Общество социального одобрения

1

Будильник зазвенел ровно в семь утра, его мелодичный сигнал мягко вырвал Джека из объятий сна. Из динамика раздался знакомый женский голос, спокойный и чуть механический, но с теплыми нотками: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 73,4 градуса по Фаренгейту, легкий ветерок с юга, небо ясное. Рекомендую надеть футболку и шорты. Ваш социальный рейтинг на сегодня составляет восемь целых и три десятых балла. Удачного вам дня». Браслет на запястье коротко пискнул, подтверждая 8,3 на крохотном экране. После этих слов комната снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь слабым гудением утреннего света, пробивающегося сквозь тонкие занавески.

Джек, все еще окутанный остатками ночной дремоты, лениво протер глаза, чувствуя, как тяжелые веки сопротивляются новому дню. Его тело, словно налитое свинцом, не желало покидать уютное гнездо из теплого одеяла и мягкой подушки. Он перевернулся с одного бока на другой, пытаясь раскачать себя, как лодку на тихой воде, чтобы наконец выбраться из постели. Через пару минут борьбы с самим собой он все же спустил ноги на прохладный, гладкий деревянный пол. Ощущение твердой поверхности под босыми ступнями вернуло ему равновесие, и он медленно поднялся, потягиваясь всем телом. Утро только начиналось, но в голове уже зрела мысль: сегодня нужно сделать что-то полезное, зарядиться энергией.
Сделав несколько простых упражнений — приседания, махи руками, легкие наклоны, — он почувствовал, как кровь быстрее побежала по венам, разгоняя остатки сонливости. Внезапно он вспомнил о своем давнем желании отправиться на утреннюю пробежку. За окном уже вовсю сияло солнце, золотистые лучи заливали маленький район, где аккуратные домики с белыми заборами и ухоженными газонами выстроились в идеальном порядке. Этот район был словно вырезан из картинки: цветущие клумбы, чистые дорожки, приветливые соседи, которые, встречаясь у своих почтовых ящиков, обменивались улыбками и короткими фразами о погоде или планах на день.
Надев легкие кроссовки, он распахнул дверь и вдохнул свежий утренний воздух, напоенный ароматом скошенной травы и далеким запахом цветущих магнолий. Его маршрут пролегал по знакомым улочкам, где каждый шаг отзывался приятным ритмом на асфальте. Пробегая мимо соседнего дома, он заметил миссис Мей — пожилую женщину с добрыми глазами и слегка сутулой походкой. Она медленно двигалась к своему почтовому ящику, опираясь на трость, чтобы забрать утреннюю газету.

— Доброе утро, миссис Мей! — Джек приветливо помахал рукой, не сбавляя темп.

— Ох, какой молодец, Джек! День только начался, а ты уже бегаешь, заботишься о себе. Обязательно упомяну это в своем блоге, — ответила она с теплой улыбкой, ее голос дрожал от возраста, но был полон искренности.

Он одобрительно кивнул, чуть шире улыбнулся и побежал дальше. Его ноги легко перебирали асфальт, а мысли уже унеслись к предстоящему дню. Сегодня его ждала важная встреча с начальником в офисе компании «Синерджи», где он проработал пять лет специалистом по консультациям. Эта встреча могла стать поворотной точкой — шансом наконец получить повышение, о котором он мечтал с тех пор, как переехал из тесного спального района в этот уютный уголок. Джек был обычным парнем, но упорным: он шел к своей цели шаг за шагом, веря, что труд и правильные поступки принесут ему лучшую жизнь.

Мир, в котором он жил, изменился пару десятилетий назад. Тогда правительство, столкнувшись с финансовым кризисом и волной недовольства, ввело систему социального рейтинга. Идея была проста, но радикальна: каждый гражданин получил аккаунт в экосистеме, где за добрые дела, одобряемые обществом, начислялись баллы. Эти баллы стали новой валютой, заменив привычные деньги. Помог соседу — плюс баллы. Улыбнулся прохожему — еще немного. Написал вдохновляющий пост в соцсетях — рейтинг растет. А за проступки — лень, грубость, нарушение правил — баллы снимали. Система обещала искоренить преступность и нищету, и, к удивлению многих, она сработала. Люди стали жить по принципу: «Делай добро — и будешь вознагражден». И Джек, как и все, старался следовать этим правилам.

Вернувшись домой после пробежки, он почувствовал приятную усталость в мышцах и легкий голод. Потянувшись за телефоном, он вдруг вспомнил, что еще не сделал утренний пост в «Smiletogram» — самой популярной социальной сети в стране. Экран засветился яркой радужной надписью, и Джек улыбнулся: это приложение было его маленьким ритуалом. Правила были просты: делись позитивом — фотографиями, мыслями, моментами из жизни, — и получай оценки от других пользователей. Чем больше лайков, тем выше рейтинг. А если за месяц посты поднимут твою популярность до заветного уровня, тебе открывается билет в рай — месячный отпуск на «Райском острове», где белоснежные пляжи и бирюзовые волны ждут счастливчиков. Он пока не дотягивал до этой отметки, но его друзья недавно улетели туда, и их восторженные рассказы только подогревали его желание.

Он оглядел комнату в поисках вдохновения. Взгляд упал на скромную полку у окна, где стоял маленький кактус в горшке — колючий, но милый. Рядом валялись два стикера в форме сердечек, оставшихся от какого-то старого подарка. Он усмехнулся, взял стикеры и аккуратно приклеил их на кактус, превратив колючки в подобие глаз. Щелкнув фото на телефон, он задумался над подписью. Через секунду пальцы сами набрали: «Не будьте колючими, любите друг друга». Нажал «Отправить» — и почти мгновенно экран заполнился уведомлениями. Лайки посыпались как дождь: «Прекрасно сказано!», «Как мило!», «Ты сделал мой день!». Баллы на счету поползли вверх, прибавив к рейтингу приятную прибавку. Теперь он точно сможет позволить себе сэндвич с лососем и чашку ароматного кофе в кафе за углом — маленькую награду за удачное утро.
 
Джек отложил телефон и направился в ванную. Теплые струи душа смывали пот и усталость, оставляя ощущение свежести и предвкушения. День только начинался, но уже обещал быть особенным. Где-то в глубине души он чувствовал: сегодня его ждет что-то большее, чем просто рутина. Возможно, это был тот самый шанс, которого он так долго ждал.

***

Джек вышел из душа, завернувшись в мягкое полотенце с тонким ароматом лаванды — следствием кондиционера для белья, купленного за несколько баллов на прошлой неделе. Капли воды стекали с его влажных волос, оставляя мелкие следы на полу, пока он шел к шкафу. Сегодня был не день для шорт и футболки — предстоящая встреча с начальником требовала чего-то более солидного. Задумчиво проведя рукой по ряду вешалок, Джек остановился на темно-синем костюме, купленном пару месяцев назад за приличное количество баллов. Это была одна из тех покупок, приберегаемых для особых случаев. Пиджак сидел идеально, подчеркивая плечи, а брюки с аккуратными стрелками добавляли строгости. Он дополнил образ белой рубашкой, слегка приталенной, и выбрал тонкий галстук в серую полоску — не слишком формальный, но достаточно элегантный, чтобы показать, что он настроен серьезно. Подойдя к зеркалу, Джек поправил воротник и пригладил волосы, еще влажные после душа. Отражение показало ему мужчину, готового к переменам: чуть растрепанная шевелюра уступила место аккуратной прическе, а легкая щетина, которую он решил оставить, добавляла мужественности. «Выгляжу как человек, который знает, чего хочет», — подумал он, удовлетворенно кивнув своему отражению. Сегодняшний день требовал не только хорошего настроения, но и уверенности в каждом шаге.
Он спустился на кухню, где его ждал скромный, но уютный уголок: маленький столик у окна, пара стульев и кофемашина, мигающая зеленым огоньком. Он включил ее, и вскоре помещение наполнилось богатым ароматом свежесваренного эспрессо. Пока кофе медленно капал в чашку, он открыл холодильник, чтобы приготовить что-то легкое перед выходом. На полке лежал вчерашний йогурт и пара яблок, но мысли о сэндвиче с лососем в кафе уже захватили его воображение. «Заслужил», — подумал он, улыбнувшись сам себе, и решил оставить завтрак на потом.

Взяв телефон, Джек еще раз проверил уведомления в «Smiletogram». Его пост с кактусом продолжал набирать популярность: уже больше трехсот лайков и десятки комментариев. Кто-то даже написал: «Джек, ты всегда знаешь, как поднять настроение!» Это согрело его изнутри — не только из-за баллов, но и от мысли, что его маленькая идея тронула других. Он быстро ответил нескольким людям короткими благодарностями, добавив смайлики-сердечки, чтобы поддержать позитивную волну.

За окном район постепенно оживал. Соседка, напротив, мисс Лора, поливала свои розы из ярко-желтой лейки, напевая что-то под нос. Через дорогу парень-подросток катался на электросамокате, ловко маневрируя между аккуратно подстриженными кустами. Джек заметил, как старик мистер Томпсон вышел на крыльцо с чашкой чая и газетой в руках, приветливо кивнув ему через стекло. Здесь все знали друг друга, и каждый маленький жест — улыбка, взмах руки — добавлял невидимые баллы в общую копилку добрососедства.

Допив кофе, он схватил легкий рюкзак, куда бросил ноутбук и бутылку воды, и вышел из дома. Солнце уже поднялось выше, заливая улицы мягким теплом. До кафе было всего пять минут ходьбы — маленькое заведение с деревянными столиками и панорамными окнами, откуда открывался вид на местный парк. Внутри пахло свежей выпечкой и специями, а на стойке красовалась табличка: «Улыбнитесь — и получите скидку в один балл!» Джек улыбнулся молодой бариста с веснушками на щеках, и она тут же ответила взаимностью.

— Доброе утро! Что сегодня? — спросила она, поправляя фартук.

— Сэндвич с лососем и латте, пожалуйста, — ответил Джек, протягивая телефон для списания баллов.

— Отличный выбор. После твоего поста с кактусом я тоже решила быть помягче с утра, — подмигнула она, пробивая заказ.

Он рассмеялся, чувствуя, как тепло от этого комплимента растекается по груди. Пока бариста готовила кофе, он сел у окна, наблюдая за прохожими. Парочка с коляской неспешно прогуливалась по тротуару, а чуть дальше группа школьников с рюкзаками бежала к остановке, смеясь и перебрасываясь шутками. Этот маленький мирок казался идеальным — чистым, добрым, слаженным. Но Джек знал: за этой идиллией стоит система, которая не прощает ошибок. Один неверный шаг — и твой рейтинг может рухнуть, лишив тебя привычных удобств.

Его размышления прервал звонкий голос бариста:

— Джек, твой заказ готов!

Он подошел к стойке, забрал поднос и вернулся к столику. Сэндвич выглядел аппетитно: ломтики розового лосося, свежий салат и сливочный соус, слегка вытекающий из хрустящего багета. Первый укус был настоящим удовольствием, а горячий латте с легкой пенкой дополнил утреннее блаженство. Он ел не торопясь, наслаждаясь моментом, но в голове уже прокручивал план встречи с начальником. Ему нужно было убедить мистера Харриса, что он готов к новой роли — не просто консультанта, а, возможно, руководителя отдела. Пять лет опыта, стабильный рейтинг, лояльность коллег — это должно было сработать.

Допив кофе, Джек бросил взгляд на часы: до офиса оставалось полчаса. Он оставил поднос на столике, поблагодарил бариста и вышел на улицу. Легкий ветерок коснулся его лица, словно подбадривая. «Сегодня мой день», — подумал он, ускоряя шаг. Впереди ждала не просто работа, а шанс доказать свою ценность. И он не собирался его упускать.

2

Джек шагнул через стеклянные двери офисного здания «Синерджи», и его тут же накрыла прохлада кондиционированного воздуха с легким ароматом цитрусового освежителя. Здание тянулось вверх на восемьдесят три этажа — светлый фасад из стекла и металла возвышался над невысокими домиками района, спроектированными вокруг него. Оно не подавляло своим масштабом, а служило ядром этой идиллии, аккуратно вписанным в систему порядка. Внутри холл встретил его знакомой чистотой: пол из светлого камня блестел под мягким светом потолочных панелей, а стены украшали простые картины с растительными мотивами — сдержанно, но со вкусом. У входа стояла стойка ресепшена, за которой сидела Эмма — молодая женщина с идеально уложенными локонами и вежливой улыбкой, словно выученной по инструкции.

— Доброе утро, Джек! — прощебетала она, сверкнув белоснежными зубами. — Отличный костюм, плюс один к стилю.

— Спасибо, Эмма, — ответил он, слегка кивнув, и провел телефоном над сканером. Экран мигнул зеленым, подтверждая его рейтинг: 8,3. Пока все в порядке.

Лифт поднял его на тридцать второй этаж, где находился отдел консультаций. Двери раздвинулись, и он шагнул в знакомое пространство — открытый офис с рядами столов, разделенных низкими перегородками из матового стекла. Свет лился из больших окон, выходящих на зеленые газоны района, заливая помещение мягким сиянием. Воздух наполнял тихий гул: стук клавиш, приглушенные разговоры, мелодичный звон уведомлений и слабое жужжание камер над столами. Рабочие станции были обставлены минималистично: белые столы, эргономичные кресла, на каждом мониторе — стикер с улыбающимся смайликом и надписью «Работай с радостью». На одной из стен висел небольшой экран — плоский, встроенный в белую панель с тонкой рамкой, не броский, но практичный: он отображал рейтинг сотрудников за неделю в аккуратных столбцах — имена в строгом порядке, цифры с точностью до десятых, золотистые звездочки за достижения, мигающие при обновлении данных. Джек мельком заметил свое имя в середине списка — не лидер, но и не аутсайдер. Пока безопасно.
Коллеги уже были на местах. Ближе к окну сидела Клара — худощавая женщина лет тридцати пяти с острыми скулами и вечно напряженным взглядом. Она что-то быстро печатала, не отрываясь от экрана, будто каждое слово добавляло ей баллы. Чуть дальше расположился Том — парень с добродушной улыбкой и растрепанными рыжими волосами, который всегда носил яркие галстуки, чтобы, как он говорил, «разбавить серость». Сегодня на нем был лимонно-желтый галстук с узором из крошечных ананасов. Он поймал его взгляд и приветственно махнул рукой.

— Эй, Джек, шикарно выглядишь! Готов покорять вершины? — Том подмигнул, отхлебнув из своей кружки с надписью «Лучший консультант месяца».

— Стараюсь, — усмехнулся он, положив рюкзак на свое место.

Его стол был аккуратен: ноутбук, пара ручек, маленький горшок с суккулентом — подарок от Клары на прошлый Новый год. Он включил компьютер, и экран засветился приветствием: «Доброе утро, Джек. Твой рейтинг: 8,3. Сделай день лучше!»

Пока система загружалась, он оглядел офис. В дальнем углу стояла кофемашина, вокруг которой уже собралась небольшая очередь. Среди них был Пол — высокий мужчина с сединой на висках и слегка сутулой спиной. Он всегда ходил в идеально выглаженных рубашках и говорил мало, но метко. Пол слыл легендой отдела: его рейтинг редко опускался ниже 9,0, и ходили слухи, что он однажды отказался от повышения, чтобы «не терять связь с командой». Джек уважал его, но в глубине души завидовал этой непоколебимой стабильности.

Ближе к центру офиса стояла стеклянная переговорная — небольшая комнатка с длинным столом и несколькими стульями. Там уже мелькали силуэты: кто-то из руководства проводил утренний созвон. Джек знал, что его встреча с мистером Харрисом назначена на одиннадцать. До этого оставалось чуть больше часа — время, чтобы подготовиться и, возможно, заработать пару лишних баллов. Он открыл внутреннюю систему компании и просмотрел список задач: три клиента ждали обратной связи, плюс нужно было загрузить отчет за вчера. Ничего сложного, но каждая мелочь влияла на рейтинг.

— Джек, ты видел новый пост от Тома? — Клара наконец оторвалась от экрана и посмотрела на него поверх своих очков. — Он сфоткал свой дурацкий галстук с подписью «Ананасы — мой секрет успеха». Уже сто лайков.

— Серьезно? — Он хмыкнул, открывая «Smiletogram» на телефоне. Пост Тома и правда был там: яркий галстук на фоне кофемашины и подпись, как сказала Клара.

— Ну, он знает, как привлечь внимание.

— Знает, — Клара слегка скривила губы. — Только вот вчера его отчет задержался на час. Баллы за посты — это одно, а работа — другое.

Ее тон был ровным, но в нем чувствовалась тень осуждения. Джек кивнул, не вдаваясь в спор. Клара всегда была строга к мелочам, и ее рейтинг в 8,8 говорил сам за себя. Она редко расслаблялась, и Джек иногда замечал, как она украдкой проверяет свой профиль, будто боясь упустить хоть десятую балла.

Он вернулся к работе, быстро отправив ответы клиентам и загрузив отчет. Система мигнула: «Задача выполнена. +0,1 к рейтингу». Джек улыбнулся — мелочь, но приятно. Однако в груди уже нарастало легкое напряжение. Встреча с Харрисом приближалась, и он чувствовал, как под ребрами шевелится смесь надежды и тревоги. Это был его шанс. Пять лет в «Синерджи», сотни решенных задач, стабильный рейтинг — он заслужил повышение. Но в глубине души что-то шептало: а что, если этого недостаточно?

За десять минут до одиннадцати он встал, поправил галстук и направился к кабинету Харриса. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносился низкий голос начальника, перемежаемый короткими смешками. Джек постучал, и голос оборвался.

— Входи, Джек, — раздалось изнутри.

Он шагнул вперед, и стеклянная дверь бесшумно закрылась за ним. Момент истины настал.

Джек переступил порог кабинета мистера Харриса, и стеклянная дверь бесшумно закрылась за ним, отсекая гул офиса. Помещение было небольшим, но обставленным с явным вниманием к деталям: стены из светлого дерева, одно большое окно с видом на зеленую лужайку и аккуратный письменный стол из темного дуба, на котором почти ничего не лежало — только тонкий планшет, пара ручек и маленькая статуэтка улыбающегося человечка с поднятым вверх большим пальцем. За столом в кожаном кресле сидел сам Харрис — мужчина лет пятидесяти с короткими седыми волосами и цепким взглядом серых глаз. Его лицо, слегка тронутое морщинами, было гладко выбритым, а темно-синий костюм выглядел так, будто его только что выгладили. На лацкане пиджака красовался значок с цифрой «9,5» — его рейтинг, гордость и пропуск в высшие круги системы.

— Садись, Джек, — сказал Харрис, указав на стул напротив. Голос у него был низкий, с легкой хрипотцой, но спокойный, как у человека, привыкшего держать все под контролем. Он откинулся назад, сложив руки на груди, и внимательно посмотрел на Джека.

Джек опустился на стул, ощутив, как прохладная кожа обивки слегка скрипнула под ним. Он выпрямил спину, стараясь выглядеть собранным, но пальцы невольно сжали подлокотники. В горле пересохло, и он мысленно напомнил себе дышать ровно. Это был его момент.

— Спасибо, что нашли время, мистер Харрис, — начал Джек, стараясь говорить уверенно. — Я хотел обсудить свою работу… и возможности роста. Я в «Синерджи» уже пять лет, мой рейтинг стабильно держится на 8,3, клиенты довольны, коллеги тоже. Думаю, я готов взять на себя больше ответственности. Может быть, роль руководителя группы или что-то в этом духе.

Харрис слегка прищурился, будто взвешивая каждое слово. Он молчал несколько секунд — слишком долго, чтобы это было комфортно, — а затем взял планшет и провел пальцем по экрану. Джек заметил, как на его губах мелькнула тень улыбки, но она тут же исчезла.

— Пять лет, говоришь? — Харрис наконец поднял взгляд. — Да, я вижу. Стабильность — это хорошо, Джек. Твои отчеты вовремя, клиенты не жалуются, рейтинг… ну, 8,3 — это вполне достойно. Ты молодец.

Джек почувствовал, как теплая волна облегчения прокатилась по телу. Он кивнул, ожидая продолжения.

— Но, — Харрис сделал паузу, и это «но» повисло в воздухе, как острый крючок, — повышение — это не только про стабильность. Это про… скажем так, искру. Про то, что выделяет человека из толпы. Ты делаешь свою работу, но где твоя инициатива? Где что-то, что заставит нас сказать: «Вот оно, Джек — тот, кто нам нужен»?

Слова ударили неожиданно, словно холодный ветер в лицо. Джек открыл рот, чтобы возразить, но Харрис поднял руку, останавливая его.

— Погоди, я не закончил. Вот, например, Том — тот парень с дурацкими галстуками. Его рейтинг ниже твоего, но он постоянно что-то придумывает. Посты в «Smiletogram», идеи для клиентов, даже его отчеты — да, иногда с опозданием, но с изюминкой. А ты… ты как хороший механизм. Надежный, но предсказуемый.

Джек сглотнул. Механизм? Предсказуемый? Он думал, что надежность — это то, что ценится в системе. Пять лет он старался быть именно таким: пунктуальным, вежливым, полезным. Разве не это обещали правила — делай добро, и будешь вознагражден?

— Я… я могу предложить больше, — выдавил он, чувствуя, как голос чуть дрожит. — У меня есть идеи. Например, я мог бы оптимизировать работу с клиентами, сократить время ответа. Или запустить серию постов от имени отдела, чтобы повысить наш общий рейтинг.

Харрис кивнул, но в его взгляде не было энтузиазма. Он положил планшет на стол и скрестил пальцы.

— Идеи — это хорошо. Но их надо показывать, Джек, а не держать в голове до встречи со мной. Система видит то, что ты делаешь, а не то, что ты планируешь. Твой рейтинг — 8,3. Это серединка. Чтобы подняться выше, нужно больше… блеска. Пока я не вижу причин переводить тебя на новую роль. Давай так: работай, показывай себя, и через пару месяцев вернемся к этому разговору. Как тебе?

Джек замер. Через пару месяцев? Это был не отказ, но и не согласие — что-то среднее, как вежливый пинок под зад. Он заставил себя улыбнуться, хотя внутри все сжалось.

— Хорошо, мистер Харрис. Я понял. Буду работать над этим.

— Вот и отлично, — Харрис встал, давая понять, что встреча окончена. — Удачного дня, Джек. И… продолжай в том же духе. Стабильность — это уже половина успеха.

Джек поднялся, кивнул и вышел из кабинета. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком, и он оказался в коридоре, где гул офиса снова накатил на него, как волна. В груди пульсировала смесь разочарования и растерянности. Он ждал ясного «да» или хотя бы «нет», а получил туманное «покажи себя». Что это вообще значит? Он и так старался — каждый день, каждую минуту, подстраиваясь под систему, которая, как ему казалось, должна была его вознаградить.

Вернувшись к своему столу, Джек рухнул в кресло и уставился на экран. Уведомление мигнуло: «Задача выполнена ранее. +0,1 к рейтингу». Теперь у него было 8,4. Мелочь, которая раньше радовала, сейчас казалась насмешкой. Он взглянул на Тома, который смеялся с кем-то у кофемашины, размахивая руками в своем нелепом ананасовом галстуке. «Блеск», — повторил про себя Джек, и в этом слове ему почудилась горечь.

Он открыл «Smiletogram» и пролистал ленту. Его утренний пост с кактусом все еще собирал лайки, но теперь это выглядело мелочным. Может, Харрис прав? Может, он слишком предсказуем? Он сжал телефон в руке и подумал: «Я докажу, что могу больше». Но в глубине души шевельнулось что-то еще — слабое, едва заметное сомнение в том, что система вообще даст ему шанс.

***

Джек сидел за своим столом, глядя на экран ноутбука, но буквы и цифры расплывались перед глазами. Разговор с Харрисом оставил в нем горький осадок, который он пытался прогнать, но тот цеплялся, как заноза. «Блеск», «инициатива» — слова крутились в голове, требуя действия. Он не собирался сдаваться. Если система хочет чего-то большего, он это даст. Прямо сейчас.

Он открыл внутреннюю систему компании и просмотрел список задач. Ответы клиентам? Сделано. Отчеты? Загружены. Все рутинно, все предсказуемо — как и сказал Харрис. Джек нахмурился и решил пойти дальше. Он вспомнил свою идею об оптимизации: сократить время ответа клиентам, сделав шаблоны для типичных запросов. Это могло сэкономить часы работы и, возможно, впечатлить начальство. Он набросал черновик — несколько строк текста, простых, но полезных, — и отправил файл Кларе с коротким сообщением: «Привет, что думаешь? Хочу предложить это Харрису».

Ответ пришел через минуту: «Идея неплохая, но такие шаблоны уже пробовали два года назад. Не прижилось — клиенты жаловались, что ответы слишком стандартные. Удачи, если решишь доработать». Он прочитал это дважды, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Два года назад? Почему никто не сказал ему раньше? Затем стер черновик и откинулся на спинку кресла, глядя в потолок.

Ладно, не получилось. Тогда что-то другое. Посты от имени отдела? Джек открыл «Smiletogram» и начал придумывать. Может, фото команды с подписью про слаженную работу? Он оглядел офис: Том болтал у кофемашины, Клара уткнулась в экран, Пол методично печатал что-то за своим столом. Никто не выглядел готовым позировать для «вдохновляющего контента». Джек вздохнул, но все же взял телефон и сделал снимок своего суккулента на столе, добавив подпись: «Маленькие шаги к большим целям. Работаем для вас!» Он загрузил пост от имени отдела, надеясь, что это хоть немного поднимет их общий рейтинг.

Через полчаса он проверил результат. Двадцать лайков. Двадцать. У Тома с его ананасами было в пять раз больше. Комментарии тоже не вдохновляли: «Мило, но как-то скучно», «Растение симпатичное, а где команда?» Джек стиснул зубы. Система добавила ему 0,1 балла за «активность», но это было каплей в море. Он хотел блеска, а получил серость.

К обеду напряжение только наросло. Решив отвлечься, он пошел к кофемашине, где уже стоял Том, наливая себе очередную чашку.

— Эй, Джек, видел твой пост, — начал Том с улыбкой. — Суккулент — это мило, но, знаешь, людям надо что-то поживее. Вот я вчера выложил, как соседский пес украл мой сэндвич, — ржал весь офис.

— Да, заметил, — сухо ответил он, нажимая кнопку на машине. Кофе закапал в чашку, но даже этот звук раздражал. — Просто хотел что-то полезное сделать.

— Полезное — это круто, но скучно, — Том пожал плечами и ушел, оставив Джека одного.

Клара, проходившая мимо, бросила взгляд на его чашку и заметила:

— Ты сегодня какой-то тихий. Что-то не так?

— Да нет, все нормально, — соврал он, заставив себя улыбнуться. — Просто думаю, как улучшить работу.

— Ну, думай быстрее, — сказала она с легкой насмешкой. — Рейтинг сам себя не поднимет.

Ее слова задели, хотя она явно не хотела обидеть. Джек вернулся к столу с кофе, но вкус показался ему пресным. Он открыл профиль: 8,5. Все еще серединка. Все еще «предсказуемо». Он решил рискнуть еще раз — ответить на сложный запрос клиента сверх ожиданий, добавить пару предложений с советами, которых не было в инструкции. Отправил. Через час пришел ответ: «Спасибо, но это не совсем то, что я просил». Снижение 0,3 за «несоответствие ожиданиям». Рейтинг — 8,2.

Он уставился на цифру, чувствуя, как кровь стучит в висках. Минус? За то, что он старался? Он сжал кулаки, но тут же разжал — злиться было нельзя, это тоже могло повлиять на рейтинг. Камеры в офисе фиксировали эмоции, коллеги замечали настроение. Он глубоко вдохнул и выдохнул, заставляя себя успокоиться.

К концу дня Том хлопнул его по плечу:

— Слушай, не грузись. У тебя все нормально, рейтинг приличный. Чего тебе еще?

— Хочу больше, — тихо сказал Джек, глядя в сторону.

— Больше — это для тех, кто выделяется, — Том усмехнулся. — А ты… ну, ты просто Джек. И это тоже круто.

Джек промолчал. «Просто Джек». Слова Тома звучали как приговор. Он собрал вещи и вышел из офиса, чувствуя, как солнце уже не греет, а слепит. По дороге домой он заметил миссис Мей у почтового ящика. Она помахала ему, но улыбка показалась ему не такой теплой, как утром. Или это он сам все придумал?

Дома он рухнул на диван и открыл «Smiletogram». Его пост с кактусом все еще висел в ленте, собирая редкие лайки. Он написал новый: «Иногда стараешься, а мир не замечает. Но я не сдаюсь». Отправил. Через минуту — три лайка. Один комментарий: «Не ной, Джек, будь позитивнее». Снижение 0,1 за «негативный настрой».

Он уронил телефон на грудь и закрыл глаза. День, начавшийся с надежды, заканчивался чувством, что система смотрит на него не как на человека, а как на цифру. И эта цифра начала падать.

3

Утро следующего дня встретило Джека резким сигналом будильника, который показался громче обычного — или это просто нервы натянулись, как струны. Он открыл глаза, чувствуя тяжесть в теле, будто сон не принес отдыха. Из динамика раздался знакомый женский голос: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 68 градусов по Фаренгейту, рекомендую легкую куртку. Ваш социальный рейтинг на сегодня — восемь целых одна десятая. Удачного вам дня». Тишина вернулась, но слова «восемь целых одна десятая» эхом отозвались в голове. Вчера было 8.4. Потом 8,2. Теперь 8,1. Он потер виски, пытаясь отогнать мысль, что это не случайность.

Джек заставил себя встать, хотя ноги казались ватными. Утренний ритуал — зарядка, душ — прошел механически, без вчерашнего энтузиазма. Он надел тот же темно-синий костюм, но сегодня тот сидел не так уверенно: пиджак слегка топорщился на плечах, а галстук завязался с третьей попытки. Взгляд в зеркало показал усталые глаза и напряженную складку между бровями. «Надо собраться», — сказал он себе, но голос в голове ответил: «А смысл?»

На улице солнце светило так же ярко, но район уже не казался таким приветливым. Джек шел к кафе, и ему почудилось, что мисс Лора, поливавшая розы, отвернулась чуть быстрее, чем обычно. Мистер Томпсон, сидевший на крыльце с газетой, кивнул, но без привычного: «Как дела, Джек?» Мелочи, но они цеплялись, как колючки. В кафе бариста с веснушками улыбнулась, но не сказала ничего про его посты, как вчера. Джек заказал кофе — сэндвич с лососем он уже не мог себе позволить, баллов не хватало. Он сел у окна, глядя на школьников, бегущих к остановке, и почувствовал себя старше, чем был.

В офисе все началось с мелочей. Когда он вошел, Эмма на ресепшене сказала: «Доброе утро, Джек», но без вчерашнего «плюс один к стилю». Сканер мигнул зеленым — 8,1. Джек поднялся на второй этаж, и офис встретил его тем же гулом: клавиши, разговоры, уведомления. Но что-то изменилось. Том, стоя у кофемашины, не махнул ему, а просто кивнул, продолжая болтать с Полом. Клара подняла взгляд от экрана и тут же вернулась к работе, не спросив, как дела.

Джек сел за стол и открыл систему. Задач прибавилось: четыре запроса от клиентов, один помечен как «срочный». Он начал с него, стараясь ответить быстро и четко. Отправил. Через пятнадцать минут пришел ответ: «Неплохо, но можно было подробнее». Минус 0,1 за «недостаточную проработку». Джек сжал челюсти, чувствуя, как пульс ускоряется. Он перечитал запрос — где там «подробнее»? Все было по инструкции. Но спорить с клиентом нельзя — это еще минус баллы.

Он взялся за следующий запрос, вложив больше усилий: добавил примеры, пару доброжелательных фраз. Отправил. Ответ пришел через час: «Спасибо, все ясно». Плюс 0,1. Обратно 8,1. Джек выдохнул, но облегчение длилось недолго. К обеду система мигнула новым уведомлением: «Коллега отметил ваш вклад как недостаточный в общем проекте. -0,2». Он уставился на экран, пытаясь понять, что это за проект и кто его отметил. Вспомнил: вчера Клара просила проверить данные в таблице, он сделал это быстро, но, видимо, пропустил мелочь. Она не сказала ни слова, просто поставила отметку в системе.

Джек подошел к ее столу, стараясь держать голос ровным:

— Клара, ты отметила меня в проекте. Что не так?
Она подняла взгляд, чуть нахмурилась:

— Там была ошибка в третьей строке. Я исправила, но ты мог бы внимательнее проверить. Это мелочь, Джек, не бери в голову.

— Мелочь, а рейтинг падает, — вырвалось у него чуть резче, чем он хотел.

Клара замолчала, потом пожала плечами:

— Система есть система. Надо быть аккуратнее.

Она вернулась к работе, а Джек почувствовал, как жар поднимается к щекам. Он отошел, стараясь не хлопнуть дверью ближайшей переговорной, куда зашел, чтобы перевести дух. 7,9. Это все еще не критично, но уже ниже нормы отдела. Он открыл «Smiletogram» и выложил пост: «Работа — это вызов, но я справлюсь». Фото — его рука с ручкой над блокнотом. Через полчаса — сорок лайков, но два комментария: «Что-то ты напряженный», «Улыбнись, Джек!» Минус 0,1 за «негативный настрой».

К концу дня Том подошел к его столу:

— Слушай, ты сегодня мрачный. Рейтинг упал?

— Немного, — буркнул Джек, не глядя на него.

— Бывает. Главное, не зацикливайся. Выложи что-нибудь веселое, поднимешь, — Том хлопнул его по плечу и ушел.

Джек собрал вещи и спустился вниз. На улице он встретил миссис Мей. Она посмотрела на него, чуть прищурившись:

— Джек, ты в порядке? Вид у тебя усталый.

— Да, просто день тяжелый, — ответил он, заставив себя улыбнуться.

— Ну, держись. Люди любят, когда ты бодрый, — сказала она и медленно пошла к дому.

Дома Джек рухнул на кровать, не раздеваясь. Телефон мигнул: 7,8. Он закрыл глаза, чувствуя, как усталость смешивается с чем-то новым — обидой. Он старался, но система видела только ошибки. А люди вокруг — коллеги, соседи — уже смотрели иначе. Пока едва заметно, но он это чувствовал. И впервые подумал: а что, если это не остановится?

***

Джек проснулся не от будильника, а от тишины, которая казалась тяжелее обычного. Часы на тумбочке показывали половину десятого — он забыл поставить сигнал, впервые за годы. Утренний свет лениво пробивался сквозь тонкие занавески, рисуя бледные полосы на полу, но вместо привычного подъема энергии ощущалась только вязкая усталость. Он потянулся за телефоном: уведомление от системы гласило: «Ваш социальный рейтинг на сегодня — семь целых восемь десятых. Сделайте день ярче!». Цифра уже не шокировала, но каждый раз, глядя на нее, он чувствовал, как внутри что-то сжимается — не страх, пока нет, а глухое раздражение.

Он лежал еще минут десять, глядя в потолок, где едва заметная трещина тянулась от угла к центру — мелочь, которую он раньше не замечал. Наконец заставил себя встать, но вместо зарядки просто побрел в ванную. Холодная вода из-под крана немного взбодрила, но зеркало вернуло ему отражение с темными кругами под глазами и щетиной, которая уже не выглядела стильно, а просто неряшливо. Джек провел рукой по подбородку, но бритву брать не стал — какая разница?

На кухне он сварил кофе, но вместо привычного аромата почувствовал только горьковатый запах пережженных зерен — видимо, машинка давно просила чистки. Он выпил чашку стоя, глядя в окно. Район казался таким же: газоны подстрижены, домики аккуратны, но что-то в этом порядке теперь раздражало. Джек решил не идти в офис — взял отгул через приложение, благо баллов еще хватало на такую роскошь. Ответ пришел мгновенно: «Отгул одобрен. -0,1 за снижение активности. Рейтинг — 7,7». Он скрипнул зубами, но промолчал.

День тянулся мучительно медленно. Джек попробовал почитать книгу — старую бумажную, которую нашел на полке, — но строки сливались, и он бросил это через полчаса. Включил телевизор: новости пестрели улыбками и рассказами о «Райском острове», куда отправилась очередная партия счастливчиков с рейтингом выше 9,0. Джек выключил его, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Он открыл «Smiletogram», пролистал ленту: Том выложил фото своего завтрака с подписью «Энергия дня!», Клара — цитату о трудолюбии. Чужой позитив казался насмешкой. Закрыв приложение, он рухнул на диван, глядя в потолок.

К обеду он понял, что дома оставаться нельзя — стены давили, тишина звенела в ушах. Ему нужно было встряхнуться, вырваться. В памяти всплыло приглашение Тома — пару дней назад тот звал его в клуб «Светлый ритм», место, где район собирался по вечерам, чтобы танцевать, общаться и поднимать рейтинги. Джек подумал: «Может, там я найду что-нибудь стоящее». Решение пришло само собой.

Он переоделся к вечеру: темно-синий костюм сменился черной рубашкой с закатанными рукавами и темно-синими джинсами — просто, но со вкусом. В зеркале он выглядел чуть лучше: волосы пригладил, добавил каплю одеколона с древесным ароматом, который когда-то нравился всем. Щетина осталась, но теперь казалась частью образа. Он вышел из дома, когда солнце уже село, уступив место мягкому свету фонарей и далекому гулу музыки.

Клуб «Светлый ритм» находился в десяти минутах ходьбы — приземистое здание с широкими окнами, через которые пробивались разноцветные лучи. Неоновая вывеска над входом мигала в такт басам: голубые, розовые, зеленые вспышки складывались в слова, обещающие веселье. У входа стояла небольшая очередь — парочки, группы друзей, все с телефонами в руках, снимающие сторис для «Smiletogram». Джек показал браслет со своим рейтингом — 7,7, и охранник, крепкий парень с короткой стрижкой, пропустил его без слов, но с легким прищуром.

Внутри клуб ошеломил: просторный зал с высоким потолком, увешанным сотнями маленьких светодиодов, мерцающих, как звезды. Пол вибрировал от тяжелых битов, которые доносились из огромных колонок в углах. Танцпол был заполнен людьми: кто-то двигался плавно, кто-то прыгал, теряясь в ритме. По периметру тянулись барные стойки из черного глянцевого пластика, за которыми бармены в ярких жилетах жонглировали бутылками, собирая толпы зрителей. Стены украшали экраны, показывающие рейтинги гостей в реальном времени: цифры прыгали вверх и вниз, как пульс вечеринки. Над одним из экранов висела табличка: «Улыбайтесь — это плюс к баллам!» Воздух пах коктейлями, сладкими духами и легким дымом от арома-машин, выпускавших облака с запахом ванили.

Джек заметил Тома у дальней стойки — тот стоял с двумя девушками, держа коктейль с ярким зонтиком. Его лимонно-желтый галстук нелепо торчал поверх черной футболки, но это добавляло шарма. Увидев его, Том замахал рукой:

— Джек! Ты тут! Иди сюда, бери что-нибудь, расслабься!

Подойдя, он заказал пиво — самое дешевое, на что хватало баллов. Стеклянная бутылка холодила пальцы, а пена слегка пузырилась, когда он сделал первый глоток. Том представил его девушкам: Лина — высокая, с длинными каштановыми волосами и значком 8,7 на браслете, и Софи — миниатюрная блондинка с рейтингом 8,5, чьи глаза блестели от света прожекторов.

— Джек — мой коллега, крутой парень, — сказал Том, хлопнув его по плечу.

— Привет, — Лина улыбнулась, но ее взгляд задержался на нем чуть дольше, чем нужно, будто она сканировала его рейтинг. — Ты редко тут бываешь, да?

— Да, не особо люблю шум, — ответил Джек, стараясь казаться дружелюбным. — Решил сменить обстановку.

— Это правильно, — подхватила Софи, поправляя браслет. — Тут можно баллы поднять, если знать, как. Сфоткаемся?

Она достала телефон, и они встали в ряд: Том поднял бокал, Лина наклонила голову, Джек натянул улыбку, чувствуя, как мышцы лица напрягаются. Фото ушло в «Smiletogram» с подписью: «Вечер в хорошей компании». Через минуту — сто лайков. Джеку добавили 0,2 за «социальную активность». Теперь 7,9. Он выдохнул, ощутив слабый прилив надежды.

Но это длилось недолго. Том увел девушек на танцпол, где они закружились под вспышками света, смеясь и снимая друг друга. Их рейтинги на экранах росли: 8,6, 8,8. Джек остался у стойки, глядя, как толпа движется, как разноцветные лучи скользят по лицам. Он решил не отставать — сделал фото своей бутылки пива на фоне неоновой вывески за баром, добавил подпись: «Иногда надо просто остановиться и насладиться». Отправил. Десять лайков. Комментарий: «Скучновато». Минус 0,1 за «низкую вовлеченность».

Он сжал бутылку сильнее, чувствуя холод стекла. Подошел парень из соседней компании — высокий, с растрепанными волосами и запахом рома:

— Эй, ты Джек, да? Видел твой пост. Чувак, тут веселье, а ты как на похоронах. Улыбнись, что ли!

—  Да я… нормально, — пробормотал он, но парень уже отвернулся, выкладывая свое фото с подписью: «Встретил тут одного унылого типа». Рейтинг Джека мигнул: минус 0,2 за «негативное впечатление».

Он отошел от бара, пробираясь через толпу. Люди вокруг казались яркими пятнами: девушка в блестящем платье танцевала с подругой, парень в углу жонглировал светящимися шарами, собирая лайки. Джек заметил мисс Лору — она стояла у стены с бокалом вина, болтая с кем-то. Увидев его, она махнула рукой, но улыбка была короткой, и она тут же отвела взгляд. Джек вышел на улицу, где воздух был прохладным и пах дождем. Телефон мигнул: 7,6. Пост от Тома: «Вечеринка огонь!» Его рейтинг — 8,7.

Он побрел домой, чувствуя, как неон клуба тускнеет за спиной. Дома, рухнув на диван, не включая свет, достал телефон — тот снова показал 7,6. Хотел отвлечься, найти искру, но система напомнила: ты недостаточно хорош. И впервые подумалось: а что, если она не отпустит?

4

Джек проснулся от слабого звука дождя, стучащего по стеклу. Телефон лежал рядом на диване, где он оставил его ночью, и экран светился уведомлением: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 70,2 градуса по Фаренгейту, дождь, возьмите зонт. Ваш социальный рейтинг на сегодня — семь целых шесть десятых. Удачного вам дня». Цифра врезалась в сознание, как заноза, которую не вытащить. Он смотрел на нее, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение, смешанное с усталостью. Вчера он лег с этой мыслью, и сон — короткий, полный обрывков клубных огней и чужих улыбок — ничего не исправил.

Он встал, ощущая ломоту в спине от неудобной позы на диване. Костюм, в котором он ходил в клуб, валялся смятым комком у двери — Джек даже не поднял его. Он побрел в ванную, плеснул холодной воды в лицо, но она не прогнала тяжесть из головы. Зеркало показало человека, которого он едва узнавал: щетина превратилась в неряшливую бороду, глаза покраснели от недосыпа, а кожа казалась серой, как утреннее небо за окном. Он натянул старую футболку с выцветшим логотипом какой-то забытой группы и джинсы, потертые на коленях. Костюм он больше не хотел видеть — его четкие линии теперь казались насмешкой.

На кухне он заварил чай вместо кофе — зерна кончились, а баллов на новые не хватало. Чай был дешевым, с привкусом картона, но Джек выпил его, стоя у окна и глядя на район. Дождь усиливался, размывая очертания: аккуратные домики превращались в расплывчатые силуэты, газоны блестели от воды, а деревья гнулись под ветром. Мимо прошел сосед с собакой — тот самый, что раньше всегда спрашивал про погоду, — но сегодня он даже не поднял взгляд. Открыв "Smiletogram", он увидел: лента пестрела постами о клубе — Том с Линой и Софи, их смеющиеся лица под неоном, рейтинг 8,8. Его собственный пост про пиво висел внизу, почти забытый. Он написал новый: «Дождь — повод задуматься». Отправил. Пять лайков. Минус 0,1 за «негативный настрой». 7,5.

Он решил вернуться в офис — отгул не помог, а дома стены давили все сильнее. Дождь хлестал по плечам, пока он шел, забыв зонт, и футболка промокла насквозь, прилипая к телу. В здании «Синерджи» Эмма на ресепшене посмотрела на него без привычной улыбки:

— Джек, ты… в порядке?

— Да, нормально, — буркнул он, проводя телефоном над сканером. 7,5. Она отвела взгляд, и Джек почувствовал, как ее молчание режет сильнее слов. Он поднялся на второй этаж, оставляя мокрые следы на лестнице.

Офис гудел как обычно: стук клавиш, приглушенные голоса, звон уведомлений, но для Джека он стал чужим. Том печатал за столом с улыбкой, его лимонный галстук сверкал на фоне серого дня, как вызов, а Клара мельком глянула и тут же отвернулась к экрану, будто перед ней никого не было. Пол, как всегда, работал молча, но даже его спокойствие казалось холодным. Джек сел за стол, открыл систему: пять задач, одна срочная. Он взялся за нее, стараясь сосредоточиться, но пальцы дрожали от холода и усталости. Ответ отправил через полчаса — короткий, но точный, как ему казалось. Клиент написал: «Слишком долго, ожидал быстрее». Минус 0,2 за «задержку».

К обеду он решил наладить контакт с коллегами. Подошел к кофемашине, где стояли Том и Клара, держа в руках чашки с дымящимся латте.

— Как дела, ребята? — спросил он, стараясь звучать бодро, хотя голос предательски хрипел.

— Нормально, — Том пожал плечами, не отрываясь от телефона, где мелькали новые лайки. — А ты вчера пропал с вечеринки. Что-то не так?

— Просто устал, — ответил Джек, чувствуя, как слова вязнут в горле.

— Ну, выглядишь так себе, — Клара бросила взгляд на его мокрую футболку и слегка сморщила нос. — Может, стоит привести себя в порядок? Люди замечают.

Она сказала это ровно, без злобы, но Джек почувствовал укол. Он кивнул и отошел, купив вместо кофе бутылку воды — на большее баллов не хватило. Сел за стол, открыл «Smiletogram» и выложил фото дождя за окном, смазанного стеклом: «Иногда природа говорит за нас». Десять лайков. Минус 0,1 за «мрачность».

К концу дня система мигнула новым уведомлением: «Низкая продуктивность за неделю. -0,3». Джек замер, глядя на цифру. 6,9. Это был порог — ниже 7,0 начинались ограничения: меньше привилегий, меньше доверия, меньше шансов. Он сжал кулаки, но тут же разжал — камеры могли заметить, а за «агрессию» снимали еще больше. Том подошел, глянул на экран через его плечо:

— Ого, Джек, 6,9? Серьезно? Ты же был в порядке.

— Я стараюсь, — тихо сказал Джек, но голос дрогнул.

— Старайся лучше, — Том хлопнул его по плечу, но улыбка была натянутой, а в глазах мелькнуло что-то вроде жалости. — Не тяни нас вниз, ладно?

Он ушел, а Джек остался сидеть, чувствуя, как тишина офиса давит на виски. Дождь за окном барабанил сильнее, и ему вдруг стало невыносимо оставаться здесь. Он схватил рюкзак, бросил прощальный взгляд на коллег — никто не посмотрел в ответ — и вышел.

Но домой он не пошел. Ноги сами понесли его мимо кафе, где бариста молча дала ему сдачу, не предложив скидку за улыбку, мимо дома миссис Мей, где занавески были плотно задернуты, мимо крыльца мистера Томпсона, пустого и мокрого. Он шел, пока не оказался у небольшого парка на краю района — места, где раньше любил бегать. Дождь ослаб, оставив после себя лужи и запах сырой травы. Деревья стояли голые, потеряв листья, а скамейки блестели от воды под тусклым светом фонарей.

Джек сел на одну из них, не обращая внимания на холод, пропитавший одежду. В парке было пусто, только где-то вдали слышался шорох шин по мокрому асфальту. Он достал телефон: 6,9. Хотел написать пост, но пальцы замерли. Зачем? Лайки не спасут, а минусы только добьют. И тут он заметил фигуру — парень, лет двадцати, в капюшоне, шел через парк, держа в руках пакет. Он остановился неподалеку, бросил на него взгляд и спросил:

— Эй, ты Джек, да? Видел тебя в «Smiletogram». Что с тобой? Рейтинг ниже семи — это уже не шутки.

— А тебе что? — огрызнулся в ответ, но голос был слабым.

— Да ничего, — парень усмехнулся. — Просто странно. Ты же был нормальным. А теперь… ну, сам видишь.

Парень ушел, а Джек почувствовал, как жар поднимается к лицу. Даже случайный прохожий знал. Даже здесь, в парке, система следила. Телефон мигнул: «Негативное взаимодействие зафиксировано. -0,2. Рейтинг — 6,7.». Он швырнул его на скамейку, не глядя, и сжал голову руками. Дождь снова пошел, мелкий и холодный, но он не двинулся с места. Впервые за день его не мучали мысли, как подняться. Впервые захотелось не подстраиваться, а кричать — громко, на весь этот мокрый, серый мир, который смотрел на него как на ошибку.

Но он молчал. Пока молчал.

***
Дождь прекратился к утру, оставив после себя сырость и холод, который пробирался под кожу. Джек проснулся на диване, где заснул, не переодеваясь, — мокрая футболка все еще липла к телу, а джинсы оставили следы на обивке. Телефон лежал рядом, экран мигал: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 68,9 градуса по Фаренгейту, облачно, возможен ветер. Ваш социальный рейтинг на сегодня — шесть целых семь десятых. Удачного вам дня». Цифра уже не просто раздражала — она пугала. Впервые за все время он почувствовал, как что-то внутри сжимается не от усталости, а от тревоги. Он провел рукой по лицу, ощущая колючую бороду, и встал, хрустнув затекшей шеей.

Побрел в ванную, где зеркало снова показало незнакомца: волосы спутались, глаза ввалились, кожа приобрела землистый оттенок. Джек включил горячую воду, надеясь, что душ смоет хоть часть этой тяжести, но даже пар не прогнал холод внутри. Он натянул свежую футболку — серую, чуть застиранную — и те же джинсы, не утруждаясь искать что-то получше. Костюм так и лежал у двери, как напоминание о прошлом, которое теперь казалось чужим.

На кухне заварил остатки чая, но вода из-под крана пахла ржавчиной, и вкус стал еще хуже. Джек выпил пару глотков, глядя в окно. Район выглядел бледнее обычного: облака висели низко, тени от домов растекались по мокрым газонам, а ветер гнал мелкий мусор по дорожкам. Мимо прошла мисс Лора с зонтом, но она не посмотрела в его сторону, хотя раньше всегда махала рукой. Джек открыл «Smiletogram», но лента только усилила пустоту: Том выложил фото с кофе и подписью «Новый день — новые победы», рейтинг 8,9. Нервно закрыл приложение, не став ничего писать — слова казались бесполезными.

Он решил выйти за едой — холодильник был почти пуст, а голод уже скручивал желудок. Кафе за углом было ближайшим вариантом, и Джек побрел туда, чувствуя, как ветер пробирается под тонкую ткань. У входа висела знакомая табличка: «Улыбнитесь — и получите скидку в один балл!» Он толкнул дверь, и звон колокольчика разнесся по залу. Бариста с веснушками стояла за стойкой, но ее улыбка исчезла, как только она увидела его.

— Джек, привет, — сказала она, но голос был ровным, без вчерашнего тепла. — Что возьмешь?

— Кофе и сэндвич с курицей, — ответил он, протягивая телефон для оплаты.

Она посмотрела на экран, и ее брови слегка дрогнули. Секунда молчания растянулась, как минута.

— Извини, Джек, — наконец сказала она, отводя взгляд. — У нас новая политика. Рейтинг ниже семи — только минимальный заказ. Могу предложить черный кофе или воду.

Джек замер, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Он открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли.

— Это что, теперь так? — выдавил он, стараясь держать голос ровным.

— Правила такие, — пожала она плечами, глядя куда-то в сторону. — Ничего личного. Политика заведения.

Он сжал телефон в руке, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. За соседним столиком пара шепталась, бросая на него короткие взгляды. Джек кивнул, больше для себя, чем для нее.

— Ладно. Кофе тогда.

Она налила черный кофе в бумажный стаканчик, даже не предложив сахара, и молча протянула ему. Джек провел телефоном над сканером: минус балл. Взял стаканчик и вышел, не оглядываясь. Кофе обжигал пальцы через тонкую бумагу, но он едва замечал это. На улице ветер ударил в лицо, и он остановился у скамейки, глядя на закрытую дверь кафе. Место, где он брал свои сэндвичи с лососем, где бариста шутила про его посты, теперь вычеркнуло его. Просто так. Из-за цифры.

Побрел дальше, решив зайти в небольшой магазин на углу — там продавали хлеб и консервы, что-то, что еще можно было себе позволить. Внутри было тепло, пахло свежей выпечкой, но продавец — пожилой мужчина с седыми усами — встретил его настороженным взглядом.

— Что нужно? — спросил он, не отходя от прилавка.

— Хлеб и банку тунца, — сказал Джек, кладя телефон на стойку.

Мужчина посмотрел на экран, и его губы сжались в тонкую линию.

— Рейтинг 6,7, да? — пробормотал он, будто для себя. — Ладно, бери. Но в следующий раз, если ниже упадет, не приходи. У нас тут свои стандарты.

Джек кивнул, чувствуя, как внутри что-то ломается. Забрал покупки, заплатив последние баллы, и вышел. Хлеб был черствым, тунец — самым дешевым, но это было лучше, чем ничего. Он сунул пакет под мышку и пошел обратно, но ноги несли его не домой, а к офису. Может, работа даст хоть какой-то шанс.

В «Синерджи» Эмма на ресепшене даже не подняла взгляд, просто махнула рукой, пропуская. Сканер показал 6,7. На тридцать втором этаже офис гудел, но Джек заметил перемену: его стол был пуст — ноутбук убрали, суккулент переставили к Кларе. Он подошел к своему месту, но Том перехватил его у кофемашины.

— Джек, ты где был? — спросил он, но в голосе не было дружелюбного тона. — Тебя перевели на удаленку. Низкий рейтинг, сам понимаешь. Задачи теперь через систему, только рутина.

— Перевели? — Джек нахмурился. — Почему никто не сказал?

— Сказали. Вчера уведомление было, — Том пожал плечами. — Ты не проверил, наверное.

Джек открыл телефон: среди спама действительно было письмо от «Синерджи»: «В связи с рейтингом ниже 7,0 доступ к офису ограничен. Задачи будут минимальными». Он сжал челюсти, но промолчал. Клара прошла мимо, бросив короткий взгляд:

— Может, тебе отдохнуть пару дней? Пока не наладится.

— Наладится? — вырвалось у него. — Это так не работает.

Она не ответила, просто ушла к своему столу. Джек развернулся и вышел, чувствуя, как офис — его второй дом — выталкивает его. На улице он остановился, глядя на мокрый асфальт. Телефон мигнул: «Низкая социальная активность за день. -0,2. Рейтинг — 6,5».

Он не пошел домой. Ноги понесли его к парку — тому самому, где он сидел вчера. Деревья гнулись под ветром, скамейки блестели от воды. Джек сел, поставив пакет с едой рядом, и уставился в пустоту. Кафе, магазин, офис — все, что было его жизнью, отворачивалось. Система не просто снимала баллы — она вычеркивала его. И впервые он подумал: а что, если это не остановится? Что, если 6,5 — только начало?

***

Джек сидел на скамейке в парке, чувствуя, как холодный ветер пробирается под мокрую футболку. Пакет с черствым хлебом и банкой тунца лежал рядом, слегка намокнув от капель, оставшихся на дереве после дождя. Вокруг было тихо: ветер шевелил голые ветки, лужи отражали серое небо, а фонари бросали тусклые пятна света на мокрую траву. Парк, где он когда-то бегал по утрам, теперь казался чужим — пустым, как его собственная жизнь. Телефон в кармане молчал, но Джек знал: 6,5. Эта цифра пульсировала в голове, как метка, которую он не мог стереть.

Он отломил кусок хлеба, сунул в рот, но жевал без вкуса — сухая корка царапала горло. Тунец остался нетронутым — открывать банку не хотелось, да и сил не было. Джек смотрел на пустую дорожку перед собой, пытаясь вспомнить, когда все пошло не так. Встреча с Харрисом? Пост про кактус? Или это началось раньше, а он просто не замечал? Мысли путались, но одна пробивалась яснее других: система не прощает. Она не дает шанса, если ты уже оступился.

Шорох шагов прервал его размышления. Джек поднял взгляд и увидел фигуру, идущую по дорожке. Это был мужчина — лет тридцати, худощавый, в потрепанной куртке с капюшоном, натянутым на голову. В руках он держал пластиковый пакет, из которого торчала бутылка воды и что-то завернутое в фольгу. Его походка была медленной, но уверенной, будто он знал парк как свои пять пальцев. Он остановился в нескольких шагах от скамейки, бросил взгляд на Джека и слегка прищурился.

— Хлеб черствеет быстро, когда рейтинг падает, — хриплый голос, пропитанный усталой насмешкой, прорезал сырость парка.

Мужчина шагнул ближе, неуклюже опустился на дальний конец скамейки, не спрашивая разрешения. Потрепанный пакет в его руках шуршал, от одежды несло сыростью и кислым — запах давно не стиранных вещей, пропитанных дождем. На запястье болтался браслет, тусклый, с мертвым экраном, где цифры давно погасли. Лицо напряглось, жар пополз к щекам, пальцы стиснули хлеб, но горло осталось немым.

— Чего молчать-то? — продолжил он, вытаскивая из пакета кусок хлеба, сухой и ломкий, черствее того, что уже лежал рядом. — Рейтинг рухнул, и язык пропал?

Слабый голос вырвался в ответ:

— Тебе-то что до этого?

— Да ничего, — мужчина пожал плечами, откусывая хлеб с хрустом. — Просто любопытно. Был нормальным: 8,3, работа, соседи улыбаются. А теперь — 6,5 и этот мокрый пакет, — взгляд скользнул по скамейке. — Знакомая история.

Нахмурившись, он вгляделся в лицо незнакомца. Оно было худым, с острыми скулами, темные круги под глазами оттеняли кожу, бледную, как утренний туман. Но взгляд — живой, не мутный от усталости, как у него, а искрящийся смесью насмешки и странного спокойствия. Браслет без цифр притягивал внимание — пустой, словно отключенный от системы, с треснувшим экраном и черной полосой посередине.

— А ты кто? — спросил Джек, голос пропитался подозрением. — Почему твой рейтинг не светится?

Мужчина хмыкнул, откинувшись на спинку скамейки. Подняв руку, он поднес браслет ближе, демонстрируя трещину, пересекающую мертвый дисплей.»

— Потому что его нет. Официально я — 4,2, но эта штука сломалась пару месяцев назад, и я не стал чинить. Зачем? Все равно ниже падать некуда.

— 4,2? — Джек заморгал, не веря. — Как ты вообще живешь?

— Как видишь, — мужчина кивнул на свой пакет. — Хлеб с помойки, вода из фонтанчика. Сплю в подвале на окраине. Люди с рейтингом выше пяти меня не видят — я для них пустое место. Но знаешь что? Я свободен. Не бегаю за лайками, не кланяюсь камерам. Это их мир, не мой.

Джек молчал, переваривая слова. 4,2. Он слышал про таких — «отбросы системы», как их шепотом называли в офисе. Люди, которые либо сломались, либо сами бросили все. Но этот парень не выглядел сломленным. Он выглядел… живым.

— А раньше? — спросил Джек, не отводя взгляд. — Ты же не всегда был… таким.

— Не всегда, — мужчина усмехнулся, глядя куда-то вдаль. — Я был инженером. Рейтинг 8,9, квартира в центре района, девушка с 9,0. Потом один проект сорвался — ошибка в расчетах, не моя, но доказать не смог. Минус баллы, минус доверие. Клиенты отвернулись, коллеги забыли. Девушка ушла, когда я упал до 6,0. А потом — как у тебя: каждый шаг вниз, и система давит сильнее. В итоге я сказал: «Хватит». Снял браслет с учета, бросил их правила. И вот я тут.

Джек сглотнул, чувствуя, как слова цепляются за что-то внутри. Он хотел спросить, как это — бросить систему, но вместо этого выдавил:

— И что, тебе не страшно? Без рейтинга ты никто.

— А с рейтингом ты кто? — парировал мужчина, посмотрев на него в упор. — Бегал за их баллами, улыбался, старался. И где ты теперь? 6,5 — это уже не жизнь, а выживание. Скоро будешь как я, если не остановишься.

— Остановишься? — Джек нахмурился. — Как?

Мужчина замолчал, глядя на него с легкой улыбкой. Потом встал, закинул пакет за плечо.

— Подумай сам. Ты еще можешь выбраться, но не их дорогой. Если что — я тут по вечерам. Зови меня Кайл.

Он ушел, оставив Джека одного. Ветер усилился, гоняя листья по дорожке, и холод пробирал до костей. В руке светился экран: 6,5. Слова Кайла звенели в голове: «Не их дорогой». Впервые возникла мысль не о том, как подняться, а о том, стоит ли вообще.

Телефон мигнул: «Низкая активность в парке. -0,1. Рейтинг — 6,4».

Джек сжал его в руке, но не бросил. Пока не бросил.



5

Джек не помнил, как заснул. После встречи с Кайлом остался в парке, сидя на скамейке, пока ветер не стих, а фонари не начали гаснуть один за другим. Мысли путались: слова о свободе, собственный рейтинг — 6,4, холод, пробиравший через мокрую футболку. Возвращаться домой не хотелось — там ждали пустые стены и тишина, давившая сильнее, чем дождь.

Откинувшись на спинку скамейки, он смотрел в темное небо и незаметно провалился в тяжелый, тревожный сон, полный обрывков голосов и мигающих цифр.

Разбудил холод, кусавший кожу, и слабый утренний свет, пробивавшийся сквозь облака.

Глаза слипались, спина ныла от жесткого дерева. Футболка, еще влажная от дождя, липла к телу, джинсы покрылись пятнами грязи. Рядом валялся пакет с недоеденным хлебом и банкой тунца, намокший от росы.

Сев, он потер шею и достал телефон:

«Доброе утро, Джек. Температура на улице — 67,5 градуса по Фаренгейту, облачно. Ваш социальный рейтинг на сегодня — шесть целых четыре десятых. Удачного вам дня».

6,4. Цифра уже не удивляла, но каждый взгляд на нее был как удар — не резкий, а тупой, выматывающий.

Он встал, чувствуя, как дрожат ноги, и побрел домой. Улицы оставались пустыми в этот ранний час — только ветер гнал мокрые листья по асфальту. Фонари еще горели, но их свет казался блеклым, выцветшим. Возле почтового ящика возилась миссис Мей. Она вытаскивала газету, но, заметив его, замерла. Взгляд скользнул по помятой одежде, красным глазам, и она поспешно отвернулась, захлопнув ящик с громким стуком. Джек сжал челюсти, но ничего не сказал — сил на это не осталось.

Дома он бросил пакет на стол и рухнул на диван, не разуваясь. Запах сырости от одежды смешивался с затхлостью комнаты — он давно не открывал окна, не убирал. Телефон завибрировал, и Джек нехотя открыл уведомление. Это было письмо от домовладельца:

«В связи с вашим рейтингом 6,4 мы вынуждены расторгнуть договор аренды. Жильцы с рейтингом ниже 7,0 не соответствуют стандартам нашего района. Просим освободить помещение в течение семи дней. С уважением, управление недвижимостью».

Он дважды перечитал текст, ощущая пульс в висках. Семь дней. Его выгоняют. Стало обидно, что в письме не было даже упомянуто его имя, как будто он — просто безликий объект, не достойный индивидуального обращения.

Джек бросил телефон на подушку и закрыл глаза, но тишина не принесла облегчения. Встав, он подошел к окну, глядя на домики, которые еще недавно были его миром. Теперь они казались стенами тюрьмы, из которой его выбрасывают. Он решил проверить работу — последнюю ниточку, за которую можно было уцепиться. Открыл приложение «Синерджи», но вместо списка задач высветилось сообщение:

«Ваш доступ к системе ограничен. В связи с рейтингом ниже 7,0 вы отстранены от проектов. Дальнейшие инструкции отсутствуют».

Он был заменен. Без предупреждения. Без шанса.

Джек сжал телефон так, что экран мигнул и "Smiletogram" открылся сам — надежда на лайк, сообщение, хоть намек на поддержку тут же разбилась о пустую ленту. Его посты исчезли из потока. Алгоритм вычеркнул его, как кафе, магазин, офис.

Он написал сообщение Тому: «Эй, что происходит? Меня убрали из системы». Ответа не было. Через час он попробовал Кларе: «Ты в курсе, что меня отстранили?» Тишина. Он позвонил — гудки обрывались, никто не брал трубку.

К обеду голод стал невыносимым. Джек взял остатки баллов и пошел в тот же магазин на углу. Продавец с седыми усами протирал стекло витрины, нахмурившись при виде гостя.

— Опять ты, — буркнул он, скрестив руки. — Что надо?

— Хлеб и воду, — сказал Джек, кладя телефон на стойку.

Мужчина посмотрел на экран — 6,4 — и покачал головой.

— Я предупреждал. Ниже 6,5 не обслуживаем. Уходи.

— Серьезно? — голос поднялся, но тут же замер — он заметил, как рука продавца потянулась к кнопке под прилавком, вызывающей дроны системы.

— Ладно, понял.

Он вышел, чувствуя, как ноги подкашиваются. Хлеб и тунец остались дома, но мысль о них вызывала тошноту. Джек побрел по улице, не зная, куда идти. Мимо прошла мисс Лора с сумкой продуктов — она ускорила шаг, опустив голову. Мистер Томпсон стоял у крыльца, но, заметив его, ушел внутрь, хлопнув дверью. Даже школьники, игравшие на углу, замолчали, глядя как на чужака.

К вечеру он вернулся домой, но у двери лежала записка, приклеенная скотчем: «Джек, твой рейтинг тянет район вниз. Пожалуйста, уезжай поскорее. Миссис Мей». Он скомкал бумагу, бросил ее в угол и рухнул на диван. Телефон мигнул: «Низкая социальная активность за день. -0,2. Рейтинг — 6,2.».  Джек сжал голову руками, чувствуя, как грудь сдавливает. Кафе, магазин, офис, дом — все исчезло. Даже воздух в комнате казался тяжелым, чужим.

Он встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. Фонари зажглись, освещая пустые дорожки. Где-то вдали пролетел дрон — маленький, с красным огоньком, следящий за порядком. Это уже не жизнь, а клетка, из которой его выгоняют. Телефон снова мигнул: «Нарушение правил района: пребывание с рейтингом ниже 6,5. -0,2. Рейтинг — 6,0».

Джек замер.  Шесть баллов — граница, за которой нет возврата. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Впервые за день он не думал, как спастись. Впервые он хотел не баллов, а ответа: за что? Но система молчала, и это молчание было громче всего.

***

Джек проснулся от звука шагов, хрустящих по гравию. Он лежал на диване, куда рухнул вчера, не раздеваясь, и свет утра пробивался сквозь щель в занавесках, рисуя тонкую полосу на полу. Телефон валялся рядом, экран мигал: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 66,8 градуса по Фаренгейту, облачно, ветер. Ваш социальный рейтинг на сегодня — шесть целых ноль десятых. Удачного вам дня». Цифра врезалась в сознание, как ржавый гвоздь, и Джек почувствовал, как грудь сжимает. Рубеж, за которым система не просто давила — она вычеркивала. Он встал, ощущая, как тело ломит от холода и усталости. Футболка пахла сыростью и потом, джинсы были мятыми, с пятнами грязи от парковой скамейки. Джек подошел к окну, отодвинул занавеску: район выглядел мертвым под серым небом. Улицы пустовали, только ветер гнал клочья бумаги по мокрому асфальту. Он вновь заметил дрон — маленький, с красным огоньком, зависший над соседним домом. Следил ли он за ним? Рука опустила занавеску, и кожа покрылась мурашками.

На кухне он открыл банку тунца — последнюю еду в доме. Запах рыбы ударил в нос, но Джек заставил себя съесть пару ложек, давясь от жирной консистенции. Хлеб лежал на столе, черствый и сухой, но он даже не тронул его. Семь дней. У него оставалось семь дней, чтобы уйти, а идти было некуда. Он бросил взгляд на телефон: ни сообщений, ни лайков. «Smiletogram» молчал — его аккаунт стал призраком, невидимым для других. Не было сил оставаться дома. Стены давили, запах сырости душил, а тишина звенела в ушах. Он вспомнил Кайла — его слова о свободе, спокойный взгляд. Если ему удалось выжить, то, может, и он сможет? Джек схватил телефон, сунул его в карман и вышел. Ветер ударил в лицо, холодный и резкий, но он пошел к парку — единственному месту, где его еще не выгнали.

***
Парк встретил его той же пустотой: голые деревья гнулись под ветром, лужи блестели на дорожках, скамейки стояли мокрые и одинокие. Джек сел на ту же скамейку, где встретил Кайла, и уставился на гравий, усыпанный листьями. Он не знал, чего ждет — ответа, чуда, конца. Просто сидеть дома было хуже.

Шаги раздались снова, такие же хрустящие, как утром. Джек поднял взгляд: Кайл шел по дорожке, в той же потрепанной куртке, с тем же пакетом в руках. Его капюшон был опущен, открывая худое лицо с острыми скулами и легкой щетиной. Он заметил Джека, остановился и усмехнулся.

— Ну что, вернулся? — сказал он, садясь на другой конец скамейки. — Выглядишь еще хуже, чем вчера. Сколько теперь? Шесть?

Джек кивнул, не глядя на него. Кайл достал из пакета бутылку воды, сделал глоток и протянул ему в руки. Тот взял, не думая, и отпил — вода была теплой, с привкусом пластика, но горло хоть немного отпустило.

— Меня выгоняют, — тихо сказал Джек, возвращая бутылку. — Семь дней, и все. Работы нет, еды нет. Даже в магазине не продали ничего.

Кайл хмыкнул, откинувшись на спинку скамейки.

— Добро пожаловать в клуб — мы уже не люди для них. Ты теперь мусор, который надо убрать. Скоро дроны начнут кружить ближе, проверять каждый шаг.

— И что делать? — Джек посмотрел на него, чувствуя, как голос дрожит. — Как ты живешь с 4,2? Я не могу… не знаю, как.

— А ты и не знаешь, — Кайл пожал плечами, глядя на деревья. — Пока не попробуешь. Их правила — это клетка. Ты либо сидишь в ней, либо ломаешь замок. Я выбрал второе. Ты пока только жалуешься.

— Ломаешь? — Джек нахмурился. — Это как?

Кайл замолчал, глядя на него с легкой улыбкой. Потом достал из кармана сломанный браслет — тот самый, с треснувшим экраном — и положил на скамейку между ними.

— Вот так. Больше не бегаю за их баллами, не кланяюсь камерам. Живу, как могу. Еда с мусорок, ночевки в подвалах, но я сам себе хозяин. А ты? Ты еще цепляешься за их игру.

Джек уставился на браслет. Его собственный, все еще на запястье, мигал красным — предупреждение о низком рейтинге. Он сжал руку в кулак, чувствуя, как пластик впивается в кожу.

— А если я сниму? — спросил он, почти шепотом. — Что тогда?

— Тогда начнешь думать сам, — Кайл взял браслет обратно, крутя его в пальцах. — Но сначала попробуй мелочь. Выключи телефон. Хотя бы на час. Посмотри, что будет.

Джек замер. Выключить телефон? Это казалось простым, но в голове тут же всплыли правила: камеры, дроны, уведомления. Отключение — это штраф, минус баллы. Но какие баллы? 6,0 уже ничего не спасет. Он достал телефон, посмотрел на экран и нажал кнопку питания. Экран мигнул и погас. Тишина. Впервые за годы он не слышал звона уведомлений.

Кайл кивнул, будто одобряя.

— Ну вот. Первый шаг. Чувствуешь?

Джек не ответил. Он ждал — штрафа, звука дрона, чего-то. Через полчаса телефон, лежавший на скамейке, завибрировал, включившись сам. Уведомление: «Нарушение активности: отключение устройства. -0,3. Рейтинг — 5,7». Джек сжал челюсти, но внутри что-то шевельнулось — не страх, а странное облегчение. Он посмотрел на Кайла.

— И что дальше?

— Дальше решай сам, — Кайл встал, закинув пакет за плечо. — Я тут завтра буду. Если захочешь, приходи. Подумай, чего ты хочешь — их клетку или свою дорогу.

Он ушел, оставив Джека одного. Ветер усилился, гоняя листья по дорожке, и телефон мигнул снова: «Низкая социальная активность. -0,1. Рейтинг — 5,6». Джек сжал его в руке, но не включил. Впервые он почувствовал не только страх, но и что-то другое — слабую, едва заметную искру. Не надежду, а гнев. И впервые он подумал: а что, если Кайл прав?

6

Джек стоял у входа в кафе, сжимая в руках пустой бумажник, который нашел в кармане джинсов. Ветер гнал мелкий мусор по тротуару, а над дверью висела та же табличка: «Улыбнитесь — и получите скидку в один балл!» Он не был здесь с тех пор, как ему отказали в сэндвиче, но голод выгнал его из дома. Рейтинг — 5,6, как показало утреннее уведомление, — не оставлял шансов на нормальную еду, но Джек решил рискнуть. Может, бариста сжалится, если он попросит хотя бы кофе.

Он толкнул дверь, и колокольчик звякнул, эхом отразившись в почти пустом зале. За стойкой стояла та же девушка с веснушками, но ее лицо напряглось, как только она узнала его. Джек шагнул вперед, стараясь держать голову выше, чем чувствовал себя внутри.

— Привет, — сказал он, голос хрипел от сухости в горле. — Можно просто кофе? Черный, без всего. У меня… не хватает баллов, но я могу заплатить позже.

Она посмотрела на него, потом на свой планшет, где, видимо, высветился его профиль. Ее губы сжались в тонкую линию.

— Джек, я не могу, — сказала она тихо, почти шепотом. — Рейтинг ниже шести — это запрет. Если я тебя обслужу, мне снимут баллы. Прости.

— Прости? — Джек сжал кулаки, чувствуя, как жар поднимается к щекам. — Я же не прошу много. Просто кофе. Я здесь каждый день был!

— Было дело, — она отвела взгляд, теребя край фартука. — Но теперь… ты знаешь правила. Уходи, пожалуйста. Не усложняй.

За спиной послышался шорох — пара за столиком у окна повернулась, шепчась и глядя на него. Джек заметил, как один из них достал телефон, снимая его украдкой. Он развернулся и вышел, хлопнув дверью сильнее, чем хотел. Колокольчик зазвенел, как насмешка. На улице телефон мигнул: «Негативное поведение в общественном месте. -0,2 Рейтинг — 5,4».

Он побрел по улице, не глядя по сторонам. Ветер усиливался, холод пробирал через тонкую футболку, но Джек не замечал этого. Его мысли путались: кофе, которого он не получил, квартира, которую он потеряет через шесть дней, работа, исчезнувшая без следа. Он остановился у магазина на углу, того самого, где ему уже отказали. Витрина была заставлена хлебом, банками консервов, пачками печенья — всем, что он не мог купить. Джек заглянул внутрь: продавец с седыми усами стоял за прилавком, протирая стекло. Увидев надоедливого парня, он покачал головой и ткнул пальцем в табличку на двери: «Обслуживаем только от 6 и выше». Джек отвернулся, чувствуя, как желудок сжимается от голода и злости.

Он решил вернуться домой, но у подъезда его ждал сюрприз. На двери висело уведомление, прикрепленное красной печатью: «В связи с рейтингом 5,4 доступ к жилому помещению ограничен. Освободите квартиру к указанному сроку». Джек сорвал бумагу, скомкал ее и швырнул на землю. Срок? Какая разница — дверь уже не открывалась, электронный ключ мигнул красным. Семь дней были обещанием прошлого; при рейтинге ниже 6,0 система блокировала доступ мгновенно, превращая уведомление в пустую формальность.
Джек ударил по двери кулаком, оставив вмятину на металле. Боль прострелила руку, но он не остановился — ударил еще раз, и еще, пока кожа на костяшках не треснула. Телефон завибрировал: «Агрессивное поведение. -0.3. Рейтинг — 5.1». Он сжал его в руке, готовый разбить о стену, но остановился. К чему? Это ничего не изменит. Он рухнул на ступеньки подъезда, глядя на пустую улицу. Мимо прошла мисс Лора, но она ускорила шаг, не глядя на него. Дрон пролетел над головой, его красный огонек мигнул, фиксируя каждый его вздох.

Он не знал, сколько просидел так — час, два. Холод сковал ноги, голод грыз внутренности, но Джек не двигался, пока одна мысль не пробилась сквозь туман: Кайл. Человек, который выжил с 4,2. Человек, который бросил систему. Джек встал, сунул телефон в карман и побрел к парку — единственному месту, где его еще не выгнали окончательно.

Парк вновь встретил его тишиной: голые деревья гнулись под ветром, дорожки блестели от вчерашнего дождя, скамейки стояли пустыми. Джек сел на ту же скамейку, где встретил Кайла, и уставился на гравий. Он не знал, придет ли тот, но ждать было больше нечего. Через полчаса шаги хрустнули по камням. Кайл появился из-за деревьев, в той же потрепанной куртке, с пластиковым пакетом в руках. Он заметил Джека, остановился и усмехнулся.

— Вернулся, значит, — сказал он, садясь рядом. — Выглядишь как мертвец. Сколько теперь? Пять?

Он кивнул, не поднимая глаз. Кайл достал из пакета кусок хлеба — чуть свежее, чем тот, что был у него самого вчера, — и протянул. Джек взял, отломил кусок и сунул в рот, жуя без вкуса.

— Меня выгнали, — сказал он, глотая. — Квартира закрыта. Еды нет, работы нет. Что делать?

Кайл посмотрел на него, прищурившись.

— То же, что и я. Бросить их игру. Ты готов?

— Готов? — Джек нахмурился. — К чему?

Кайл встал, кивнув куда-то в сторону.

— Идем. Покажу тебе, как живут те, кого система вычеркнула. Но решать тебе.

Джек замер, глядя на протянутую руку — 5,1. Завтра он потеряет все. Он встал, чувствуя, как ноги дрожат, и пошел за Кайлом. Телефон мигнул: «Ассоциация с нежелательным элементом. -0.2. Рейтинг — 4.9.». Он сжал его в кармане, пальцы замерли над кнопкой, но тень системы все еще дышала ему в затылок.

***

Джек шел за Кайлом через окраину района, где аккуратные домики сменялись заброшенными сараями и заросшими пустырями. Ветер свистел в ушах, гоняя клочья сухой травы по растрескавшемуся асфальту. Небо было серым, тяжелым, словно давило на плечи. Кайл шагал впереди, не оглядываясь, его потрепанная куртка хлопала на ветру, а пластиковый пакет в руке шуршал от каждого шага. Джек сжимал телефон в кармане, чувствуя, как холодный пластик впивается в ладонь. Он не знал, куда идет, но возвращаться было некуда.

Они свернули за ржавый забор, за которым возвышался старый склад — длинное здание с облупившейся краской и выбитыми окнами, заколоченными досками. Труба на крыше торчала криво, как сломанный зуб, а стены покрывали пятна копоти и граффити: «Свобода ниже нуля» — выведено неровными буквами. Кайл подошел к боковой двери, обитой железом, и постучал трижды — коротко, резко. Дверь скрипнула, открываясь, и из темноты выглянула женщина. Ей было за сорок, с короткими седыми волосами и шрамом через бровь. Ее взгляд скользнул по Кайлу, потом по Джеку.

— Новенький? — голос был низким, с хрипотцой.

— Пока в гостях, — ответил Кайл, кивнув на Джека. — Рейтинг 4,9. Квартиру потерял, работу тоже. Хочет посмотреть.

Женщина прищурилась, изучая Джека. На ней была выцветшая куртка и браслет с пустым экраном — как у Кайла. Она отступила, пропуская их внутрь.

— Эва, — представилась она, закрывая дверь. — Если останешься, правила простые: никаких телефонов, никаких камер. Не высовывайся. И не жди уюта.

Джек промолчал, сжав телефон в кармане, но не достал его. Эва посмотрела на него, прищурившись, но ничего не сказала.

Внутри склад был холодным и сырым. Свет пробивался через щели в досках, рисуя полосы на бетонном полу, усыпанном мусором и осколками стекла. Вдоль стен стояли ящики, накрытые тряпками, а в центре горел костер в металлической бочке, отбрасывая дрожащие тени. Вокруг него сидели люди — человек двенадцать, мужчины и женщины, худые, в рваной одежде. У кого-то были браслеты с треснувшими экранами, у других — ничего. Они ели из консервных банок, передавая друг другу ложку. Запах дыма смешивался с кислятиной тушенки и сыростью стен.

Джек остановился, чувствуя, как ноги прирастают к полу. Это был не дом, не убежище — это была дыра, где люди прятались, как звери. Но в их глазах не было отчаяния — только усталость и что-то еще, чего он не мог понять.

— Садись, — Кайл кивнул на ящик у огня. — Ешь, если хочешь. У нас мало, но делимся.

Джек сел, принимая банку из рук мужчины с длинной бородой. Внутри была холодная фасоль, склизкая и безвкусная, но он заставил себя проглотить пару ложек. Эва подошла ближе, глядя на него сверху вниз.

— Ты кто был там? — спросила она, скрестив руки.

— Консультант в «Синерджи», — тихо сказал Джек, глядя в огонь. — Рейтинг 8,3. Потом… все рухнуло.

— Знакомо, — Эва усмехнулась, садясь напротив. — Я проектировала их сеть. Камеры, дроны, алгоритмы. Рейтинг 9,2. Пока не поняла, что это не порядок, а цепи. Сбежала, когда упала до шести. Теперь вот здесь.

Джек посмотрел на нее, чувствуя, как слова царапают что-то внутри.

— И что, это лучше? — спросил он, обводя взглядом склад. — Жить так?

— Это не лучше, — ответила она, ее взгляд стал жестче. — Это честнее. Там ты раб баллов. Здесь ты сам по себе. Но если хочешь остаться, браслет придется сломать. Полностью.

Джек сжал запястье, где мигал красный огонек — 4,9. Сломать? Он вспомнил кафе, магазин, запертую дверь квартиры. Что он теряет? Но страх все еще держал.

— А если нас найдут? — спросил он. — Дроны, камеры…

— Найдут, если будешь глупым, — Кайл хмыкнул, подбрасывая ветку в огонь.

— Мы не просто прячемся. Иногда бьем их по рукам. Завтра камеру одну вырубим — в районе, где новеньким дышать не дают. Хочешь с нами?

Джек замер. Вырубить камеру? Это уже не просто бегство — это преступление. Он посмотрел на Эву, на Кайла, на лица вокруг огня. Они ждали ответа.

— Хорошо, — выдавил он, чувствуя, как голос дрожит. — Я в деле.

Ночь прошла в полудреме у костра. Утром Кайл разбудил его шепотом: «Пора». Они вышли вчетвером — Джек, Кайл, Эва и бородатый мужчина по имени Рик. Камера стояла на столбе у края района — черный глаз, следящий за улицей. Кайл подал знак, и Рик швырнул камень, попав в объектив. Стекло треснуло, камера заискрила. Эва подбежала, подключила какой-то провод к основанию, и свет погас.

— Быстро, — скомандовала она, и они рванули обратно к складу. Джек бежал, чувствуя, как сердце колотится, а в груди смешиваются страх и что-то новое — азарт. Они успели скрыться, но дрон пролетел над районом, его гул эхом отозвался в ушах.

Вернувшись, он рухнул на ящик, тяжело дыша. Телефон в кармане завибрировал, экран вспыхнул: «Участие в нарушении порядка. -0,4. Рейтинг — 4,5». Джек сжал его, пряча от взглядов, и посмотрел на Кайла. Сердце заколотилось сильнее — не от бега, а от осознания: он нарушил их первое правило, и теперь система знала.

— Это и есть свобода? — спросил он, голос срывался от усталости.

— Это начало, — ответил Кайл, хлопнув его по плечу. — Теперь ты с нами. Или уходи.

Джек перевел взгляд на огонь, танцующий в бочке, на Эву, которая молча чинила прибор у стены, на лица других — усталые, но живые. Браслет на запястье мигал красным — 4,5, как метка, от которой не сбежать. Он не знал, что дальше, но знал одно: уходить некуда. Квартира закрыта, район отвернулся, система не простит. Он кивнул, больше для себя, чем для Кайла.

— Ладно, — выдавил он. — Я с вами.

Эва подняла взгляд от прибора, ее глаза встретились с его.

— Тогда спи, — сказала она, голос был твердым. — Завтра будет хуже. Они не любят, когда их трогают.

Джек лег на тряпки у огня, чувствуя, как жар от костра обжигал кожу, но внутри по-прежнему цепенел холод — будто ледяные пальцы сжимали грудь. Тени метались по стенам склада, вытянутые и кривые, словно ожившие призраки, а слабый треск дров вплетался в его тяжелое, прерывистое дыхание. Сон накрыл его стремительно, вязкий и тревожный. В голове звенели уведомления, алые огоньки вспыхивали в глубине сознания, как далекие звезды — холодные и равнодушные, словно невидимые наблюдатели.

Эва сидела у стены, ее худой силуэт чернел в мерцающем свете, пальцы нервно теребили провод, а взгляд скользил по узким зазорам между досками, за которыми сгущалась липкая тьма, готовая поглотить все живое. Она вдруг напряглась, будто уловив невидимую вибрацию, и шепнула:

— У меня плохое предчувствие.

Кайл, полулежавший у ящика, приподнял голову. В отблесках пламени его лицо казалось изможденным, глаза блестели от усталости.

— Что ты там опять чуешь? — буркнул он. Голос хриплый, без привычной насмешки, но с едва уловимой тревогой.

— Тишина, — ответила Эва, чуть громче, но все еще шепотом. — Слишком мертвая. Они что-то замышляют.

Рик, сидевший ближе к выходу, фыркнул, потирая бороду грубыми пальцами.

— Да ладно тебе, Эва. Камеры вырубили, спят они там, отдыхают.

Она резко повернулась, и ее глаза блеснули, как искры в темноте.

— Ты не понимаешь. Я их знаю. Когда тихо — это хуже, чем гул. Это их затишье.

Кайл нахмурился, прислушиваясь, и медленно сел, смахивая сонную одурь.

— Может, ты и права. Но что делать? Бежать сейчас, в ночь?

Эва покачала головой, губы сжались в тонкую линию, пальцы сильнее стиснули провод.

— Поздно. Они уже рядом. Просто держитесь начеку, не расслабляйтесь.

Джек ворочался во сне, не слыша их слов. В глубине сознания что-то пульсировало, сбивчиво, прерывисто, как испорченный сигнал. Пространство вокруг него казалось зыбким, ненадежным, будто реальность трескалась по швам. Где-то за стенами складывалась угроза — невидимая, но ощутимая, как запах грозы перед бурей. Доски склада скрипнули, будто кто-то невидимый ступил на них, придавив половицы, и где-то за горизонтом родился слабый гул — низкий, металлический, как шорох стали о сталь. Он нарастал, медленно, неотвратимо, пока ночь не задрожала от его присутствия, а воздух не стал густым от надвигающейся угрозы.

7

Ночь разорвал резкий рев, тяжелый и низкий, выдернув Джека из сна. Он открыл глаза, еще не понимая, где находится, — темнота склада дрожала вокруг. Браслет на запястье слабо мигнул красным, но писк потерялся в нарастающем грохоте. Кайл вцепился в плечо Рика, рявкнув: «Уходим!» Гул нарастал, низкий и угрожающий, доносящийся с окраины. Эва рванула к лазу в стене, махнув рукой.

— К лесу! — крикнула она. — Это наш шанс!

Беглецы выскочили наружу, в холодную темноту. Склад стоял на краю пустыря, за которым начинались деревья — густой лес, тянущийся за район, где камеры редели, а дроны медленно теряли сигнал. Джек бежал за Кайлом, чувствуя, как земля дрожит под ногами. Дроны зависли над складом, их красные огоньки мелькали, а вдали зажглась платформа с экраном, поднимаясь над горизонтом. Они нырнули в лес, ветки хлестали по лицу, но гул не отставал.

Лес обступил Джека, как живое существо, дышащее холодом и сыростью. Деревья — высокие сосны с голыми нижними ветвями — тянулись к серому небу, их кора отслаивалась пластами, покрытыми мхом и пятнами смолы. Под ногами хрустели опавшие иглы, смешанные с гниющими листьями, от которых поднимался резкий, землистый запах, пропитанный влагой вчерашнего дождя. Джек бежал за Кайлом, его ботинки скользили по мокрой глине, оставляя глубокие борозды. Ветер свистел в ушах, гоняя клочья сухой травы и обрывки коры, а где-то над головой гудели дроны — их красные огоньки мелькали между ветвями, как рой хищных насекомых, выслеживающих добычу. Каждый шаг отдавался в груди, дыхание рвалось из горла, оставляя привкус железа на языке.

Кайл впереди споткнулся, его нога запуталась в корне, торчащем из земли, как скрюченный палец. Он рухнул на колени, но тут же вскочил, цепляясь за ствол сосны. Его худое лицо блестело от пота, капли стекали по впалым щекам, оставляя дорожки в грязи. Куртка на плече порвалась, открывая бледную кожу, исцарапанную ветками, с тонкими струйками крови. Он обернулся к Джеку, глаза сверкали диким блеском, зрачки расширились от адреналина.

— Овраг! — крикнул он, голос хрипел, почти теряясь в гуле дронов и шуме ветра. — Там спрячемся, давай быстрей!

Джек рванул за ним, ныряя в густые заросли шиповника, выросшие у самого обрыва, словно стена шипов. Колючие ветки цеплялись за одежду, рвали старую футболку, впивались в кожу, оставляя длинные царапины, из которых сочилась кровь. Он протиснулся сквозь них, чувствуя, как шипы впиваются в ладони, и рухнул на мягкую землю, подняв облако грязи и прелых листьев. Кайл упал рядом, его грудь вздымалась, как у загнанного зверя, дыхание вырывалось короткими, рваными облачками в холодном воздухе. Над ними завис экран — огромный, как рекламный щит, парящий на платформе высоко над кронами. Его белый свет резал глаза, отражался в мелких лужах на дне оврага, превращая их в зеркала, где мелькали их искаженные лица. Голос системы гремел, холодный, механический, лишенный эмоций: «Нарушитель обнаружен. Рейтинг: 0,0. Угроза обществу».

Джек прижался к земле, чувствуя, как холодная грязь пропитывает футболку, липнет к рукам и коленям, обволакивает тело, как вторая кожа. Он смотрел вверх через колючие ветки: экран показывал его лицо — грязное, с красными глазами, с застывшей смесью страха и ярости, с волосами, прилипшими ко лбу от пота и крови. Подпись мигала красными буквами: «Джек Рид. Свобода — иллюзия. Система видит все». Дроны опускались ниже, их жужжание резало уши, как рой ос, а их тени скользили по земле, сужая круги, словно невидимая сеть, затягивающая добычу. Кайл сжал его плечо, пальцы впились в кожу через рваную ткань.

— Они знают, — прошептал он, голос дрожал, теряясь в гуле дронов. — Это… это все?

Кайл сжал кулаки, ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы. Он смотрел в небо, где красные огоньки дронов сливались в хаотичный, но пугающе точный танец.

— Это не конец, — выдавил он, зубы стучали от холода и напряжения. — Это их шоу. Они хотят, чтобы ты сломался перед всеми.

Экран мигнул, и изображение сменилось. Теперь это был район — улицы, залитые мягким светом фонарей, аккуратные газоны, белые заборы, будто вырезанные из старой открытки. Люди стояли толпами, глядя вверх на такие же экраны, висящие над их домами. Миссис Мей хлопала в ладоши, ее морщинистое лицо светилось улыбкой, глаза блестели от восторга, как у ребенка на празднике. Мистер Томпсон стоял у крыльца, кивая, его газета дрожала в руках, пока он шептал что-то соседу. Том, в своем нелепом лимонном галстуке, снимал сторис на телефон, его пальцы мелькали по экрану, подпись всплыла: «Система чистит мусор. Спасибо за порядок!» Лайки сыпались сотнями, как дождь, — 8,9, 9,0, 9,2, цифры росли с каждым хлопком, с каждым восторженным криком. Их голоса эхом доносились через лес, пробиваясь сквозь гул дронов, как насмешка, как приговор.

Джек смотрел, чувствуя, как кровь стынет в жилах, как холод поднимается от земли к груди, сжимая сердце. Его бунт — склад, разбитая камера, сломанный браслет — все это было на экране, снятое с разных углов, четкое, как в документальном фильме. Люди аплодировали не порядку, а его падению, его унижению. Он сжал комок грязи в руке, раздавил его, чувствуя, как она просачивается между пальцами, но это не помогло — гнев и страх только росли, как пожар, который не потушить. Кайл потянул его за рукав, заставляя пригнуться ниже.

— Они показывают нас живьем, — прошипел он, голос дрожал от ярости. — Это не запись. Они хотят, чтобы все видели, как мы ломаемся.

Джек кивнул, но не ответил. Он смотрел на экран, где его лицо сменилось кадрами: Эва, схваченная дронами, ее руки связаны, глаза пустые; Рик, лежащий на земле, лицо в крови, над ним кружат механические охотники, словно стервятники. Голос системы объявил: «Нарушители устранены». Он сжал голову руками, грязь размазалась по вискам, но он не замечал этого. Они не сбежали. Они попались. И это было шоу — их боль, их страх, их конец.

— Надо уходить, — Кайл потянул его снова, голос сорвался в шепот. — Пока они…

Он не договорил. Джек почувствовал укол в шее — резкий, как осиный укус, но холодный, металлический. Он хлопнул рукой по коже, пальцы нащупали крошечный дротик — гладкий, блестящий, с тонкой иглой, торчащей из центра. Мир поплыл, лес закружился, деревья наклонились, как в кривом зеркале. Экран над головой мигнул и погас, дроны замолчали, их гул растворился в звенящей тишине. Кайл крикнул что-то, его фигура дрогнула в полумраке, но голос утонул в пустоте. Джек рухнул на землю, грязь обняла его, холодная и липкая, как могила. Последнее, что он увидел, — красный огонек дрона, зависшего над ним, и тьма, поглотившая все.


***

Джек открыл глаза от резкого звука — мелодичного, пронзительного, знакомого до дрожи. Будильник звенел на тумбочке, его тонкий писк эхом отражался от стен, заполняя комнату. Он лежал на кровати, мягкой и чистой, простыня под ним была теплой, пахла лавандой, но под этим ароматом скрывался едкий, едва уловимый запах антисептика, от которого першило в горле. Утренний свет пробивался сквозь тонкие занавески, рисуя золотые полосы на деревянном полу, отполированном до блеска. Стены были белыми, без единого пятна, а на полке у окна стоял тот же кактус, но теперь его колючки осыпались, горшок треснул пополам — как его надежды, стертые и возвращенные в исходную точку. Из динамика раздался голос — женский, теплый, до боли знакомый: «Доброе утро, Джек. Температура на улице — 73,4 градуса по Фаренгейту, рекомендую надеть футболку и шорты. Ваш социальный рейтинг на сегодня — восемь целых три десятых. Удачного вам дня». Последние слова прозвучали мягче, чем обычно, и закончились тихим: «Мы рады вашему возвращению, Джек».

Джек сел, чувствуя, как сердце колотится в груди, как будто пытается вырваться. Комната была его — та самая, с гладким полом, старым креслом у окна, запахом кофе, который раньше витал по утрам. Но все было не так. Его руки дрожали, пальцы не слушались, будто он проспал не ночь, а годы. Ноги казались чужими, тяжелыми, как свинец. Он встал, пошатнулся, цепляясь за край кровати, и добрался до зеркала, висевшего над комодом. Лицо в отражении было чистым — ни царапин, ни грязи, ни следов леса. Щетина аккуратно подстрижена, волосы причесаны, глаза ясные, без красных прожилок. Но на шее, чуть ниже правого уха, виднелся шрам — тонкий, свежий, как от иглы, окруженный легким покраснением. Джек провел по нему пальцем, и кожу обожгло холодом, как будто внутри остался кусок металла.

Он повернулся к тумбочке — телефон лежал там, экран светился мягким голубым светом: 8,3. Джек взял его, пальцы дрожали, оставляя влажные следы на стекле. Открыл «Smiletogram» — его посты были на месте: кактус с сердечками, утренний кофе в кафе, пробежка по району. Лайки, сотни лайков, комментарии сыпались как дождь: «Прекрасно сказано!», «Ты лучший, Джек!», «Сделал мой день!» Он пролистал дальше — ничего о складе, о Кайле, о лесе. Только улыбки, свет, порядок. Он бросил телефон на кровать, чувствуя, как голова кружится, как стены комнаты сжимаются, хотя оставались неподвижными.

Дверь скрипнула, и Джек вздрогнул, обернувшись так резко, что чуть не упал. Но это был только ветер — окно приоткрылось, впуская утренний воздух, теплый, с легким ароматом скошенной травы и цветущих магнолий. Он подошел к нему, цепляясь за подоконник, и выглянул на улицу. Район сиял под солнцем: газоны подстрижены, домики белели свежей краской, соседи шли по дорожкам, улыбаясь друг другу. Миссис Мей поливала розы из желтой лейки, напевая что-то под нос. Мистер Томпсон сидел на крыльце с газетой, кивая проходящему мимо школьнику. Все как раньше.

Телефон завибрировал на кровати, и Джек вернулся к нему, чувствуя, как ноги подкашиваются с каждым шагом. Экран показывал входящий звонок — Кайл. Он нажал «ответить», пальцы дрожали так, что едва попали по кнопке.

— Кайл? — выдавил он, голос хрипел, как у старика. — Ты… где ты?

— Ты опять новенький, да? — голос Кайла был спокойным, усталым, с легкой насмешкой, но в нем дрожала тень боли. — Не лезь к камерам, Джек. Не начинай заново. Они смотрят. Они всегда смотрят.

Связь оборвалась с резким щелчком, как будто кто-то выдернул провод. Джек уронил телефон, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Он рухнул на колени, цепляясь за край кровати, и поднял взгляд. В углу комнаты, над дверью, висела камера — маленькая, почти незаметная, вмонтированная в стену. Ее красный огонек горел ровно, не мигая, глядя прямо на него. Джек обернулся — еще одна камера, на потолке у окна, ее объектив медленно повернулся, фиксируя его движение. На улице, через стекло, камера на столбе у дома мигнула красным, ее темная линза смотрел в упор.

Он сжал голову руками, грязь из леса растворилась в памяти, как мираж, но шрам на шее пульсировал, напоминая: это было. Лес, дроны, экран — все реально. Его перезагрузили. Система стерла его бунт, вернула в начало, дала новый рейтинг — и новую клетку. Он не знал, сколько раз это уже было. Не знал, сколько еще будет. Воспоминания о холоде оврага, гуле дронов, словах Кайла таяли, как дым, оставляя только пустоту и этот шрам — единственный след, который он не мог стереть.

Джек встал, пошатываясь, и подошел к окну. На улице миссис Мей подняла взгляд, улыбнулась ему, помахала рукой. Он заставил себя улыбнуться в ответ, чувствуя, как мышцы лица напрягаются, как маска, которую он не снимал раньше. Телефон мигнул: «Положительное взаимодействие. +0,1. Рейтинг — 8,4». Джек сжал подоконник, глядя на камеру у дома. Ее огонек мигнул в ответ, и он понял: это не конец. Это начало. Снова.

Камеры мигнули красным в унисон, и голос из динамика тихо добавил: «Добро пожаловать домой, Джек. Мы скучали».