The Bonapartism of Trumpism

                The Bonapartism of Trumpism
              Author: Vladmir Angelblazer, Jurist and Philosopher
                Victoria, British Columbia, CANADA
                March 10, 2025

       "What does it take to build a house? Let’s draw it — and we’ll live in it!" Is this not the fundamental logic underpinning the entire financial-political system of the Atlantic order, which, until recently, dominated every continent of the modern world? In mathematics, there exists a genre known as the "existence theorem of an object," where the existence of something can be theoretically proven but not explicitly demonstrated. In political economy, this finds expression in a similar paradox: those who control power undoubtedly exist, yet their identities and activities remain concealed from public scrutiny.

       The term "Bonapartism" originally described the regimes of Napoleon Bonaparte and his nephew, Louis-Napoleon — authoritarian rule disguised as popular sovereignty during periods of systemic crisis. Karl Marx extended this concept to any counter-revolutionary dictatorship of the bourgeoisie that maneuvers between conflicting classes amidst a fragile social equilibrium. In political science, Bonapartism is often defined as "a policy of authoritarian resolution of a revolutionary situation."

       Drawing a parallel, "Trumpism" represents a contemporary political phenomenon associated with U.S. President Donald Trump. It embodies a blend of nationalism, populism, and economic protectionism, challenging the established political order. Trump's policies, often termed "Trumponomics," include significant tax cuts, deregulation, and aggressive trade policies aimed at revitalizing domestic industries.

       The comparison between Bonapartism and Trumpism lies in their emergence during periods of perceived systemic crisis and their reliance on strong, centralized leadership claiming to represent the will of the common people. Both navigate between conflicting societal forces, positioning themselves as arbiters capable of restoring order and national greatness.

       A critical aspect of this comparison is the economic foundation underpinning both ideologies. Bonapartism arose in post-revolutionary France, a time of economic turmoil and social upheaval, where authoritarian rule was justified as a means of stabilizing and revitalizing the nation. Similarly, Trumpism continues to evolve in response to economic anxieties among segments of the American populace, particularly those marginalized by globalization and technological advancements. The decline in manufacturing jobs and stagnating wages have fueled a sense of disenfranchisement, which Trump capitalizes on with his promise to "Make America Great Again."

       However, the effectiveness of such policies remains a subject of debate. While tax cuts and deregulation can stimulate short-term economic growth, they may also exacerbate income inequality and increase fiscal deficits. Protectionist trade policies, though intended to revive domestic industries, can provoke retaliatory measures from other nations, disrupting global trade relationships. For example, Trump's tariffs on Chinese or Mexican-Canadian goods have sparked a trade war that impacts key sectors of the U.S. economy, including agriculture and manufacturing. At the same time, some argue that these policies have encouraged reshoring, as seen in increased domestic investment in strategic industries such as semiconductors and energy production.

       Understanding Trumpism in isolation from the historical context of state structures and economic forces is impossible. It would be a mistake to assume that Trump governs as if starting with a blank slate, issuing decrees to usher in a new golden era. Like all leaders of superpowers, he operates within a deeply entrenched system — a "thick notebook" filled with longstanding policies and institutional inertia that cannot simply be erased. In the USSR, such a transfer of power was symbolized by the "red folder" passed from Gorbachev to Yeltsin. And what did Donald Trump receive from Biden? A letter with wishes for good governance and good health?!

       In the West, similar continuity is often overlooked; for example, many dismiss Putin’s hour-long explanation to Tucker Carlson about Russia’s historical governance from Rurik to Yeltsin. Yet the reality remains: the politics of Superpower Leadership are not about individual rulers but rather about navigating the complex network of "castle towers" — long-established structures within the historical development of the state. Neither Putin, Trump, nor Xi operates as a "writer on a blank slate," because the script was written long before them. True historical authorship requires absolute authority and the recognized genius of the moment.

       Can Donald Trump audit the Federal Reserve and the U.S. gold reserves? Can he and his youthful team declare Biden’s executive orders — many signed via autopen rather than his own hand — as unconstitutional acts of treason? Do Europeans grasp that the so-called "self-sufficiency" of the EU and London’s economies is sustained by U.S. federal budget flows—credit emissions from the Federal Reserve? The Euro-Atlantic establishment fails to comprehend the fundamentals of interindustry balance, as they perceive only "financial flows." They are mere consumers of the global economic product without recognizing its source. But this financial architecture is now undergoing a profound transformation before our eyes.

       The scale of the interindustry crisis that triggered the Great Depression of the 1930s began escalating probably in 2007. Historical precedent suggests that when the standard of living declines by more than 40%, it results in a shift in the socio-political model, inevitably leading to dictatorship, war, and upheaval. Today, in the U.S., Europe, and even China, this decline already reaches more than 25%—an ominous warning of impending systemic rupture (Conventionally called as Tectonic processes).

       In the Middle Ages, people were told that such systemic failures were "acts of God" — to be endured with humility. Today, at least two generations have been raised to believe that God does not exist and that anything is allowed. Who, then, is to blame for the current crisis? This question is taboo in the Western public sphere. Trump, however, maneuvers toward a revival of the industrial capitalism of the 1950s and 1960s. Yet, for this vision to materialize, it requires not just North America and Europe but also the markets of Latin America and Southeast Asia. Thus, Trump’s tariff wars should not be seen as acts of Aggression, as alarmist Canadian political elites claim, but rather as invitations to a New Unified Economic Space. Wouldn't you agree that this isn't so bad in the face of the approaching ninth wave? (See Aivazovsky's painting "The Ninth Wave")

       The problem is that Europe’s 500-million-strong market is sustained almost entirely by U.S. monetary flows. How long can this structural crisis continue? Inflation may drive nominal wage increases, but this does not equate to real economic growth. People do not live by "pictures with numbers" but by their own tangible experiences — where each year, their consumption capacity, particularly for essentials like food, diminishes. The socio-political reality felt by the public diverges sharply from the financial narratives crafted by bankers and policymakers.

       Critics of Trumpism argue that its nationalist policies may prove unsustainable in an increasingly interconnected world, warning that economic protectionism could hinder long-term growth rather than ensure national resurgence. Additionally, Trump's reliance on executive power raises concerns about democratic norms and institutional stability, echoing historical Bonapartist regimes that ultimately struggled to maintain their hold on power.

       Trumpism is a product of its time, much like Bonapartism. The central question is whether Trump's policies will lead to a lasting reconfiguration of the American political and economic system or whether they will merely delay an inevitable reckoning with the deeper structural crises of the modern world ? I would humbly suggest that "a house built of brick is far more reliable than one drawn on a piece of paper — just like tangible assets hold greater value than a U.S. dollar conjured into existence by mere financial abstraction." One thing, however, is undeniable: the old order is crumbling, and the forces that will shape the next chapter are already at play.


                Бонапартизм Трампизма
           Автор: Владмир Ангелблазер, юрист и философ
              Виктория, Британская Колумбия, КАНАДА
                10 марта 2025 года


       «Что нам стоит дом построить? Нарисуем - будем жить!» Не является ли эта логика фундаментом всей финансово-политической системы Атлантического порядка, который до недавнего времени доминировал на каждом континенте современного мира? В математике существует жанр, известный как «Теорема Существования Объекта», где существование чего-либо может быть теоретически доказано, но не явно продемонстрировано. В политической экономии это выражается в схожем парадоксе: те, кто контролирует власть, несомненно существуют, но их личности и деятельность остаются скрытыми от общественного внимания.

       Термин «Бонапартизм» изначально описывал режимы Наполеона Бонапарта и его племянника Луи-Наполеона — авторитарное правление, замаскированное под народный суверенитет в периоды системных кризисов. Карл Маркс расширил это понятие, включив в него любую контрреволюционную диктатуру буржуазии, которая маневрирует между конфликтующими классами в условиях хрупкого социального равновесия. В политологии Бонапартизм часто определяется как «политика авторитарного разрешения революционной ситуации».

       Проводя параллель, «Трампизм» представляет собой современное политическое явление, связанное с президентом США Дональдом Трампом. Оно воплощает смесь национализма, популизма и экономического протекционизма, бросая вызов устоявшемуся политическому порядку. Политика Трампа, часто называемая «Трампономикой», включает значительное снижение налогов, дерегуляцию и агрессивные торговые меры, направленные на возрождение внутренних отраслей промышленности.

       Сравнение Бонапартизма и Трампизма заключается в их возникновении в периоды воспринимаемого системного кризиса и их опоре на сильное, централизованное руководство, претендующее на выражение воли простого народа. Оба явления лавируют между конфликтующими общественными силами, позиционируя себя как арбитров, способных восстановить порядок и национальное величие (МАГА).

       Ключевым аспектом этого сравнения является экономическая основа, лежащая в основе обеих идеологий. Бонапартизм возник в послереволюционной Франции, в период экономических потрясений и социальных противоречий, где авторитарное правление оправдывалось как средство стабилизации и возрождения нации. Аналогично, Трампизм продолжает развиваться в ответ на экономические тревоги среди части Американского населения, особенно тех, кто оказался на обочине глобализации и технологического прогресса. Сокращение рабочих мест в производственном секторе и стагнация заработной платы подпитывают чувство отчуждения, на чем Трамп играет, обещая «Сделать Америку снова великой».

       Однако эффективность такой политики остается предметом споров. Хотя снижение налогов и дерегуляция могут стимулировать краткосрочный экономический рост, они также способны усугубить неравенство доходов и увеличить бюджетный дефицит. Протекционистские торговые меры, хотя и направлены на возрождение внутренних отраслей, могут спровоцировать ответные действия других стран, нарушая глобальные торговые отношения. Например, тарифы Трампа на товары из Китая или Мексики и Канады, вызвали торговую войну, которая затрагивает ключевые секторы экономики США, включая сельское хозяйство и производство. В то же время, некоторые утверждают, что эти меры способствовали возвращению производства на родину, что видно по увеличению внутренних инвестиций в стратегические отрасли, такие как производство полупроводников и энергетика.

       Понимание Трампизма невозможно в отрыве от исторического контекста государственных структур и экономических сил. Было бы ошибкой предполагать, что Трамп управляет, как будто начинает с чистого листа, издавая указы для наступления новой золотой эры. Как и все лидеры Сверхдержав, он действует в рамках глубоко укоренившейся системы — «толстой тетради», заполненной давними политиками и институциональной инерцией, которые нельзя просто так стереть. В СССР такая передача власти символизировалась «Красной папкой», переданной от Горбачева Ельцину. А что получил Дональд Трамп от Байдена? Письмо с пожеланиями хорошего управления и здоровья?!

       На Западе подобная преемственность часто игнорируется; например, многие смеются над часовым объяснением Путина Такеру Карлсону об историческом управлении Россией от Рюрика до Ельцина. Однако реальность такова: политика лидерства Сверхдержав заключается не в отдельных правителях и количестве стульев в тронном зале, а в навигации по сложной сети «Башен Кремля» — давно установленных структур в историческом развитии государства. Ни Путин, ни Трамп, ни Си не являются «писателями на чистом листе», поскольку сценарий был написан задолго до них. Истинное историческое авторство требует абсолютной власти и признанного гения момента.

       Может ли Дональд Трамп провести аудит Федеральной резервной системы и золотых запасов США? Может ли он и его молодая команда объявить исполнительные Указы Байдена — многие из которых подписаны факсимиле, а не его собственной рукой — неконституционными актами Государственной измены? Понимают ли Европейцы, что так называемая «самодостаточность» экономик ЕС и Лондона поддерживается потоками из федерального бюджета США — кредитными эмиссиями Федерального резерва? Такое впечталение, что Евро-Атлантический истеблишмент не понимает основ межотраслевого баланса, воспринимая лишь «финансовые потоки». Они являются лишь потребителями глобального экономического продукта, не осознавая его источника. Но эта финансовая архитектура сейчас претерпевает глубокое перерождение на наших глазах.

       Масштабы межотраслевого кризиса, который спровоцировал Великую депрессию 1930-х годов, начали нарастать, вероятно, в 2007 году. Исторический прецедент предполагает, что когда уровень жизни снижается более чем на 40%, это приводит к смене социально-политической модели, неизбежно ведущей к диктатуре, войне и потрясениям. Сегодня в США, Европе и даже Китае это снижение уже достигает более 25% — зловещее предупреждение о надвигающемся системном разрыве(Условно называемые как Тектонические процессы).

       В Средние века людям говорили, что такие системные сбои являются «волей Божьей» — их нужно смиренно пережить. Сегодня, как минимум, два поколения выросли с убеждением, что Бога не существует и что всё дозволено. Кто же тогда виноват в нынешнем кризисе? Этот вопрос является табу (запрещённым) в Западной публичной сфере. Трамп, однако, маневрирует в сторону возрождения индустриального капитализма 1950-х и 1960-х годов. Но для реализации этого видения необходимы не только Северная Америка и Европа, но и рынки Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Таким образом, тарифные войны Трампа не следует рассматривать как акты Агрессии, как утверждают запаниковавшие Канадские политические элиты, а скорее как приглашение к Новому Единому Экономическому пространству. Не правда ли, что это не так уж и плохо перед лицом приближающейся девятой волны? (См. картину Айвазовского «Девятый вал»)

       Проблема в том, что рынок Европы с населением в 500 миллионов человек почти полностью зависит от денежных потоков из США. Как долго может продолжаться этот структурный кризис? Инфляция может подтолкнуть рост номинальной заработной платы, но это не равнозначно реальному экономическому росту. Люди живут не «картинками с цифрами», а своим собственным осязаемым опытом — где с каждым годом их потребительская способность уменьшается, особенно на предметы первой необходимости и продукты питания. Социально-политическая реальность, ощущаемая обществом, резко расходится с финансовыми сказками, создаваемыми банкирами и политиками.

       Критики Трампизма утверждают, что его националистическая политика может оказаться несостоятельной в мире, который становится все более взаимосвязанным, предупреждая, что экономический протекционизм может помешать долгосрочному росту, а не обеспечить национальное возрождение. Кроме того, опора Трампа на исполнительную власть вызывает опасения относительно демократических норм и институциональной стабильности, напоминая исторические Бонапартистские режимы, которые на самом деле боролись за сохранение своей власти.

       Трампизм — это продукт своего времени, как и Бонапартизм. Главный вопрос заключается в том, приведёт ли политика Трампа к долговременной перестройке Американской политической и экономической системы или же она лишь отсрочит неизбежное столкновение с более глубокими структурными кризисами современного мира? Я бы скромно предположил, что «дом, построенный из кирпича, гораздо надёжнее, чем нарисованный на бумаге — так же, как материальные активы имеют большую ценность, чем доллар США, созданный из финансовой абстракции». Лишь одно несомненно: старый порядок рушится, и силы, которые сформируют следующую главу, уже в действии.