Чужая свадьба 2 продолжение 8

А мне что, из этого тайну делать? Выгоды никакой, только менты...
- Тебе большая выгода будет, если сейчас же не закроешь рот! - грубо оборвал его Султан Касенович, вытаскивая из внутреннего кармана удостоверение.
- Понял, не дурак, дурак бы не понял!
- Шутить будешь в другом месте.
- Султан Касенович, мы вокруг дома прошли, ничего подозрительного не нашли. Сейчас хотим пройтись по квартирам. Вы с нами? - спросил Марат.
- А что там внутри, кроме крыс? Я уже сказал...
- Заткни рот! - надвигаясь на Дюсена, грозно произнес Султан Касенович.
- Султан Касенович, проблемы? - спросил Женя.
- Нет! Мне не нравится, когда какой-то прораб пренебрежительно отзывается о полиции! Ты мне, парень, не нравишься, и лишь поэтому ты должен прийти завтра в полицию. Я ясно выражаюсь? - одарив Дюсена гневным взглядом, сказал Султан Касенович и, стиснув кулаки, стукнул ими по железобетонной плите так, что на кулаках остался кровавый след.
 Дюсен понял, что больше раздражать его не следует, и тихо отошел от Султана Касеновича.


5.



Султан Касенович сел за руль и никак не мог вставить ключ в замок зажигания.
— Отец, я не пойму, что с тобой? — забеспокоился Булат.
— Едем домой. Полиция сама разберется. Мы только мешаемся, — холодно сказал Султан Касенович.
— Султан Касенович… — начал Женя.
— Я сказал всё! Поверь мне. В этом деле я кое-что смыслю. Вы давайте занимайтесь своим делом, а я своим, — сказал Султан Касенович, взглянул на Женю и снова отвернулся. Затем завел машину, и они поехали.
Но Женя успел в его беглом взгляде прочитать искрению, сосредоточенную печаль, которая такой тоской окутала его сердце, что на глазах появились слезы.
Небо было ясное, и вдруг затянулось чернильными тучами, поднялся ветер, и через мгновение пошел дождь.







Погода как судьба. Появилось солнышко, расцветает надежда, с ней стремление творить, любить, и тут же средь ясного неба темные тучи сдавливают сердце ядом горечи страдания! — с обжигающей тоской произнес Женя.
После грома и молнии небо становится чистым, да и сверкает ярче, и улыбается людям, даря тепло души и сердца. Не стоит кланяться темным силам. Несчастье приходит и уходит, а жизнь идет дальше! — заключил Султан Касенович и выпрямил спину, устремил взгляд на дорогу, показывая всем видом, что разговор на эту тему закрыт.







Женя не мог объяснить леденящего чувства страха, которое нарастало внутри его, заставляя часто биться сердце. Ему хотелось куда-то идти, бежать искать сына, а ему сказали, что надо ждать… Ждать! Сколько еще ждать! Казалось, вот уже нашли… А судьба опять играет с ним! Он не мог простить себе, что сын лежал больной рядом. Он же в это время думал о деньгах. Этого святого человека, который недоедает, не имеет жилья, но его сына не бросил, учил жизни. «Почему он не забрал машину, все деньги? У него всего две тысячи долларов. Милый мой человек, спаси моего сына! Я отдам тебе всё, что имею. Господи, если ты есть, не дай случиться непоправимому! Оля, если ты меня слышишь, наш сын в беде, помоги, молись за него, проси всех святых».






Если так угодно богу, я больше не пойду к Лене, я больше никогда ее не увижу, лишь бы моему сыну было хорошо! Лишь бы мой сын жил!
Султан Касенович подъехал к бывшему детскому саду, где производилась его реконструкция в жилой дом. Входы в три подъезда были совершенно разные: первый был с круглым навесом и длинный, второй широкий, короче первого и с навесом в виде башни, третий в виде купола. Во дворе было много зелени, беседки, качели и выстроенный по проекту ребят большой бассейн, возле которого с одной стороны большие камни в виде скалы, где выглядывают цветы, мох и пальмовое дерево, внутри камней проведен водопровод, который не видно, и такое впечатление, что сверху льется водопад.








Увидев, что подъехали хозяева, работающие во дворе, подошли к ним. Султан Касенович молча посмотрел вокруг и, сев в машину, тут же уехал.
Когда Султан Касенович зашел к Саре Ибраевне, там были Владимир Петрович, Дарья Петровна и Надя. Султан Касенович, исподлобья взглянув на Владимира Петровича, сухо поздоровался со всеми.







Сара Ибраевна сразу почувствовала настроение Султана Касеновича и решила оставить мужчин наедине, пошла на кухню, позвав туда Надю и Дарью Петровну. Они последовали за ней.
- Говори, что думаешь обо мне?! - сказал Владимир Петрович, выпрямившись во весь рост, и тяжело вздохнул.
- Не пойму, что ты за человек? Все беды из-за тебя, и посадить в тюрьму не могу тебя! - сказал Султан Касенович и, помолчав несколько времени, продолжил таким тоном, который ясно показывал пренебрежение к Владимиру Петровичу: - Ты сделал не просто подлый поступок, отдав в руки мерзавцам внука, ты погубил его! По непроверенным слухам, Ваня погиб!
- Пусть будет это лучше ошибкой, чем правдой! – умоляющим тоном произнес Владимир Петрович и, закрыв глаза, опустился на кресло.
- Я понимаю, сейчас ты другой, пересмотрел свое отношение к жизни, людям, что ты переживаешь, что в тебе беспокойство, я не собираюсь нападать на тебя, обвинять. Эх, сейчас бы Рахиму сюда с мужем. Они бы быстро разыскали этого человека! Не могу я поверить, что Женю ждет опять тяжкое испытание!
- Я еду за Рахимой! - твердо сказал Владимир Петрович.
- Владимир Петрович, я думаю, лучше будет, если это сделает наш сотрудник, - сказал Султан Касенович.
- Моим ногам пришлось застрять в этой трясине, и ни при какой помощи я их не вытащу, пока сам не сделаю усилие.


Глава 4


1.



Сватовство у казахов считается самым почетным культурно-бытовым ритуалом. Их много, например: «Отправление сватов», «Лошадь на привязь», «Курдюк и печень» и другие ритуалы, но везде обязательно подарки. Тот, кто старший годами у сватов, считается старшим сватом. Отцы парня и девушки считаются между собой «самыми близкими сватами». Во время сватовства происходят игры, веселья, развлечения, юмор, шутки. Обе стороны друг друга пробуют в шутках, юмореске, играх.
Сара Ибраевна почитала ритуалы сватовства, переходившие из прошлого в настоящее время, и нарушать их не могла даже ради Марата. Сара Ибраевна предупредила Марата, что если Надиных родителей не будет, о сватовстве речь не может быть. Но Надя, зная ритуалы, заранее предусмотрела это и сообщила своим родителям о сватовстве. Они подготовили документы, и она их уже ждала со дня на день.







Когда Марат сообщил ей, что Сара Ибраевна и слушать не хочет о том, чтобы без сватовства идти в ЗАГС, Надя, улыбаясь глазами, кокетливо обойдя его вокруг, обняла за шею и сказала:
- Значит, ты сдался?
- Надя, ты же знаешь, я ради…
- Марат, ну что нам делать?! - притворно плаксиво шептала Надя, целуя его в губы.
- Надя, глядя на тебя, можно сказать, что ты даже рада… - начал говорить Марат, теряясь в догадках, но когда перед его взором всплыло счастливое лицо Нади и ее поведение, он понял, что она уже ждет родителей. Он отстранил Надю в сторону и, посмотрев в ее задорные глаза и расплывшиеся, как две лодки, тонкие губы, тут же крепко прижал ее к пылающей груди. - Надя, не верю, но чувствую, что они сейчас постучат в двери. Надюха, жизнь моя! Я…
- Марат, я так люблю тебя, я так жду нашей ночи! Я обязательно рожу тебе…
- Троих футболистов. Так не будем терять времени, ты же меня не спрашивала, когда приглашала своих родителей, - счастливо улыбаясь, произнес Марат, падая на кровать вместе с Надей.
- А я не против, - убирая горячие руки Марата и пытаясь встать, сказала Надя. Наконец ей удалось буквально вырваться из его жарких объятий, и она уже успела приоткрыть дверь, как Марат, обняв ее сзади, опять потащил к кровати.
- Марат, ты сумасшедший. Сара Ибраевна дома.
- Ей нечего делать у молодоженов, - нежно кусая ухо Наде, произнес Марат, - я больше не могу! Ты меня сводишь с ума! Я хочу тебя!
- Марат, - услышали они строгий голос Сары Ибраевны.
Надя быстро поправила короткую юбку, встала перед зеркалом, провела руками по своей груди и, опуская их на талию, сказала:
- А вообще я у тебя красивая!
- Красавица моя, расчешись, и будешь неотразима, - быстро поправляя покрывало, сказал Марат.
- Пусть будет маленький беспорядок на голове - это украшает женщину, - рассматривая себя в зеркале со всех сторон, сказала Надя.
Марат подошел к ней и, встав рядом, сказал:
- Мы неотразимая пара! Я тебя люблю…
- Марат, - опять позвала Сара Ибраевна Марата.
Надя вышла в гостиную и села на кресло. Следом за ней вышел Марат и сел на спинку того же кресла, положив свою руку на плечо Наде, потянулся, чтобы поцеловать Надю, но тут появилась Сара Ибраевна. Марат быстро встал и, обняв мать, глядя ей в глаза, сказал:
- Я тебя слушаю.







Сара Ибраевна повела глазами в сторону. Марат повернул голову в ту сторону и обмер. Ему так не хотелось ссориться с Надей! Он не хотел даже думать, что может хотя бы несколько часов прожить без нее. Она как воздух ему нужна! Появилось тягостное молчание. Марат думал: «Как выкрутиться, что сказать? Как представить Наде Кулянду? Надя меня не поймет! Что делать?!».
Кулянда прошла вглубь комнаты и краями высоких каблуков туфлей, упершись к спинке дивана, оказавшись напротив Нади, стряхнула что-то невидимое с длинной черной юбки, расстегнула кожаный пиджак черного цвета, откуда выглянула красная футболка.






Взгляд Нади был неподвижно-удивленно устремлен на Кулянду, в котором также было растерянное ожидание неприятности.
Кулянда же, держась уверенно и своим снисходительно-холодным взглядом, показывала, что Надя здесь лишняя.
Надя встала, щеки налились краской, нос немного раздулся, и, пробежав взглядом по Марату, сказала:
— Представлять не требуется! Мне некогда вас выслушивать! Мне…
— Надя! — взмолился Марат.
— Я думаю, девушка права. Ей совершенно неинтересно будет слушать, что я беременна от тебя! — вызывающе сказала Кулянда.







Обескураженный Марат не мог сдвинуться с места. Вот только счастье улыбалось ему, и еще витало нежное прикосновение Нади по его телу, и…
Надя выскочила из подъезда и, не останавливаясь, бежала, бежала, бежала. Когда силы покинули ее, она, задыхаясь, остановилась у какой-то остановки и села на первый попавшийся на глаза автобус. Когда услышала, что это конечная остановка, она вместе с другими людьми вышла с автобуса. Осмотревшись, Надя поняла, что находится рядом с кладбищем. Надя, не раздумывая, пошла к Олиной могилке. Села на лавочку и, глядя на портрет Оли, горько и неудержимо расплакалась. Потом встала, посмотрела на портрет и, неловко повернувшись, упала, зацепив край могилы. Надя поднялась и быстро стала поправлять холм на могилке. Но что это?! У нее в руке связка писем. Надя в страхе повертела их и бросила, пятясь задом, упершись на скамью, села на нее.







Сколько она просидела от леденящего душу страха, она не знала. Она как заколдованная смотрела на письма. Когда Надя отошла от шока, она, затаив дыхание, подняла их и, просмотрев адреса, поняла, что это письма Оле от Жени. Здесь же были два письма Жене от Оли.
Надя осознала, откуда они взялись здесь. Это Владимир Петрович прятал письма Жени к Оле, но когда Олю похоронили, он не смог удержаться и положил их на ее могилу. Надя долго думала, что делать?! Потом решила, что они принадлежат Оле и должны находиться здесь!


2.


Рахима убрала во дворе и уже собиралась уходить, когда к воротам подъехала машина. Она решила, что это Айдын, и подбежала к воротам. Но когда она увидела Владимира Петровича, как всегда наутюженного, гладкобритого, с гордо поднятой головой, она не поверила своим глазам. Было чему удивиться и Владимиру Петровичу. Перед ним стояла женщина, совершенно не похожая на Рахиму, не то чтобы она изменилась, а ее поведение: скромно опущенные глаза, да и смотрела она как-то боком, прикрыв слегка лицо прозрачным шарфом, таким же, как платье, и выглядывающие внизу из-под платья на резинках штанины. А то, что она, ни слова не сказав, как-то незаметно удалилась, вообще сбило Владимира Петровича с толку. У него даже в голове промелькнуло: «Может, это не она, а просто молодая женщина, сильно похожая на нее?!»






Покорностью Рахима никогда не обладала, да и характер гордый, по своей натуре свободная! Конечно, если любит… Но он знал, что здесь далеко не любовь, кому как не ему известно об их любви… «Что ее держит?» — крутилось у Владимира Петровича в голове. Поэтому, когда приехал Айдын, он не стал объяснять свой визит, Владимир Петрович решил вначале переговорить с Рахимой. А то, что она считает его ее врагом, так это даже на пользу.






Владимир Петрович Айдына видел, когда ему было около семи лет, он был тогда совершенно не похож на отца, сейчас же копия отца: та же походка, голос, тот же прищур глаз — всё напоминало Толгата Хамзеновича.
У Владимира Петровича даже мысль мелькнула: «Неужели тоже в делишках замешен?!»
Пока они разговаривали ни о чём, Владимир Петрович заметил, что около них крутился один человек старше почти вдвое возрастом, чем Айдын.






Айдын заметил, что Владимир Петрович, разговаривая с ним, поглядывал в сторону крутившегося рядом Курмангали, пояснил:
— Это мой бригадир. У нас с работой очень тяжело, и чтобы удержаться, люди готовы работать день и ночь.
- Понятно, - сказал Владимир Петрович, подумав: «Мало что днем работают на тебя, так еще прислужничают дома, и, конечно, это в зарплату не идет!».
- А Вы к нам по какому случаю?
- По работе... Слышал о вашем горе, да все дела, а тут командировка, вот и решил посмотреть, как вы живете? Может, что надо? Все же мы друзья были с отцом. Да заодно посмотреть на жену. Дети, наверное, есть?
- Вон зовут, достархан уже накрыт. Идемте, - уклончиво сказал Айдын, показывая рукой на человека, который стоял, раболепно наклонившись в дверном проеме.
Сон не шел, и Владимир Петрович, промучившись, встал рано и сразу вышел во двор. Двор подметала незнакомая женщина. Владимир Петрович понял, что Рахиме здесь живется нелегко. Здесь свои устои и законы. Пользуясь тем, что его никто не видит, он прошел в дом с целью осмотреться. За одной дверью он услышал глухие удары. Он уже хотел открыть дверь, но дверь сама открылась, и так получилось, что Владимир Петрович оказался за дверью. Оттуда вышел Айдын и тихо, как змея, зашипел:
— Я буду выбивать с тебя этого щенка! Поняла?! Мало того, что воспитываю одного, так ты, сука, успела опять забрюхатиться. Шалава! Когда он успел? Но, Булат, держись! Ты еще не знаешь, как я тебе отомщу за свой позор!









Владимир Петрович попал в неловкую, нелепую ситуацию: выйти сейчас невозможно, объяснить, почему он за дверью? А когда закроют дверь, сразу увидят его!
Но Айдын опять вернулся в комнату.





Владимир Петрович тут же хотел постучаться в двери, Чтобы спасти Рахиму от новых побоев, но, подумав, пришел к выводу, что для Рахимы же будет лучше, если он сделает вид, что ничего не знает и ничего не видел. «Надо звонить Султану Касеновичу», — подумал Владимир Петрович, пожалев, что отказался от сотого телефона, который предлагал Султан Касенович. Но делать нечего, придется воспользоваться междугородней связью.






Владимир Петрович стоял у калитки, когда вышел Айдын. Айдын был холодно спокоен. Он подал руку Владимиру Петровичу в знак приветствия и подошел к ожидавшей его машине. Владимир Петрович попросил, чтобы его довезли до вокзала, объяснив, что хочет узнать расписание поездов. Айдын с радостью согласился, это было явно выражено на его лице.


3.


Марат прошел к себе в спальню, тихо закрыл за собой дверь и навзничь упал на кровать. Сара Ибраевна посмотрела на Кулянду и, тяжело вздохнув, сказала:
- Садись, Кулянда, в ногах правды нет!
- Сара Ибраевна, я вот смотрю, Вы как-то осуждающе смотрите на меня! А ведь Вы знали, что мы с Маратом живем как муж с женой. Разница была лишь в том, что мы не расписаны! Но Вы мать, и Вы ни разу не сказали, что так не следует делать! Вам вроде бы и нравилось. Вы не раз говорили, чтобы мы свои отношения оформили официально. Почему же такая перемена? Я не изменилась. Я как была казашка, так ею и осталась, как не уезжала с Казахстана, так и не собираюсь уезжать!
- Правильно ты всё говоришь, Кулянда. Верно! Только разница-то в том, что не смогла ты занять Надино место! Вот даже сейчас ты говорила не только как нелюбимая, но даже как нелюбящая! В твоей речи не прозвучало и слова о любви! А только амбиция. И сильно сомневаюсь я, что ты беременна! Когда носишь под сердцем ребенка, мировоззрение меняется, чище человек становится! Инстинкт матери появляется, а ты с налету! Нет! Небеременная ты! Обида за женскую долю в тебе звучит! Я как женщина тебя понимаю, но как мать нет! Ты зашла и, когда увидела двоих счастливых, обида взыграла в тебе! Если так, то я тебя еще могу понять! Но если ты и правда беременна…?!








- Сара Ибраевна, Вы же человек мудрый! Я люблю Марата! Я беременна! Я казашка! Я… Я рожу чистокровного казаха! Вы что, хотите, чтобы ваши внуки были не Ваши, они не будут…
- Перестань, Кулянда, ты же знаешь, что я не националистка! Мне пусть даже в полоску в клеточку будут дети, всё равно они мои внуки, лишь бы сын мой был счастлив! Если даст аллах, и у тебя появятся дети, ты поймешь, что их счастье и их промахи — это твое счастье и твои промахи!…
- Сара Ибраевна, извините, - решительно поднимаясь с дивана, сухо сказала Кулянда, - но я пришла поговорить с Маратом, и я не хочу распыляться…
Кулянда, успокойся, кто тебе дал право перебивать старших тебя вдвое по возрасту?! Где твое уважение к старшим?! - спросила Сара Ибраевна. Голос у нее был строгий и не имел уже той теплоты чувств, с которой она только что разговаривала с ней.







В комнату вихрем влетел Булат и остановился буквально посреди гостиной. Вид у него был взъерошенный, глаза сверкали молнией, радостная улыбка не покидала счастливого лица. Даже когда увидел Кулянду, вызывающе стоящую возле Сары Ибраевны, в лице у него только пролетела тень удивления, но это только на короткое мгновение. Он, поздоровавшись с Сарой Ибраевной и Куляндой, спросил, где Марат. Но этот вопрос был предлогом или приличием, Сара Ибраевна не успела и слово промолвить, как он оказался в спальне у Марата. Сара Ибраевна еще не успела опомниться от «налета» Булата, как появился Женя. В руке у него был пакет. На лице тоже сверкала радость. Он поздоровался с Сарой Ибраевной и, посмотрев на Кулянду, сказал:
- Ба, кого я вижу? Здравствуй, Кулянда. Каким ветром задуло?
Пришла обрадовать Марата…
- Хорошо, вы поговорите, а я сейчас, — проговорил Женя таким тоном, который ясно показывал его нетерпение уйти, и тут же зашел в спальню.
- Кулянда, я думаю, Марат примет решение и обязательно скажет тебе о нем. Я со своей стороны приму любое его решение, — помолчав, сказала Сара Ибраевна.
- А что вы мне сейчас советуете делать?
- Совет просят вначале, а не тогда, когда ты его выбрала! Ты влетела болью в сердца двоих! Жди, сама думай, решать за вас двоих никто не будет!
- Я Вас поняла, — надрывно произнесла Кулянда и, хлопнув дверью, ушла.

продолжение следует