Следы бродячих артистов циркачей. Фрося богатырь

После Войны мои родители купили в Джамбуле дом. Небольшой, но уютный, с метровыми глинобитными стенами, он оказался подобно термосу - очень теплым зимой и прохладным в самую жаркую летнюю пору. Но вот крыша дома и сарая, как у многих в те времена Среднеазиатских построек была покрыта саманом (глина, смешанная с соломой). Она нуждалась в постоянном обновлении. Хозяева, продавшие нам дом, забыли предупредить, что крыша давно уже не мазана и с наступлением весенних дождей, она совсем прохудилась. Мама в комнатах и на кухне, там, где капало с потолка, подставляла тазы, ведра и кастрюли. Но, вот пришло долгожданное лето, и отец нанял одну супружескую пару, эвакуированных строителей. Первым пришел муж, жена его где-то задерживалась. Он был средних лет с овальным худым лицом и длинным крючковатым носом. На его голове красовалась вылинявшая на солнце фетровая шляпа с ярким пером какой-то птицы.
Мы с мамой в момент его прихода находились во дворе. Увидев нас, он театрально приподняв шляпу сказал хрипловатым голосом: «Доброго здоровьишка!»
- Доброе утро – ответила мама
У входа возле ворот лежала привезенная куча глины и соломы. Там же рядом стояла и двухсотлитровая бочка, наполненная водой, большое ведро и необходимый инвентарь для выполнения работ.
Он, не мешкая подошел к куче глины и, взяв текмень (азиатская крупная тяпка) принялся размешивать глину с соломой, поливая все это дело водой. Работал он быстро и умело, тяжелая тяпка взлетала легко и играючи. Удивляло, что этот малорослый с виду тщедушный человек в хорошей физической форме и силе. В дальнем углу двора находилась большая деревянная кадушка, сделанная из дубовых досок, обтянутая железными обручами. Она была очень тяжелой.
Приготовив саманный замес,  работник направился к кадушке, осмотрев ее со всех сторон.
- Принеси, хлопец веревку покрепче! – сказал он мне, указав на висевшие на стене сарая веревки.
Я выбрал ту, что покрепче и отдал ему. Привязав крепким узлом за ушко кадки веревку, он забросил ее через плечо, и, крякнув, сдернул с места.
Подтащив кадку к готовому замесу, он загрузил ее доверху , затем подошел к крыльцу и присев на ступеньки закурил.  В это время во двор вышла мама, чтобы повесить белье и увидев груженную кадку она с удивлением воскликнула: «Вы зачем нагрузили глину в эту тяжеленную кадушку, ее же и пустую с места трудно сдвинуть!? Как же вы ее собираетесь тащить? Тут лошадь впрягать надо!»
- А я не буду ее тащить, сейчас придет мой автобус и доставит ее, куда мне надо!
- Что за автобус? Я вас не понимаю! – удивилась мама
Строитель рассмеялся.
-Это я так, шутя, свою жену называю!
В это время в калитку вошла она – высокая как баскетболистка, упитанная, но не толстая. Ничего в ней не выдавало женщину богатыря. В обычном нашем представлении, женщина-богатырь – это здоровенная, мужеподобная баба, но здесь этого вообще не было. И только всматриваясь внимательнее, можно было заметить насколько у нее крепкие мускулистые икры и покатые, кажущиеся полными богатырские плечи медвежьей силы.
Голубоглазая, с доброй улыбкой, она поздоровалась с нами легким кивком головы. Подойдя к груженной доверху кадушке, закинув веревку за спину, спросила мужа: «Куда тебе ее отвезти?»
- Воон туда, к краю двора, возле сарая. Оттуда мазать начнем.
Пригнувшись чуть вперед, она с легкостью сдвинула с места кадушку и потащила ее к краю двора. Кадушка скрипела по сухой земле, оставляя за собой взрыхленный глубокий след. Протащив ее до стены сарая, она совсем даже не задохнулась, будто везла детские салазки. Мама, подойдя к ней, с восхищением сказала: «Вы удивительная женщина, вам выступать бы надо с вашей силой, а не глину месить!»
- Я ведь до Войны выступала в небольшом передвижном цирке, в своей программе я гнула подковы, кочергу галстуком вязала и тяжести разные поднимала! – сказала она с улыбкой, - «мне много раз за большие деньги предлагали бороться с богатырями, но я отказывалась, молодухе не гоже с ними тягаться. Но вот на спор, с силачами за столом многим руки гнула. Никто из встреченных одолеть меня не смог! Мой Фома тоже артист – акробат, он же и клоуном выступал, мы вмест с ниме в одном  цирке работали. Нас там было немного, и жили дружно как одна семья. На трех параконных повозках мы исколесили с гастролями весь Юго - Запад России. Потом война нагрянула, мы цирком бежали от нее, но не успели – она нас в пустыре и нагнала. Самолеты летели, увидели нас, раздолбали все наше хозяйство, разнесли весь цирк, ничего не уцелело – ни людей, ни коней, ни повозок. Тот, кто живой остался – в страхе по голой степи и разбежался. А их два истребителя стали добивать из пулеметов. Как на охоте развлекались, добивая тех, кто в живых остался.
В панике как все я бежать рванула, а Фома в меня вцепился и закричал: «Ты куда? Каланча безумная!»
Рядом валялись, разбросанные с повозок вещи, я упала, и он нас обоих завалил этим барахлом. Так мы и выжили. Потом была оккупация, голод, я переболела тяжелым воспалением легких. Фомка меня выходил, нас приютила старушка. Бабушка травами отпаивала, а Фомка горб сделал, побирался ходил, на хуторах людей смешил. Бывало и на немцев натыкался, они останавливали, но и им фокусы показывал да рожи гримасничал. А вот однажды к бендерам попал, так они горб с него сорвали, да так испинали, что еле приполз» – она вздохула, -  «Вот, подорвала война мою силу…»
- Фрося  может хватит лясы точить? – крикнул Фома с крыши, - не отвлекай хозяйку!
- Извините меня, разговорилась я с вами! – обратилась она к маме смущенно
- Да что вы, это время такое, тяжелое! – сказала мама, - Слава Богу выжили! На обед не уходите, я плов приготовлю.
Комнату, которую они снимали, находилась рядом с домом друзей моих родителей. И те рассказывали: «Соседи к этой паре относятся с уважением, они трудолюбивые и добросовестные, кто им чем помогает: кто продуктами, кто одеждой. Фома детишкам фокусы показывают, те в восторге были, он хороший плотник и безотказный помощник по мелочам всем соседям. Но вот случается у Фомы беда: иногда напивается он до безпамятства. Напившись, выбегает на улицу и  кричит, руками машет, неизвестно на кого ругается и несет околесицу всякую. Фрося, видать давно привыкла к его выходкам, дает ему накричаться до хрипоты, затем выходит и забирает его домой.
Она подходит к нему медленно и ласково уговаривает: «Фомушка хватит людей тревожить, идем домой!»
Тот злобно кричит ей: «Цыц, женщина! Не перечь мужу, иначе я тебя сейчас на куски порву!» - кидается на нее с кулаками, барабанит, как по бочке пустой, а она спокойно, ловко его подхватывает под мышку и уносит домой. Тот беспомощно дрыгает  ногами и руками, но сделать ничего не может, только кричит и матерится.
В это время она всем зрителям происходяшего говорит извиняясь: «Простите нас, он контуженный!»