Открытие комнаты временного содержания

      Как – то в 1990 году, когда Шогенов Хачим Алисагович был ещё полковником, заступил я дежурным по Высшим курсам МВД СССР в городе Ташкенте. Курсы пока были МВД СССР, а не Республики Узбекистан и был полнокровный Союз ССР. Дежурство это только на первый взгляд представлялось рядовым, на самом деле, при исполнении всего, что положено по территории, по мероприятиям и по времени было делом напряженным, не предполагающим ночного отдыха, связанным с постоянным контролем внутреннего караула и суточных нарядов подразделений. Поскольку территория Курсов была отнюдь не маленькой  я, чтобы не терять связи с постом дежурного и с командиром дежурного подразделения, вызвал к себе двух радистов одного на связи с его взводом, второго для связи со своим помощником и в этом сопровождении обходил постоянно те объекты, на которых ещё кипела работа дежурных смен обеспечивающих жизнедеятельность учебного заведения.
      Перед ужином объекты постепенно начали сдаваться под охрану караула, стало меньше передвижений, уже закончились тренировки в спорткомплексе, из автопарка ушли водители, обслуживавшие свои автомобили. После ужина наряд по столовой привёл в порядок обеденный зал и помыл посуду, а после отхода подразделений ко сну единственным местом, где бойцы ещё трудились была комната чистки картофеля, где и полагалось в это время находиться дежурному по Высшим Курсам, поскольку дело там не столько в картошке, сколько в ножиках, которыми бойцы дочищали клубни после картофелечистки. Находился я в этой компании с большим удовольствием,   даже и сам взял в руки ножик и принял участие в общей работе, потому что можно было посидеть, а не стоять, и потому что не хотелось возвращаться в помещение дежурного, где всё пропиталось запахом краски.
      За несколько дней до этого пришло распоряжение, открыть в каждом военном городке комнату временно задержанных. Само распоряжение было в развитие прошедшего в Вооруженных Силах обмена мнениями относительно нормализации правил содержания временно задержанных нарушителей воинской дисциплины, которых прежде могли до прибытия командиров подчас запереть и в хозяйственные помещения и в кабинеты и даже в Ленинские комнаты. Что бы эти перекосы исключить и полагалось иметь комнату временного содержания задержанных. На Высших Курсах это помещение определили прямо напротив поста дежурного, провели там ремонт, накануне моего заступления на службу окрасили под потолок зелёной краской и оборудовали скамейками из солдатской столовой. Находиться поблизости от этого помещения было пока ещё очень неприятно, поэтому я разрешил помощнику открыть все ближайшие двери и окна и находиться лично пока на территории вестибюля, сам же активно нёс службу на территории.
      Около полуночи, когда чистка картофеля уже завершалась, я обратил внимание на приближающуюся к столовой со стороны автопарка группу граждан в полувоенной и гражданской одежде, шумно переговаривающихся между собой. Что, думаю, за транзитная команда, у нас со стороны автопарка всё закрыто и сдано под охрану, грузовые ворота заперты, никаких нарядов там нет, работы не проводятся. Выхожу этой группе наперерез и прошу остановиться, реакции никакой, тогда командую: «Стоять!», на что мне в ответ прилетает: «Да пошел ты на …!». Вот прямо так, прямым текстом, меня дежурного, подполковника на моей территории и при исполнении обязанностей какие –то оборванцы послали. Достаю пистолет, досылаю патрон в патронник, делаю выстрел в воздух и ору, так, что самому стало не по себе: «Лежать, падлы, а то всех перестреляю!!! Дежурное подразделение «В ружьё!». Радист мгновенно включился в процесс, через пять минут дежурное подразделение прилетело и оцепило смирно лежавших неизвестных.
      Самое интересное началось с этого места. Всю группу отконвоировали и поместили в свежее окрашенную комнату для временно задержанных. Я принёс бумагу, ручки и начал по три человека выводить их и в отдельных помещениях отбирать объяснительные. Оказалось, что вся эта шайка из находившегося за забором от нашего автопарка оперативного батальона дивизии Внутренних войск МВД, якобы пошли пообщаться к друзьям из батальона обеспечения учебного процесса наших Высших Курсов. Когда собрал все объяснительные и занёс сведения в журнал задержанных, набрал оперативный батальон, пригласил дежурного к телефону, отзывается ответственный от руководства он же старшина одной из рот батальона старший прапорщик……, задаю ему вопрос относительно отсутствующего личного состава, на попытку обмануть меня зачитываю список сидящих в комнате задержанных. В свою очередь старшина пожаловался, что самовольщиков возглавляет совершенно отбившийся от рук старослужащий солдат, дембель, который почти каждую ночь организует групповые самоволки в город или пьянки. Тут я и предложил старшине, как проучить коварного нарушителя.
      Через десять минут старшина прибыл и начал по списку в моём журнале учёта задержанных вызывать своих бойцов их комнаты задержанных, которых мы сразу выводили на строевой плац для построения. Когда в помещении остался только один человек, старшина передал мне журнал со словами: «Этого не знаю, вообще не наш». Почувствовав что-то недоброе боец буквально завопил: «Старшина, я же…», но двери помещения для временно задержанных были уже закрыты и заперты. Проводив группу задержанных за КПП я передохнул на свежем воздухе, а затем набрал телефон дежурного по гарнизонной военной комендатуре, доложил, что на территории военного городка задержан гражданин без документов, назвавшийся военнослужащим соседней воинской части, однако должностным лицом этой воинской части не опознан и потому подлежит передаче в гарнизон для выяснения личности. Вскоре на армейском Урале прибыл гарнизонный патруль в составе майора - начальника патруля и четырёх автоматчиков, перепугавших своим появлением уже наше дежурное подразделение и немного меня.
      Встретив патруль ещё на КПП я подробно, но кратко сообщил начальнику патруля всю предысторию и попросил его забрать этого  нарушителя к себе и определить на гауптвахту, а завтра его командиры подключатся и доработают всё процессуально. Спасибо майору, видимо юрист по должности он задал нашему самовольщику несколько вопросов наводящих его на статус иностранного агента, шпиона на территории где действует особый режим секретности и объявил решение о водворении его на гарнизонную гауптвахту до выяснения всех обстоятельств. Просьба завезти его по пути следования в оперативный батальон для опознания была решительно отклонена…
      К утру я подготовил подробный рапорт о происшествии, однако уже при устном докладе прибывшему Начальнику Высших курсов полковнику Шогенову Х.А. получил откровенный разнос за то, что сделал выстрел, а не свернул дело тихо и миром. В ожидании дальнейшего роста напряженности  прошел весь день до окончания дежурства, к Шогенову заходили офицеры из обслуживающего органа, кто – то опрашивал солдатиков из дежурного подразделения, листали журнал со списком задержанных из четырнадцати человек, вероятно связывались и с оперативным батальоном и с прокуратурой гарнизона, но ко мне вопросов не было даже когда я с новым дежурным прибыл к Шогенову для доклада о смене. Слух ходил, что эти самовольщики шли на разборки с солдатиками из нашего батальона обеспечения учебного процесса и вроде бы как мы их очень даже вовремя и решительно остановили, избежав в дальнейшем тяжелых последствий, но доброго слова нам на это сказано не было…
      Делюсь этим эпизодом с надеждой, что он попадёт на глаза кому – то из участников этого события, а это позволит уточнить одно обстоятельство, не дающее мне покоя… 

15 марта 2025 года