбойников в своём дворе. Арбалет для такой охоты замечательный вариант. Во - первых бесшумный, за один раз можно подстрелить нескольких зверей, а во - вторых, в случае промаха, волк даже не поймёт, что в него стреляли.
Изучил чертежи, все оказалось  довольно просто. Приклад,  знакомое и не сложное изделие. Самый ответственный момент – материал для лука, хорошо работающий на изгиб. Решил, при посещении магазина Марии – Мерабеллы, проконсультироваться в интернете и может быть даже приобрести его в своём времени.  Испытывать оружие во время встречи  со зверем, опасно, тут не до экспериментов. Под навесом нашё1л для приклада сухой  кленовый брус, отложил его в сторону, собираясь  расчертить на нем размеры и начать грубую обработку топором, но в калитку вошёл Тимофей.
Здравствуй, Иван Егорыч. Как наш уговор о работе, ничего не меняется?
Молодец, Тимоша, не забываешь своих обещаний. Видел нашего заказчика, в следующий понедельник приступаем к работе. Работы недели на три - четыре, ежели продержишься до конца стройки, получишь двадцать рублей. Устраивают тебя такие условия?
Как не устраивает?  Попробуй,  добудь за месяц такие деньги. Премного благодарен.
Как доберёмся?  Где жить – ночевать будем?
Настя отвезёт нас на Ласточке,  у еёродственников  будем жить, на свежем сене ночлег устроим, что бы ни кого не стеснять и не смущать. В воскресение с зарей и выедим, Насте нужно  засветло успеть вернуться.
Тимофей ушёл, а Звягинцев, оставив изготовление арбалета на потом, принялся готовить импосты оконных переплётов и коробки рам. Занимался этим делом два дня. Вечером вторника закончил работу.  Заготовленный материал сложил под навесом, Облегчённо вздохнул, осталось собрать окна, но это лучше сделать под готовые проёмы на объекте. Последний этап – остекление. Чем режут стекло в девятнадцатом веке, он не знал  и даже не мог предположить, искусственные алмазы изобрели только в средине двадцатого века.
Нужно купить в магазине у Параскевы  два, а то и три хороших стеклореза. Однажды   довелось работать  немецким инструментом, ими даже узоры можно вырезать на стекле. С таким чудом в руках он станет лучшим стеклорезом во всей губернии.
Завтра  в десять часов нужно быть у  Марии – Мерабеллы. С  нетерпением и тревогой ждал  он этого дня. От встречи с нумизматом зависело его будущее  там, в своём времени и здесь в девятнадцатом веке. При удачной торговле монетами, решается вопрос  закрытия  уголовного  дела, получения паспорта, покупки  квартиры, а здесь, в прошлом, строительство   мельницы. Она ему нужна не только как механизм перерабатывающий зерно в муку.  Вал водяного колеса может приводить в движение любые деревообрабатывающие станки и прежде всего, пилораму, режущую круглый лес на доску.  Сейчас бревна пилят вручную. За день, два плотника едва ли изготовят больше одного куба доски, пилорама же выдаст такой объем за час.  Да он станет здесь королём деревообработки. Весной же, необходимо посадить несколько гектаров картошки и постараться захватить, пока пустующий рынок производства и продажи этого нового для России овоща.  Зная, в каком направлении будет развиваться общество,  важно не упустить момент внедрения мировых научных открытий в повседневную жизнь. Тем более, что это и не сложно – керосиновая лампа, в первые годы своего появления – чудо науки.
Вечером подготовился к пересечению временного портала.  Сложил в сумку свои вещи, в боковой карман спрятал серебряные рубли и мелочь,  сумку припрятал в телеге под охапкой сена. Спал беспокойно, проснулся рано.  Возвращение в своё время тревожило, слишком много надежд  связано с предстоящей встречей. Ему очень хотелось привести Настю к себе в будущее, да и детей нужно рожать там, в двадцать первом веке. Хороший роддом, квалифицированные врачи, вовремя сделанные прививки – гарантия здорового детства ребёнка.
 После завтрака, бросил в телегу косу и грабли
Куда собрался? Спросила Настя.
Поеду за реку, накошу свежей травы для лошадей.
Давай я с тобой поеду.
Нет, я ненадолго. Займись хозяйством. Вернусь, поедим  в лес, насобираем дров для бани.
Запряг Ласточку и выехал за ворота. Застоявшаяся кобылка, весело помахивая хвостом, бодро тащила телегу в горку. Через четверть часа подъехали к дубу. Подточив косу наждаком, прошёлся меж деревьев, выкашивая сочную, ещё не выгоревшую в тени листвы, высокую траву. Работал не меньше часа, среди стволов сильно  не размахнёшься, но все же накосил травы по самые борта телеги. Привязал лошадь к берёзе,  бросил ей большую охапку травы.  Время поджимало, пожалуй, пора уходить.
Стой здесь, скоро вернусь, потрепал лошадь по холке.  Ласточка, кося на Ивана сизым глазом,  жевала  траву.
Иван, решил переодеться на той стороне временного портала, поднял сумку и шагнул в развилку.
Он успел полностью пройти сквозь дымку и даже сделал шаг вперёд, прежде чем увидел находящихся на площадке перед дубом людей. Их было трое. Это были полицейские. Двое сидели на стволе ольхи, метрах в десяти от дуба, рядом с ними, тяжело дыша, вывалив язык, на задних лапах сидела огромная овчарка. Третий полицейский - сержант, стоял возле самого дуба. Это были старые знакомые Ивана, следователь Мозгоклюев и дежурившие в день его побега  из отдела, майор и сержант. Видно пришли отрабатывать свою оплошность.
Встреча была   настолько неожиданной для обеих сторон, что застыли в немой сцене и Звягинцев, и пришедшие по его душу полицейские.
Ах, Параскева, стерва, настучала! Только она знала, в какой день он должен прийти. Очевидно, собака взяла след и от магазина привела их сюда. Его появление раньше назначенного времени, застало врасплох  служивых и только это отодвинуло на несколько секунд его арест.
Иван стоял в растерянности, он не был готов к этой встрече. Обычно моментально принимающий решение в критической обстановке, он завис.
Настя! Настя пропадёт без него! Эта мысль привела его в чувство и придала сил. Надо бы развернуться и уйти сквозь пелену, но он стоял на узловатых, мощных корнях  деревьев, развернуться кругом через левое плечо, как в армии, не получиться. Нужно делать поворот на девяносто градусов, затем ещё на девяносто и только после этого можно будет сделать шаг в развилку. Три секунды на все про всё. За это время овчарка может оказаться на его спине или же автоматная очередь, прошьёт ему ноги, да хорошо если ноги, а то ведь, как особо опасного преступника,  могут и  пристрелить на месте.
Вскочивший на ноги следователь закричал сержанту:
 Бей прикладом в лоб! Видно ему очень хотелось, что бы Звягинцев испытал то же, что испытал он в своём кабинете.
Сержант, не первый год служивший  в отделе и привыкший без раздумий выполнять команды, сорвал с плеча автомат и, замахнувшись, направил приклад в лоб Ивана.
Сержант опоздал совсем чуть, чуть. Звягинцев уже начал падать на спину, надеясь провалиться сквозь пелену и поэтому приклад, точно направленный ему в голову, не ударил, а скорее подтолкнул Ивана, ускорив его падение.
Звягинцев упал на спину, но за пеленой остались его ноги, не успел их подтянуть и, очевидно сержант, стоявший ближе всех, схватил одну из них и начал тянуть  к себе. Звягинцев раскинул  руки, упёрся ими в стволы деревьев, не давая вытащить себя. Пока это ему удалось, но если подоспеют два майора, то они или сломают ему руки, или  оторвут ступни. Согнув свободную ногу в колене, не видя, наугад, нанёс удар в пустоту. Попал и, наверно, удачно, ногу отпустили.  Почувствовав свободу, моментально перевернулся через голову и, откатившись в сторону, не отрывая взгляда  от деревьев, нашарил рукой,  какую - то сучковатую палку. Вскочив на ноги, приготовился нанести удар по голове первого проявившегося мента, но вместо полицейских, в дубовую развилку влетела овчарка. Звягинцев обомлел, победить огромного пса, весящего чуть ли не больше, нежели он сам, нереально. Хотел броситься к телеге за топором, но овчарка приземлилась после прыжка, как раз между ним и телегой.
Все! Конец! Собака перегрызёт ему горло!  Можно попытаться влезть на дерево, но это только не на долго отодвинет арест, а для него арест та же погибель, что и от зубов собаки, только растянутая по времени. Звягинцев чуть не взвыл от бессилия, но пёс повёл себя странно, приземлившись на все четыре ноги, он упал на брюхо и жалобно скуля, попытался ползти, загребая землю передними лапами.
Звягинцев, не понимая, что  произошло, осторожно подошёл к овчарке. Собака, прижав к голове уши,  попыталась лизнуть ему руку.
Ах, вот оно что!  Осенило Ивана,  это прошлое не пускает в себя зло из других времён. Собака – друг человека, но если  она готова напасть на друга – это зло и время сопротивляется проникновению в себя таких существ.
Что, наклонившись к овчарке спросил Иван, плохо?  А тем, кому ты рвёшь горло, хорошо? Живому человеку, не сделавшему тебе ничего плохого, которого ты не видела ни когда в жизни, хорошо, когда ты вырываешь из него куски мяса? Ему ещё больней, нежели тебе сейчас. Полежи, подумай. Может быть проснётся твоя собачья совесть, если она у тебя есть.
 Полицейские, очевидно тоже пересекали пелену дубовой развилки, но почувствовав себя плохо, выбрались и больше попыток проникнуть в неизвестность, пожалуй, не предпримут. Для преодоления агрессивно – отторгающей энергетической стены, в полиции есть специальное подразделение, постоянно работающее в такой среде, при разгоне демонстраций и подавлении бунтов на зонах – ОМОН. Одетые словно инопланетяне, стучащие по щитам резиновыми дубинками они готовы преодолеть любое энергетическое препятствие, созданное их противниками. Очевидно, они уже вызваны и не позже  чем через час  будут здесь.  Если они прорвутся сквозь время, это беда! Неспешный, размеренный быт русской деревни начала девятнадцатого века будет разрушен. Нет, не разрушен! Он будет уничтожен!
Если командиры отряда окажутся в деревне и определятся во времени, первое что они сделают – изымут из каждой избы самое ценное, иконы пятнадцатых – шестнадцатых веков, передающиеся в семьях из поколения в поколение. Причём это не будет кражей. Каждому хозяину выдадут протокол, в котором укажут  причину изъятия – установление подлинности изделий. Через день – два раздадут  всем решение экспертной комиссии с заключением:   В связи  с тем, что иконы исторической и художественной ценности не представляют, они подлежат уничтожению  путём сожжения.
Затем заберут из сундуков национальные платья.   Подлинный костюм женщины Воронежской губернии конца восемнадцатого века, большая редкость в двадцать первом веке и стоит немалых денег, да и любая вещь из прошлого - живые деньги.
Деревенские мужики решат - пришли враги земли русской и станут прятать в лесу лошадей и коров,  ибо все захватчики, испокон веку, прежде всего, угоняли скот, но эти, странно одетые люди, словно не замечая домашних животных, будут интересоваться только вещами.
Разобравшись,  что к чему, полицейские начальники подтянут сюда своих друзей -бизнесменов, которые построят на берегу речушки, цеха по производству химически вредных производств и превратят чистую реку в грязную, не замерзающую зимой, дурно пахнущую сточную канаву.
Нет! Допустить абсолютное зло из будущего в наивное прошлое нельзя! Необходимо разрушить портал связующий  времена. Нужно спилить один из дубов. Да, ему придётся остаться в девятнадцатом веке навсегда!  Теперь здесь его будущее, его счастье, его синеглазая  девочка. 
Звягинцев бросился к телеге, торопясь запряг Ласточку и, не пуская  в галоп, что бы не привлечь внимание деревенских соседей, быстрой рысью покатил по косогору. Нужно взять пилу двуручную и помощника. Тимофей был бы лучшим вариантом, но у него возникнут вопросы. Зачем, да почему? Объяснять ему бесполезно, пожалуй,  не поймёт, да и не поверит. Конечно, можно придумать что – то, но если при нем появятся омоновцы, парень может подвинуться рассудком.
Пока лихорадочно размышлял, подъехал к своему двору. Бросив вожжи, не привязывая лошадь, заскочил во двор. Настя мыла посуду.
Собирайся, поедешь со мной.
Куда, за дровами?
Да.
Сейчас, только домою посуду.
Оставь посуду,  время дорого.
Видя лихорадочный блеск в глазах Звягинцева, без лишних вопросов бросила мытье.
Я готова.
Иван уже взял под навесом пилу и тяжёлый топор с длинным топорищем.
В машину!
Что?
В телегу!
Прыгнули на скошенную траву и через нижний брод, скорым шагом поехали к  роще.
Настя, девочка моя! Нашему счастью грозит опасность. Здесь могут появиться странно одетые люди, ты их не бойся, они тебя не тронут, это за мной.
Ваня, что ты натворил? Кому ты сделал плохо? Зачем мы едим к ним?
Потом все объясню, но что бы не случилось,  знай, я тебя люблю, ты моё счастье и все же, если меня заберут,  не жди, скоро не вернусь, появиться хороший человек - выходи замуж. Одной тебе не выжить в этом мире. На сеновале лежат мои вещи и украшения, продай их и живи на эти деньги, вот тебе серебро, заработанное мною и две золотые монеты, будь счастлива.
Слезы брызнули из глаз девушки. Повиснув на шеи Ивана, Настя закричала.
Я тебя ни кому не отдам! Ни деньги, ни вещи мне не нужны,  жить без тебя  не смогу и заменить тебя ни кто не сможет, потому что ты такой один, на всем белом свете!
Настя, не отчаивайся, может быть, все ещё обойдётся. Помоги только мне.
Я помогу, Ваня!  Ты только скажи, что нужно делать?
Сейчас, сейчас. Звягинцев подстёгивал сыромятным кнутом Ласточку, время поджимало. Каждая прошедшая секунда вытекала из  его тела капелькой крови.
Подкатили к дубам. Соскочив с телеги, не привязывая лошадь, подхватил топор и пилу.
Ай! Закричала Настя, здесь волк!
Не бойся, это собака, она тебя не тронет. Пёс по прежнему  лежал на животе, только перестал грести лапами, очевидно выбившись из сил.
Настя, нам нужно спилить один из дубов. У нас мало времени. Вот из этой развилки могут появиться люди. Если дуб упадёт раньше, нежели они здесь появятся, я спасён, и мы с тобой никогда больше  не расстанемся.
Давай пилить, Ваня!
Звягинцев поставил Настю дальше от развилки, помня по зоне, что омоновцы не задумываясь пускают в ход дубинки против любого, подвернувшегося им под руку.
Отступив для удобства от основания  дуба сантиметров шестьдесят, сделали запил.
Первые двадцать сантиметров прошли  быстро, но после того, как полотно скрылось в теле ствола, Настя уже с трудом подтягивала к себе ручку. Худенькие плечи содрогались от усилий, но она работала самозабвенно, понимая, что от её усилий зависит их с Иваном  будущее. Пила все же застряла. Ни взад, ни вперёд и даже вытащить полотно не удавалось.
Звягинцев схватил топор и начал рубить ствол выше застрявшей пилы, под углом к зажатому полотну. Рубить дуб нелегко, но Иван наносил и наносил удары без отдыха и остановки.  Бросил топор только после того как почувствовал, что удар пришёлся по металлу инструмента. Дёрнул ручку пилы, легко вытащил её и сместился чуть в сторону. Пот заливал лицо, ожидание удара резиновой дубинкой по спине, изматывало, отнимало силы.
 Диаметр ствола – не меньше метра, перепилить такую громадину в обычное время - пол дня усиленной работы, но сейчас у них не было этого времени и они пилили и пилили.
Полотно опять зажало. Не меньше четверти часа Звягинцев его вырубал, понимая, что дальше работать станет ещё сложнее. У него пропадала вера в задуманное, он чувствовал, как  слабеет тело и если бы он был один  то, пожалуй, уже не нашёл в себе сил  сопротивляться  судьбе. 
Нужно подпереть ствол и дуб не будет просаживаться!  Осенило Звягинцева.
Схватил топор и начал рубить соседнюю берёзу. Острый металл легко входил в мякоть дерева, и через десять минут белесый ствол уже лежала очищенный от веток. Взобравшись на дуб, сделал затёс и, уперев комель бревна в основание соседнего пня, бил и бил обухом топора по верхушке упора, распирая дуб.
Спрыгнув вниз, нашарил рукой пилу и вставил её в пропил. Он ничего не видел, пот заливал лицо, от бесконечных  усилий красные бабочки мелькали в глазах.
Останавливаться нельзя! Эта мысль пульсировала в нем вместе с бешено стучащим сердцем. Он словно в беспамятстве тянул к себе ручку пилы. Сколько прошло времени - уже не понимал.
Ванечка, убери распор!  Едва услышал крик, сквозь шум пульсирующейкрови в ушах.
Ощупью нашёл валявшийся в ногах топор, обухом ударил по основанию бревна – раз, два, три. Ствол берёзы, раздирая тело пня, поддался и упала на землю.
Дуб постоял, словно в раздумье, затем, прежде чем упасть застонал, причём это был не треск ломаемого дерева, это был самый настоящий стон, низкий, усталый, угрюмый.
Дуб знал, что его убивают,  сопротивлялся, как  мог, но силы изначально были не равны.  Дерево начало падать, стон перешёл в крик  и на самых высоких нотах  оборвался. Дуб ударился о землю, его руки – ветви подломились и он, прижавшись к земле,  затих.
Звягинцев с ужасом подумал: А если в пустом  проёме, появятся люди, что если он не уничтожил временной портал, а расширил его? Ничего не видя спросил:
Настя,  что ты видишь вместо дуба?
Лес.
Просто лес?
Да, берёзовый лес.
Ну, слава богу! Никто теперь за ним никогда и ни откуда  не придёт.
Ваня,  ты в безопасности? Теперь тебя никто у меня не заберёт?
Нет, девочка, у нас с тобой впереди долгая, счастливая жизнь.
Звягинцева мутило, болело все тело, в глазах стоял красный туман.
Отведи меня к телеге, я ничего не вижу.
Настя взяла его руку и словно поводырь, повела к лошади.
Улёгшись на скошенную траву, Звягинцев потерял сознание. Настя прикоснулась губами к его солёному от пота лбу. Губы обжёг жар.
Очевидно, будущее не хотело просто так отпускать своего жильца. Срубив дуб, он оборвал пуповину,  связующую его со своим временем.
 Ему чудилось - земной шар начал ускорять  движение, вращаясь  все быстрее и быстрее. Он судорожно ухватился за борта телеги, боясь выпасть из неё, чувствовал - если  отпустить  руки, неведомая сила унесёт его в бесконечные просторы вселенной.
Иван закричал. Закричал испуганно, с надрывом.  Так  в детстве кричат дети, в надежде, что крик услышит мама.
 Может быть, переселившись в прошлое, нужно пройти все этапы жизни человека?
 Этого никто не знал и Звягинцев не знал, но находясь в беспамятстве, чувствовал себя  мальчиком, которого только мама может спасти от любой, даже самой страшной беды. Нужно только  успеть прижаться к маминой груди  и она, погладив  по голове своей шероховатой натруженной ладонью, отведёт от тебя все напасти и горести.
Тем временем Настя подъехала к реке,  сорвала сбившуюся на плечи косынку и, черпая ею воду, смывала с лица и груди Ивана застывшую солёную корку пота.
Тело Звягинцева впитывало в себя живительную влагу, словно проходя крещение в водяной купели,  успокаивалось, жар уходил,  но тьма беспамятства не отпускала,  его сознание металось между небытием и явью.
Осторожно уложив голову Ивана себе на колени, Настя дёрнула вожжи, Ласточка послушно пошла через брод. Вода журчала в колёсных спицах, Звягинцеву чудилось, что он пересекает мифическую реку Лету, оставляя на том берегу то ли своё будущее, то ли своё прошлое.
За телегой, растеряно оглядываясь  по сторонам, семенил потерявшийся во времени, милицейский  пёс.