7. Молитва неприкаянного тролля

   
     Каждый из нас, рано или поздно, под давлением нужды, или потеряв близких и дорогих, или лишившись здоровья в порыве отчаяния обращался к Творцу, взирающему на наши трагедии с иконы в красном углу комнаты. Нам казалось, что на этом кусочке картона сосредоточена вся вселенская мудрость. В нём наша надежда и защита. Мы просили ослабить удавку судьбы и даже видели в глазах Господа бесконечную любовь, но... продолжали испытывать нужду, терять любимых и здоровье.

     Как продолжать верить? Где взять силы для того, чтобы оставаться твёрдым в вере и не поддаться искушению отречения?

     Эти вопросы я пытался задать Господу, но разговор с моей стороны получился слишком светским. Я не смог проявить необходимое подобострастие и почтение, присущие общению с Богом. Я преступил черту дозволенного и в результате вместо ангелов увидел демонов.

     Это художественный рассказ, поэтому прошу не предъявлять ко мне религиозных претензий, а принять к сведению те проблемы, которые стоят между нами и Творцом. Стоят и требуют решения. Любой священнослужитель подтвердит не только наличие проблем, но и бесконечную бюрократию в их решении.    

-------------------------- 


     “Господи, дай мне веру!
      Ещё о большей милости прошу Тебя - 
      Дай мне слепую веру!
      Ибо мой рациональный мозг
      не выдержит бремени осмысления веры
      и приведёт меня к Дьяволу’.

     “Но это значит лишить тебя разума”.
 
     “Пусть будет так! Я приму это с благодарностью!”
               
       Евгений Яранский

--------------------------


     Господь Бог наш трехипостастный, Отец небесный, Сын Твой единородный Иисус Христос и Дух Святой! Обращаюсь к Тебе с мыслями своими и сомнениями, поразившими разум мой и затемнившими душу мою. Верую ли я в Тебя? Не уверен. Отвергаю ли Тебя? Нет. Хочу ли увидеть царствие Твоё? Да. Прилагаю ли к этому усилия? М-м-м... Прилагаю, но слаб против греховных пристрастий. Почему? Не знаю. Скорее всего, потому, что в воспитании моём было много любви и поэтому я стал нежным и сладострастным. И чего же я хочу? Трудный вопрос...

     Будучи молодым человеком, полагал, что жизнь течёт сама по себе и единственное неудобство в ней, кода приходится что-то осмыслить и что-то предпринять - выбор профессии. Желания раздваиваются, растраиваются, освещают мозг радужными картинами будущего. Нужно сделать первый собственный шаг. И вот он сделан. Впереди то самое радужное будущее…
 
     Сейчас мне пятьдесят. Теперь вижу, что путь мой раздваивался на каждом шагу, что ни шаг, то развилка. И это не только о профессии. И даже почти всегда не о ней. Выбор мой был выбором морального плана, выбором поступка. За каждым из них, оплёвывая друг друга, стояли два сакральных слова: НАДО и ХОЧУ. Два моих палача, убивавших меня всю жизнь. Один - нудный, другой - сладкий. А я как флюгер между ними. Хочется туда, где ХОЧУ, но тут выходит из-за угла со своим топором НАДО, злобно усмехается и тычет пальцем в список моих долгов и обязанностей. А в ушах слова его железные: "Вернись, подлец. Сначала разберись с долгами своими. Ты должен то-то и сё-то". Опускаю в безысходности голову и понуро бреду туда, где НАДО. Но тут из-за другого угла выкатывается с гиканьем разухабистая тройка с бубенцами, набитая полупьяными разомлевшими б**дями, а на облучке сидит ХОЧУ и, словно щедрый фокусник, разбрасывает налево и направо удовольствия. И я, увернувшись, от топора, бегу назад, к тёплым развратным девкам, падаю в весёлые сани и забываю обо всём. До утра…
 
     А утром стоит у изголовья смятой постели, набычившись, НАДО со своим страшным топором и ждёт, когда я глаза продеру, чтобы башку снести мою похмельную и безответственную. И мне сейчас приходится сыпать на волосы свои пепел и констатировать, что воля моя оказалась слабой и, в большинстве случаев, уязвимой для моих желаний. Я заблуждался и временами стыд за мои поступки сворачивал в комок мои внутренности и отравлял мне моё существование. Я врал, иногда легкомысленно, наивно и глупо, иногда сознательно и по-взрослому. Я предавал, но говорить об этом подробнее нет сил. Я воровал, и воровская романтика сладким адреналином отравляла мою кровь. Я похабно и бессмысленно матерился и лишь возраст вылечил меня от этой заразы. Я много пил в компании таких же отбитых бездельников, почти всегда перебирал дозу, впадал в беспамятство и предавался блуду в тяжёлом похмельном сне. Я любил женщин и причинял им боль. Они тоже любили меня, но, каждая по-своему, мстили за эту боль. Я недостойный сын, не оправдавший надежд. Я плохой муж и отец, не сохранивший семью. Слава Тебе, что пока не убил никого.

     Что касается тебя, Господи, прости меня, прости меня, прости меня, Господи, грешного…, ты видишь, я стою на коленях и заливаю лицо слезами с мольбой о прощении, но… но… крещусь и каюсь… имя Твоё, я, заблудшая овца, подобно многим падшим, укушенным Дьяволом, употреблял в одной связке с матом, воровал и продавал иконы. И трепет пробегал по моим членам не тогда, когда я держал в руках Твой образ, а когда пересчитывал дрожащими пальцами зелёные американские хрустки, вырученные от немца-скупердяя за Твой лик на тёмной доске.

     А потом, когда возникла потребность осознать этот мир, я узнал о Тебе всё, что знают попы и философы, но не поверил никому и встал на путь критицизма. Я прочитал множество канонизированных книжек, начиная с Библии, и большое количество апокрифов. Идя дальше, и желая достичь Истины с позиции третейского судьи, я прочитал с десяток сатанистских книжек, начиная с Бибилии Сатаны Шандора Ла Вэя (не скатываясь, однако, в практику культа Сатаны, переклиниваются на которой и не могут подняться выше, к недостойной идеологии сатанизма, лишь подонки с тремя классами образования, чей разум попорчен кривым ножом одутловатого сэра Дауна, не в обиду будь сказано безобидным людям-даунам, цветам жизни).
 
     - И что же? - спросишь Ты.

     И я отвечу Тебе: - Ничего…

     Истина как пряталась на высоком дереве в кованом сундуке за семью печатями, так там и остаётся не смотря на мою беготню внизу. Ты удивишься, Господи, и спросишь меня:

     - Если ты не принял ни моей Истины, ни лживой Истины Сатаны, и остался верен лишь своему Эго, то зачем тебе сейчас Я, зачем ты исповедуешься передо Мной?

     И я отвечу: - Наверное, потому, Господи, что Твои идеалы, оставаясь всего лишь идеалами, всё-таки ближе мне, чем те, в которых я увидел лицо Зверя. Его речи гипнотизируют сладкими словами “свобода духа” и “наслаждение тела”. Какое-то время я был очарован ими и до сих пор кое-что из этих заблуждений ещё не вылетело из моей головы. Но его учение в целом может быть воспринято только уродами от рождения и воспитания, низкими сущностями, духовная инвалидность которых в том, что для них не существует болевого порога, за которым начинается боль за близких и за людей вообще, как братьев по жизни. Я сделал прощальный привет Дьяволу сразу же, как только понял это.

     Тогда Ты спросишь меня, Господи: - А что же не устраивает тебя в Моём учении?

     И я, содрогаясь от собственного кощунства и потея от мысли о последствиях моего бесстрашия, отвечу:

     - Твоя вера - вдохновенный гимн страдающей немощи. Умирающий на кресте, подверженный побоям и истекающий кровью Иисус Христос - вот символ Твоей веры. Распятие собирает у своего подножия миллионы коленопреклонённых изваяний, страдающих от несправедливостей, но поющих осанну покорности. Смирение и непротивление – смысл Твоих проповедей, прикрытый лёгким покрывалом, которое Ты назвал - Любовь. По мере углубления в дебри теологии и при этом глупея день ото дня от всеобщей запутанности в основополагающих вопросах веры, я задал себе вопрос: - Так почему же, чёрт побери, эта христианская религия всё-таки существует две тысячи лет и, несмотря на всё выкорчёвывание её иноверцами и своими же политическими режимами переживает трудные времена и выходит из подполья?

     И я вывел для себя другую формулу, объясняющую феномен её упорного неисчезновения. Это НАДЕЖДА. Надежда на лучшее, справедливое и достойное существование, если не при жизни, то хотя бы в загробном мире. Ведь для миллионов людей, которые не согласны с дерьмом жизни и которых оно безжалостно спихнуло с дороги в кювет, нет другой надежды. Не на что больше надеяться. Дерьмо не способно самосовершенствоваться, оно способно только самоудовлетворяться. Разложение общества достигло критической точки. Двоих из пяти пучит и скрючивает от таких слов, как честь, достоинство, совесть. Ещё двое равнодушны к ним, просто в упор их не видят. А оставшийся один сидит в кювете и не высовывается, не желая получить по макушке. Сидит и шепчет в ладошку молитвы, и мстительно думает, что его пожизненная отсидка в кювете потом, после смерти, даст ему право спихнуть в кювет тех, кто его спихнул туда сегодня.

     Вот тут-то и встаёт главный вопрос: - А почему же жизнь-то поганая такая? Кто виноват? С кого спросить? С себя? Ну, знаете ли… Да, да, я в курсе. Все попы твердят одно и то же: - Свобода воли, свобода выбора. Мол, вы сами виноваты, что божественным даром Свободы распоряжаетесь как слабоумные и живёте по принципу - куда хочу, туда и ворочу. Там, где должно быть НАДО, у вас всегда ХОЧУ. Вот такая, дескать, у вас Свобода Воли. Односторонняя. Всё туда норовите, где полегче да помягче, где послаще да неболяще.

     А ведь так было всегда. Ведь Ты сам, оплодотворив мёртвый кусок глины дыханием жизни в шестой день творения, вверг нас в круговорот поступков, мотивированных, как оказалось впоследствии, нашими низменными потребностями, которые, как ни замазывай их якобы наличествующими духовными исканиями, всё равно, словно танковыми гусеницами, разрывают на мироздании тонкий налёт культуры и порождают толпы желающих вкусить греховное удовольствие. Мягко спат и вкусно жрать. И это в двадцать первом веке, более семи с половиной тысяч лет от Сотворения.

     Почему так много нечестного, грязного и незаконного в нашей жизни? Не думаю, что Тебя самого это удовлетворяет. Даже уверен, что нет. Но тем не менее все мы, будучи Твоими детьми, стали изгнанниками из Рая. Скажи, чем я провинился? Чем провинился праотец мой Адам? Скушал яблоко? Так ведь по наущению Дьявола, а он Твоя единородная часть, Твоё первое творение, шестикрылый серафим Денница, впоследствии, после падения, наречённый Тобою Люцифером, сын утренней зари, лучезарный ангел, Твой сын. Он был одним из первых существ, наполнивших духовную Вселенную после тебя. Это первое. Но есть ещё и второе. Ты создал людей. Для людей насадил сад и в центре сада вырастил чудесное дерево познания. Для кого? Для ангелов? Но им, духовным созданиям, и без этого была известна тайна Добра и Зла. Ясно, что плоды дерева предназначались для людей. Так зачем было нужно интриговать их запретом. Неужели Ты не знал, что запретный плод притягивает сильнее, чем доступный?
 
     Чем не угодил тебе Каин? Ведь он воздал Тебе жертву не хуже Авеля. Чем провинились мои братья и сёстры, которых Ты утопил, наслав потоп? Ведь среди них были и младенцы и праведники. Чем провинились юноши и девушки, павшие агнцами человеческих жертвоприношений по требованию Твоему? Чем были виноваты живущие в долине Нила, когда Ты навлёк на них казни египетские? Чем провинились ханаане, когда Ты руками взалкавших чужих земель евреев разбил их армию во время Исхода? Чем провинились воины, пронзённые острым металлом на поле боя в других войнах, освящённых Твоим именем? Чем провинились миллионы униженных, избитых, разлучённых с семьями рабов, ставших таковыми по Твоему благословению? Почему Сын Твой, Иисус Христос, принёсший, по его словам, в мир Любовь, стал причиной резни Вифлеемских младенцев? Почему со страниц Ветхого Завета, предъявляющего миру синайские законы Моисея, то есть Твои законы, ручьями льётся кровь, и даже Евангелие, возвестившее новые Твои законы в Нагорной проповеди Христа, наполнено примерами несправедливости, кощунства, предательства? Почему всё это называется Священным Писанием? Что здесь Святого?

     Я НЕ ВИНОВЕН! Слышишь ли Ты, Боже недоступный? Лишь один раз признал Ты свою ошибку. Вот оно, признание: “Бытие”, глава 6, ст. 5-7. "И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле и что все мысли их и помышления сердца их были во зло всякое время, и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своём. И сказал Господь: Истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил, ибо я раскаялся, что создал их". И истребил. Всемирным потопом. Но и в этом акте не удалось избежать последствий. Взял каждой твари по паре. И любимчика Ноя с женой и сыновьями. И что же вышло? Родовое кровосмешение. Родственники переженились и положили, тем самым, начало генетическому вырождению поколений. Вот мы и вырождаемся. Вместо девятисот тридцати лет жизни Адама, девятисот двенадцати лет Сифа, девятисот пятидесяти лет Ноя мы живём шестьдесят-семьдесят. Скоро вымрем. Физически. А говорить о духовном вырождении уже язык болит, ибо в грехе живём, в грехе рождаемся и в грехе умираем.

     Но я-то всё равно не виновен. Не виновен моими личными грехами. То, в чём я лично виновен, ничтожно, не масштабно и не способно ввергнуть мир в водоворот духовного распада. Я маленький человек и вина моя маленькая. Почему я должен всю жизнь класть поклоны перед судейским ликом Твоим искупая грехи Адама и Евы, грехи, которых не ощущаю своими? Почему я должен исповедоваться в них и нести ответственность за них? Почему я должен быть куском живого страждущего мяса в адском костре и терпеть вечные муки? За что? И, в самом последнем конце концов, почему я должен любить Тебя? Я хотел бы любить Тебя, правда Господи, очень хотел бы, но не могу себя заставить, потому, что рационален в уме своём и вижу как трудно живут люди утопив своё бытиё в трясине кровавых междоусобиц. Всё это не позволяет мне безоглядно полюбить Тебя и дела Твои. Кровь Ветхого Завета не позволяет. Кровь архаичных времён, древнего мира, средневековья, нового времени и, особенно, новейшей истории не позволяет. Это не я проливаю её. Весь ход человеческой жизни предписан Тобою. За всем, что происходит в мире людей, стоишь Ты. Зачем Тебе это? Ты создал проблемы не только для нас, но даже в большей степени для себя, породив Зло, которое является Твоей антитезой и ведёт борьбу с Тобой же. Ты, вселив в нас слабую волю и при этом предоставив возможность самостоятельно выбирать направление наших действий в каждом случае, должен был понимать, что именно недееспособная воля окажется легко преодолимой преградой для прелести чувственного наслаждения. Именно слабая воля всегда толкнёт человека на самый лёгкий путь - путь получения удовольствия, и возможность получения удовольствия станет тем самым смыслом, который будет возбуждать человека на действия.

     Как река, теснимая каменными утёсами, изменяет среди них своё русло и несёт воды на плоскую равнину чтобы разлиться широко и спокойно, так и человек, лавируя между жизненных неудобств, несёт свои дух и тело к удовольствию, к наслаждению. Может быть, даже не отдавая себе в этом отчёта. СМЫСЛ ЖИЗНИ - НАСЛАЖДЕНИЕ! Для всех. Без исключения. Даже для тех, кто наделён совершенно слабой волей и не в состоянии обеспечить для себя прижизненные условия материального комфорта, даже для них наслаждение - смысл жизни. Только видят его они не в золочёных унитазах, а в вере в Тебя и в своё личное, райское наслаждение после смерти. Они наслаждаются и утешаются своими мечтами о потустороннем блаженстве. В любом случае, люди, по тем или иным причинам принявшие страданий больше, чем удовольствий, мечтают о компенсации, естественно загробной. Надежда на какую-то другую компенсацию в этом волчьем мире для них уже растаяла.
 
     ТАКИМ ОБРАЗОМ, ИМЕННО ЛИЧНОЕ СТРАДАНИЕ ЕСТЬ ИСТОЧНИК ВЕРЫ, А НАДЕЖДА НА БУДУЩЕЕ НАСЛАЖДЕНИЕ ЕСТЬ СМЫСЛ ВЕРЫ. А иначе для чего верить? Ты можешь не соглашаться со мной и приводить аргументы в пользу иных, называемых праведниками, кто жизнь свою положил во благо других, налево и направо расточая добродетель. Но я не увижу противоречия и скажу, что условие для получения наслаждения этими праведниками - благополучие других. Просто они - те, кто получает наслаждение не за счёт окружающих, как делают почти все, а за счёт своих внутренних ресурсов. Им так легче получить желаемое.

     Ещё раз махну своим знаменем: СМЫСЛ ЖИЗНИ - НАСЛАЖДЕНИЕ! Не чувствуешь ли Ты, Боже, что в этой формуле больше от Дьявола, чем от Тебя? Правда, ведь? Наверное, ты хотел, чтобы все были святыми? Тогда что помешало твоему замыслу? Почему возникло Зло? Почему оно вошло в наш мир, проникло в наши души и стало рычагом для получения удовольствия? Никто честно не ответит на этот вопрос. Мы - потому, что не знаем. Ты - знаешь, но почему-то не отвечаешь. Тогда зачем всё это? Зачем мы, люди, зачем природа и Космос, зачем любовь и ненависть, блаженство и страдания, зачем, наконец, Ты?
 
     И где Она, трепетная лань, забившаяся в самую чащу леса, имя которой Истина? Почему ты прячешь её от нас? Почему проложил пропасть между ею и нами? Если истина - Совершенство, то есть превращение человека в Бога, то это недостижимая истина. Мы слабы. И даже насилуя себя всю жизнь во имя превращения её в сплошную добродетель, мы, на склоне лет, оглядываемся назад и ужасаемся, ощущая всю неземную тяжесть своего заплечного мешка, доверху набитого грехами. Многие ещё с юности приняли за аксиому то, что истина - Добро и Любовь. Но прошли годы, они научились трезво оценивать жизнь и своё место в жизни, поставили рядом с этими высокими понятиями себя, безвольных карликов, взглянули на это несоответствие со стороны, стыдливо опустили глаза и достали привычными руками бутылку водки, чтобы поскорее забыть позор сравнения.

     Как глубока пропасть между нами и Истиной. Мы заглянули в бездну и отшатнулись, увидев как она опасна и как смертельна. Как далеко отстоят друг от друга два её берега, берег собственных грехов и пороков и тот, противоположный, бессмысленный в своей величественной недоступности берег всепрощающего Совершенства. Заглянули и ужаснулись, ужаснулись и отпрянули, свернулись в клубок, впервые осознав величайшую Невозможность Преодоления Бездны. Осознали и откатились назад, оставляя на дорогах своего отступления трупы самоубийц, не выдержавших открывшейся истины, хотя и не главной, а всего лишь частной, заключающейся в осознании того, что Абсолютная Истина, во-первых, совершенно недоступна, а, во-вторых, Истина это то, что унизит именно своим Совершенством и приведёт на речной обрыв с камнем на шее. Увидеть Истину и умереть. От разочарования. Не в Истине. В себе. А если и умереть не достанет воли, то всё равно мёртвыми будем. Живыми, но мёртвыми. Уйдет очарование жизни, придёт очарование смерти, равнодушие, отвращение и злость. Смерть в тридцать лет. Правда, похороны состоятся в семьдесят. Вот так становятся мумиями при жизни, вот так расширяется и укрепляется Зло. От осознания Невозможности Преодоления Бездны.

     Вот и ходят такие живые трупы по улицам, под итальянской складкой модного прикида поеденные червями свои кости спрятывают, насквозь продуваемыми глазницами божеское из людей выкачивают и от души встречной, невинной, кусочки костяными пальцами отщипывают. Дунут смрадным дыханием на него, трепещущий, и обратно, почерневший, на место прилепляют. Поболит, да, глядишь, и приживётся. А куда денешься? Вопить будешь? Так ведь глупо и бесполезно. Прикондыбает ещё один покойник, притащит твой собственный вопль на верёвке, опять отщипнёт, одухотворит трупным ядом и новый чёрный кусок прилепит. Ум раздваивается. А как быть? Да никак. Избежать невозможно. Зло пришло из Космоса и поселилось в душах, а потом мы его и сами научились друг другу передавать как эстафетную палочку, от соседа к соседу, а главное от взрослых к ребёнку.

     Сначала, в детстве, всё было розово, непонятно, но розово. Иногда громыхнёт за горизонтом гром, да где-то далеко, за пределами розового. Мелкая рябь пробежит по декорациям да и сгинет где-то на заднике сцены. И снова юпитеры с потолка. И колыбельная сладким туманом опускается из под смычка ангела. Помнишь, как скрипки пели? Тогда, в детстве дышалось легко, ноги ниже травы бежали, цветы были близко, а деревья высоко. И скрипки. Почти неслышно. Почти воздушно.

     Потом громыхнёт так, что обрушиваются нарисованные стены и сквозь их лопнувшие перспективы просовывается костлявая рука с декларацией о своём существовании и с подписью кого-то грозного и непреодолимо жестокого. И душа встрепенётся в предчувствии и стронется со своего места, юпитеры притухнут и колыбельная просквозит вдруг резким скрипичным диссонансом. И ты, кожей розовой чувствуя неземной ветер, сочащийся сквозь трещины, ещё не понимаешь, что это абсолютно непреложный космический закон существования Зла сжал своими холодными пальцами твоё нежное и неопытное сердце и не отпустит уже никогда.

     И вот с момента, когда впервые рухнуло твоё софитовое небо, в твоей жизни один за другим появляются эти мертвецы и изо дня в день готовят тебя к твоему собственному посвящению в мёртвые, которое состоится без назначенной даты, перетекая из года в год, незаметно и совсем легко, может быть даже весело и приятно. Только распахнёт однажды случайный ветер полу итальянского модного прикида твоего, или сам ты развернёшь его посмотреть, что ж так сильно стучит там, глядь, а это и не сердце вовсе, а кости друг о дружку. Запахнёшь полу в панике, оглянешься, не видал ли кто, снова по-воровски глазом внутрь, а нет его там, сердца-то, давно всё черви сожрали, одни кости обглоданные и ветер ледяной изнутри сквозь рёбра как из преисподней.
 
     Бросишь очки на стол, голову заиндевелую на грудь усохшую повесишь и вспомнишь через призму слёзную туман розовый. Да уж нет его давно, новые декорации построились, каменные, как из под земли выросли и стоят так прочно и неколебимо, что мысли о раскаянии, сквозь слёзы пробившиеся, от них как горох отскакивают. И архангелы, ликом тёмные, с высоты стен поют грубыми мужскими голосами и зазывают к себе, кнутами извозчичьими размахивая.

      Утрёшь слёзы свои мимолётные, запахнёшь итальянскую кожу на костях пожелтелых, заложишь поглубже складки возле бескровного рта и снова вперёд по шкале старости, налево и направо щипки раздавая, отрывая, одухотворяя гнилью и прилепляя. И уже не оттуда, а отсюда, из сомкнутых твоих челюстей и глазниц успокоившихся смрад вытекает и уже не смычок сладкоголосый в руке прозрачной, а нож кривой, кровью вымазанный, который просовываешь ты всё чаще и чаще в чужие декорации, розовым наполненные, не в силах остановиться и перекреститься, хотя бы в чёрное своё небо. Да и на шее-то разбойничьей не крест православный, а верёвка висельная, вот-вот за неё уже демоны потянут.

     Вот и свершилось. Ухватили, чернокрылые, арканы свои, удавнические, натянули, слабое тело к простыням дурно пахнущим придавили, душу содрогающуюся безжалостными пинками вышибли и погнали кнутами к воротам огненным. А по горизонту тёмному вдруг буквы высветились и грозно так глянули, будто мечом железным по воспалённым глазам резануло - ПОКАЙСЯ, РАБ! И слова откуда-то сами взялись, с синих губ упали и по свинцовой земле раскатились - КАЮСЬ, ГОСПОДИ, ОТЧЕ НАШ... Вспыхнули ярче буквы сатанинские, дрогнуло небо сумеречное, громовым хохотом на тысячи осколков разбитое, тени хвостатые, вихрем подхваченные, замелькали страшными рожами...

     Чур, чур, чур... Чур меня, чур... Прости, Господи! Это дьявол меня потащил. Отстань, рогатый! Отстань, говорю! Тьфу, тьфу, тьфу на тебя. Убери лапы, нечистый! Убери! Ах, ты так? А вот этого ты не хочешь попробовать? Вот тебе крест животворящий. На, получи, сволочь. На ещё раз. На ещё. Ага, зашипел. Пошёл вон! Убирайся! Я с Богом разговариваю, тварь мерзкая...

     Пропал, чернокрылый. А серой-то как воняет. Проветрить надобно. У-ф-ф, полегче стало. Так что же это? Я сам, выходит, его накликал? Прости, Боже. Занесло меня. Всё, что есть на дне души вывернул и Тебе в лицо бросил. Вопросами нечестивыми спокойствие Твоё поколебал. И хочется пасть на колени и лбом своим оловянным вышибать искры из пола во славу Твою и во искупление своё. Да только что ж с ногами--то моими сделалось? Не гнутся в коленях, И спина как лом железный. Тоже не сгибается. А-а, ясно. Пропал рогатый, сера выветрилась и страх улетучился. И мозг опять свою песню затянул. И что же он мне говорит? А говорит опять гадости. Говорит, что душа у меня такая же, как у всех, Не лучше и не хуже. Все, говорит, такие вопросы в душе имеют. Да только не все их Богу в лоб задают. Дураки только.

     А ведь прав он мне кажется, мозг-то, в том смысле, что вопросы эти стоят у всех в голове. А почему стоят? Да потому, что ответа на них никто не даёт. Попа спросишь, он одно твердит, - Пути Господни неисповедимы. Или, - Всё в руках Бога. Спросишь философа, так тот грудь выпятит, глаза закатит, но кроме институтских шаблонов ничего из своей головы не выудит, такую ахинею понесёт, что в конце концов сам запутается, обозлится, обматерит тебя и дверью хлопнет. А что нам-то делать, нам, миллионам таких как я, грешным, которым собственная душа ультиматум поставила - Поверю в Бога только тогда, когда ты все ответы знать будешь. А где их взять? Ответы эти? Все врут. Или сознательно, или заблуждаясь. Библию переврали, между собой перегрызлись, по автокефальным углам разбежались и кукиш друг другу показывают.

     Я русский по отцу и матери. Православный христианин по крещению. Родился и семнадцать лет прожил в укутанном тёплой пылью и уснувшем в патриархальном седом укладе небольшом вятском городке. Сейчас живу в стольном граде Москве. И там, и здесь, в передних углах у верующих и неверующих Твой строгий лик. Разве мало молитв возносится к Тебе с русских равнин? Разве мало страдания разлито по городам и деревням русским? Разве мало заплаканных матерей, жён, отцов, детей? Доколе Ты будешь смотреть на нас с икон и не видеть? Помоги нам, Боже. Раскрой нам глаза. Скинь покрывало с промыслов своих. Ты так далеко от нас, что мы плохо слышим Тебя и совсем не видим. Я многого не понимаю в этом мире, как, впрочем, и остальные мои собратья по жизни, но то, что я вижу, иссушает моё сердце. Прости, Господи, но сегодняшний Рашен-Апокалипсис страшнее и невозможнее предвещаемого Тобою, мгновенного и всеобщего. Двадцать лет перестройки. Двадцать лет, показавших, что человек в массе своей животное. Двадцать лет в жизни Твоих русоголовых агнцев это бесконечно много, это полжизни. Ты слишком круто заправил наше евроазиатское варево, пересолив и переперчив беспределом национальных притязаний, уличной уголовщиной, бесстыжей коррупцией сверху до низу, малолетним развратом, допускаемым и поощряемым седовласыми отцами семейств, великовозрастным шпанизмом, поразившим умы солидных дядек идеологией шпаны из подворотни, этнической поножовщиной, махрово расцветшей под сенью национального шовинизма, и прочая, и прочая…

     Твоя щедрость поистине не имеет границ. Как и беспринципность Твоих разрекламированных принципов, вырезанных в каменных скрижалях и ветхозаветным шёпотом срывающихся с высохших губ коленопреклонённых статуй. Тысяча лет тому, как святая равноапостольная княгиня Ольга и внучок её князь Владимир Красное Солнышко крестом и мечом низложили языческих богов и их деревянных наместников, идолов. Тысяча лет, как царствуешь Ты под окрестованными православными куполами. Только всё так же тяжела набухшая красным Книга Судеб, так же глубоки наши славянские морщины на усталых лицах и пусты глазницы, опустошённые вселенским обманом.

     Да слышишь ли Ты нас? Ведь мы тебя почти не слышим. Для чего так толсты стены храмов Твоих? Даже коммунистическая взрывчатка вспучивалась бессильным пылевым облаком перед неколебимостью яичного раствора, скрепившего эти стены. Для чего? Чтобы являть миру претензию на величие и мощь отцементированных постулатов-заповедей? Чтобы узреть вечность каменными бойницами вместо окон? Или чтобы в космическом хаосе Армагеддона взорваться сатанинским хохотом перед молящим взором обезумевших грешников? Нет ответа. Молчат небеса.
 
     Вложи хоть одно понятное слово в уста своих сутанистых служек. Переведи их проповеди с церковнославянского на современный. С непонятного на понятный. Почему Ты не хочешь общаться с нами на одном языке? Ведь многие, заглянув в церковь, ничего не сумев понять в кажущейся им тарабарщине, уходят и не возвращаются.

     Именно поэтому и Библия стала яблоком раздора среди христиан. Попы говорят, что нельзя воспринимать её напрямую. Требуется расшифровка. Тогда, скажи, Господи, для кого она, эта Библия? Для тех, кто как хочет, так и "расшифровывает" её? И переиначивает в соответствии со своими тайными амбициями? Зачем ты позволяешь им манипулировать нами? Зачем усложняешь? Разве ты не заинтересован в последователях? А последователи это не кучка попов, а мы, прихожане, народ, масса. Мы воспринимаем Библию так, как она есть, со всеми её неутыками и нестыковками и судим о ней по-простому, без заморочек. Если уж потребовал Ты от Авраама принести в жертву единственного сына, грубо говоря, зарезать его, безвинного, то не отрекайся от этого устами своих переводчиков Библии. Будет больше веры в Тебя. А те, кто узурпировал себе право “расшифровывать” Библию прямо лопаются от напряжения, чтобы представить этот Твой акт средоточием добродетели. А это не укладывается в наше сознание. И мы это видим. И не верим. Это всё к тому же, что на одном языке надо с нами разговаривать. А то некоторые исправляют Библию так, как это им нужно и канонизируют в своих синодах, а потом нам, народу, говорят: "Вот этот стих, братья и сестры, надо вот так понимать, не вздумайте по-другому". Доисправлялись до того, что цельную христианскую веру развалили на три локальных религиозных течения. И все говорят: - "Мы христиане. Мы идём от Библии". Да, конечно, от Библии. Только каждый от своей, оттрактованной так, как ему нужно. И попробуй скажи ему, что он неправильно понимает какое-то конкретное слово Христа, сразу анафему тебе споют, а то и морду кулаками перекрестят. Иные братья во Христе и ножичек готовы в ход пустить, лишь бы брат по вере не ступил своей нечестивой ногой в их территориальное пространство веры. А секты? Господи, сколько их расплодилось? И главной причиной раскола с основной, господствующей на этой территории верой, является именно несогласие раскольников в трактовке Библии.
 
     Господи, наведи порядок с главной своей книгой. Отними у иерархов церкви право трактовать её, то есть спекулировать на якобы их посвящённости в тайны Библии, в смысл воплощения, жизни и учения Христа. Пусть она будет лёгкой и однозначной для понимания её нами, инженерами, учителями, слесарями, уборщицами, колхозниками, преступниками, кондукторами, проститутками, президентами, бухгалтерами, лаборантами, директорами, домохозяйками, трубочистами, рокерами, картёжниками, врачами, наркоманами, учёными, шоферами. А если есть в ней несогласованные фрагменты, найди способ объясниться с нами без посредничества, а напрямую. Это только прибавит Тебе авторитета и увеличит число твоих последователей. Реформа давно назрела. Не та, косметическая, связанная с лицемерным принятием церковью не работающих социальных программ, которая приведёт только к разоблачению церкви и отторжению от неё мыслящей паствы, а коренная, затрагивающая мысли и душу каждого.

     А не пора ли снять с попов чёрные мешкообразные рясы? Не пора ли остричь им патлы и обрить бороды. Ведь страх божий. Дети малые, увидев во сне, просыпаются и плачут. Чёрный, тумбообразный дядька, с торчащей во все стороны волоснёй. Вроде ведут нас к свету, а сами черны как вороны. Черные рясы с трудом скрывают безобразное объёмное брюхо. Страшные не облагороженные бороды оставляют открытыми лишь нос да масляные глазки. Избавь нас от этих страшилищ, вещающих с экранов о Вселенской Любви. Где Любовь, а где они. Рядом не стояли. Пусть остригут патлы, наденут костюмы и галстуки и будут ближе к нам от этого. А мы к ним. Так как увидим, что они - одни из нас. Они - это мы. Вот тогда и Любовь из их уст станет не  малопродуктивной профанацией, а приемлемой темой для паствы, освободившейся от их ужасного лицемерия.

     Сними карму предсмертных кумиров с сановного великолепия своих церковных вассалов. Ведь как много нас, не познавших Тебя за всю свою жизнь и призывающих Тебя только уже ко гробу своему, к последней исповеди. Почему они спрятались за толстыми соборными стенами и сами не идут к нам со словом Твоим пока мы живы? Почему ждут приглашения к последнему нашему выдоху, ко гробу нашему, чтобы отслужить последнюю в нашей жизни службу?

     Ах, эти толстые каменные стены! Боже, вырвись из камня, войди в стекло и бетон наших домов и офисов, преодолей границу своего векового ареала саманных хижин и молчаливых, согбенных прожитой жизнью, печальных фигур у распятия. Почувствуй тепло размалёванных губ уличной девки, прими дрожь пальца снайпера, целящего в лоб загнанного в угол бомбиста, улови раздвоение ума присяжного, отправляющего маньяка на электрический стул. Зачем ты их отдаёшь дьяволу - и это тепло, и эту дрожь пальца, и это раздвоение ума? Это благодатные семена, а Ты забросил свои поля, медленно, но верно зарастающие чертополохом. И голос Твой ветх и слаб. И в слове Твоём уже совсем погасло райское сияние, задушенное прагматизмом земного чистилища. И силы слова Твоего хватило только чтобы вспорхнуть с жертвенного алтаря, отразиться многократно от иконостаса, вознестись в купола и испустить дух в когтях и клювах гнездящихся там ворон, этих таможенных цензоров на границе склеротически неповоротливой догмы и всесильного бесовского отродья - соблазна.

     Твоё слово только внутри стен, а за их внешним периметром сплошь соблазны. Несть числа их воплощениям. Они ласковы и теплы, красивы и зажигательны. Они умеют уговаривать. Они почти всегда размягчают сердце и мы, предчувствуя сладострастие, восторженно открываем им двери своей души и безоглядно отдаёмся им телом. Они поселяются в памяти тела, и оно просит их снова и снова. И люди отдают всё, даже жизнь, лишь бы ещё разок вкусить, обонять, осязать греховные удовольствие. Они вездесущи. Они сами приходят к нам в дом, в отличие от Тебя. Они сильнее Твоего слова. Сделай же что-нибудь. Или дай нам сильную волю или огради нас от дьявола.

     А вот и он, всуе упомянутый. Рога и хвост. Всё при нем.

     - Что, опять явился?

     - Я услышал своё имя.

     - Я тебя не звал.

     - Звал. Вот уже час как ты только и делаешь, что призываешь меня.

     - Что тебе надо?
 
     - Душу твою.

     - Я не отдам.
 
     - А тебя и спрашивать никто не станет. Ты давно уже готов пойти со мной. Перечитай всё, что ты здесь за этот час нацарапал. Сам поймёшь, что ты это почти что я. Не просто грешник, грех творящий по неведению, а само Зло, сознательно покусившееся на церковь, веру и самого Бога.

     - Неправда. Я говорил с Богом и просил его ответить на мои вопросы.

     - И при этом как мог оклеветал Его и камня на камне не оставил от веры в то, что все его действия разумны и не подвержены критике таких как ты, олигофренов по состоянию ума, не способных видеть дальше своего носа.

     - Я наложу на тебя крестное знамение.

     - Не поможет. Твоё время пришло и вопрос согласован с Ним Самим.

     - Ты лжёшь!

     - Отнюдь. Я никогда не лгу. Всё, что я говорю, отражает истинные мои мысли.
 
     - Но люди говорят, что ты первый лжец.

     - Люди наивны и не все понимают, что миром правит относительность. Приняв за правду Бога, они, естественно, всё, что ему противостоит, называют ложью. Те же, кто принял меня своим Господом, называют ложью всё, что связано с Богом.

    - Я не присягал тебе и не подписывал с тобой контракт.

    - У меня не было необходимости подписывать с тобой что-либо. Ты и без контракта мой. Ты слишком много думал о смысле жизни. А это вредно для смертного. Если бы я дал тебе ещё хотя бы год, ты кончил бы свои дни не здесь, сидя за компьютером, а в казённом доме, где лечат от шизофрении. Все, кто занимается этим, рано или поздно находят искомое именно там, в компании Наполеонов и Александров Македонских. Но я не дам тебе ещё одного года. Ты и так уже достаточно наворочал. Ещё немного и твоё падение будет глубже, чем даже моё. Количество Зла, принятого тобою, превысит мой уровень и ты, тьфу, тьфу, тьфу возжелаешь моего трона. А я не терплю претендентов на мою корону и года, для аккумуляции тобою новой порции Зла, я тебе не дам. Собирайся.

     - В каком смысле? Что значит собирайся?

     - Читай молитву.

     - Какую?

     - Какую знаешь.

     - Я... Я не знаю.
 
     - Ну, что ж, это твои проблемы. Не будем терять времени. И так всё ясно.

     - Что ясно?
 
     - Ясно, что твои поиски Бога и Истины привели к тому, что ты, в конце концов, нашёл не Его, а меня. Отныне ты и я вместе и Зло, сосредоточенное в тебе, послужит делу Ада.

     - Я не хочу! Отстань от меня…
 
     - Всё. Время вышло. Я останавливаю твоё сердце.
 
     - Нет! Нет! Я не хочу... Я... не... хочу... Я... не...