Глава 4. Тошниловка

— Строимся парами и идем в столовую, — скомандовала Елка, — и не шумим, школу не позорим.
  В столовой пахло пригорелой кашей. Сквозь окна било яркое солнце. Девчонки вошли в зал и расселись за столами. По четыре за стол.
   Кирюша оглядывалась вокруг, надеясь найти хоть одно свободное место, где можно было бы спрятаться от чужих взглядов. Но все места были заняты.
  Шумная толпа ребят ворвалась в столовую, наполнив пространство звуками смеха и оживленными разговорами. Валерка, Малой и Длинный, весело переговариваясь,  заняли столик.
 — Бойцова! Ну что ты там топчешься? — голос Елки прозвучал резко, нарушая тишину. Её взгляд был направлен прямо на Кирюшу, а рука указывала на единственный свободный стул рядом с ребятами. — Ты что, совсем ослепла?
   Кирюша вздрогнула и медленно подошла к столу, стараясь не смотреть на мальчишек. Они продолжали болтать о чём-то своём, даже не замечая её присутствия.
  Её руки дрожали, когда она взяла ложку. Она старалась сосредоточиться на еде, но мысли разбегались в разные стороны. Вдруг кто-то толкнул её локтем, и она чуть не выронила ложку. Подняв глаза, она увидела, что это был Валерка. Он улыбался беззаботной улыбкой, но в глазах его читалось что-то другое.
— Кир, ты чего такая? — спросил он, наклоняясь ближе. Его голос звучал мягко, почти ласково. — Всё нормально?
   Кирюша хотела ответить, но слова застряли в горле. Вместо этого она лишь кивнула, стараясь скрыть своё смущение. Ребята снова стали смеяться и шутить, но теперь их смех казался ей каким-то другим — теплым и дружелюбным. И хотя Кирюша всё ещё чувствовала себя немного неловко, внутри неё начала разгораться искра надежды. Может быть, этот день будет не таким уж плохим, как она ожидала.
   На завтрак дали манную кашу, вареные яйца, сливочное масло и какао. Кирюша любила кашу,  поэтому ела с удовольствием. Девочка разломила хлеб напополам, намазала масло черенком ложки на один из кусков, а вторую половинку отложила  в сторону. Затем покосилась на Валерку. Парнишка размазал тонким слоем сливочное масло на два бутерброда, пару кусков засунул в карман и теперь вяло ковырялся в тарелке.
— Ты чего? — спросила Кирюша.
— Блеватес. Манку не перевариваю, — скривился Валерка. — Не столовая, а тошниловка.
— А я обожаю! —  заявил Малой и придвинул Валеркину тарелку к себе.
    Длинный, не удержавшись, пихнул Валерку локтем и указал взглядом на учительский стол, на котором стояли миски с творогом и сметаной. Его глаза, полные ребячьего озорства, поднялись к потолку, как бы спрашивая: “А почему мы не можем есть то же самое?”
— Я наелась, — тихо произнесла Кирюша, взявшись за чашку тёплого какао. Она взглянула на Валерку и, чуть улыбнувшись, протянула ему яйцо:
— Хочешь?
   Валерка едва сдерживал радость. Он взял яйцо. Черенком ложки аккуратно разрезал его пополам и разложил по двум кускам хлеба с маслом. Яичные бутерброды исчезли так быстро, что казалось, они растаяли прямо у него во рту. Запив всё это какао, он почувствовал, как тепло разливается по телу, наполняя его ощущением уюта и спокойствия.
   Валерка мягко взглянул на Кирюшу, словно пытаясь сквозь её взгляд разглядеть ту девочку, с которой они когда-то играли в песочнице под старой березой во дворе. Тогда их смех был легким, как пух одуванчика, а ссоры были мимолетными, как утренний туман над водой.
— Спасибочки! Не дуйся на меня, — сказал он, стараясь придать голосу мягкость, но чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения.
  Кирюша в ответ улыбнулась.
— Понимаешь, фотоаппарат — это от деда, — тихо добавил Валерка. Ему было важно объяснить, почему он так оберегает эту вещь.
— Ну тогда фотографируй, а не фигней занимайся! — ответила Кирюша, вспомнив испуганного Димку.
— Тебя трясет? — нахмурился Валерка, уже чувствуя, как между ними снова возникает пропасть, которую невозможно перешагнуть.
— Допустим, — хмуро кивнула она, опустив голову.
— Вынь пальцы из розетки, — бросил он, не сумев сдержаться.
— Дурак! — Кирюша выдохнула, вставала из-за стола и ушла.

   Валерка остался сидеть, глядя в пустоту перед собой. Он машинально провел рукой по затылку. “В детстве мы дружили”, — думал он, вспоминая те дни, когда они бегали босиком по траве, смеясь до слёз. Теперь же их разговоры заканчиваются ссорами.
  “Может зря я так? Почему всё всегда идёт наперекосяк”, — задумался Валерка, глядя на лежащий рядом фотоаппарат. Этот предмет, казалось, хранил в себе все воспоминания о том времени, когда жизнь была проще и легче. И вот теперь он стал причиной очередной размолвки.
   Валерка встал и подошёл к окну. За стеклом виднелись деревья, их листья начинали желтеть, предвещая скорое наступление осени. Кирюша казалась ему хорошей девчонкой. Он знал, что нужно что-то делать, чтобы исправить ситуацию, но не понимал, как. Возможно, стоит дать время, чтобы всё улеглось само собой. 
— Дети, посуду относим, ставим на стол и выходим на улицу, — скомандовала Елка.
   Валерка взял свою и Кирюшину тарелки и поставил одну на другую. Туда же положил чашки, грязные ложки и отнес все на раздаточный столик…