Пересказ

Ирма приехала в город с далёкого хутора, в котором прежде жизнь её текла размеренно и определённо. Был парень, который считался её женихом и предстоящим мужем чуть ли не со школы, в которую она ездила далеко на велосипеде.

Время это было давнее и простое. И парень был такой же. Сказали, что это его жена, значит она будет его женой. А Ирме говорили, что в городе вся жизнь. И она туда поехала. К двоюродной сестре, которую иногда ещё называют кузиной. Не запомнил я, как её звали, эту сестру. Приятная такая блондинка, прибалтийского этноса. Как имя парня, у меня в памяти тоже не отложилось. Он сыграл определённую историю в этом повествовании. Хотя, автор может ему уделить времени, как много, так и мало – как пойдёт рассказ. Точнее пересказ. Ведь это уже было, произошло, а не выдумано с чистого листа. Хотя, впрочем, пересказ плавно перейдёт в рассказ с какого-то момента. А оригинал будет приведён ниже, чтобы ознакомились и сравнили.

Кузина встретила Ирму с распростёртыми объятиями – показала новое чудо прогресса: электричество – дёрнула рычажок на стене, и лампочка под потолком озарила комнату, показав чистую, но бедную обстановку. Шкаф, кровати, стол, стулья. Ни телевизора, ни компьютера, ни радио – да и откуда им взяться в 30-е годы 20-го века. Чтобы Ирму как-то обустроить, сестра повела её на фабрику, где сама была уже какой-то период – и всё на разных должностях. Обязанности рабочие зависели от того, кому она одолжила своё тело для сексуальных утех. Времена тогда были пуританские – об этом не принято было говорить, однако мужская физиология была что тогда, что сейчас. И женщины шли к своим целям в меру своих способностей и мужских потребностей. Сестра не хотела Ирме своего тяжкого пути, поэтому устроила её (посредством знакомства через одного из своих потребителей) на должность уборщицы. Так началось…

Хотя забыл упомянуть, что Ирма писала стихи. Она носила с собой большую тетрадь, где карандашом записывала свои озарения, оформляя их в стихотворной форме. Карандаш – очень удобный инструмент для записей – оставляет следы на любой поверхности, грязной замасленной бумаге или под дождём. Автор знает, о чём пишет – много произведений были записаны именно карандашом в давние некомпьютерные времена.

Так вот, началось рабочее времяпрепровождение Ирмы на фабрике в должности ответственной за чистоту. Хочется тут же добавить «и целомудрие», но руководители мужчины конечно же сразу стали намекать на своё доминирование и хотеть тела незамутнённой хуторянки. Так появился заступник – самонадеянный капиталист, который под видом галантности склонил-таки Ирму к любви, перешедшей со временем в неприязнь. Об этом подробно написано в оригинальном источнике, который является целым романом, а здесь всего лишь небольшой рассказ, в котором герои делают совсем не то, что задумывал оригинальный автор. Да в общем ничего особо и не делают – действием сейчас облагорожен читатель, что бежит глазами по этим строкам и внимательно следит за развитием событий. Ведь фокус прыгает с одного акцента на другой и уследить за взаимосвязями непросто – это как в новостях, которые тоже пересказывают реальность, однако не всегда так как она была на самом деле, а порой лишь передавая взгляд свидетеля событий. Любые новости – пересказ того, что всегда шире и объёмней, чем собственно передача сказанием произошедшего.
 
Вот и про Ирму можно подробно рассказывать дальше, а можно уже переместить внимание с неё на буржуя Рудольфа, который долго её добивался. И в итоге, не справившись типовым перебором своих методов обольщения (в сети которых попалась не одна женщина), вынужден был признаться ей в любви и позвать замуж. Так Ирма получила больше, чем её кузина, не особо растратив своего тела до свадьбы. Хотя, как у неё были дела с женихом на хуторе, я не ведаю. В сельской местности с телесностью обычно дела проще и мест, потаённых для уединения в любой возобладавший момент – больше.

Жених чуть позже приехал в город за ней, но стал пролетарием более активно (в партию вступил и классовую борьбу), а затем увлёкся кузиной. А после и вовсе всё закончилось так: Рудольф написал кровью на салфетке, что всегда любил только своего сверчка. Нет, вы не подумайте о пошлом – так он называл Ирму. Потому что она часто сидела на кушетке и творила карандашом в своей тетради разные литературные произведения. Карандаш при этом издавал скрип – будто сверчок подавал голос за шкафом. В наше время уже мало кто знает, как звучат сверчки. Да и нет в этом особой нужды. Как и в пересказах давно минувших дней, к тому же первоначально уже придуманных и записанных – не существующих в когда-то живших людях с паспортами и судьбами.

Можно было бы экстраполировать дальше пересказывание основополагающего сюжета на нечистую силу – метафорически подчеркнув, что капитализм словно вампир сосёт кровь рабочего класса, а по ночам оборотни воют на луну – это насосавшиеся трудовой юшки за день буржуи погружаются в пороки по клубам и увеселительным заведениям с выпивкой и легкодоступными женщинами – теряют человеческий облик и обрастают шерстью в метафорическом плане. Но среди работяг обязательно найдутся охотники на вампиров, которые не всегда чисты разумом и действом – порой в охоте на негодяев и подлецов портят жизнь и тем, кто их любит.

В общем можно было бы задать новую тему и тогда пересказ превратился бы в рассказ. А может быть даже в повесть. Или в роман. На вечный сюжет. Коих в литературе признано не более 20. А дальше уже чудо радости от прочтения сотворят подробности и писательские приёмы мастеров жанра. Только интерес к развитию вечности в частность уже постепенно истаял и текущий пересказ оставил лёгкую оторопь, зачем нужно было столько слов и что хотел сказать автор?! Наверное, лучше ознакомиться с оригиналом, чем слушать чьи-то пересказы….

– – –
Написано по мотивам произведения «Жизнь и любовь», автор Антон Хансен Таммсааре