Рассказ пыльного мечтателя

- Я висел на стене.

Нет, поймите правильно, на полу я тоже бывал. Частенько.

Но вот почему-то именно стена запомнилась мне чуть больше. Ярче.

Может, потому что человеческий детеныш, тогда еще совсем кроха, водила по мне пальчиками, когда тяжелые веки тянул вниз дневной сон. Пока каждую закорючку, каждый узорчик, каждый цветочек этим пальчиком «обойдешь»... Сон сам собой и наваливался. Мечтательный сон. Сладкий. Невинно-детский.

А может, стена запомнилась мне больше потому, что так я был... ближе к своей мечте. Не смейтесь, пожалуйста. И у нас, бренных, бывают свои мечты. Я, например, всегда мечтал стать ковром-самолетом.

Да, прямо так, прямо как в сказке. Что есть жизнь, если не вечное бегство от реальности? Нам важно верить в чудеса, чтобы прочнее стоять на ногах. Не обессудьте, что об этом рассуждаю я, обычный предмет быта. Если вы еще не поняли, я - ковер.

Родился я (вернее, меня произвели) на умелой ткацкой фабрике одной жаркой восточной страны. Оттуда нас, с моими братьями и сестрами, развозили по всем уголкам мира. Я гордо, как настоящий экспонат, красовался в магазине мебели, магазине домашнего уюта. Люди вообще любят окружать себя уютными вещами. У кого-то это получается лучше, но всем хочется капельки домашнего тепла. Не скрою, я получился очень даже симпатичным. Красивым даже. Уж простите мне мое хвастовство. А потому долго простоять в магазине мне было не суждено.

Однажды на пороге появился статный молодой мужчина с военной выправкой. Его взгляд упал на мои узоры - и уже в следующее мгновение я, на его крепком плече, отправлялся в свой первый дом. В качестве подарка для родителей невесты этого поджарого человека.

Я лежал на дощатом полу и  был счастлив. Стоит ли говорить, что с моей помощью жених произвел самое что ни на есть благоприятное впечатление на родителей. И вот - образовалась новая ячейка общества. Мной гордились, меня показывали соседям. Раз в полгода меня даже выносили гулять - на улице выбивали этой железной завитушкой - и я снова дышал свежестью.

А немного времени спустя у того самого плечистого родилась его маленькая копия. И все детство маленькая копия весело гостила у бабушки и дедушки. Тогда я, лежащий на полу, выступал и гоночной трассой с извилистыми треками, и бескрайнем морем, и пустыней - и вообще всем, что взбредет в голову юному созданию.

По великому и страшному закону жизни, когда что-то прибывает - что-то обязательно убывает, и наоборот. Маленькая копия росла, все более и более походя на своего родителя. А вот бабушка с дедушкой ушли в другое измерение, сначала она, потом - он. После что-то случилось и с самим женихом, уже отцом (говорят, он так и не смог пережить трагические события планетарного прошлого), и его копия - уже статный, такой же плечистый юноша, внезапно стал главой семьи.

Профессию он себе выбрал тоже вполне "главенствующую" и стал военным инженером. Еще немного погодя и у него завелась своя семья, новая ячейка общества в великих мировых сотах. Копия постарше - девочка, копия помладше - мальчик, и, конечно, жена-красавица. Снова я почувствовал на себе маленькие детские ручки, следующие каждой извилинке моего узора. Снова я стал целым миром в радужных детских умах.

Время шло. Я уже висел на стене (и наслаждался мнимым полетом). Мной по-прежнему гордились, а два сгорбленных человечка, те самые родители невесты, любили коротать на моем фоне тихие вечера - за чтением книг, прослушиванием теплых, инопланетных звуков патефона или просмотром деревянной телевизионной коробки.

Как мы уже говорили, на нашем веку ничто не бессмертно. Ну, разве что искусство. Вот и маленьких сгорбленных человечков не стало, и меня забрал к себе плечистый красавец. На память.

С тех пор мы часто переезжали, по долгу службы главы семьи. Где мы только не побывали! На каких только полах я не лежал!

Я постепенно стал приобретать маленькие «шрамы». Я зову их изюминками. Кое-где на меня капнула краска, оставив после тщательной чистки едва заметный след. Где-то появились квадратные вмятинки от упорных ножек стола. Но я был все так же красив.

Жизнь течет: у одних - бурной горной рекой, у других - тихим журчащим ручейком. Маленькие копии подросли и стали помогать родителям хлопать по мне железной завитушкой, хотя в темпах городской, насыщенной и свободолюбивой жизни времени на меня оставалось меньше. Но я не обижался.

Но вот пришло время и маленьким, вернее, уже вполне расцветавшим, копиям делать и своих детенышей. Я лежал на мягком линолеуме. В воздухе вновь закружилась романтика, как на новогодние вечера по мне кружились острые каблучки и топали ботинки. Веселый бенгальский огонь, мечтательно вспыхнув, уронил на меня мерцающую искру, подарив мне еще одну изюминку: аккуратный круглый черный прожог. Прямо, как настоящая родинка! Ох и ругались же тогда родители. Но весело ругались.

Молодая копия отца съехала в общежитие института, а молодая копия матери привела в дом очередного (на моем веку) красавца-жениха, и стали мы все жить вместе. Первым делом жених, упорно выглаживая воротничок рубашки, как-то неловко накрутил провод старого утюга вокруг гладильной доски, дернулся, что-то выкрикнул - и в следующее мгновение на меня полетела раскаленная перфорированная железка. Теперь у меня была целая татуировка, этакое треугольное клеймо с дырочками. Родители молодой копии очень переживали. Переживала и сама молодая копия, но все же улыбалась смущенному жениху.

Дети - это продолжение нас самих. Мы никогда по-настоящему не умираем. Наши гены, наши убеждения, наши победы и ошибки - все это перемешивается и продолжает течь дальше, давая порой удивительные комбинации. Уж простите, что я, шерстяной настил, снова рассуждаю о таких вещах.

Вот я и застал третье поколение маленьких копий с их детскими ручонками. Завитушки, зигзаги, бескрайние поля воображения... А я все так же согревал - не побоюсь этого слова - близких. И я считаю, что мне очень повезло.

Бабушка маленькой копии, в память о былом, решила снова повесить меня на стену. Вся семья дружно вынесла меня во двор. По очереди меня хлопали железной завитушкой - даже самая маленькая копия, весело пританцовывая. И вот я воцарился на своем любимом месте (а ожог от утюга искусно припрятали за угол дивана). Впрочем, в этот раз мной любовались лишь бабушка с дедушкой.

Когда наша маленькая копия подросла, не стало и их. Безусловно, горевали все. Но жизнь, как мы выяснили, идет своим, неизменным чередом. И обстановка вокруг меня стала потихоньку меняться. Очередная новая мебель. Совершенно другая одежда (впрочем, чем-то похожая на ту, из прошлого). Появилось слово "ремонт", а вслед за ним - незнакомое мне слово "пар-ла-ми-нат" (или что-то похожее). И меня сняли со стены, сняли с моего "рейса", моего "полета", как оказалось - с последнего. Сняли, аккуратно свернули в трубочку и поставили в "темную комнату". Бог знает, сколько времени я там провел. Со временем мне стало как-то щекотно и даже больно, будто во мне что-то копошилось, кто-то кусал. Я уснул. Мне снилась моя фабрика, снилась моя "первая", если можно так выразиться, семья. Весь двор приходил на меня посмотреть, а после на меня взбирались детишки, маленькие человеческие копии - и я летел, как настоящий ковер-самолет.

От такой красоты я пробудился не сразу. Улегшись на гладкий, пахнущий склеенными досками и дороговизной пол, я увидел, как надо мной склонились родители подросшей маленькой копии.

- Ну да, не очень. Столько дырочек..., - на лице матери появилось сожаление, а в глазах - так хорошо знакомый мне проблеск воспоминаний. Мне кажется, она вспомнила родителей, вспомнила бабушек и дедушек. И, надеюсь, в этом воспоминании был и я.

Они постояли надо мной еще немного.

- Давай я отнесу, - как-то тихо сказал супруг.

***

- И вот я, снова свернутый рулетиком, стою здесь, с вами, опершись о мусорный бак! Ну что, мои серо-коричневые пернатые друзья? Как вам история старого пыльного мечтателя?

Стая притихших воробьев, рассевшись на баках, будто отходя ото сна, стала потихоньку "расчирикиваться". Резкий стук тележки и скрип тележного колеса мигом поднял всю стайку в воздух.

- Как хорошо, что вы можете летать... - мечтательно вздохнул ковер.

Две пары ловких рук в ярких оранжевых спецовках дворников спешно погрузили ковер на тележку. Скрипучее колесо, удаляясь, пищало все чаще.

- Погоди-те, это что же... Теперь у меня и колеса есть? Как у настоящего самолета?! Это я сейчас и взлететь смогу?.. Эй, воробушки, а жизнь-то продолжается! Встретимся в небе!