Смеется лето продолжение 10

- Боря, Боря, а я узнаю тебя, ты всё с прибаутками. Ты скажи мне, почему я здесь?
- Скажи спасибо, что тебе предвиделась Нина, и ты нагнулся, а пуля предназначалась тебе прямо в сердце.
- Значит, меня спасла Нина! А я не смог…
- Э, друг, всё в сторону. Будешь здоров, тогда страдай, а сейчас посмотри, кто к тебе пришел еще.
- Я вижу, Ирина. Спасибо, Ирина, не забываешь старого раненного друга.
- Не будь самоуверен. Она со мной пришла.
- Спасибо, Боря, умеешь утешить подбитого друга, - улыбнулся Миша.
- Я тебе больше скажу, выздоравливай быстрее, а то на свадьбу не успеешь.
- Но вы даете, друзья, уже и свадьба! Без меня не думайте.
- Вот тебе стимул выздороветь быстрее.
- А не боишься, отобью.
- Нет, Миша, не боюсь, ты настоящий друг, а в настоящей дружбе нет места конкуренции и зависти.
- Целая ода в честь меня. Но ты прав!
- Миша, нас повысили в звании, мы будем получать больше.
- Ответственность, Боря, повысили, это неплохая новость. Теперь надо лучше работать, теперь нужно всего себя отдавать работе. Вот выйду с больнички, и наведем порядок, мы не подведем.
- Так точно! - засмеялся Боря и, посмотрев на Ирину, которая светилась счастьем, сказал: - У меня есть необходимость работать так, чтобы Ирка никогда не пожалела, что выбрала меня.







В палату зашел врач и сказал, что посещение закончено.
 Сведение о свадьбе друга дало рычаг стремления о скорейшем выздоровлении, появился стимул жизни. Он хотел жить, хотел работать.






 На свадьбу Бориса и Ирины были приглашены все сельчане. Свадьба проходила в кафе, которое чуть поодаль площади. Старшее поколения были нарядно одеты: мужчины — в костюмах при галстуках; женщины — в блестящих платьях, на ногах туфли, у кого на сплошной подошве, у кого — маленькие каблучки. Девушки переобули сапоги на туфли с высокими каблуками, парни в непривычных для них белых рубашках, у некоторых были галстуки и пиджаки; у кого — на белой рубашке надет полувер. Парни, смущаясь, группой ходили перед стоящими у стен девушек, которые смеялись и делали вид, что не обращают на них внимание. Праздничную атмосферу провоцировала скатерть-самобранка со спиртным. Баянист ходил около столов, играя на баяне и заглядывая на расставляемые пустые бокалы, припевал:








 — Ой, бокальчики, бокальчики, наполняйтесь живей, ты, бабка, не косись, а живительной влагой угостись.
 — Иди еще не время, — отгоняя полотенцем баяниста, сказала Людмила.
 — Я то, что вот баян рассохнется, под что танцевать будешь?
 — Под тра-ля-ля, — уже плечом оттолкнула Людмила Василя.
 — Вредная ты, Людка, и как тебя терпит муж?
 — А ты знаешь, терпит, и еще как!







Свадьба была в разгаре, старшее поколение пело песни, молодежь танцевала. Детвора бегала, крутилась между взрослых и таскала снадобья, конфеты со стола. Боря с Ириной сидели, обнявшись, усталые, но довольные и счастливые. К ним подошел внук Людмилы, семилетний Лёша, и сказал:
— Я хочу тоже сказать вам слова. Счастья, когда вы будете ценить друг друга и беречь, а дядя Боря не будет пить.
— Ой, ты умничка, спасибо тебе. А я почему пить не буду?!…
— Вот тот дядька сказал, что разрушить надо этот союз драконов. А я знаю, Вин был возле тетки Нины и дядьке Артуру говорил тоже про драконов, говорил тоже разрушить союз. Вин только сказал, я разом вспомнил его. Я не хочу, чтобы ваш союз разрушался.
— Давай так, ты сейчас покажешь мне его и сразу убежишь, а я поздороваюсь с ним, хорошо?
— Давай, — сказал Лёша и побежал, затем оглянулся на Бориса, пожал плечами и выбежал на улицу.







Боря следом выскочил за ним. Леша лежал на ступеньках крыльца, Боря пробежал дальше, но понял, что напрасно, и вернулся, нагнулся перед Алешей и тут же упал. На улице из помещения кофе раздавались звуки музыки, смех молодежи, громкий пьяный разговор. Шел снег, хлопьями ложась на Бориса и Алешу.
- Ира, а где Борис? – спросила дружка Иры Настя. – Насколько знаю, невест воруют на свадьбе, жениха еще не было такого.
- Может, сам убег, - улыбаясь и показывая один единственный зуб во рту, съязвила бабка Дуся.
- Пошли, Настя, танцевать, музыка обалденная, — сказала Ирина, с вызовом посмотрев на бабку Дусю, и, смеясь, закружилась, схватив Настю за руку.
- Красивая Иринка, платье заказала шикарное, свадебная сваровская корона. Борис красивый, умный мужик, никто не думал, что он такой замечательный человек, - смотря на счастливую Ирину, сказала Рая.
- Я, да я зараз говорила, який умный Борька, да и девку отхватил, - сказала соседка Бори. – Жаль, мать не увидела…
- Ладно вам, не сглазьте мне Ирину, — сказала сестра Иры.







Мишу словно кто-то стукнул по голове. Миша с ощущением опасности, предчувствуя несчастье, встал и быстрым, ускоряющим шагом, ощущая сильный, неправомерный сигнал страшного бедствия, пошел на улицу.
Увидев страшную картину, Миша, схватившись за Бориса, издал такой волчий, протяжный крик, который прозвучал в ушах танцующей Ирины. Что она, подхватив подол платья, не видя ничего, выбежала на улицу с криком «Боря-а-а-а». У нее началась истерика. Она, закрыв рукой рот, издавала такой страшный крик, который подхватила Людмила, видя, что ее внук лежит без движения.
Все были так охвачены происшествием, что стояли в оцепенении, и слышно было только крики Людмилы и всхлипывания Раи. Нестерпимая боль схватила Ирину, и она, шатаясь, шла в тьму. Ее догнал Денис и, укрыв своим полушубком, повёл в помещения.






Всеобщий ступор прошел, и люди окружили Мишу. Он понял, что от него ждут действий, ждут ответа, что он здесь главный и он обязан что-то людям сказать. Да, сказать! Им все равно, что у него на душе. Они верят в него, они ждут от него невероятного, и он не должен показать слабость! Он видел, как беспомощную Иру вели под руку, а он мужчина, он полицейский, и им все равно, что он потерял друга! Они ждали. Он понимал, что промедление — это не выход, и опускаться перед трудностями он не имеет права. Он с адской мукой произнёс:
- Нет! Не утратили мы силу, месть жестокая будет! Не петь злодеям победы оду! Найдется сила! Не дрогнем мы перед нечестьем, найдем! Слышишь, ты где-то здесь прячешься среди нас, так слышишь, ты и три дня не проживешь, это я тебе обещаю, и никакие силы и власти тебе не помогут. Жди, я лично тебя найду и за друга… жену, за внука ответишь! За наши страдания и муки, за кровь ответишь кровью. Бойся и жди, трусливый пес!
- Миша, я знаю, что тебе дадут помощника, но пока его нет, буду я, — сказала Ира и села напротив Миши.
- Ира, спасибо тебе большое, но…
- Миша, пока ты будешь поднимать папочную пыль, я тебе скажу, кто чем дышит, по крайней мере я знаю с малу, а ты приезжий.
- Ира, тебе надо немного отдохнуть…
- Три дня, все только об этом говорят. Говорят, что не сможешь, мол, так сгоряча парень сказал. А я не хочу, чтобы так говорили, я сама этого гада найду. Я, Миша, за Борю отомщу!


 9.



Миша сидел за столом, перед ним лежали папки всех сельчан, он уже с десяток дел перечитал, кто когда поселился и где работал, когда открылась дверь и без стука зашла Ира. Она была в черном платье, а на голове черная лента. На лице, которое ничего не выражало, казалось, окаменело, не было и кровинки.
- Миша, я знаю, что тебе дадут помощника, но пока его нет, буду я, — сказала Ира и села напротив Миши.
- Ира, спасибо тебе большое, но…
- Миша, пока ты будешь поднимать папочную пыль, я тебе скажу, кто чем дышит, по крайней мере я знаю с малых лет, а ты приезжий.
- Ира, тебе надо немного отдохнуть…
- Три дня все только об этом говорят. Говорят, что не сможешь, мол, так сгоряча парень сказал. А я не хочу, чтобы так говорили, я сама этого гада найду. Я, Миша, за Борю отомщу!







Миша смотрел на стеклянное лицо Иры и думал: «Вот и смотри, хрупкая, нежная, откуда только силы берутся?! Любила она Борю, спасибо, Ира, не знал я, какая драгоценность моему другу досталась. Милая Ирина, я все силы положу, чтобы тебе и себе, а главное людям помочь, ведь если его не найдем, будут опять жертвы».
- Знаешь, Миша, я всю ночь не спала и всё вспоминала по мелочам. Вот царство небесное Алешеньке, он повел, точнее, пошел к середине стола и пожал плечами, мол, его на месте нет. Затем он сказал, что убийца: «Разрушить союз драконов…». Миша, кому он сказал? Значит, там двое были, само по себе мало. Так вот, я тебе сейчас найду дела тех, кого помню, там сидели. А что дурака валять, я тебе так скажу, там сидел товарищ Артура или как они теперь называются. Я его мельком видела с Артуром. Зоя еще прикрывала двери, когда они там разговаривали с ним. Я тогда подумала так мельком, я сильно доверяла Зое, как заколдованная ею была. А сейчас я скажу всё, она про них знала и, наверное, или даже точно наводчицей была. Не смотри на меня так, у меня как никогда светлая голова. Миша, вижу, тебе хочется защитить Зою, но не забывай, она твою жену погубила. Я, Миша, как проснулась от глубокого сна. Мне так легко вспоминается всё, что голова просветлела. Меня как бы зомбировали.








Мише было как бы не до конца понять мысли Ирины. Она говорила жуткие слова: «Зоя — наводчица. Зоя — твою жену… Светлая голова…». Какая может быть «светлая голова» после такой потери! Но проверить надо, это профессиональная этика.
- Всё, что ты сказала, надо хорошо подумать. А сейчас пойдем на обед, — сказал Миша, видя, что Ирина против и не встает, добавил: — Ира, если ты и правда хочешь здесь работать, ты должна привыкнуть, что надо старшему по званию беспрекословно подчиняться, иначе у нас ничего не выйдет.
- Во сколько подойти? — спросила Ира и вышла вперед.
- Через два часа жду, — вдогонку громко сказал Миша.







Дома Миша побеседовал с Денисом и Раей.
- Миша, я, как та рыба, молчу. Я сейчас не могу ничем помочь. Скажу так, выйдет по-другому, — сказала Рая. — Я милый братик в стопаре. Может, Дема что скажет.
- А Дема скажет. Миша, у тебя хорошее чутье, затем думай, как бы поступил твой лучший друг, да будет земля ему пухом. — Денис встал, походил по комнате, добавил в печь дров и смотрел на разгорающийся огонь через открытую створку печи, затем произнес: — Знаешь, у женщин тонкое чутье, и женщина гораздо раскрепощеннее в месте. Она хитра, умна. А Ирка тебе скажу, закончила там чего-то. Зоя, прости меня, она за деньги… Да что там, думай, Миша, думай. А проверить надо, что Ирка гутарит.







Миша зашел к Семену Петровичу. Семен Петрович открыл дверь и пропустил вперед Мишу. Тут же выскочил пес и, виляя обрезанным хвостом, начал нюхать Мишу.
- Мотроский, сидеть, - скомандовал Семен Петрович, и пес послушно сел.
- Хороший Мотроский, послушный. Я что пришел.
- Пришел — расскажешь, проходи, я один.
- Да время нет.
- Проходи. Здесь спешка не нужна. Я вот думал. Скользкий сосед у меня. Он был замечен в одном деле, я его тогда задержал. Позвонили с областной и сказали, чтобы я его отпустил и извинился. Он двоюродный брат Козлова Юрия Яковлевича.
- А кто у нас Юрий Яковлевич? – поинтересовался Миша.
- Миша, начальство надо знать в лицо, - сказал Семен Петрович и добавил: «Это не я говорю, люди говорят». Это коммерсант самый богатый по области, да и по району тоже, а он родной брат начальнику полиции Мирошниченко. Его, надеюсь, ты знаешь.
- Его знаю. Короче, брат брату друг, товарищ, кум, сват и т.д. и т.п.
- Я тебе не советую туда лезть.
- Понял я, пойду!
- А чего приходил-то? – поинтересовался Семен Петрович.
- Мимо шел, думаю, зайду поздороваюсь.
- Ну-ну, давай!








«Может и ты, Петрович, да не может быть. Но деньги всех с ума сводят. Слухи шли, что Семен Петрович любит деньги дармовые, но опять это только слухи. Но если он в деле, а подозреваемый — сосед, он побежит к соседу. По телефону он не будет говорить, могут прослушивать. Так, это что-то меня повело не в ту сторону. Ладно, сейчас решим. Ира меня уже заждалась», — размышлял Миша, идя в кабинет. Он прибавил шаг, а в голове крутилось: «Думай, Миша, думай». А что, если посоветоваться с напарником, так сказать. Денис неглупый, и он здраво рассуждает.
— Ира, вот ты всё знаешь, всех знаешь. Можешь мне сказать о Семене Петровиче.
— Могу, хотя вижу, ты с сарказмом говоришь. Всё я не знаю, но чувствую. Так. Семен Петрович, почему отпустил Артура. Хотя его можно было задержать?!
— Так-так, дальше.
— А дальше он здоровался с Геной Петренко, продолжительно держал его руку. А знаешь, тут базы срастаются. Второй вполне может быть Семен Петрович.
— Так зачем он нам такую наводку дал?!... Он боится Петренко?! Если мы его поймаем, он вздохнет. Петренко не сдаст Семена Петровича, ему не резон. А Петрович постарается его освободить или утопить. Но тот будет думать, что он его спаситель! Так, Ириша?! Но тогда нам не следует просить помощи у областной. Кто нам поможет, вопрос, и вопрос немалый. Кто?!
— Да, Денис, он может.
— Может, может. Чего это вы друг друга хвалите?
— Не поняла? Объясни.
— Не обращай внимание, мысли вслух.
— Что, напарник, поехали?
— Вперед.








Денис без проволочки собрался, и они подъехали к дому Петренко.
- Ира, ты остаешься здесь в машине. Мы с Денисом заходим с огорода.
- Нет, я с вами, — сказала Ира.
- Ты нужна здесь, пожалуйста, не высовывайся из машины без нужды. Поняла?
- Поняла, — сказала недовольно Ирина.







Она хотела действовать, а не сидеть ждать, когда они без нее всё решат, но делать было нечего, так как Миша может просто отстранить ее от дел. Тогда она не отомстит за свою любовь. Так как Боря показал ей, как можно любить, дорожить человеком, она не знала. Он был олицетворением для нее. Он мог быть ласковым, грубым, невеселым, задорным, смешным, но всегда показывал, что она превыше всего для него. А когда она забеременела, он был счастлив, он даже ночью вставал и, осторожно прикасаясь к ней, говорил: «Моя любовь, ты сегодня не вставала кушать, ребенок, наверное, голодный». Ирина смеялась и говорила: «Боря, для ребенка вредно ночью кушать. Это когда меня тошнит, я просыпаюсь и иду чего-нибудь перекусить, чтобы не тошнило». Так любить и ценить не все могут. Ирина, когда они стали вместе жить, сказала ему, что она не может иметь детей. Еще тогда он ей сказал: «Иринушка, люди есть люди, они не могут определить точно, что с нами будет. Верь, моя любовь к тебе вечная, если богу будет так удобно, чтобы подарить нам ребеночка, поверь, он будет! Если нет, мы возьмем ребенка из детского дома».








А когда она объявила ему, что беременна, он в тот же день повёл её в ЗАГС.
Когда Миша и Денис подошли к дому, Денис почувствовал, что кто-то положил ему на плечи руки, он резко оглянулся перед его лицом увидел морду Матроского.
- Матроский, сидеть, - молниеносно тихо скомандовал Миша. Он сразу не мог сориентироваться, исполнит ли пёс его команду — ведь это не его хозяин. Но это так было приказано, что пёс среагировал и сел. Денис нашёл в кармане фуфайке конфетку и, убрав этикетку, подал псу. У него всегда в любом кармане была конфетка. «Молодец, Денис, хватка у тебя супер», – подумал Миша и подал руку Денису. Они оба поняли, что его не зря оставили здесь, значит, ждут, и значит, версия как нельзя точная. Они разом ворвались в дом, там на диване, придвинутом близко к дверям, сидели Петренко и Семён Петрович.







- Миша, я тебя ждал, - вставая, сказал Семён Петрович и начал подходить к Мише.
- Стой, где стоишь, - наставив пистолет на Семён Петровича, жёстко прикрикнул Миша.
- Миша, чего ты? Что случилось? «Я не понял?» — спрашивал Семен Петрович. Но стоял на месте.
- Зато я понял! – сказал Миша. — Руки из карманов вынул.







Денис подошел к Петренко, тот моментально выхватил у Дениса пистолет, толкнув Дениса на Мишу, крикнув «Беги» Семену Петровичу, выскочил во двор. Семен Петрович неловко двинулся и, зацепившись за лежавший около порога половик, свалился к Мише. Денис молниеносно лег на Семена Петровича, Миша завернул Семену Петровичу руки за спину, вытащил из кармана наручники и застегнул их на его руках и вывели на улицу.
Подойдя к машине, они увидели сидящую на корточках Ирину, в руках трясся пистолет.
- Ирка, что случилось? — приподнимая Ирину, спросил Денис.
- Иди сюда, — позвал его Миша, который стоял поодаль.
На снегу лежал, взвывая от боли, Петренко. Вокруг его снег был красно-белый. С утепленных спортивных брюк правой ноги сочилась струйка крови.
- Что, гнида, жить хочешь? Боря тоже хотел жить! А маленький невинный мальчишка… — сказал Миша и пнул его ногой по ране.
- Это не я, не я, — взвыл Петренко и закрутился, как уж. — Он пришел ко мне и сказал, что меня хотят убить, что нужно обороняться, дал мне пистолет.
- Кто он?
- Семён Пе-пет… — Петренко отключился.
- Потерял сознание, — сказал Денис.









Когда его втолкали в машину, он пришел в сознание и сказал:
- У меня своих грехов на расстрел потянет, но…
- Че раскудахтался, заткнись, приедем в полицию… — закричал Семён Петрович, не давая ему высказаться, и завалился на него.
Петренко, хотя был щупленький, но юркий, и, корчась от боли, оттолкнул его, быстро сказал:
- Пока вы возитесь с нами, Ильинский едет на вокзал. Мужики, словите его, а то я опять буду в дерьме. Звоните прямо Мирошниченко.







Миша позвонил в областное управление полиции и вкратце доложил обстановку.
Через пять часов приехали из областной полиции, забрали Семена Петровича из больницы Петренко. Мише объяснили, что они давно разрабатывали план их захвата, но не было точных данных об их нахождении. Поблагодарили всех за помощь и сказали, что поставят в известность руководство о награждении Михаила.






Было холодно, темно и неуютно. Ира была одета легко, и ветер насквозь пронизывал, казалось, до костей. Она, пригнувшись, пошла быстрее. Миша, немного задержавшись, вышел почти следом, озираясь вокруг, не увидел Иру, подумал: «Куда она могла так быстро уйти? Зачем убежала? Им было почти по пути». Откуда-то взялась поземка, мало что падает крупными хлопьями снег, да еще поземка прямо на глазах заметает заборы. Не даром февраль здесь называют лютым. Впереди не видать ни зги. Ира молодец, пристрелила мужика, если бы она его не ранила, он бы убежал. Конечно, далеко бы не убежал, но дел бы наделал. Областная быстро разобралась, сказали, что Ильинского забрали быстро, без эксцессов. Хвалили, хвалили, но как бы не напрасен был наш труд. Будем надеяться!










На пути Миша увидел препятствие. «Ничего себе, прямо на тропинке замело. Ну проказница зима». Он посмотрел, как можно обойти, но кругом было заметено. Он оглянулся, чтобы немного отойти и завернуть в другой переулок. Но сзади уже не было видно его следов. «Ну, блин, дырявый, у меня короткие сапоги, сейчас полезу сюда, наберу полно снега в сапоги». «Ладно, что делать?» - сказал вслух Миша и шагнул на бугорок. «Нет, это что такое?» Он нагнулся и посветил смартфоном.
- Ира! – воскликнул Миша. Он быстро схватил ее, она застонала. – Ирина, господи милостивый! Да что, милая, с тобой?
- Мне надо в больницу, - прошептала Ира. - Миша, спаси ребенка, я не хочу потерять ребенка! Это Борин ребенок, это память от него. Миша, я прошу тебя, не оставляй его.
- Боже, Ира, ты бредишь, — не веря ее словам, произнес Миша и позвонил в больницу. Он знал, что она не может иметь детей, и принял все это за бред.








В больнице Мише сказали, что если Ира хочет сохранить ребенка, то ей надо ехать за границу. Здесь она не сможет сохранить даже в городе. Желательно ее отправить в Англию. Затем врач добавил:
- Как я понимаю, у нее таких денег нет. Помочь в этом даже Вы не сможете. Попробуйте в Москве, там намного дешевле. Но и там цены кусаются. У меня в Москве есть хороший друг и врач отличный. Я могу созвониться с ним. На первое время он найдет вам жилье. Соглашайтесь.
- Я думаю, недельку можно будет поразмыслить? — спросил Миша. Он был растерян. Бросить Иру в таком положении — нет. Ехать с ней — это тоже проблемно. Где он будет находиться, пока Ира будет в больнице? Задача не простая! Но это ребенок его друга…
- Нет, Миша, здесь оттяжка нежелательная, ее нужно прямо самолетом, неделя — роскошь. Но это, конечно, проблема в первую очередь ее. Да, если Вы бессильны помочь, Вас никто не осудит. Да и дела у Вас. Могут и не отпустить… — начал говорить врач, как бы оправдывая Мишу, так как он увидел сомнение на лице у Миши и подумал: «Друг-то друг, но своя рубашка… теплее».
- Я вас понял, — сказал Миша и ушел, не прощаясь.







Дома он рассказал о случившемся. Рая стала причитать:
- Братик, ты свою жинку не нашел, а чужая баба зачем? Пусть думает. Это всё же не твое дело. Миша, подумай, зачем она тебе, да еще с ребенком. Вы же были с Борей друзья.
- Что ты городишь? Ты чего всполошилась? Зараз он женится на ней. Да хотя бы и так, друг в могиле, царство ему небесное. А они живы, здоровы, молоды.
Что-то вас обоих понесло. Я не собираюсь ни на ком жениться. Я хочу помочь Ирине.
- Миш, а ты же с каким-то другом по-ихнему балакал. Вот тебе и позвони. Пусть разузнают там, сколько чего и можно ли.
- Денис, за что ты мне нравишься…
- Ладно тебе, а то загоржусь и ум уйдет. Не хвали, а звони.






Когда Миша позвонил своему другу в Англию, тот был рад помочь и уже через два часа позвонил и сказал, что будет ждать его в аэропорту. Что он со всеми договорился, оплатил и ждет Мишу.
Миша с Раей и Денисом всю ночь не спали, а утром забрали Ирину, и Миша с ней улетел в Англию.


10.



Прошло 5 лет.



Эмма стала замечать, что отец стал хмурый, редко разговаривал с внуком, которого обожал. Он нанял для воспитания Леона лучших учителей. Леон в три года знал три языка: английский, французский и, конечно, немецкий. Разбирался в географии, истории, любил заниматься спортом, ему хорошо давалась математика. Уже к пяти годам он отлично играл в шахматы. Эмма была против такой нагрузки и говорила, что психика ребенка может быть нарушена. Отец только счастливо улыбался и говорил, что воспитанием внука будет заниматься только он.






Андреас был хорошим семьянином, он обожал жену, постоянно делал ей дорогие подарки, Леон был завален игрушками, в которые почти не играл, книгами, которые Андреас не успевал покупать, он моментально брал книгу и смотрел картинки, читал под ними, где придумывал сам маленькие истории. Он был уже в три года самостоятельным, сам пытался зашнуровывать ботинки, одевался, когда шиворот навыворот надевал пижаму, сам ее потом снимал и не допускал, чтобы кто-то ее на него надевал. Любил играть один, если даже приходили дети с ним поиграть, он как-то держался поодаль от них. Его пшеничный, слегка волнистый волос всегда был аккуратно подстрижен. Так как сам одевался и не любил, чтобы кто поправлял, что на нем надето, выглядел немного не ухоженным среди других детей. Эмма говорила ему, что когда взрослые хотят тебе что-то поправить, значит, хотят, чтобы ты был аккуратен, на что он отвечал.
- Мама, хватит того, когда мы куда-то идем, ты стараешься меня одеть, мне тогда неуютно, но я же молчу и слушаю тебя.
- В кого ты такой самостоятельный? — гладя его по голове, спрашивала Эмма.
- В папу, — отвечал Леон.
- А в кого ты такой умный? – смеялась Эмма.
- В папу, — обнимая за шею и целуя в щеку Эмму, тоже смеялся Леон. Он был ласковым, но долго не любил обниматься и убегал.








За ужином Юрген ничего не ел, он тыкал вилкой по котлете, потом ножом разрезал ее на маленькие кусочки, затем вытер салфеткой губы, встал и поднялся на второй этаж в свой кабинет. Эмма следом пошла за ним. Он сел за кресло и схватился рукой за сердце, вытащил из кармана таблетку, положил ее в рот, налил со стоящего графина воды и запил таблетку. Эмма подбежала к нему.
- Всё в порядке, дочь, иди.
- Папа, я никуда не пойду. Что за таблетки ты принимаешь?
- Эмма, у меня много работы, ты меня отвлекаешь, - сказал отец и начал перелистывать лежащие на столе бумаги, показывая, что разговор окончен.
Эмма была огорчена, отец осунулся, постарел, походка стала неуверенная. Всё в нем изменилось, не было той удали, сияния глаз, уверенности, жажды жить. Ведь ему еще нет семидесяти лет, а он стал походить на глубокого старика. Сердце ее сжималось, видя такие перемены. Она позвонила Альфреду.
- Эмма, ты наверняка преувеличиваешь. Ему через пару месяцев исполнится семьдесят лет, он не может быть вечно молодым.
- Слушай, братик, тебе не кажется, что тебе пора появиться? Ты как я выздоровела, ни разу не был дома. Тебе не кажется, что папа скучает по тебе, ждет единственного сына?
- Мне чувствуется, что ему великолепно с такой дочкой, как ты. Как там мой племянник? Я ему приготовил великолепный подарок.
- Вот и вези подарок, мы ждем! А если серьезно, Альфред, ты бы поспешил... - Эмма заплакала.
- Не так, мы не договаривались, я завтра, Эмма, прилетаю, только не показывай мне слезы, помни, у тебя сердце… - Он запнулся, подумав: «Что хотел сказать, больное? Нет, у нее сердце чужое. Зачем травмировать ее? Боже, помоги выпутаться, что сказать сестренке? О, боже. Я глупый индюк». - Эмма, жди, я прилечу, я вас всех обожаю.







Эмма зашла в столовую и подошла к стойке, налила в хрустальный стакан воды и глотками начала пить. За столом сидел один Андреас.
- Эмма, я понимаю, у отца неприятности, можно сказать…
- Что за неприятности? – встревожилась Эмма.
- Успокойся, дорогая! Я просто предполагаю. Ты вся на нервах, нельзя так доводить себя. Ты похудела, стала вспыльчива…
- Андреас, не надо перечислять мои достоинства. Я не хочу ничего слышать. Мне надо знать, что так мучает отца. Кто, если не я, поможет ему?
- Звони Альфреду.
- Он сказал, что завтра прилетит.


продолжение следует