Глава 16 Царевна-лебедь

        Все в ней гармония, все диво,
        Все выше мира и страстей;
        Она покоится стыдливо
        В красе торжественной своей;
        Она кругом себя взирает:
        Ей нет соперниц, нет подруг;
        Красавиц наших бледный круг
        В ее сияньи исчезает...
              А. С. Пушкин


       С самого начала учебного года Анюта Ростовцева готовилась к выпускным экзаменам. Помимо зубрёшки много читала произведения русских классиков. Со временем она заметила, что её часто посещает вдохновение и стала пробовать себя в поэзии. Направления творчества её православной темы. Дома мама с бабушкой оценили произведения её и она решилась показать их Наталье Семёновне.

—Ну-ка, посмотрим, — приняла учительница, протянутую Анютой тетрадь. Надела очки и стала читать вполголоса вслух. — Ну, что я тебе могу сказать? У тебя даже, что-то есенинское проскакивает. Приходи, если хочешь, ко мне после подготовки к экзаменам. Будем заниматься. Надо развивать талант.
      И Анюта приходила. Садились за последней партой, чтобы не мешать урокам и тихонько обсуждали или выходили в коридор. Мыла полы и нахваливала труд их школьная уборщица. Хвалили Анюту родственники. Хвалили знакомые. Хвалили учителя. Одноклассники не хвалили, она им ничего не рассказала.
         Читатель может быть уверен, что к похвалам Анюта относилась равнодушно. Поняв хорошенько, что в творчестве самое главное — критика, ученица прислушивалась и старалась исправлять те места в сочинениях, где делала замечания учительница и получалось лучше, и лучше.
           Использовали метод Пушкина по отношению к сочинениям. Поэт подвергал их самой строгой собственной критике и замечаниям. Затем он беспощадно вымарывал в своих сочинениях излишние слова, неестественные, тяжёлые выражения и фразы. От такой "чистки" его сочинения получали прекрасную чистоту слога и ясный смысла. Как же читаются легко его произведения! В них нет слова лишнего! Отчего? От беспощадной "чистки" . «Как Ваши сочинения легко читаются!» — сказал Александру Сергеевичу его знакомый. «Оттого, — отвечал Пушкин, — что пишутся и вырабатываются с великим трудом».

           Анна размышляла: "Святые искренно считали себя грешниками, чтобы не говорили о них люди, потому что у них было видение своей греховности, что само по себе — начало здравия души. Так и здесь. До критики считаем своё творчество исключительно правильным и ясным. Критика советует и открывает глаза автору на истинное видение своих произведений. Со стороны также виднее и  чужие ошибки с пороками. Поэтому, важно принимать замечания, чтобы исправиться. Впрочем, чтобы не говорили, я не сколько не горжусь. Но хочу научиться писать правильно, чтобы в кратком виде доносить до общества христианские истины. Мысли наши невещественные, они облекаются в звуки или воплощаются на бумаге. Убиваются. Приходит читатель и в сознании своём воскрешает смысл прочитанного. Большое же искусство — сила слова Священного Писания, слова которого "суть дух и жизнь". Написанные не человеком, но Духом Святым."

        В мае зацвела сирень и черёмуха. Приятно опьянял их сладкий аромат. Говорят про май, что он весёлый месяц. Пора экзаменов весёлая точно. Навсегда остаётся в памяти учеников любимая школа и экзамены.
       Напившись заранее валидола, заходили ученики в аудиторию несмело и робко. Тоже самое или что покрепче пили накануне учителя, волновавшиеся за своих воспитанников. Не хотелось ученикам оставаться на второй год и они старательно показывали свои знания. И это от всей души.
       Разделавшись с экзаменами, хотели поскорее разделаться со школой: с последним звонком.
        В день торжества в выглаженной форме, накрахмаленных фартуках, с белыми лентами в косах танцевали юные дамы школьный вальс в парах с нарядными кавалерами. Зачарованно смотрели на своих выпускников учителя.
—Превратились ребята из утят, маленьких детей в красивых юношей и девушек, — задумчиво произнесла Наталья Семёновна.
—В прекрасных лебедей, — добавила Анюта.
       Как и предполагала учительница, Анна Ростовцева осталась "за бортом", не танцует с остальными выпускниками вальс.
        В последний выпускной год необыкновенный талант певцов проявился у Левшина и Пенкина.  Поют они красивыми тенорами для школы, гремят в микрофоны их красивые голоса:

      Когда уйдем со школьного двора
      Под звуки нестареющего вальса,
      Учитель нас проводит до угла,
 И вновь — назад, и вновь ему с утра —
    Встречай, учи и снова расставайся,
    Когда уйдем со школьного двора...

      Последний торжественный круг почёта. А затем повели выпускники первоклассников в классы. Анюта взяла за мягкую, как резинку ручку, маленькую, беленькую девочку и повела в класс к Наталье Семёновне.
        Выйдя за ворота, Аня ещё раз посмотрела на школу, на классное окно, в которое любила смотреть учительница, отвернулась и пошла домой.

        С лета началась канитель, а именно, подавание документов и поступление в учебные заведения. Анюта с утра, надев длинное голубое платье моды 40-х годов прошлого века, брызнув духами запястье и мазнув помадой губы, была в разъездах. Каталась из одного района города в другой. Подавала документы. Словом сказать, очень хлопотала о поступлении и мечтала побыстрее уехать в Дубовицкое.

—Надо в пед, — настаивала по телефону баба Нина.
—Поступай в медицинский, — кричала в трубку Ольга.
—Подавай на бухгалтера, — пела баба Ксения.
—Иди на учительницу в институт, — советовала Клавдия Ивановна.
—У тебя нет своего мнения! — Стряпая на кухне, восклицала бабушка, — иди только в юриспреденцию.
—Аня, взлетай на Луну! — Дразнила её мама.

      Анюта взлетела. Не на Луну. На филологический факультет. В институт.
       При красоте и уме Анны Александровны Ростовцевой все прочили ей счастливое будущее и богатого жениха. Только замечательная фигурка её и аристократичность не привлекали к ней женихов или же она сознательно не хотела иметь с ними дела. Молодого человека у неё не было.
        Довольная, что наконец-то похождения её закончились — она поступила в институт, Аннушка хотела поехать вскоре в Дубовицкое.

        Однажды бабушке Алле позвонил племянник Николай и сообщил, что прямо сейчас может забрать кого-то одного: или бабушку или Аннушку. Так как имелось у него одно свободное место.
         Перед этим Анюта собралась в храм к вечерней службе. Очень долго прождав свой автобус, она, расстроившись, пошла домой. Перейдя пешеходный переход, на другой стороне улицы, она увидела на остановке его, долгожданный автобус.
—Нахал, — прошептала она вслед уезжающему транспорту.
       "Нет, — подумала она, — в этой жизни нет ничего случайного. Это Бог устроил не просто так".
         Придя в квартиру, Анюта застала бабушку за упаковкой сумок и вещей. Узнав в чём дело, Аня, не раздумывая, под бабушкину воркотню, хлопнула дверью и побежала на ту самую остановку, с которой только что пришла. А дальше на вокзал и на последний рейс в Дубовицкое.
—Ты куда? Ну только узнаю, что поздно одна в Дубовицкое поехала! — Сердилась Алла Дмитриевна ей вслед.
       "Не будет никогда такого, чтобы я за лето не побывала у Олечки. Вот будет дело, если опаздаю", — задыхаясь, бежала Анюта, подбирая подол платья.
        Купив билет и сев в транспорт, Аня обратила внимание на бабушку с двумя белокурыми мальчуганами.
—Дувицкое, — лепетали они.
        "Тоже в Дубовицкое едут", — подумала Анна.
          Маршрутка тронулась и очень скоро выехали за город. Паслись на лугах пеструхи. Мелькали в дороге хвойные леса, пшеничные поля, крутые скирды сена.

         Часа через два подъезжали к месту назначения. Смеркалось. Алое солнце скрывалась в синей облачной полосе.
—Извините, пожалуйста, вас встретят? Я также в Дубовицкое, — обратилась Аня к выходящей из маршрутки бабушке с внуками.
—Также? Пошли тогда с нами, — ответили ей.
       На опушке стоял камаз, рядом мужик тянул махорку.
—Возьмём девушку? Она в Дубовицкое, — попросила бабушка мужа.
—Возьмём. Отчего бы не взять? Присаживайтесь, барышня, — устраиваясь за руль, ответил он.
—Я Ольги Дмитриевны сестры внучка, — объяснила в дороге им Анюта.
—Помогать приехала? Добро, добро, — улыбались ей.

         Высадив Аню возле Ольгиного двора, машина уехала.
         Открыв калитку, девушка увидела идущую к ней бабу Ксению.
—Анютка, приехала, — Обняла она её, — а я думаю, чегой-то камаз возле двора стоял.
—На маршрутке ехала, подвезли.
—А бабушка где?
—С крёстным приедет.
—Иди ешь на кухню, — сказала Ксения.
        Анюта вошла в дом и пошла в залу. Ольга сидела в кресле.
—Я так и знала, что ты припрёся, — произнесла Ольга, — а бабушка твоя где?
—С Николаем едет.
        В потёмках Анюта хрустела на кухне сладкими огурцами.
—Ты что без света? — Вошла Ксения, — а что огурцы ешь? Там и суп, и яички, и селёдки мамка Оля покупала.
—Не хотцы, — ответила Аня, смотря в окно.
—Да не бойся, не бойся, — гладила по голове её Ксения, — к своим приехала.
—Вот мне от бабушки будет.
—Успокойся. Ничего не будет, — и Ксения стала есть огурец.
       Приехала бабушка с Николаем поздно. Все спали. Анюта открыла им. Бабушка Алла с нею обошлась сухо и, не разговаривая, легли в постели.

        За работой скоро позабыли об Анютином поступке. Только как-то бабушка заметила ей.
—Ну, милая, прекращай свои подвиги. Ишь. Отважная.
         Выкопав картошку у Ольги, решили помочь с уборкой её и Владимиру Ивановичу. Хороший, крупный у него урожай. За трактором сидел сын деда Володи, а дед Володя, бабушки и Анюта собирали по рядкам урожай. Анюте то и дело попадалась картошка похожая формой то на куколку, то на птичку, словом сказать, по форме очень разнообразная.
         После уборки работницы присели отдохнуть. Раскрасневшиеся, уставшие, только и утирали платками пот со лба. Под носом или на носу сидела чёрная земляная пыль. Особо выделялись чумазые ноги.
—Как поросята, — шутит Ольга.
—Сынок, — кричит Иванович сыну, — неси чай, девчонки попьют!
—Нет! Мы уже уходим, — запротестовала Ольга.
—Как так? Хотите крепкой вынесём?
—Нет! Нет, — повела она на него свои большие круглые глаза и попросила, чтобы его сын, когда поедет, забрал бабушку Аллу и Анюту в город. Николай должен должен был остаться качать мёд.
—Бать, да без проблем, отвезу, — услышали они положительный ответ на свою просьбу.
—Пошлите к себе, — сказала баба Ксения.
—Ай, девчонки! Ай, спасибо! Помогли-то как, — провожал счастливый дед Володя своих тружениц.
        Позже дед Володя пришёл к Ольге и поставил в кухне торт. В благодарность. Ольга с Анютой приступили к употреблению его торопливо и жадно. Прямо с верхушки брали ложкой и отправляли в рот. Съели половину. Улыбаясь любовалась ими бабушки, не охотницы до сладостей.
—Вам, Анюта, только с мамкой Олькой жить, — шутила баба Нина.

        Перед сном Анюта расцеловала Ольгу в лицо и руки и с грустью заметила:
—Моя золотая, последнюю ночку у тебя ночую.
        Ольга Дмитриевна засмеялась и запустила руку в копну волос.
—Что ты захохотала? — Недовольно спросила Анюта.
—А чего ж плакать? Приедешь ещё, — весело ответила Ольга.

      С утра на заре пошли на кладбище. Убравшись, Ольга Дмитриевна с Анютой вошли в разрушенный храм и долго молились. Ворковали под куполом голуби. Попросила Анюта Богогородицу управить судьбой, так как сердце не лежало к выбранной профессии. К миру. "Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду, — просила Аня Бога и сделала земной поклон.
—Эх, Анюта, на монашку ты похожа. У кого дети ходят по пятки? — Спрашивала Ольга и весело сама отвечала, — у попа с попадьёю.
       Поотстав от бабушек, Анюта с Ольгой переходили плотину. Тихо на озере. Не видно лебедей. Летают, крякают чирочки-уточки. Подойдя к берегу, Анюта стала мыть руки и лицо в прохладной воде, напевая хрустальным голоском:

Вьюн над водой, ой, вьюн да над водой,
Ой, вьюн да над водой расстилается.

Дева у окна, ой, дева у окна,
Ой, дева у окна дожидается.

Едет на коне, ой, едет на коне,
Ой, едет на коне свет-Егорушка.

Это не мое, ой, это не мое,
Ой, это не мое, то, сестрица, твое.

Вынесли для ней, ой, вынесли для ней,
Ой, вынесли для ней сундук с бархатом.

Это не мое, ой, это не мое,
Ой, это не мое, это брата маво.

Вынесли для ней, ой, вынесли для ней,
Ой, вынесли для ней да клобук с мантией.

Это вот мое, ой, это вот мое,
Ой, это вот мое, Богом суженаё.

Вьюн над водой, ой, вьюн да над водой,
Ой, вьюн да над водой расстилается.

Дева у окна, Ой, дева у скита,
Ой, дева во скиту, постригается.

       На полях ездили трактора — убирали на зиму хлеб. Грустно всегда было Анне расставаться с Дубовицким. В этот раз уезжать было особенно тяжело. Собачонок подросший и напоминавшие взрослого русского спаниеля, почуяв волнение её, старался успокоить. Клал большую умную голову на колени её. Николай поставил медогонку в прихожей и начал качать мёд.
       Ксения с Ниной, Ольга, пришла и Клавдия Ивановна провожали бабушку с внучкой в город. В дороге бабушка занимала водителя разговорами, а Анюта смотрела на живописную природу, на алый заходящий шар солнца и мысленно молилась о даровании ей разума не ошибиться в намеченном пути.
       
         По случаю успешного поступления в институт Анютой и её именин был сделан на даче большой обед. Ясная погода радовала глаз. Поздравляли и шумели гости. Красавицей торжества была Анюта. В пышном платье, усыпанном золотыми блёстками. На плечах её лежали завитые русые волосы. Янтарная брошь на груди. Украшал белую ручку её антиквариат "гимназисткий" браслет — подарок бабушки. Только милое личико бледно, словно пудреное белилами.
—Царевна-лебедь, — отозвались о ней гости.
         Улучив момент, Анна покинула гостиную и  заперлась в своей комнатке. Написала записку и оставила на столе. Достала из шкапа бабушкино чёрное платье с длинным рукавом и закрытым воротом и торопливо переоделась. Положила украшения на комод. Накинув платок на плечи, вышла незаметно через задний двор и побежала на вокзал.