748. Материя смертна

748. Материя смертна во всём, жадна и субъективна до мозга костей.

Радио переиодически (98) вспоминает о библиотеке Иоанна Грозного, которую тот спрятал вместе со своими сокровищами так, что и сам не помнит. Если бы Душа  Иоанна запомнила местонахождение библиотеки, то или Петр Первый (сын Иоанна), или Сталин (по понятиям не меньше, чем вор в законе), которые искали библиотеку, нашли бы её. Но жадная Душа Иоанна даже из Материи своей Души вычеркнула данные о её местонахождении.

Кому, спрашивается, нужно то, что закопано навечно?! Это все равно как уничтожено. Так Материя живет, если давать ей волю: ни себе, ни людям. Старуха все копит на свои похороны, скряжничает и в то же время ходит по людям, хнычет, что денег нет, что пенсию задерживают. Материи нельзя давать волю, потому что она необъективна. А в своем субъективизме она все более субъективируется, так, что углубляется до дна воронки, где вечный конец.

Материя огрызается на меня: "Это ты сидишь, как дятел (на машинке стучу), а он никогда не помнит". Он у неё это её (злой) Дух, память которого мы разобрали на примере забывчивости Иоанна Грозного. Мой же Дух положителен. Поэтому в нем, в его памяти, сохраняется всё. И поскольку Дух со мной или я с Духом, то и в моей памяти есть всё, хотя то, что я исследовал, у меня отпечатано еще на машинке на физическом плане.

Нормальному Духу свойственно всё помнить (иначе какой смысл в каком-то делании, если об этом после забыть?!) Я написал много тысяч страниц, каждую из которых помню, хотя в памяти их не держу. Сейчас (98), обращаясь к ним, я не лезу в тексты и не ищу страниц, для этого мне достаточно сконцентрировать внимание на требуемой теме. В большинстве случаев, когда я из книг других авторов циитирую по памяти, то не слежу при этом за точностью слов в предложении. Это не нужно, потому что те фразы поданы сверху в том контексте, в каком это требовалось в свое время. Если в моей памяти они появились по иному звучащие, это значит, что сегодня их надо интерпретировать иначе.