ВАХЗ. Адъюнктура. Поступление

 
Поступление в адъюнктуру ВАХЗ у меня, по сути дела, началось ещё со второго курса обучения на отделении РИС-М Инженерного факультета академии. Уже тогда мой Учитель, а в то время старший преподаватель кафедры №1 «Автоматизация управления войсками» подполковник Варславан Ян Язепович посчитал, что я должен и смогу поступить и успешно закончить адъюнктуру (т.е. защитить диссертацию) по направлению кафедры. Поэтому он заставлял (хотя меня и заставлять было не надо, сам хотел) участвовать в академических ВНК (Военно-научная конференция) и оформлять свои выступления в их материалах. Однако, поступить в адъюнктуру сразу после академии мне не удалось по ряду причин (про них в серии рассказов «ВАХЗ. Академия»). После академии я попал «для дальнейшего прохождения службы» младшим научным сотрудником (МНС) в ГНИП-23 в Нукусе, чему по сию пору очень рад. Это хоть и отсрочило поступление в адъюнктуру, но не отменило, а, напротив, даже создало необходимую научную базу для моего обучения там, как итога, защиты кандидатской диссертации (про это в рассказе «Нукус. Наука»).

Уже со второго года в Нукусе я затеялся с подготовкой к поступлению в адъюнктуру. В ГНИП-23 многие, уже окончившие академию, хотели бы поступить в адъюнктуру, пусть даже заочно или в виде соискательства. Для облегчения сего процесса мы старались посдавать все и всяческие экзамены кандидатского минимума, а именно: специальность (у каждого научного отдела в ГНИП была своя специфика и свои профильные кафедры в ВАХЗ или отделы в центральных НИИ Войск химзащиты), иностранный язык (как правило английский) и марксистско-ленинскую (тогда ещё) философию. Причём иностранный язык, философия и моя специальность сдавались только в академии. Экзамены кандидатского минимума у таких, как мы в академии принимали дважды в год: весной, где-то в мае и осенью – ближе к концу ноября.

Встал на это путь и я. Уже осенью 1985 года мне было позволено ехать в Москву для сдачи философии. Надо сказать, что начальник ГНИП генерал-майор Степенов и его заместитель по науке полковник Васильев препятствий нам в этом плане и не чинили и даже напротив – весьма способствовали. Главное, чтобы наука на твоём направлении двигалась, полевые работы выполнялись и отчёты на заданную тематику писались качественно и вовремя. Готовился я добросовестно, но в тот раз ничего у меня не получилось – чуть живой остался в результате аварии, случившейся буквально за считанные дни до поездки. Пришлось сдачу философии отложить до весны 1986 года.

Но вот и наступил май 1986 года. Поехали мы (а набралась тогда команда нукусских философов в количестве 4-х человек) в ВАХЗ на поезде Ашхабад-Москва и за двое суток дороги не то, что водки или чашмы, но даже пива толком не попили – всё продолжали грызть философский гранит. По приезду поселились в 16-и этажной общаге (сильно знакомой мне по учёбе в академии), прослушали на кафедре марксизма-ленинизма установочную лекцию о порядке сдачи экзамена, и через день пришли сдавать минимум. С нами было ещё несколько ребят из Шихан и сколько-то соискателей – всего человек 12-15 набралось. Адъюнкты, в соответствии с их учебным планом, сдавали свои кандидатские минимумы в другое время. Для меня философия всегда была любимым общенаучным предметом, так что тут я не подкачал, сдав экзамен на «отлично». Так хорошо получилось не у всех, но двоек никто не получил, а у нас-нукусцев и вообще ни одной тройки не было. Так что в поезде, возвращаясь домой, это дело мы отметили добросовестно.

Незадолго до нашего экзамена случилась авария на ЧАЭС (её тогда катастрофой не называли) и даже нам, офицерам-химикам, про неё было мало что известно. Штука в том, что Начхим МО СССР генерал-полковник Пикалов почему-то решил, что в 1986 году на ликвидацию аварии будут ездить шиханцы, а мы, нукусцы, поедем в 1987-м. Наши шиханские коллеги по экзамену, хотя сами туда ещё не ездили, но им, в отличии от нас, было от кого узнать про ситуацию на станции и в её окрестностях. Через год ликвидатором стал я сам, своими глазами всё увидел и даже написал серию рассказов (с общим заголовком «Чернобыльское») про ту свою командировку. А пока приходилось слушать коллег из Шихан и потом пересказывать своим товарищам в Нукусе.

Естественно, заходил я на первую кафедру, встречался там с Яном Язеповичем. Он сказал, что в этом году оба места для поступления в адъюнктуру заняты перспективными выпускниками РИС-М, и в 1987 году место тоже будет занято, а вот в 1988-м очень может получиться поступить и мне. Для этого надо активнее двигать науку в Нукусе, выступать на всех ВНК и ещё до поступления в адъюнктуру постараться сдать все экзамены кандидатского минимума. Из разговоров с Учителем я решил для себя, что уже через год (т.е. в конце мая 1987 года) мне надо будет сдать английский (с моим знанием языка это был исчезающе малый срок), а осенью того же года попытаться сдать и специальность (с этим было попроще, но не сильно).

Вернувшись в Нукус решил не затягивать и ретиво взялся за подготовку к экзамену кандидатского минимума по английскому. Я уже знал, что комиссией тематика экзамена строится от специальности сдающего. Т.е. моей тематикой будут информационные технологии, причём на экзамен я должен буду представить книгу, соответствующую моей тематике. Найти в отделе книжку про ИТ на английском было не трудно. У нас имелись книжки и про аппаратное устройство компьютеров, и про программирование на них. Мне ближе было программирование, хотя и устройство ПК (персональный компьютер) я знал неплохо. Я не помню сколько должно быть тысяч нерусских слов в этой книге, но очень много, а впереди всего год. Книгу я нашёл – начальник ВЦ нашего отдела Володя Антонов помог. Это был толстый том где описывался язык программирования (вариация Basic), придуманный японцами для своих персоналок, а именно они стояли у нас на вооружении. В общей библиотеке ГНИП нашёл соответствующий словарь (это кроме того, который был у меня). А ещё завёл себе две толстые большие тетради – мы в таких свои научные отчёты писали. В одной писал переведённый текст, а в другой незнакомые английские слова с транскрипцией и переводом.

Собрав всё в кучу, сам себе повелел сидеть над английским не менее часа по окончания рабочего дня. Поначалу дело почти не двигалось. Как оказалось, я почти полностью забыл язык, разве что помнил значение тех слов, которые использовались в качестве операторов в языках программирования, типа if-then-else, go to, begin end, а также небольшое число общеупотребимых, типа good morning/day/evening, good bay, thank you, please и т.п. Поначалу сквозь текст книги продирался как через дремучий лес, на каждой странице у меня встречались десятки слов ни значения, ни произношения которых я не знал. Но постепенно незнакомые слова становились знакомыми, переведённого текста становилось всё больше. Уже через полгода я писал перевод страницами, лишь изредка заглядывая в словари.

Но перевести книгу было недостаточно. На экзамене с перевода фрагмента предметно ориентированного текста всё только начиналось. Вторым разделом должно быть устное общение на тему переведённой книги. Ну а третий раздел экзамена должен был являть собой свободное общение на общие темы, типа про погоду, про город в котором живёшь, про спорт и т.п. Так что переведя книгу пришлось заняться устным общением, но и это делать мне пришлось самому с собой, т.к. никто в отделе сдавать английский в обозримом будущем не собирался.

Посчитав, что в мае 1987 года я буду-таки готов к экзамену, подал соответствующий рапорт, получил высокий одобрямс от начальства и начал готовиться к выезду. Нас, жаждавших сдать английский, набралось человек пять. Один из нас даже окончил английскую школу, почти свободно говорил и писал по-английски, поэтому мы считали, что английский минимум у него уже в кармане. К концу мая мы выехали в Москву. Приехав в ВАХЗ где-то 24 или 25 мая и разместившись всё в той же общаге мы, вместе такими же «англичанами» из Шихан уже 27 мая предстали перед экзаменационной комиссией, которую возглавлял почему-то не начальник кафедры иностранных языков, а полковник одной из кафедр академии, хорошо владеющий английским.

День сдачи экзамена все мы хорошо запомнили, так как на следующий день, а именно 28 мая 1987 года на Красную площадь сел самолёт Сессна-172, управляемый 19-и летним парнем из Западной Германии Матиасом Рустом (момент посадки самолёта на заставке к рассказу). 1987 год и далее – это подъем и даже разгул перестройки и гласности, бардака и безответственности, лютой антисоветчины и морального упадка в государстве, пока ещё называемом Советский Союз. Существовать которому оставалось всего чуть более 4-х лет.

Собственно, сам экзамен проходил довольно напряженно. Из первых 5-и человек, зашедших для сдачи, не сдал ни один. А ведь среди них был и наш «англичанин». Я шёл шестым и, видя результаты первой пятёрки, даже не надеялся на положительную оценку. Тем более, что мне в качестве первого вопроса достался текст для перевода не по программированию, а по компьютерному железу. Весь текст за установленное время (по-моему, 30 минут) я перевести не смог, лишь где-то две трети – этого хватило только на тройку. Второй вопрос по программированию, т.е. по теме моей книги (мы свои книжки сразу по приезду в ВАХЗ сдали в экзаменационную комиссию) я отчитался вполне прилично и получил «хор». Беседа на общие темы прошла не так хорошо, но на троечку я наговорил. С общей оценкой «уд» я вышел из аудитории победителем, ведь мне удалось сломить общую ситуацию. После меня был лишь один «неуд» и даже одна оценка «хор». Суровой, но справедливой оказалась эта экзаменационная комиссия.

Встреча на кафедре с Варславаном Яном Язеповичем прошла хорошо, моё место в адъюнктуре в 1988 году он подтвердил. Правда посетовал, что я получил лишь «уд» и даже высказался в том плане, что было бы не плохо словить «неуд», чтобы потом пересдать английский на вступительных экзаменах в адъюнктуру. Но я не согласился, ведь тогда мне придётся опять готовиться и сдавать английский при поступлении, ходить на занятия по языку при обучении в адъюнктуре, и опять сдавать его на кандидатский минимум.

Приехав в Нукус после экзамена по английскому в первых числах июня, уже через три с небольшим недели я убыл в командировку на ЧАЭС работать ликвидатором. Про это написано у меня 11 рассказов. Из Чернобыля мне несколько раз удалось позвонить Яну Язеповичу и получить от него кучу очень полезных наставлений и советов по поводу уже реального поступления в адъюнктуру в следующем году. Командировка затянулась до октября и осенью я решил не ехать на сдачу экзамена кандидатского минимума по специальности – не хватало времени нормально подготовиться. Это я тоже обговорил с Учителем.

Так закончилась моя первая часть поступления в адъюнктуру ВАХЗ по профилю кафедры №1 «Автоматизация управления войсками». Теперь мне осталось сдать два вступительных экзамена: История КПСС и Специальность. Кандидатский минимум по английскому засчитывался за вступительный экзамен, т.е. третья оценка у меня уже была, но, к сожалению, тройка.

О моём желании поступить в адъюнктуру знали в Нукусе многие мои товарищи и начальники. Знали и, как правило, поддерживали. Поэтому мой рапорт о поступлении был подписан безо всяких затыков и недоразумений. Осталось только дождаться июля, поехать недели на три в Москву, сдать оставшихся два вступительных экзамена и услышать решение мандатной комиссии. К тому времени я уже знал, что у меня будет конкурент – выпускник отделения. РИС-М Инженерного факультета ВАХЗ 1988 года. Поговаривали, что это конкурент номинальный, но, тем не менее, к вступительным экзаменам я готовился добросовестно. Самого конкурента я не знал и даже не запомнил его ФИО. Помню лишь, что это был капитан-химик, а я к тому времени уже три года ходил майором.

Сдача экзаменов проходила в таком порядке: первым сдавали экзамен по специальности, вторым по Истории КПСС и третьим иностранный язык. Специальность я сдал вполне успешно – на отлично, а мой конкурент получил «хор». Это была уже серьёзная заявка на мою победу за место на кафедре. Но если я сдам Историю КПСС на 4, а он на 5, то наши шансы уравнивались, а если и иностранный он сдаст на 5 (а у меня там 3), то мне придётся возвратиться в Нукус и на долго. Но не зря я очень любил и знал все общественные дисциплины, поэтому сдал Историю КПСС на «отл», а вот мой конкурент опять на «хор». Таким образом шансы мои увеличились до абсолюта. Теперь, даже если он сдаст иностранный на 5, у него не будет шансов поступить в адъюнктуру. Иностранный он сдал-таки на 5 и у нас образовалось по 13 баллов за вступительные экзамены. Но «отл» по специальности и уже сданная на отлично философия обеспечили фактический перевес в мою пользу. Осталось дождаться формального решения мандатной комиссии.

На мандатную комиссию, правда, я пришёл с синяком под левым глазом, чем несколько удивил её членов. А случилось вот что. В те же числа, как я поступал в адъюнктуру, в МИНГ (Московский институт нефти и газа – «Керосинка» в народе) поступал моё племянник. Он, как и я, успешно сдал все вступительные экзамены и также ждал окончательного решения мандатной комиссии. По этому поводу мы решили встретиться и не напряжённо отметить это в одной из приличных пивных Москвы. Рядом с нами в одиночестве пил пиво какой-то негр (их и тогда в Москве было не мало). А с другой стороны пьяная компания в составе четырёх парней и не менее пьяной девицы полировала ранее выпитую водку. Увидев негра они, видимо, решили, что надо негру надо за что-нибудь набить морду и стали активно его провоцировать. В итоге драка таки началась (было похоже на второе фото к рассказу), ну а мы с племянником, воспитанные СССР в духе интернационализма и антирасизма, решили негру помочь. Как только мы ввязались в драку, негр незаметно с поля боя свинтил. Мы же, будучи трезвыми смогли-таки отбиться от наглых, но плохо ориентирующихся в пространстве парней и их подруги. Прибывший на место драки наряд милиции, вызванный работниками пивнушки, окончательно погасил драку и, объективно разобравшись в ситуации, с благодарностью нас с племянником отпустил, сняв предварительно показания. Пьяную компанию милиционеры отвели в ближайший участок.

В результате драки у меня образовался синяк под глазом, с которым я и прибыл на мандатную комиссию. На возникший естественно вопрос ответил честно и даже назвал номер милицейского участка, сотрудники которого нам помогли в драке. Высокая комиссия мне поверила и даже выразила некую благодарность за интернациональную помощь негру, пусть и так подло сбежавшему с поля боя. Таким образом ни эта драка, ни синяк под глазом ни коим образом не повлияли на решение комиссии о зачислении меня адъюнктом академии по профилю кафедры №1. Так я получил это гордое звание адъюнкта ВАХЗ!

Об своём зачислении я оперативно сообщил жене, но на сей раз моё поступление в адъюнктуру ВАХЗ не вызвало у неё такой печали, как при поступлении на РИС-М Инженерного факультета в 1982 году. Тогда нам надо было уезжать из чудесной Риги в грязноватый сарай Москву, а теперь из жаркого с вредной экологией Нукуса в ту же Москву, которая уже не казалось такой уж грязноватой и сараеобразной. Да и Рига вскоре перестала нам казаться столь уж привлекательной, ведь там чуть ли не каждый день перед штабом округа начали собираться толпы латышей с требованием «деоккупации» Латвии и проклятьями в адрес русскоязычных вообще и военных в частности. Перестройка, однако :( !

Поступая в адъюнктуру, мы с конкурентом сидели и готовились на кафедре. Не знаю, как ему, но мне за это время удалось хорошо познакомиться с адъюнктами кафедры, которые уже обретались на ней. Это были перешедшие на третий год Володя Троцук – мой однокурсник по СВВИУХЗ и Саша Хорсун – тоже выпускник нашего училища, но 1979 года (они оба академию закончили 1986 году), а также перешедший на второй курс Саша Тафинцев – выпускник Костромского училища 1978 года, окончивший академию в 1987 году. Возобновил знакомство с Фёдором Феодосьевичем Клитным и Анатолием Степановичем Минзовым – они во времена моего обучения на РИС-М были адъюнктами, а теперь стали полноправным преподавателями кафедры. Мой учитель Варславан Ян Язепович дослужился до заместителя начальника кафедры. Начальником её стал бывший зам генерала Кротова полковник Курмаев. На месте были полковники Царин, Андриянов и Высоцкий, правда они уже готовились на дембель, особенно близок к которому был Царин. Бывшие майоры, а теперь подполковники Негара со Смольским тоже никуда не делись. Начлабом кафедры по-прежнему работал Серёга Веселов, но теперь уже в звании капитан. Все мужики и некоторые девчонки из лаборатории были мне близкими и почти родными людьми, хотя и не был я на кафедре более четырёх лет.

Теперь мне (как и другим поступившим в адъюнктуру из войск и военных НИИ офицерам) оставалось дождаться в Нукусе конца ноября и прибыть к 1 декабря в академию к очередному «новому месту службы». Ребята, поступившие сразу по окончании академии и отгуляв в отпуске август-месяц, начинали обучение с 1 сентября. Мы, как все адъюнктские наборы до и после нас, так и назывались: декабрьские и сентябрьские. Правда я и тут оказался не как все: поступил, как декабрьский, а закончил, как сентябрьский, но об этом позже.