Встреча с дьяволом. Мистическая история

Тусклый свет фонарей дрожал над пустынными улочками Прокопьевска, словно сама тьма пыталась проглотить крохотный городок. Алёна, с золотыми кудрями, спадавшими на кожаную куртку в заклёпках, шла быстрым шагом, сжимая в руке ключ с брелоком-паучком. Сегодня было четыре клиентки — все как одна требовали «нежность в пастельных тонах», а пятая, Марьяна из бухгалтерии, допоздна ныла о муже-алкоголике. Разумеется, Алёна не смогла отказать. Теперь же, выйдя в одиннадцать, она проклинала свою мягкость. 
Воздух пропитался запахом грозы, хотя небо было ясно. Первый тревожный звоночек. Вторым стали фонари — они замигали, как испуганные светляки, когда в конце переулка возник силуэт. Высокий, в чёрном пальто до пят, мужчина шёл навстречу, и с каждым его шагом лампы вспыхивали и гасли, будто отшатываясь. Алёна замедлила шаг. Сердце забилось в такт мигающему свету. 
— Не бойся, — голос прозвучал прямо в голове, бархатный, с примесью пепла. — Ты же звала меня? 
Она не звала. Или звала? Вспомнила, как сегодня, крася ногти Марьяне, машинально подумала: «Хоть бы кто-нибудь забрал меня отсюда». Теперь этот «кто-то» стоял перед ней, и его лицо... Лица не было. Вернее, оно было, но менялось: то юношески-мягкое, то изборождённое шрамами, то с глазами, как угольные провалы. Лишь улыбка оставалась неизменной — слишком широкой, слишком белой. 
— Тебя зовут Алёна, — он протянул руку, и тени вокруг заплясали, обвивая его пальцы. — А меня... ну, у меня много имён. Но тебе понравится одно. 
Она попятилась, но дорогу уже перекрыли чёрные лозы, выросшие из трещин в асфальте. В горле пересохло. 
— Чего... чего ты хочешь? 
— Твоей души, милая. Но сперва — твоей любви. 
Он приблизился, и Алёна почувствовала запах — не серы, как в дешёвых страшилках, а ванили и гнилых яблок. Его пальцы коснулись её волос, и в висках зазвучал шёпот: обещания власти, богатства, вечной молодости. Картины вспыхивали перед глазами: она в платье из звёзд, танцующая на краю вулкана; толпы людей, падающих ниц; он рядом, его руки на её талии... 
— Нет, — выдохнула она, стиснув в кармане кусачки для ногтей. Глупо, но больше ничего не было. — Я... не верю в дьявола. 
Он рассмеялся, и фонари погасли окончательно. 
— А я не верю в твоё «нет». 
Тьма сгустилась, превратившись в осязаемую массу. Алёна рванулась в сторону, споткнулась о разбитую плитку, и кусачки выпали из кармана. Внезапно в памяти всплыла бабушкина сказка: «Чёрт железа боится, внучка. Гвоздь под порог клади...». Железо! Она схватила кусачки и, не целясь, ткнула ими в темноту. 
Раздался вопль — нечеловеческий, словно рвались струны между мирами. Тьма отхлынула, и на асфальте осталась лишь лужица смолы, пузырящаяся и шипящая. Фонари зажглись вновь. 
На рассвете её нашли соседи — лежащей без сознания, с поседевшей прядью в волосах и кусачками, вплавленными в ладонь, как в рукоять меча. 
С тех пор Алёна берёт не больше четырёх клиентов в день. Возвращается до заката. А под порогом её дома лежит старый гвоздь, найденный в развалинах бабушкиной избы. Иногда ночью она слышит смех за окном и видит, как фонари на улице мигают... но уже не боится. 
Ведь дьявол любит настойчивых. Но ещё больше он ненавидит тех, кто помнит сказки.